Кем была Колетта? Мои глаза говорили мне, что она была знатной дамой. Об этом свидетельствовали королевская осанка и повелительные жесты, а также тактичность и внимание, которые проявлялись в ее отношениях с людьми. Это напоминало мне поведение моих двоюродных бабушек и дедушек. После Шестидневной войны 1967 года Колетта не покидала дом, чтобы все, кому она могла понадобиться, всегда могли ее найти.
Для меня она была словно мощный магнит – одновременно и родной, и пугающей. В ее присутствии я чувствовала себя абсолютно обнаженной и незащищенной. Я была очарована ею и по уши в нее влюблена. Колетта подарила мне одежду своей умершей дочери и впустила меня в свое сердце и в свою жизнь. Скоро я узнала, что Колетта происходит из старинной и знаменитой еврейской семьи врачей из Алжира. Ее отец, нейрохирург, был известен всей Северной Африке. Арабы прозвали его «великим Марабу» (великим святым). В течение четырнадцати лет Колетта работала ассистентом своего отца, все эти годы он учил ее наблюдать за пациентами и ставить им диагнозы. За все время, что я провела с Колеттой, не было ни одного случая, чтобы она ошиблась в постановке диагноза.
Прежде чем Колетта решила полностью посвятить свою жизнь помощи людям, она была прекрасной танцовщицей, музыкантом и скульптором. Позднее она занималась в Париже исследованиями вместе с доктором Дезуалем, который разработал le reve eveille dirige (направленную терапию снами наяву). После получения ученой степени по психологии Колетта работала в психиатрическом отделении алжирского госпиталя.
Чувствуя, что техники Дезуаля ограниченны, Колетта занялась разработкой собственных методов, в которых обобщила практики своих знаменитых предков и то, что было подсказано ее собственным творческим гением. Таким образом она создала мощную, упорядоченную сводную систему, которую я и буду описывать в этой книге.
Колетта была прямым потомком, как по материнской, так и по отцовской линии, древней династии евреев-сефардов, которые занимались каббалистикой. Рабби Исаак Слепой из Прованса, первый каббалист, упоминаемый в средневековых летописях, и Яаков беи Шешет, один из лидеров Геройского каббалистического кружка и последователь Исаака Слепого, являлись ее прямыми предками. Они были широко известны как бесстрашные исследователи тайн, в которые проникали с помощью мистических упражнений, ведущих начало, вероятно, от каббалы Меркабы.
Это самая древняя форма каббалы, следы которой можно обнаружить в текстах мидрашей и в Талмуде, в Хекалоте и литературе Меркабы, а также в различных апокрифических манускриптах, например Книге Еноха. В I и II веках нашей эры каббалу Меркабы практиковали люди незнатного происхождения и талмудические мудрецы, в частности, рабби Акиба, выдающийся ученый того времени. Задача практикующего состояла в том, чтобы визуализировать вознесение через небесные сферы, часто воспринимаемые как дворцы (Хекалот), до колесницы-трона (Меркабы), где достигшие этой стадии могли «узреть» Образ Господень (иногда называемый Кавод).
В каббалистической литературе четко прослеживается преемственность. Так, книга Зохар («Сияние») Моше де Леона, которая является самым авторитетным из всех каббалистических источников, нередко приписывается мудрецу Шимону бар Иохаю, жившему за тысячу лет до появления книги, во II веке нашей эры. Передача каббалистических знаний велась с библейских и талмудических времен. Еврейская Библия изобилует откровениями, начиная с видений пророков, таких как Иезекииль, Элия и Енох, и кончая снами праотцов Авраама, Якова и Иосифа, мистическими переживаниями Моисея, Самуила и Ионы. Изучение текста Библии дает понимание того, что самым распространенным способом коммуникации с Божественным в библейские времена был провидческий процесс.
Таким образом, в соответствии с практиками своих предков, работа Колетты строится на получении опыта переживаний. В основе некоторых ее упражнений лежит текст, но она не применяет ни его прямого анализа, ни перестановки букв (техники, известной под названием «гематрия»), ни исследования Древа Жизни и его десяти энергетических сфирот, как это делается в других каббалистических методиках.
Работа Колетты – это чистая каббала (каббала означает «получение, принятие, получение человеком информации посредством внутреннего созерцания»). Поэтому ее ветвь каббалы нельзя назвать чем-то непостижимым и чрезмерно сложным – это своего рода исследование образного поля, язык которого является общим для людей всех вероисповеданий.
Я не была иудейкой, когда познакомилась с Колеттой, и она никогда не разговаривала со мной об иудаизме. Только когда мои образы велели мне обратиться к иудаизму, она показала мне каббалистические тексты. Прочитанное подтвердило все то, что я раскрывала в себе во время своих образных практик. И я тотчас же обратилась в иудаизм, потому что мне стало ясно, что я всегда была иудейкой. Другие ученики обнаруживали, что они являются буддистами, суфиями или христианами. Посредством образов, которые мы создаем, с нами разговаривают наши души, ведущие людей к их истинным судьбам.
