Обустраиваясь в каюте, я сел у небольшого оконца и стал рассматривать нос стоявшего рядом судна, такой же джонки, и задумался. Думать в последнее время мне приходится часто, так что это, как ни крути, для меня обычное времяпровождение. Вот на работе – а я был вольнонаёмным, о чём вроде как уже упоминал, поэтому о своей работе на аэродроме так и говорил, а не как офицеры о своей службе, – я только на аэродроме отходил душой, мне нравилось там работать, как в молодости, я ведь двадцатилетним лейтенантом закончил войну. Во Вьетнаме был, честно признаюсь, хотя и подписал разные бумажки о нераспространении. Шесть лет, одиннадцать сбитых, но это к нашей теперешней истории никак не относится. Честно скажу, я там летал и сбивал для души, да и в форме чтобы себя держать, но основная моя работа была в штабе, планирование операций уровень эскадрилья-полк. Те штабы, что выше, до дивизии, своих советников имели. Может, в те времена и начала у меня зарождаться ненависть к американцам, а потом уже в Литве, где четыре года на их секретной базе провёл, эта ненависть трансформировалась просто в манию. При этом я владел своим разумом и головой и вполне контролировал себя, не бросался с кулаками на первого же попавшегося американца. Нет, терпеть я умел. Мне проще дотерпеть до начала американского десанта в Корее, чтобы уничтожить тысячи, чем прибить одного и получить от этого проблемы. Так и терпим. А те двое на грузовике – это так, для души. Всё же и мне подобная разрядка нужна, пружина внутри закручивается туго, но и у неё есть предел прочности. Будет возможность, повторю, раз уж судьба вывернула всё так, что я снова окажусь у южан.
Наконец погрузка закончилась, как я понял, последними загружали мешки с фасолью, это если правильно разобрал бормотание снаружи, после этого где-то подо мной дробно застучал двигатель, наверху на палубе послышалась беготня матросов, и судно стало, медленно разворачиваясь, отходить от пирса, а на его место уже устремилась следующая джонка. Чтобы это всё увидеть, мне пришлось выйти из каюты на палубу. Судно выходило из порта, а я смотрел вокруг и, чем дальше, тем больше понимал, что если это не закат джонок, то близко. По крайней мере, их точно станет меньше, вытеснят их многочисленные сухогрузные и разные грузовые суда. Обернувшись, но придерживая шляпу, чтобы её не сдул свежий ветер, я изучал город, который медленно становился всё хуже различим. А ведь хотел посетить местный ресторанчик, испробовать японские национальные блюда. В Пусане такие рестораны тоже есть, один я точно видел, но это не то. Японские блюда есть в Японии – это высший шик. Не я сказал, один из знакомых лётчиков. Из моего полка парень. Пройдя переквалификацию и обучение, он летал на гражданских рейсах «Аэрофлота», в том числе и в Японию, так что знал, что говорил. Ничего, может, это не последнее моё посещение Японии, загадывать наперёд мне бы не хотелось.
Я тяжело опирался на трость – хромать для вида начал, ещё отходя от магазина подержанных вещей, тоже для создания ложного образа, всё же к врагам, пусть и будущим, плыву, без этого никак. Всё из-за тех фото, что были в газетах Северной Кореи. Могут и опознать, если они попали к южанам и их, например, перепечатали. Вот так хромая, я спустился в каюту и велел меня не беспокоить до обеда. Каюту я снял с питанием. Причём я выяснил этот вопрос, когда ещё насчёт каюты общался, камбуза на джонке как такового не было, готовили по старинке на жаровне на открытой палубе, ну и питались. Мне обещали носить в каюту как привилегированному пассажиру. Не скажу, что приятно, сам-то я из простой семьи, привык жить без особых излишеств, к роскоши равнодушен, а тут вынужден, всё для дела. Плыть нам до Пусана сутки, быстрее будет, если ветер поможет, тогда ночью придём, сейчас мы плыли на механическом ходу, двигатель работал, ветер встречный был. Всё же желательно ночью, днём для меня может закончиться печально. Может, я и накручиваю себя, но я считаю, что лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорил наш комиссар полка в марте сорок пятого, меняя магазин в пистолете. На полк тогда вышла группа окруженцев. Очень крупная, еле отбились, шесть машин нам сожгли, сволочи. К чему я это, если бы комиссар не настоял на том, чтобы установить у аэродрома огневую точку зенитных счетверённых пулемётов, да ещё закопав, дошли бы они до нас. А так одна мясокосилка и сорвала атаку на не подготовленный к обороне аэродром. Мясокосилкой её уже комполка назвал, наблюдая, как бойцы охраны грузят трупы немцев в машины. Много их тогда вывезли. Эсэсовцы были, впереди они гнали простую пехоту, а сами сзади шли с автоматами и пулемётами. Так-то простая пехота в те времена с охоткой сдавалась, а тут ситуация заставила. Комиссар наш был настоящим комиссаром, хотя правильно было называть замполитом, но тот заслужил наше уважение. Между прочим, это был единственный замполит, которого я действительно уважал. В пору моей службы мне встречались достойные люди, но такой был один.
