Матушка Ирина о всех нас заботилась, для всех была духовной матерью. Очень строго она всех нас воспитывала, приучала к порядку, к монашеской жизни, прежде всего. Чтобы лишнего не говорили и не делали, имели всегда непрестанную молитву, к посту прилежание имели. Она строгая, но очень добрая была. Уж если какая обида или скорбь – она пожалеет, и эта разделенная радость с матушкой была двойная радость, а разделенная скорбь – это полскорби или вообще скорби нет. Она благословит, иконочкой перекрестит – и все плохое отходило. Она раба Божия была.
Она мне говорила: «Как пост, некоторые говорят: поедем в поездку, там послабление посту будет. Да с чего это взяли? Умри, а пост не нарушь». Имейте всегда молитву Иисусову, непрестанно молитесь, как заповедали Апостолы, и живите по законам Божиим...
Она была великая постница. В понедельник, среду и пятницу она не вкушала пищу вообще, не пила и не ела. Во вторник и четверг она принимала просфоры и святую воду. В субботу и воскресенье вкушала пищу. Все посты она проводила без растительного масла...
Воздержание у нее было великое. Спала два часа в сутки, а когда и вообще не спала. Ночами молилась. В соседнем доме жила одна верующая Людмила. Она рассказывала: «У меня окна выходят на их дом. И порой ночью я вижу огненный столп от крыши их дома до неба». Я для себя решил, что молитва матушки таким образом идет к Самому Богу...
Когда матушка идет причащаться, полную схиму наденет, без благоговения нельзя было на нее смотреть. Лицо у нее было очень благодатное...
К себе она очень строгой была, никаких послаблений себе не давала. А нас жалела...
Старец схимонах Дамиан ей предсказал: «В последние годы будет тяжелый крест, будешь прикована к постели, будешь тяжело болеть». С 1980 года она уже не ходила. Ноги у нее отказали, но она сидела, и сидя исполняла все правило. А последние три года она лежала на спине. Посадят ее на пять минут - постель перестелить, и все, сидеть она уже не могла. Причащали ее Святых Христовых Таин еженедельно. Все посты она обязательно соборовалась.
За два часа до кончины ее причастили и пособоровали. Она умерла со среды на четверг (4 марта 2004 года)... А в воскресенье, буквально за три дня, я был у нее после службы. Она мне сказала: «Я скоро умру. Я видела наяву своих покойных родителей, папу и маму, они пришли за мной. И ты меня похорони». Похоронили мы ее на старом городском кладбище, недалеко от дороги, так чтобы всегда можно было зайти к ней на могилку и ее навестить...
Вспоминает схимонахиня Варвара: «Сколько спасла она людей! Сколько писем ей слали сюда в Самару, тогда в Куйбышев, после тюрьмы, те, кто через нее познал Бога, благодарили. С Иркутска, с Могочи поехали в Почаев, в Киев на поклонение после того, как матушка им все рассказала, и они к Богу пришли...»
Рассказывает жительницы Самары Елена Борисовна Панова: «Я была знакома с келейницей матушки Ирины матушкой Варварой и знала от нее о матушке Ирине, но вначале все не удавалось мне ее увидеть. Но Господь сподобил – я зашла к ним и была поражена светом в комнате. Это было светлое монашеское жилище, чистое, убранное, кругом иконы. Матушка лежала на узеньком диванчике. Она была очень больным человеком – полиартрит она «заработала» в заключении, он был не столько простудного, сколько нервного характера и не вылечивался. Она лежала в полном схимонашеском облачении, и что меня поразило – это ее ясные, лучистые глаза. Сразу было видно, что она все знает о тебе. Варвара сказала ей: «Мы пришли с Еленой Борисовной». – «Ой, Елена Борисовна, проходите, проходите!» - как будто она всю жизнь меня ждала. Ласковая, добрая, улыбающаяся. Чистота какая-то от нее исходила. Она была очень красивой... Когда войдешь в комнату, ничего не видишь, - только ее. Я даже не помню, где там что стоит. Мы с ней побеседовали, она мне сказала: «Осталось мне всего три годика жить». Это ей сказал ее духовник схиигумен Кукша. Я это запомнила. И когда ее не стало, я посчитала, сколько времени прошло с нашего разговора, - ровно три года. За эти три года я приходила к ней несколько раз, и всегда она встречала меня очень приветливо и старалась дать с собой какое-то благословение - иконочку. Разговоры были вроде самые обычные, но в то же время после них оставалось ощущение какой-то наполненности ... Молитвенница она была необыкновенная. Я это знаю из личного опыта. У меня неожиданно очень серьезно заболел муж, он был в хорошей физической форме и не знал, что погибает. О его смертельном диагнозе мне сказали врачи, я была ошеломлена и позвонила матушке Варваре и попросила: «Помолитесь с матушкой Ириной, может быть, Господь вам откроет, а вдруг это неправда». Она буквально через день мне позвонила и сказала, что Господь его заберет. И. действительно, меньше чем через месяц его не стало.