Традиционно каббалистические знания у евреев передаются только мужчинам. Однако в семьях сефардских евреев бывают случаи, когда поощряется изучение каббалы и женщинами, как это и получилось с Колеттой. Кстати сказать, ее родственницей по прямой линии была Дона Грация Мендоса, известнейшая фигура в иудаизме в эпоху Возрождения. Бабушка Колетты также была знаменитой личностью: в ее саду собирались раввины и другие высокопоставленные лица Алжира, где она наравне с ними решала важнейшие религиозные и государственные вопросы.
Еще в ранней молодости Колетта через рукоположение получила благословение своего деда на продолжение семейной традиции. У Колетты было три родинки: одна – в районе «третьего глаза», другая – на левой ладони, третья – в области сердца, которые, как считалось в семье, были физическими знаками, указывающими, что она рождена для того, чтобы спасти иудеев и весь мир.
И действительно, Колетта вместе со своим братом-подростком Жозе Абулкером занималась организацией движения Сопротивления в Северной Африке, которое привело к высадке американских войск в Алжире и, соответственно, ускорило конец Второй мировой войны. Тогда Колетта была «голосом свободы» на алжирском радио. Ее наградили как героя войны – об этом периоде ее жизни можно прочитать в исторических книгах, посвященных той эпохе.
Позже Колетта стала президентом Международной женской сионистской организации в Северной Африке. Она пользовалась одинаковой популярностью среди иудеев, мусульман и христиан и была официальным экзорцистом католической церкви. Розенкрейцеры наградили ее медалью Почета, которой удостаивались до нее всего четыре женщины, среди них – Элеонора Рузвельт.
Вместе со своим мужем Эри Муска, шалиахом (послом Израиля в США), а позже государственным контролером Иерусалима, Колетта прилежно работала на пользу государства Израиль. Все субботние вечера они держали двери своего дома в Иерусалиме открытыми, чтобы все желающие могли праздновать вместе с ними окончание Шаббата.
Люди съезжались в их дом со всего света, чтобы побыть с Колеттой и приобщиться к ее учению. К концу жизни она отдавала предпочтение работе со смертельно больными. Многие из них, воспользовавшиеся ее упражнениями, все еще живы. Во время празднования трехтысячелетия царствия Давида город Иерусалим удостоил ее престижной награды – медали Возлюбленного – за ее уникальные достижения.
Это лишь голые факты из жизни Колетты. Мне пришлось бы написать целую книгу, чтобы рассказать вам обо всем, что она успела сделать. Она изменила мою жизнь, так же как и жизни бессчетного числа других людей. По ее словам, мы, ее ученики, и были ее настоящими медалями.
Вскоре после нашего знакомства она стала посылать меня как своего представителя в госпитали Иерусалима, чтобы распространять ее методику и доносить слова утешения до больных и раненых. На маленьком клочке бумаги она записывала упражнение, основную мысль или направление, в котором я должна была работать. Вскоре, с ее благословения, я начала проводить телесно-ориентированную терапию, в основе которой лежит учение о движении, описанное в еврейских библейских историях. Откликаясь на потребности моих учеников, я разработала систему образов, которая помогает справляться со всевозможными видами физиологических трудностей и нарушений.
Независимо от того, сидела ли я в саду Колетты или открывала новое отделение нашего сообщества, я развивалась и цвела. Как внутри себя, так и во внешнем мире я открыла свой собственный райский сад.
Однажды Колетта сказала мне: «Иди впереди меня, ты должна стать более великой, чем я!»
Кто может сравниться с ней в щедрости?
Любимой моей Колетте я посвящаю эту книгу. Она – моя мать, а я – ее дочь. Мы навсегда связаны Духом. Она научила меня доверять тому, что я уже знала. И научила еще большему. Часть этой науки я попыталась изложить на страницах книги.
Колетта любила рассказывать истории о своих предках. Эти истории-притчи – источник вдохновения для ее учеников, рассеянных по всему миру, которых у нее было «так много, как песчинок в пустыне и как звезд на небе». Я верю, что у таких великих наставников на каждого человека, которого они обучили лично, приходится еще тысяча учеников, которым они давали советы во время сна.
В этой истории самое удивительное для меня то, что Колетта стала моей сбывшейся мечтой, или сбывшимся сном!
Позднее я узнала о некоторых подробностях, которые еще более усилили нашу связь. Оказалось, что фамильный дом Колетты в Оране (Алжир), где она прожила часть своего детства, находился через улицу от дома моей матери! А еще она ходила в ту же школу, что моя мать и тетки, – и она их всех знала.
И как еще объяснить тот факт, что внешне я была очень похожа на членов семьи Колетты? Не иначе как особый «сновиденный» ген передался из дома Колетты моей матери. Сновидения часто загадочнее, чем мы можем себе представить!
Введение
Проснись и спи
Если захочешь, чтобы Элия стал видимым для тебя, сконцентрируйся на нем… Вот три способа увидеть его: во сне; бодрствуя и приветствуя его; бодрствуя, приветствуя его и получая от него ответное приветствие.