Ладно, прочь старые воспоминания, лучше спланируем дальнейшие шаги по прибытию в Пусан. Хочу я там в одно место заглянуть.
Проснулся я от стука в дверь своей каюты. Сонно вопросив, чего надо, услышал ответ матроса, что мы прибыли, можно собираться. Есть свободное место у пирса, тут повезло, можно сразу на берег сойти, минуя лодку. Собрался я быстро, даже умылся, мне тазик с водой принесли, и матрос, что обслуживал меня, держал его, пока я мылся, а потом я снял с его плеча полотенце и вытерся. Дальше, застегнув подтяжки, ремня у костюма не было, собрался и покинул каюту, постукивая тростью сначала по палубе, а потом по трапу. Мы уже причалили, и сходил я одним из последних. В порту горел свет, и у пирса стоял не то таможенник, не то пограничник. Когда дошла моя очередь, тот изучил японские иероглифы на бумаге, явно не разобрав, что там написано, толмача-то под рукой не было, и спросил на корейском, что мне нужно, на что я с сильным акцентом, с японским акцентом, замечу, ответил на том же языке, что прибыл к родственникам. Каникулы у меня. Это того удовлетворило, записал мои данные, поставив отметку о прибытии, после чего занялся следующим пассажиром, что стоял за мной, а я направился прочь, убрав сложенную бумагу в карман. Повезло, что смог купить её у того главы села на острове, в который раз уже пригождается. Да и билет без подобной бумажки я бы не купил. Это, конечно, не полноценный паспорт, но я молод, и иметь подобную замену для школьника вполне мог.
Отойдя, я обернулся, разглядывая слегка освещённый прожекторами силуэт джонки. Как ни странно, именно это путешествие, когда мы шли под парусом, мне понравилось больше всего, лучше, чем на том же углевозе или грузопассажирском судне. Очень понравилось это недолгое суточное плаванье, оставило след в памяти. Такие воспоминания называют приятными. Я весь день провёл на палубе, общался с капитаном, его единственным помощником, местным боцманом или матросами, узнал много нового и интересного, мне всё было любопытно. Да и те, видя такой интерес явно юноши из обеспеченной семьи, легко шли на контакт, объясняли и, если нужно, показывали. А я смотрел на них и завидовал, завидовал их единению с природой, их свободе и их дружбе. Было и такое, команда была как одна семья, хотя в ней и было всего семь человек плюс капитан с помощником. Я за время плаванья даже серьёзно задумывался купить джонку и отогнать её в Пхеньян, подняв по реке, да жить в ней. Между прочим, это не редкость, так многие делали не только в Японии или Китае, но и в Корее. Как такового порта в Пхеньяне нет, но на реке я видел покачивающиеся ряды джонок, а свой дом всё же это свой дом. Но потом быстро отбросил эту мечту, а идея уже в неё трансформировалась. Я же почти военный человек, с началом войны точно стану, какая джонка? Вот потом, если не надумаю возвращаться в Союз, в этом теле поеду впервые, тогда можно вернуться к этой мечте, быть свободным от всего и от границ, ходя в разных водах и морях. Филиппины, Манила, Малайзия, Индонезия, Австралия и остальные города, острова и государства. В Индии можно будет побывать. Интересно же.
Эх, мечты-мечты. Развернувшись, я скрылся в темноте, постукивая тростью. До рассвета немного осталось, всё же ветер сменился, и мы смогли идти под ветром, что было не намного быстрее, чем под двигателем, просто запас хода в топливе был невелик. Однако всё равно чуть быстрее шли под ветром, раз ещё ночью прибыли в Пусан. Кстати, я удивился, узнав, что хозяин джонки, он же капитан, недолго думая поставил на судно обычный бензиновый двигатель от армейского японского грузовика. Это он так модернизацию проводил, раньше у джонки двигателя не было.