Когда матушка Ирина умерла, матушка Варвара звонила всем нам, нас несколько человек, кто пришел к Богу в 80-е годы и около нее окормлялся, но все были на работе, и она ни до кого не дозвонилась. Все мы ходим в разные храмы. А в день, когда матушку Ирину отпевали в Покровском соборе, все, не сговариваясь, пришли в Покровский. Матушка Ирина нас всех собрала».
И после своей блаженной кончины старица Ирина помогает своим духовным чадам, молитвенно предстоит перед Господом за всех, кто обращается к ней за помощью.
Рассказывает игумен Корнилий: «Бывают такие ситуации, что не знаешь, как поступить. Послужишь по матушке панихиду, она там молится за нас, и все Господь устраивает. Ощущается ее молитвенная помощь».
Господи, упокой душу схимонахини Ирины, со святыми упокой, и её молитвами спаси нас!
Матушка Елена († 1982 г.)
Из воспоминаний рабы Божией Надежды Косоуровой: «За болящей матушкой Еленой (Еленой Тимофеевной Косоуровой) сначала долго ухаживала почтальонка Нина, потом я и другие. Муж Елены был офицером, он погиб на фронте, сама она до всех этих необыкновенных событий работала официанткой в ресторане. Матушка сама мне рассказывала, что, когда ей было 32 года, к ней пришел Николай-Угодник и сказал: «Доченька, скоро ляжешь». Она ответила: «Вот, какой-то старик будет мне такое говорить!» В то время она еще в Бога не верила. Проходит год, она почувствовала ломоту во всем теле. Поехала с сестрой искать бабку-травницу, чтобы излечиться, и услышала голос: «Доченька, тебе что сказано делать?! Лежать!» Ей стало страшно, она послушалась, вернулась, слегла и больше уже не встала. У Елены была дочка полутора лет, она сказала: «Когда мне будет три годика, я умру, а ты будешь до-олго лежать». Так все и произошло. Лежала матушка Елена с 33-х до 76-ти лет. Пролежней у нее вообще не было, хотя в таких случаях они всегда бывают. Небольшие пролежни у нее появились только перед смертью. А мыли мы ее одеколоном – то есть протирали все тело и волосы – вот и все ее купание. У нее ни руки, ни ноги не действовали, матушка была полная, но Господь так помогал, что мы ее поворачивали, как перышко. Она была очень терпеливая, никогда не стонала, не жаловалась. У нее пальчики просвечивались, все тело у нее как светилось. Волосы у нее в молодости были черными, а потом стали все белыми, Господь ее убелил.
Когда я спрашивала, как дела, она отвечала: «Как на курорте, лучше всех!». Она всех встречала улыбкой. Многие к ней приходили, присылали письма даже из Иерусалима. Двери дома у нее не закрывались. Как один старик сказал, это был монастырь в доме. Приходили: «Матушка, у меня голова болит. У меня рука болит. У меня муж пьет». Она всех жалела, плакала, когда ей рассказывали про свою жизнь. А слезы она не могла сама утирать, мы ей утирали. И всем она помогала, хотя сама лежала без движения. Приходили потом и благодарили ее за помощь.
При мне одна бабушка положила платок на матушкину руку и попросила помолиться за нее, чтобы у нее не болела голова. Надела бабушка платок – и боль у нее прошла! А платок заблагоухал. У нее дома мы чувствовали себя, как у Христа за пазухой. Я могла уходить от матушки поздно и никогда не боялась, потому что чувствовала, что под покровом ее молитв иду.
