– Что, нет чести с нами пить? Да у меня тесть у великого князя стременным служит!
Судейкин на это ответил – Вот с ним бы мы выпили, но не с тобой.
Эти слова видимо сильно задели парня. Он хотел ответить, но его окрикнули его друзья: – Эй, Доброшка, давай сюда, хватит лясы точить. – Доброшка презрительно посмотрел на Судейкина и сказал: – А тебе рвань, лучше бы помолчать! – На этом он стал отходить от нашего стола, но споткнулся и упал на одного из нерусских. Тот оттолкнул его, но Доброшка вдруг ударил его по уху. Оба нерусских вскочили и схватили его за руки. Доброшка стал вырываться с ругательствами и тогда четверо его друзей вскочили и кинулись ему на помощь.
Сразу же был перевёрнут стол, а вокруг него завязалась борьба. Нерусские, пытались вырваться из рук, схвативших их Доброшкиных друзей, но силы были не равны. Их повалили на пол и стали пинать. Что интересно, присутствующие, довольно равнодушно отнеслись к драке. Они просто наблюдали за разборкой, а хозяин трактира даже слова не произнёс. И тут мы увидели, что Доброшка вынул из голенища сапога короткий нож и вознамерился ударить им одного из поверженных, который отбивался наиболее активно. Судейкин стремительно соскочил со стула и моментально выкрутил руку Доброшки. Нож выпал, но Доброшка головой ударил Судейкина в лицо и у того из носа пошла кровь. Тут уж стало не до политесов, и мы все кинулись в драку.
Нас было трое и три парня моментально были вырублены, а Доброшку, Судейкин перекинул через себя и приложил об пол. Совершенно неожиданно оба хорошо одетых господина выхватили мечи и ринулись на нас, с явным намерением нанизать на остриё. Сначала мы решили, что они кинулись нам на помощь, но видя подобную картину, нам пришлось увёртываться. Сначала эти двое, попытались проткнуть Судейкина и Валдая, но Судейкин, легко увернулся и ногой ударил второго по его руке с мечом, которым тот целился в Валдая, меч выпал, а Валдай двинул тому по носу, завалив его на пол. Забуиров и я, свалили двух последних, стоящих ещё на ногах, противников.
Но тут открылась незаметная дверь сзади стойки хозяина и оттуда выскочили семь или восемь мужиков. Они кинулись на нас, притом двое махали кистенями, а остальные ножами. Драка разгорелась с новой силой, но теперь нам уже стало незачем маскироваться и уже через две минуты все чужаки валялись на полу, тут же лежали ножи, кистени, мечи. В это время один из босяков, сидевший у открытого окна, заорал: – Стража! – и кинулся к двери. Мы почему-то посчитали, что встреча со стражей вряд ли пойдёт нам на пользу и тоже выскочили из трактира. С нами бежали и оба нерусских. Мы кинулись в глубь города, так как, в поблизости расположенных воротах, мы увидели несколько дружинников с копьями, направившимися в нашу сторону.
Стража же была всего в нескольких шагах от нас и кинулась за нами. Время было примерно восемь часов и было ещё светло, по-летнему. Мы бежали по тесной улице, заворачивая в переулки. Стража быстро отстала, так как бег в тяжёлых кольчугах, не давал им преимуществ. Мы же пробежали ещё некоторое время. Прохожие смотрели на нас со страхом и шарахались в стороны. Наконец мы вбежали в относительно безлюдный переулок и пошли шагом. Ещё раз завернули и остановились. На улице не было никого. Мы перевели дух и рассмотрели себя. Ран не обнаружили, только у Судейкина шла кровь из носа и ворот его рубахи запачкался. Он утёрся подолом рубахи и потрогал нос. – Вот гад! Теперь синяк на неделю обеспечен. Ладно. Надо уходить. -Оба нерусских стали нас благодарить за поддержку.
При этом по-русски говорил один из них, а второй, видимо знал всего пару слов и поэтому в его речи только меньшая часть слов были русскими, а другие неизвестными.
Я спросил у них: – А почему вы говорите по-русски плохо?
На что ответил тот, который говорил лучше – Да вы сами то видно тоже не русские? Мы вообще то кипчаки, по-русски половцы. Монголы разбили нашего хана и согнали нас с наших пастбищ. Кто ушёл к другим ханам, а мы вот в Рязань подались. Да вот чуем, что и отсюда надо уходить. Второй спросил у него что-то на своём языке и первый ответил на том же. Вот друг мой интересуется тоже – Кто вы? Явно не Рязанцы?