Покинув порт, я внимательно поглядывал по сторонам, ограбления тут не редкость, так что нужно держать ухо востро, один раз я уже расслабился, подходя к дому, и дал подкрасться к себе со спины, огреть по голове, сейчас я подобного решил не допускать. И не зря, не успел я далеко отойти от порта и повернуть в одну из улочек – помнится, в той стороне и был рынок, – как заметил, что меня преследуют две тени, причём, в отличие от меня, обходя световые пятна фонарей, всё время держались в темноте. А то, что те повторяют все мои повороты, заставило насторожиться ещё больше. Этого ещё не хватало. Причём я был уверен, что это именно грабители, так как вычислить моё тут появление было нереально, и я был уверен, что меня считают мёртвым. Выжить в той ситуации было просто невозможно, но я сделал это невозможное.
Слегка увеличив скорость хода, я убедился – это за мной, те не отставали, тоже прибавив шаг. Что ж, придётся избавляться от налётчиков. Хм, теперь их трое, ещё один присоединился. Уйдя за угол, я поставил чемодан и, вернувшись к углу, быстро извлёк лезвие из трости. Нож в чемодане был, быстро не извлечёшь, так что воспользуемся клинком. Похоже, не зря я купил эту трость. Встав у угла, чтобы сразу ударить первого, кто появится, я всё же оплошал, преследователь появился так внезапно, что я вздрогнул, никакого шума при движении тот не издавал, и при этом, увидев блеск клинка, свет отразил от дальнего фонаря, закричал:
– Бежим!
Мгновение, и никого не осталось, только удаляющийся топот ног. Подивившись такой молниеносной реакции одного из преследователей, ударить-то я ударил, но уже в пустоту, убрал клинок в трость, в душе порадовавшись, что так никого и не убил, не было у меня к ним никаких чувств, ни злости, ни ненависти, пытался убить только по необходимости, так что, забрав чемодан, я отправился дальше. Гостиница, которую я запомнил рядом с рынком, нашлась не сразу, темнота плохой помощник, однако всё же нашёл. Постучался в дверь. Долго стучать пришлось, пока не загорелся свет и не вышел сонный служащий, он же меня оформил, номер даже показывать не стал, выдал ключи да махнул рукой в направлении лестницы, мол, сам найдёшь, и отправился спать дальше. И ведь не ошибся, я нашёл. Постельное бельё уже было застелено, видимо это был дежурный номер, готовый принять таких внезапных ночных постояльцев. Обустроившись на кровати, я спокойно уснул. Всё же несмотря на ранний подъём и стресс от встречи с грабителями, спать всё равно хотелось, так что я достаточно быстро погрузился в сон.
Внизу на первом этаже было кафе в европейском стиле, мне об этом вчерашний портье сказал, когда ключ выдавал, поэтому я решил утром посетить его. Также тот сообщил, когда оно открывается. Часов не было, чтобы определить точное время, когда я проснулся, но если по солнцу судить, что ворвалось в открытое окно – я так от духоты спасался – и упало мне на лицо, близился десятый час дня. Потягиваясь, я отошёл от окна. Повезло с номером, оно выходило на рыночную площадь, и ведь не разбудил шум, а солнце легло, я стал делать разминочный комплекс, что заняло у меня более получаса, после чего, блестя от пота, накинул на плечо гостиничное полотенце и направился в душ. Он один на этом этаже, и к счастью, две из трёх кабинок были свободны. Так что, заняв одну, я стал, напевая, мыться. Просто окатывался, смывая пот, мыла и мочалки при мне не было. Это тоже одно из того, что нужно будет тут купить, мыло у северян дороже стоило, да и вообще, если сравнить цены севера и юга, разница заметна. Ладно хоть мне как специалисту зарплату довольно высокую назначили, жить можно, даже общественные бани трижды посещал. Хотя и тазика на дому хватало, да и душевые на аэродроме есть, я там частенько бывал, смывал пот после жаркого дня, учёбы и тренировок с молодыми пилотами.
Выйдя из кабины, я нос к носу столкнулся с девушкой, может, на пару лет старше меня. Причём то, что я был обнажён, а мои вещи стопочкой лежали на скамейке, её нисколько не волновало, уперев руки в бока, та в одном красивом ажурном женском белье, белом, которое просто шикарно смотрелось на её теле, с полным возмущением смотрела на меня. Полотенце, которым я повторно вытирал волосы, тело уже вытер, тут же перекочевало на уровень бёдер.
– Оп-па, – только и сказал я, на что девушка зашипела:
– Ты читать умеешь, остолоп?! На входе ясно написано, что сейчас женский час для душа.
– Я думал, он мужской, женский на другой стороне коридора, – несколько растерянно пробормотал я, продолжая удерживать полотенце у паха. Не видел я никаких табличек, не говорить же этой красавице об этом.
Честно говоря, меня женским телом не удивишь, тем более та была почти одета, хотя бельё больше демонстрировало, чем скрывало, и, как мне кажется, это было сделано модельерами специально. А прикрывал из-за реакции организма, всё же девушка была на удивление красива, и я не ошибусь, если скажу, что кто-то из её родителей европеец. Так что реакция моя на неё была вполне естественная, что, видимо, девушку забавляло. Судя по влажным волосам, именно она находилась в соседней душевой, когда я сюда пришёл. Стопка вещей на одной из лавок и лежавшая расчёска, та расчёсывала свои длинные волосы, когда я вышел из кабинки, подтверждали это.
Тут та на меня задумчиво посмотрела и сказала, протянув:
– Где-то я тебя видела.
Несмотря на то что я сразу напрягся, ответил ей легкомысленной фразой, чтобы отвлечь:
– А ты красивая.
Скептически осмотрев меня с ног до головы, та ответила:
– И не надейся. Собирайся и проваливай.
Пожав плечами, я убрал полотенце, на что та густо покраснела и, слегка отвернувшись, изредка косясь, наблюдала, как я надел бельё, потом брюки, накинул подтяжки и, надев туфли, покидаю помещение душа, накинув полотенце на плечо, не забыв прихватить грязное бельё. А закрывая дверь, услышал в спину возмущённое:
– Пф-ф!
Дойдя до номера, я отрыл дверь ключом, он в кармане брюк был, и стал быстро собираться. Всё сложил в чемодан, но покидать номер пока не стал, хотя опасение разоблачения присутствовало. Поэтому накинув рубаху и жилетку – эх, не хватает карманных часов, так бы красиво цепочка из кармашка свисала, – я спустился и, сделав заказ, стал его ожидать. А минут через восемь в кафе спустилась и девушка. Облегающее, казалось бы, без единого шва платье смотрелось на ней восхитительно, так та ещё и накраситься успела. За пятнадцать минут с момента нашего расставания всё это проделать? Помню я свою жену во время сборов… Эта девочка настоящий монстр по скорости. Рядом с ней шёл мужчина, лет сорока на вид, европеец, с красивым лицом киноактёра, но в слегка мятом светлом костюме.
Устроились они за три столика от меня, но как делали заказы, я не видел. Мне принесли первое блюдо, куксу, и я отвлёкся. Сели они так, что я был сбоку, и, если повернуть голову, могли бросать на меня взгляды, что и делали время от времени, причём девушка что-то рассказывала спутнику, изредка заливисто смеясь. Красивый смех, его можно слушать вечность. Тряхнув головой, я изумился себе – это что, я влюбляюсь? Знакомые симптомы, у меня так с женой было, летать от любви хотелось. Нет, и так летал, профессия обязывала, но я в переносном смысле. Да и мысли мои эта красавица занимала, такая не могла не занимать, слишком эффектная девушка и, похоже, знает об этом. Говорить о ней «знающая себе цену» язык не повернётся.
Я уже закончил с первым блюдом, приступил ко второму, а это было сунде – свиная кровяная колбаса с лапшой из крахмала либо рисом, в данном случае с рисом, – когда за тем столиком разговоры стихли, при этом я стал объектом пристального внимания. Теперь меня рассматривали уже не как бы между прочим, мимоходом, а пристально, изучающе и с… узнаванием? А когда мужчина, выдернув салфетку из-за воротника и бросив её на стол, встал и направился ко мне, я напрягся ещё больше. И чего я из гостиницы не ушёл, когда была такая возможность? Перемудрил.
– Разрешите? – вопрос был задан на английском, причём что-то с ним было не так, хотя звучал он вроде как правильно. А, понял, в нём не было того ужасного гундосого американизма. Похоже, я сейчас слышу классическое британское произношение.
– Простите, я не понимаю? – сделав озадаченное лицо, сказал я, откладывая палочки и кусочки колбасы. Очень вкусно, между прочим, ел я с удовольствием, только вот сейчас уже не мог думать о еде.