Матушка мало говорила, больше слушала. И мне она часто говорила: «Больше молчи, не трещи как трещотка, больше слушай!» Кто бы к ней ни подходил, заряжались от нее каким-то внутренним огнем. Приходили в тяжелом, измученном состоянии, а уходили чуть ли не вприпрыжку. Даже бабушки с клюшечками уходили бодрые, умиротворенные. Это все разумом не обхватишь. У Покровского собора сидел слепой Мишенька, он сказал про матушку, что у нее в ногах сидит Николай Угодник. Матушка Елена, когда ей передали эти слова, улыбнулась и ничего не сказала. Однажды она меня послала на кухню, посмотреть на икону Николая Угодника. Я вошла и ахнула: икона обновилась, просветлела, лик просиял. А она сама на кухне никогда не была.
Она просила меня принести с кухни лекарства и всегда мне указывала, где они лежат, где какая чашка, ложка. Я как-то ей сказала: «Матушка, давай помолимся, чтобы ноженьки твои пошли» – «Зачем, я там буду ходить». Я как-то собралась ехать в Москву, но матушка меня не благословила, сказала: поедешь через три дня. В эти дни произошло крушение поезда.
Она знала час своей кончины, сказала своей подруге, что умрет 11 июня. Мне она неожиданно показала свое погребальное одеяние, потому что знала, что я не смогу присутствовать на похоронах – в то время я попала в больницу. Елену отпевал в Покровском соборе ее духовник священник Николай Фомичев. Мне раба Божия Евдокия (она уже умерла, Царствие Небесное!) рассказывала, что когда матушку Елену отпевали в Покровском, все иконы обновились. Когда матушку повезли хоронить на кладбище, откуда ни возьмись появились голуби и вились над ней до тех пор, пока ее не опустили в могилу, а они сразу куда-то исчезли. Все эти годы, когда мне плохо, я хожу к матушке Елене на ее могилку, жалуюсь ей на свои нужды и от нее ухожу успокоенная, я чувствую ее молитву оттуда».
Господи, упокой душу матушки Елены, со святыми упокой, и её молитвами спаси нас!
Схимонахиня Сергия (Дохлова) (1910-2005 гг.)
Схимонахиня Сергия (в миру Надежда Михайловна Дохлова) родилась 6/19 сентября 1910 года в благочестивой семье Дворяновых в селе Колывань Самарской губернии. В восемнадцать лет Надежда вышла замуж, родила сына. Однако муж скоро оставил её, а двухлетний сын умер от тифа (В 1931 году Надежда переехала в Самару.).
Из воспоминаний матушки Сергии: «Когда муж от меня ушел, я не знала куда себя деть. И было такое, что уйти бы мне и не жить дальше. И вот пришла такая мысль: «Что ты хочешь, из двух любое выбирай: удушиться или Богу молиться?» А я кричу: «Богу молиться, Богу молиться!» Пошла к батюшке, он меня благословил молиться, и я стала водиться только со старухами да с юродивыми. Мама и дедушка еще были живы - я с ними начала молиться, поститься, вся ушла в чтение духовной литературы. От мира отреклась. Читала Псалтирь, в церковь ходила, трудилась. Спать я никогда не любила, по ночам все акафисты переписывала, а житейское шло - как Бог даст. Ездила собирала книги - везде! А книги были старинные, глубокие: Иоанн Лествичник, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст... Одна монашка принесла мне большую книгу Ефрема Сирина. Господь память дал хорошую, у меня многое из этих книг осталось. Я как-то пошла к Владыке Иоанну, говорю:
- Когда читаю книгу, у меня радость остается в душе. Мне вот хочется эту радость с кем-то поделить. Может, нехорошо это, молчать бы мне об этом?
А Владыка ответил:
- Да нет, это хорошо. Время-то какое, в церкви с проповедью не выступишь. Неси людям слово Божие».
В 1948 году она вышла замуж вторично, чтобы заменить осиротевшим девочкам маму.
Из воспоминаний матушки Сергии: «Девчонки меня сватали. Боялись они, если у мачехи будут ребятишки, она своих будет пестовать, а их обижать. «Невест-то, говорят, много, а у всех дети. Иди к нам, тетя Надя. Мы тебя мамой будем звать». Усватали меня. Пошли к батюшке. Священник сказал: «Бери от Бога послушание, воспитывай сирот». Прожили мы с Мишей пятьдесят лет. Дочки подросли, вышли замуж. Стали мы с внучатами нянчиться.10 лет я в гараже машины охраняла. Дом за Самаркой мы продали, переехали на Кряж. Но так и звали меня - Надежда Засамарская. А потом пожар... Дали нам ... квартиру».