И тут Забуиров, очень внимательно вслушивавшийся в их разговор, спросил у них на татарском языке, который я, между прочим, тоже немного понимаю:
– И куда же вы поедете? Кипчаки, услышав его речь, встрепенулись и на своём языке начали что-то говорить Забуирову. Я с трудом понимал часть слов. Забуиров же понимал почти всё сказанное. Они довольно долго говорили между собой.
Фарад перевёл – Они снимают здесь жильё и зовут нас собой. Всё равно ворота города уже закрыты и нас не выпустят до утра. Пришлось согласиться и идти с ними. Они снимали приличную избу, в которой мы свободно разместились на полу. Судейкин попросил Забуирова спросить у них о войске Батыя. Они наверно целый час переговаривались, пока глаза не начали закрываться, и мы уснули. На утро кипчаки проводили нас до ворот, и мы пошли из города. Добравшись до лодки и убедившись, что всё на месте, Судейкин дал сторожу целую куну, что составляло четверть его месячного заработка.
Сторож обрадовался и долго благодарил Судейкина, пока мы выплывали в реку. Едва отплыв от города, мы завели мотор и помчались обратно. Мимо городов вновь плыли на вёслах, а потом мчались с мотором. Поскольку плыли против течения, то обратный путь занял больше времени. Забрали у Валдая коней и поскакали домой. И вот мы здесь. После этого несколько слов сказал Забуиров. Из разговора с кипчаками, я выяснил, что в войске Батыя самих монголов, меньше половины. Остальные набраны из числа покорённых народов, в том числе и кипчаков. Язык кипчаков схож с языком некоторых других воинов, относящих себя к монголам. При этом сами монголы в большинстве своём тоже понимают кипчакский язык и поэтому тот считается в армии Бату средством межплеменного общения. Судейкин доложил, что они рассмотрели топографию окрестностей Рязани и он на днях набросает примерную карту. Судейкин пошёл лечить свой разбитый нос, остальные разошлись по своим делам.
23 августа. Вторник. Прошёл месяц со дня поездки в Рязань. К Валдаю приплывал купец Никифор из Рязани и закупил у того кучу товаров. Шёлк, плащ-палатки, ранцы, стропы, перкаль, копченую рыбу, колбасу и одно зеркало. Он оставил нам 10 золотых гривен, что составляло 125 серебряных. Роль казначея выполнял теперь Судейкин. По его словам, в ящике стола набралось денег на почти 700 серебряных гривен. Это было громадное состояние. Князь вновь посетил нас с визитом, на 40 дней со смерти Чернова, но цель визита скорее состояла в том, чтобы ещё раз взглянуть на наши успехи. Он также поинтересовался, намерены ли мы наконец создать вооружённый отряд? Мы показали ему, выстроившихся в две шеренги, наших эрзян, в количестве 20 человек, все в кольчугах, закупленных нами, с щитами, мечами, копьями, на лошадях.
Мы, между прочим, тоже все стояли в кольчугах и дополнительно с металлическими нагрудниками, изготовленными из металлических листов, толщиной в 1 мм, взятых из склада стройматериалов. Все мы были в обычных армейских касках, к которым, для защиты шеи, были прилажены кольчужные бармицы. В начале августа всем женщинам – воинам была выдана военная форма, причём брюки из нового комплекта, а гимнастёрки из старого. К сожалению, форма, почти у всех была велика, но они сами ушили её по себе. Нитки и большие (цыганские) иголки им также выделили. С сапогами тоже была проблема. Самые маленькие сапоги на складе были 39 размера, а у большинства девчонок размер не превышал 37 –й.
Боевая разведывательно-дозорная машина. БРДМ.
Сапоги им всё-таки выдали, и они обували их с толстыми портянками. Со вчерашнего понедельника, закончив теоретические занятия по ознакомлению с приборами и органами управления САУ, включая практические занятия по заведению машин и попыткам тронуться с места, начались уроки по вождению. Для уроков использовалась двухкилометровая дорога до Трубежа. Сидя рядом с инструкторами, ученики трогались с места, останавливались, поворачивали в местах загиба дороги и, выйдя на берег Трубежа, разворачивались и ехали обратно. Все ученики были в восторге от вождения. Возможность заставить тяжёлые машины двигаться и слушаться их, поворачивая, останавливаясь и вновь трогаясь, внушала им ощущение могущества. Проехав дистанцию, ученики выходили
из машин в приподнятом настроении и затем эмоционально делились впечатлениями между собой. В то же время, мы закончили обучение всех групп теории стрельбы из огнестрельного оружия, научили разборке и сборке оружия, как-то – автоматов АКМ, пистолетов Макарова, карабинов Симонова, пулемётов Калашникова, Горюнова, а также ознакомили с пушкой калибра 57 мм. В юго-западном углу лагеря, позади штабелей брёвен, оборудовали стрельбище. Уже каждый имел возможность выстрелить 3 раза из ПМ и по 15 пуль из АКМ. Надо сказать, что все ученики старались на совесть. Имелись некоторые, кто тяжелее других усваивал обучение, но и те прилагали все силы, чтобы догнать ушедших вперёд. Поля перед лагерем заколосились зерновыми.
Как мы и указывали, сеятели не пожалели семян и колосья стояли густо друг к другу. Урожай обещал быть хорошим. Мы попросили князя Фёдора не облагать нас в этом году налогами, чтобы беженцы могли немного оправиться после бегства от монголов. Уже поспели некоторые овощи на огородах, и мы их ставили на стол. Учёба не прерывалась и у наших учеников почти не оставалось свободного времени. По воскресеньям, многие отлучались в город, в том числе и курсанты. Для различных покупок, всем семьям и одиноким были розданы кое какие наличные деньги, по пять гривен на семью и по две на холостых. Люди покупали себе всякие необходимые для хозяйства вещи, игрушки для детей, украшения.
Кроме того, Микиш и Паруш учили парней сражаться на мечах и стрелять из лука. Мы, между прочим, взяли несколько уроков по фехтованию. Наши возможности было не сравнить даже с любым холостым парнем. Мы никак не могли прийти к единому мнению о необходимости овладения современным, для этого времени, оружием. Но для общего понятия, некоторые из нас продолжали обучение, хотя и нерегулярно. Мне, к примеру, очень нравилось стрелять из лука, и я частенько выходил на стрельбище с приобретённым для этой цели, собственным луком. Судейкин и Теплов, увлеклись фехтованием и изготовив из дерева мечи, каждый день сражались друг с другом.
Остальные как-то не стремились к этому, будучи и без того заняты. Судейкин нарисовал примерную карту окрестностей Рязани, и мы пытались определить по ней, где может встать лагерем сам Батый. Мы уже неоднократно проводили между собой обсуждение различных вариантов нападения на монголов, но самым действенным способом считали ночное нападение на монголов в момент штурма Рязани и уничтожение или взятие хана Батыя в плен, чтобы обезглавить его армию.
Притом, планировали использовать в бою всю нашу технику, оставив в лагере двух курсантов, один БРДМ, БМД, САУ и ГАЗ 51. Вырисовывалась следующая картина: восемь САУ, один БМД, один ГАЗ 51 и один ЗИЛ 131 поведут женщины и девушки. В качестве заряжающих в САУ, поедут восемь холостых парней. В БРДМ, заряжающей, будет девушка. В БМД поедет заряжающим один из мужиков. Все наводчики будут из нашего числа, кроме БРДМ, где наводчиком назначим Микиша. Получится, что в БРДМ весь экипаж будет состоять из эрзян. ЗИЛ 131 повезёт на себе боеприпасы, а ГАЗ 51 повезёт оставшихся бойцов. В ЗИЛ следует поместить двух- трёх стрелков, на всякий случай. Для безопасности, оба грузовика защитим с бортов стенками из досок, на высоту человеческого роста, с несколькими амбразурами, для ведения огня из стрелкового оружия. Учитывая, что монголы будут засыпать наши машины градом стрел, придётся устроить крышу из металлического листа, с люком, закрывающимся изнутри.