О снах написано много книг. Зачем нужна еще одна? Дело в том, что эта книга не о снах, а об акте сновидения. Мы можем не осознавать это ежесекундно, но в каждую секунду мы спим. Вы спите, когда читаете эти строки или стоите на остановке автобуса, когда болтаете с другом в кафе или работаете, когда говорите или ничего не делаете.
Сон вызывается нашим правым полушарием, которое, как и весь мозг, никогда не перестает передавать нервные импульсы. Это естественное следствие того, что мы живы. Подобно дыханию, этот процесс продолжается и днем, и ночью.
Наши ночные сны – это только одна конкретная форма сна, которую мы легко распознаем, потому что сновидения, появляющиеся, когда мы спим, – это социально приемлемая часть нашего подсознательного. Если мы обратим внимание на наши сны, они помогут нам осознать сновидения, которые продолжаются в любое время.
Однажды ко мне пришел человек, который писал книгу, посвященную квантовой физике и снам. Перед этим он брал интервью у друида, современного кельтского жреца, к которому проникся большим уважением. Друид убеждал его в том, что никакой разницы между ночными сновидениями и нашим дневным состоянием нет – мы спим все время. Этот человек хотел узнать, что я об этом думаю как специалист по снам и, вдобавок, психолог.
Тогда меня удивило, что из всех тех, с кем мой посетитель общался по этому поводу, друид оказался единственным человеком, который охарактеризовал сновидение как «непрекращающуюся деятельность мозга». И до сих пор я не перестаю удивляться тому, как процесс сновидения трактуется в научном мире, – создается впечатление, что это некая хорошо хранимая тайна, «отголоски» которой до нас долетают, но ничего похожего на целостную систему знаний нам не предлагается.
Два различных языка
Я всегда говорила своим студентам, что в учебе можно идти двумя путями. Первый – путь освобождения через вербальное мышление, второй – через образное мышление. В качестве примера приведу две ветви буддизма – дзен-буддизм и тибетский буддизм.
Дзен учит спокойно сидеть и отстраненно наблюдать за движениями ума. Периодически ученикам предлагаются короткие парадоксальные загадки (коаны) в качестве объектов для медитации, чтобы проверить, как идет продвижение каждого последователя. Таким образом, учение дается через обращение к вербальному мышлению, а затем, с помощью парадоксальной интенсивности коана, разрушает привычные мыслительные шаблоны.
Тибетский буддизм, наоборот, использует образное мышление своих последователей. Он принимает весь «лес образов», в котором мы живем, и учит своих адептов погружаться в них, путешествовать по ним и, в конечном счете, выходить на другую сторону этого леса. Высшей целью обоих великих путей является просветление путем отстранения от любой формы, вербальной или образной.
Наш путь, как вы уже могли догадаться, придает особое значение образному мышлению. Бесстрашие и отстраненность достигаются путем использования обоих подходов, и каждый из нас в реальной жизни должен пользоваться и тем, и другим. Тем не менее на уровне простого физиологического функционирования люди почти всегда предпочитают один подход другому. Мы «склоняемся» или к левому полушарию (вербальному), или к правому (образному).
Каждое полушарие ассоциируется с определенными тенденциями поведения. Левое полушарие – абстрактное, оно говорит об уме, правое – пространственное (трехмерное), говорит о теле. Важно, чтобы используемый нами язык соответствовал типу мышления, к которому мы обращаемся.
Тут существует большая путаница. Проблема ума-тела подняла на поверхность массу вербального мусора, но при этом мало что прояснилось. Неотъемлемой частью дихотомии является существование двух различных миров, которые взаимосвязаны, но пользуются разными языками. Совершенно ясно, что мы подразумеваем, когда говорим о «языке» левого полушария. Но что имеется в виду, когда речь идет о «языке» правого полушария?
Язык правого полушария
Правое полушарие не думает, оно переживает. Его царство – это тело, его язык состоит из образов. Под образами я понимаю процесс, при котором правое полушарие переводит наши чувственные переживания в осознанность.
Например, когда кто-то нападает на вас, вы можете увидеть красный цвет. Это не метафора, вы действительно «видите красный». И часто такое «видение» бывает более сложным, более разработанным – например, вы можете увидеть нападающего как жестокое чудовище. Однако этот образ столь мимолетен, что часто ускользает от нашего сознания, подобно ночным сновидениям, прежде чем мы успеваем «узнать» его.
Можем ли мы говорить об образах? Можем ли мы взять переживание, целостное само по себе, и превратить его в череду отдельных частей, как этого требует язык, не разрушив внутренней сути образа? Это сложная задача, которая встает перед любым сновидящим, который пытается наладить контакт с внешним миром. Я столкнулась с данной проблемой, когда писала эту книгу. Как могут мои слова успешно описывать целостные переживания сновидения?
Многие мистики, живущие в мире образов, сообщают нам о невозможности в совершенстве передать словами то, что происходит в экстатический момент общения с божественным. Вероятно, ближе всего к голосу, который мы ищем, голос поэтов. Шекспир приводит почти «технически точное», детальное описание того, как работает этот мир образов, вложив в уста Тезея, единственного бесстрастного, рационального героя «Сна в летнюю ночь», следующие слова: