Даже при отсутствии больших белых звёзд на их зелёной броне любой хоть немного соображающий в том, какая вообще бывает бронетехника (к примеру, хоть среднестатистический конченый малолетний «игрун в танчики»), без особого труда опознал бы в этих машинах американские М48 (скорее даже М48А1), они же «Паттон-III», с 90-мм пушками. Н-да, тогда это разрекламированное сверх меры бронированное дерьмецо было основным танком армии и Корпуса морской пехоты США, и в Европе, и вообще. Да и в армиях НАТО этих агрегатов тоже хватало.
Танки торчали на довольно приличном расстоянии друг от друга (рассредоточение, дабы одной авиабомбой или тяжёлым снарядом не выбило больше одной машины? Начали понемногу соображать?), со стволами, развёрнутыми хоть и как попало, но всё же направленными в общем направлении, строго на восток, туда, откуда в те времена приходил коммунизм. На башнях некоторых танков была набросана неряшливая маскировка из слегка развёрнутых тканевых сеток и хвойных веток, а сильно заляпанные грязью гусеницы и надгусеничные полки «Паттонов» намекали на некий длительный марш. А теперь-то что? Эти ребята из US.ARMY притаились в засаде или как? Однако судя по открытым люкам и шлявшимся между машинами не очень-то соблюдающим тишину и правила той самой маскировки заокеанским танкистам, это скорее напоминало не засаду, а просто банальный привал.
– Сколько их всего, ты видишь? – спросил я шёпотом у выглядывавшей из-за соседнего дерева напарницы.
– Восемь, – оценила она количество. Это впечатляло, поскольку лично я со своего места больше пяти машин не насчитал.
– Что-то мало. И зачем они здесь, как ты думаешь? – спросил я и тут же поймал себя на мысли, что рассуждаю так, словно за моей спиной по меньшей мере истребительно-противотанковый полк. А ведь реально-то у нас против этой танковой «полуроты» не было ничего, кроме нескольких ручных гранат…
– Судя по собравшейся у головного танка, который у них почти наверняка командирская машина, и что-то горячо обсуждающей группе танкистов, у них явные проблемы со связью. И если в НАТО всерьёз затеяли какой-то встречный контрудар, их отдельные подразделения должны были неизбежно разбрестись из-за несогласованности между отдельными подразделениями, потери связи, управления и прочего. Видимо, они встали в ожидании каких-то дальнейших команд и распоряжений. А вы как считаете, командир?
Вот это слух! Я все эти долетающие со стороны танков обрывки слов воспринимал всего лишь как неразборчивое, гнусавое квакание, в стиле «бла-бла-бла», а она, похоже, даже сумела понять, о чём там шла речь! Спрашивается – и что я на это могу сказать?
– Я с тобой вполне согласен, – прошептал я в ответ. – Только, я так думаю, что гулять по этим горам и долам нам теперь так просто не дадут. Раз здесь уже типа фронт, мы неизбежно нарвёмся на какое-нибудь боевое охранение, а дальше будет сплошная стрельба и шум. Лично я вот чего думаю – нам с тобой надо в Штутгарт, а Штутгарт пока что в руках НАТО. Так, может, есть смысл взять один из этих танков на абордаж и проехать на нём хоть какое-то расстояние? Шуметь так шуметь! Или ты не согласна?
– Как прикажете, командир. Пожалуй, можно попробовать. По последним данным аппаратуры, наш «клиент» сейчас действительно где-то на восточной окраине Штутгарта. Если он там надолго не задержится, то почти наверняка будет двигаться в сторону Карлсруэ…
– А чего он там забыл? – явно некстати затупил я.
– Карлсруэ – это километров двадцать на северо-запад от Штутгарта. Там он скорее всего переберётся на западный берег Рейна. Если мосты ещё целы, особых проблем с этим у него не будет. А вот куда он намерен направиться дальше – понять сложно. Если на юг, то это Франция, Страсбург, на север – Майнц и Мангейм, на запад – Саарбрюкен. Пока же ясно только одно – к швейцарской границе он изначально не побежал, а его уцелевшие «коллеги» в пределах стокилометрового радиуса пока не обнаруживаются…
– Ладно, давай действовать, – предложил я максимально командным тоном, переварив этот «краткий курс прикладной географии». – Подойдём поближе…
Всё равно никаких других идей у меня в голове не было.