Многие верующие приходили к Надежде Михайловне домой молиться. Игумен Корнилий (Синяев) вспоминал, что в отрочестве ходил учиться молиться у подвижницы. Пройдут годы, Надежда Михайловна примет постриг в монашество с именем Антонина.
Из воспоминаний иерея Сергия Гусельникова (Кирилло-Мефодиевский собор г. Самары): «Еще до первого пострига один священник причащал ее на дому и неожиданно сказал: «Причащается раба Божия Антонина». Она опешила: «Я не Антонина, Надежда!» Священник возразил: «То, что в Причастии пришло, не от меня, а от Бога! Видно, быть Вам монахиней».
После этого она передавала в Оптину пустынь блаженной схимонахине Марии (Матукасовой) записочку с просьбой помолиться за ее родных - матушка Мария взяла эту записку и произнесла: «Антонина, Антонина!» Как ни пытались разуверить ее, что у этой рабы Божией другое имя, блаженная Мария Самарская стояла на своем: «Антонина!» Вскоре Надежда Михайловна была пострижена с этим именем. Мария Ивановна к постригу сшила и прислала ей в подарок апостольник из простенькой ткани...
Однажды была она совсем немощна, чувствовала себя очень плохо и почти не выходила из дому. Я приехал, причастил ее. После моего отъезда матушка прилегла и видит - Мария Ивановна встала возле ее кровати. Она вскочила: «Матушка!» - и со слезами радости ощутила, как дивная гостья обнимает ее и целует с сестринской любовью. Очнувшись, она почувствовала небывалый прилив сил и сама, без чьей-либо помощи, поехала через весь город в Петропавловскую церковь на службу. Перед постригом в схиму тоже видела чудесный сон о Марии Ивановне. Она благословила ее: «Иди, иди, иди...» » (Матушка Сергия говорила: «Я от Марии Ивановниного корешка…»)
В маленькую квартиру монахини Антонины приходили многие страждущие за духовным советом, утешением, за благословением благодатной старицы. По свидетельству верующих, матушка отвечала даже на невысказанные вслух вопросы, давала мудрые советы.
Самарские верующие называли матушку Сергию неустанной молитвенницей и мудрой старицей. По свидетельству верующих матушка Сергия «умела вернуть благую тишину в смятенную душу».
Из воспоминаний схимонахини Сергии: «Мама моя говорила: «Если скорби есть, вы на спасительном тернистом Христовом пути и несет скорби с вами Господь. А пусть плачет тот человек, у кого никаких скорбей нет». Я к маме подошла: «Люди живут легко и умирают легко, а у тебя какая трудная жизнь - нас восьмеро, и вот все болеешь долго». А она говорит: «Спаси Господи и помилуй всякого человека от легкой жизни и смерти. За гробом покаяния нет. Надо выстрадать жизнь, надо выстрадать и смерть. А отдыхать душа будет у Бога». Туда стремиться - цель ясна: там вечная цветет весна. Священник выходит в церкви и дает целовать крест. А у каждого ведь крест свой. И вы идите целуйте свои кресты...»
Схимонахиня Сергия всю жизнь терпеливо несла свой крест. Она говорила: «Путь мой был давно нарисован, я иду по написанному. Доживу, как мне предстоит, - и эту скорбь, и другую пережить, - так и буду переживать и Бога на помощь призывать. И переживу и отойду...»
Старица призывала всех к покаянию, говорила о силе послушания, учила прощать и любить ближних
17 июля 2002 года, настоятель храма игумен Корнилий (Синяев) совершил постриг матушки Антонины в схиму с именем Сергия.
Из воспоминаний иерея Сергия Гусельникова: «Матушка Сергия была Божьим человеком и до конца дней своих служила людям. Хотя она в последние годы находилась в немощном состоянии, старенькая и очень больная, все равно - кто бы к ней ни приходил, всех встречала и велела накормить, для всех у нее находилось слово утешения. И всегда, до последних дней своих, она пребывала в высоком духовном молитвенном состоянии, говорила о спасении души, о том, что время сейчас очень тяжелое и нужно больше молиться, больше думать о Боге, о Вечности...»