Приметив деревья, за которыми остались наши чемоданы и почти всё трофейное оружие, мы приблизились к американской колонне, сократив прежнее расстояние вдвое. Здесь нас уже могли легко и заметить, и услышать…
– Ну и какой танк берём? – спросил я, подозревая, что какой-то элементарный план в голове у напарницы уже должен был созреть.
– Вон тот, в центре, – кивнула на конкретную машину Кэтрин.
Я присмотрелся к этому танку. Ну, «Паттон» как «Паттон». На обвешанной разным полезным в хозяйстве барахлом башне кроме белых звезды и номера «91» присутствовала ярко-жёлтая, тщательно выведенная от руки, надпись: «Valiant Knight». «Доблестные Рыцари»? Прямо-таки терпеть ненавижу, когда разное припёршееся в Европу из какой-нибудь Алабамы, где, кроме кукурузных полей и коровьих лепёх, отродясь ничего путного не было, неотёсанное чмо и мурло из числа мобилизованных под знамёна со звёздами и полосками нищебродов вдруг начинает изображать из себя прямо-таки записных рыцарей Круглого стола в сияющих доспехах! Н-да, от излишней скромности экипаж этого танка точно не умрёт. То есть умрут-то они очень скоро и довольно не по-геройски (и я даже знал от чего именно), но всё-таки их гибель произойдёт вовсе не по причине дурацкой застенчивости…
В общем, на нужном нам танке и возле него были видны всего лишь двое танкистов в характерных куртках цвета хаки и зелёных стальных шлемах.
Один из них, рослый, с довольно упитанной физиономией, стоял рядом с машиной и меланхолично жевал то ли шоколадку, то ли нечто похожее на неё (это вполне мог быть некий запечатанный в фольгу брикет из стандартного сухпайка), второй (кстати, судя по тёмной шее и кистям рук, оказавшийся негром, или чернокожим, или афроамериканцем – кому как больше нравится) торчал спиной к нам, высунувшись по пояс из-за похожей по форме на апельсиновую дольку крышки люка заряжающего. Ну, всё правильно, в армии США эти «жизненно ценные» граждане всегда выполняли и выполняют простую и тяжёлую физическую работу, не требующую малейшего напряжения серого вещества. И заряжание танковой пушки относится как раз к этой категории.
Всё это, конечно, было здорово, но, по идее, стандартный экипаж «Паттона» состоял из пяти рыл, и на месте ли остальные члены экипажа – фиг его знает. Люк командирской башенки танка был закрыт, но вдруг там всё-таки кто-то да сидел? Интуиция в таких делах плохой помощник, а зрение у меня, как ни крути, не рентгеновское и сквозь броню не видит.
– А ты уверена, что их там всего двое? – на всякий случай уточнил я у напарницы.
– Да.
– Точно?
– Точно.
– Тогда приступаем!
Я пристроил G3 к плечу, она проверила свою «бесшумку». Потом я, не без удивления, увидел, как она, с помощью своих хитрых «серёжек» и пудреницы практически сотворила из своего лица личность Мэрилин Монро. Как сам процесс (описать его словами вообще сложно), так и конечный результат выглядели офигенно, правда, по логике, под Мэрилин, наверное, стоило бы работать в нижнем белье или же концертном платье. А жёлто-коричневый костюмчик моей напарницы был хоть и по моде, но всё-таки выглядел довольно дёшево. Ну да ладно, в конце концов, это не надолго…
– Не стреляйте пока не скажу. Или пока нас не обнаружат и не начнут стрелять в нашу сторону, – сказала она, закончив свои обманные манипуляции.
Вот спасибо… Успокоила… Только забыла одну маленькую деталь – если они нас обнаружат и начнут стрелять, от калибра 12,7-мм нас точно не спасут никакие деревья…
Я молча кивнул, продолжая разглядывать танк и членов его экипажа через прицельную планку трофейного винтаря германской выделки. Сидящего в башне танкиста я видел плохо, так что единственной доступной для меня потенциальной целью оставался только его продолжавший работать челюстями коллега.
Между тем Кэтрин практически бесшумно вылезла из кустов и, держа пистолет стволом вниз в заведённой за спину правой руке, быстро пошла к выбранному нами танку. Я опять подивился её способности столь резво передвигаться на каблуках по пересечённой местности, хотя пора было уже и привыкнуть…
Наблюдая за дальнейшим, я затаил дыхание, как будто это могло помочь хоть чему-то, кроме точности моей стрельбы…
Было видно, как стоявший у М48 танкист услышал шаги и как-то лениво обернулся в их сторону. Потом увидел кто идёт, нервно заморгал, кажется, узнал идущую, выражение тревоги на его простоватом лице сменилось некоторым обалдением, он широко открыл рот и замер.
Вот это он зря. Ему бы, идиоту, сообразить, что сейчас, в этой охваченной войной (да не простой, а ядерной) Западной Германии, в принципе не может оказаться ни этой конкретной кинодивы, ни любых других штатовских актрис. Если они не дуры и ещё не испарились или не обратились в дым и золу вместе с большинством населения Лос-Анджелеса, то скорее всего вся эта богема сейчас смазала пятки в сторону Мексики и ещё далее на юг, туда, где чертовски мало потенциальных целей для ядерного оружия обеих сторон (я не смог припомнить, собирались ли наши в подобном случае бомбить, к примеру, зону Панамского канала, по-моему, скорее всё-таки да, чем нет) и где тех, кому больше всех повезёт, будет ждать совершенно новая жизнь, в которой не будет места не только кино, вино и домино, но даже и самой элементарной «лампочке Ильича».
Хотя, с одной стороны, в мозгах у этого лоховатого танкиста могло невзначай застрять давнее воспоминание о том, что когда-то, лет за десять до наших сегодняшних «игр на свежем воздухе», Мэрилин Монро, было дело, приезжала с концертными бригадами на Корейский фронт, где почти героически пела и вертела попой в непосредственной близости от 38-й параллели. Но, по-моему, надо быть тем ещё кретином, считая, что в первый же день войны здесь «для поднятия боевого духа» могут оказаться какие-то там актёры. А с другой стороны, все эти кинозвёзды (и из прошлых, и из нынешних времён) сплошь и рядом ведут себя на манер той, невзначай обдолбавшейся вороны из мультфильма про домовёнка Кузьму, «куда хочу, туда лечу, я птица вольная». Мало ли по какой причине эту самую Норму Джин могло занести в Европу?
Так или иначе, пистолет у первой нашей потенциальной жертвы был в застёгнутой кобуре на поясе. и танкист не сделал ни малейших попыток достать его.
В общем, пока он тщетно силился понять, кто это, куда, зачем, почему и не померещилось ли ему, Кэтрин очаровательно улыбнулась, вытащила вооружённую руку из-за спины и одним движением подняла пистолет на уровень лица. Последовал глухой хлопок выстрела, прямо в лоб, промеж глаз. И не успевший даже закричать танкист тихо сполз вдоль гусеницы на землю с прежним, удивлённым выражением на лице. Думаю, ещё один умер счастливым. Как-никак, а далеко не каждому пускает пулю в лоб сама Мэрилин Монро. Хотя на том свете (если таковой, конечно, где-то есть) ему довольно быстро объяснят, насколько жестоко он ошибся, если так подумал…
И почти одновременно прозвучал второй выстрел, в основание шеи (под самый нижний край танкошлема то есть), сидевшему в башне заряжающему, который начал поворачиваться на звук. Он молча и почти беззвучно провалился в люк. Вот так, кто бы там чего ни говорил, ребята, в принципе, ценность имеет любая человеческая жизнь, без всяких исключений, а тот, кто начинает прибавлять к характеристикам этой самой жизни цвет, вкус, язык или национальность, сам просто козлина и поганый расист. Вот только на какой угодно войне цена этой самой «любой» жизни всегда одинакова и, в общем, невысока – обычно один патрон, как в данном случае…
Чисто сработано, никакого шума. За канонадой, голосами и шумом работавших на холостых оборотах двигателей пары танков в хвосте колонны, хлопки выстрелов не вызвали особого внимания. По-прежнему стояла относительная тишина. Только у командирского танка всё так же гомонили возбуждённые танкисты. Голосуют, в какую сторону ехать? Что, уже передумали брать Москву?
Осмотрев танк снаружи и, кажется, найдя его исправным, Кэтрин вернулась.
Я опустил винтовку, от которой заметно устали руки. Только тот, кто держал в руках настоящую штурмовую винтовку, вполне понимает, что это, вообще-то, очень тяжёлая железка. И какой-нибудь герой очередного глупого боевика, держащий подобный ствол в одной руке, а тем более, ещё и непринуждённо размахивающий им, явно дёшево дурит бедного зрителя, поскольку почти наверняка играется в кадре с деревяшкой или пластиковой имитацией.
– Внутри точно никого? – уточнил я. Всё-таки интересно, где шлялись остальные «три весёлых американских друга»?
Напарница на это лишь молча пожала плечами, давая понять, что её это совершенно не волнует.
Раз так, дело осталось за малым – влезть внутрь этого стального гроба и как можно меньше шуметь при этом. И мы полезли.
Я сходил за поклажей. А когда, максимально пригнувшись, вышел со всем этим «багажом» к танку, Кэтрин стояла на прежнем месте, держа наготове (двумя руками, стволом к земле) пистолет. Только пистолет был какой-то не такой, уже не знакомая мне «беретта» с глушителем, а позаимствованный из кобуры мёртвого танкиста здоровенный армейский «кольт». В контексте на фоне того, что мы работали в непередаваемом стиле киллеров-импровизаторов, то есть исключительно теми трофейными убивалками, что подворачивались под руку, такая замена выглядела вполне разумно, тем более что патронов к «беретте», насколько я помнил, не должно было остаться совсем. Общая диспозиция не изменилась, поскольку остальные члены экипажа захваченного М48 по-прежнему не желали появляться.
Стараясь делать всё как можно тише, я закинул чемоданы и стволы на броню. Пока влезал на танк, напарница, опередив меня, взобралась на лобовую броню, ловко и бесшумно опустив поклажу в предусмотрительно сдвинутый, зияющий пустотой люк мехвода.
– Так, – сказал я предельно приглушённо, наконец оказавшись на танке и держась за приваренную к борту башни длинную скобу. – Ты – за рычаги (хотя, насколько я помнил, на «Паттоне» управление не вполне рычажное, на этом танке, в дополнение к рычагам, стояла полубаранка вроде автомобильного руля). И раз знаешь, куда ехать, выдерживай нужное нам направление и максимально возможную скорость. А я попробую немного пострелять…
Кэтрин не стала спорить, хотя по её лицу было видно, что она этого и не одобряет. Оно и понятно – там, где начинается пальба, мгновенно заканчивается всякая тайная война с её конспирацией и прочим шпионажем.
Я влез в люк заряжающего, она провалилась в неправильно-овальную дыру над местом мехвода. Задраив броняшки люковых крышек, можно было немного перевести дух и осмотреться. Благо никто наше ползание по броне, похоже, не заметил, не всполошился и не подошёл.
Разобравшись, где тут и что, я сел на сиденье наводчика, справа от пушки. Интерьер «Паттона» мне чем-то выдающимся не показался – как и на любых танках, изнутри всё, ещё на заводе, окрашено цинковыми белилами, для лучшей ориентации в полумраке боевого отделения. Что ещё? Много проводов, разных мелких приборов и коробочек, а также табличек на английском. Единственное, что выделяло М48 на фоне наших танков тех времён – внутри было куда просторнее. Чего-чего, а уж такого в американских танках по сей день хоть отбавляй, это у них такая специфическая шиза. Правильно, зачем снижать высоту танка и изобретать автомат заряжания, давайте лучше обеспечим заряжающему возможность работать стоя?! При этом тот упрямый факт, что подобный танк-переросток будет шутя ловить буквально всё, что летит навстречу ему на поле боя, а спрятать его в засаде можно только за хатой средней зажиточности, никого в Штатах и по сию пору особо не волнует. Поскольку М1 «Абрамс» это, по сути, тот же М60, только бестолково обвешанный со всех сторон дополнительными бронеплитами, а, в свою очередь, М60 это, даже чисто внешне, почти то же самое, что М48.
– Вы как там? – спросила снизу напарница.
– Нормально. Только слегка смущает труп на дне. Перефразируя тарантиновское «Криминальное чтиво», танк превратился в склад дохлых негров. Пустячок, а неприятно…
Сказал я это вполне искренне. Нахождение в замкнутом пространстве рядом с трупом, от головы которого уже успела натечь небольшая тёмная лужица, не могло не нервировать. Правда, при мысли, как именно мы будем вытаскивать этого жмура из танка, мне стало и вовсе муторно. Это всегда работка, которой и врагу не пожелаешь. Так что лучше я потерплю…
– Не обращайте внимания, командир, – успокоила меня Кэтрин. – Как мне кажется, мы здесь ненадолго…
Опять оптимизм из неё так и пёр, хотя, по идее, ей, наверное, и на этот раз было виднее…