Нас становится больше
6 сентября. Вторник. Примерно в 12 часов, сторожевой на вышке заметил подошедших с юга из леса к изгороди, окружающей наши поля, группу людей. Они, пробираясь вдоль изгороди, ступили на дорогу, ведущую в лагерь. Кроме нескольких. вооружённых мечами мужчин, другого оружия у них не наблюдалось, более того, среди них, разглядели детей, едущих на лошадях, ведомых под уздцы. Несколько парней с оружием, во главе с Парушем, всё-таки встретили этих людей перед воротами и спросили их о цели, так сказать, визита. Оказалось, что эти люди Эрзя, едва бежавшие из Мордвы от монголов, в ту самую деревню, откуда прибыли наши Эрзя. Им рассказали о нашем поселении, и они решили тоже попытать счастья у нас.
Беженцы ввалились в ворота и были препровождены к нашей кухне, где их усадили за столы. Их оказалось 7 мужчин и 12 женщин с пятнадцатью детьми, в возрасте от грудного младенца до самого старшего, примерно 8-ми летнего мальчика. Судейкин распорядился готовить пищу, с учётом прибывших, а для последних, на стол были выставлены копчёное мясо и овощи с хлебом и квасом. Прибывшие начали жадно поглощать пищу. К кухне подошли все жители и некоторые из них признали среди новичков своих знакомых и даже родственников. Последовали объятия и восторженные возгласы. Люди переговаривались между собой.
Старшим оказался воин, в кольчуге с мечом на поясе. Он представился, как Кежай. Он умел говорить по-русски и, немного утолив голод, начал свой рассказ:
– Две недели назад, монголы, ушедшие было зимой прошлого года, наводнили весь край и начали истреблять людей, жечь деревни, грабить население. Мордва пыталась организовать сопротивление, но громадные потери, понесённые в прошлом году, не позволили набрать достаточно воинов. Отряд в 600 человек, в котором десятником служил Кежай, вступил в бой и был разгромлен наголову. Многие спасались, убегая в леса, как и он со своими людьми. По примеру Микиша, они тоже вернулись в свою деревню и забрав свои семьи и семьи близких, подались в Рязань.
Их путешествие длилось 10 дней. Здесь, в деревне, родственники приняли их и накормили, но показали, что у них слишком тесно и им лучше отправиться по стопам их предшественников в нашу сторону. Что они и сделали. Кежай спросил, как им поступить, то ли уходить, то ли мы им позволим здесь остаться. Судейкин посмотрел на нас, сидевших за своими местами.
Мы все промолчали, но было видно, что никто из нас не думает о том, чтобы выставить этих бедных людей вон. Тогда Судейкин сообщил Кежаю, что мы согласны их приютить, но они, в свою очередь, должны будут работать на общину, а мужчины, вместе с нами, выступить против монголов. Кежай перевёл своим соплеменникам наше решение. Люди, потерявшие всё, не задумываясь, согласились с этим. Возник вопрос – где мы их поселим? У нас имелись две свободные семейные палатки. Решили, в свободные палатки установить по 6 двухъярусных коек и поместить в одну из них всех семерых мужчин и 5 старших мальчиков. В другую тоже 12 человек из числа женщин с детьми. Остальные разместятся пока в школе, где тоже поставят койки.
Этой работой сейчас до обеда займутся все прибывшие, а командовать ими будут несколько добровольцев старожилов. Выдачей коек займётся Вождёв, выдачей белья Зотов. Собрать койки можно после обеда. Началась суета. Я с Зотовым открыли свои склады и выдали требуемое. Прибывшие, с добровольными помощниками, тащили вещи в палатки, устанавливали кровати в два яруса, стелили постели. Новички громко спорили за лучшие места, их утихомиривали Микиш и Кежай. Мы предложили всем прибывшим принять баню, которую тут же затопили. Как раз поспел обед.
Все расселись по своим местам, а для новичков установили ещё два длинных стола. Судейкин подал команду и народ приступил к принятию пищи. После обеда, прибывшие, с шумом размещались, купались в бане группами, причём старожилы, сопровождали их, рассказывая им про наши правила и показывали, как пользоваться теми или иными вещами. День прошёл в суматохе.
7 сентября. Среда. После завтрака, собрались у нас в лаборатории, пригласив Кежая и Микиша. Я поинтересовался у Кежая:
– Как они провели ночь?
– Тот поблагодарил нас всех за гостеприимство и заверил, что они будут стараться выполнять любые работы, которые им будут поручены.
Судейкин, с нашего общего согласия, это он подчеркнул, чтобы показать Кежаю, что мы все равны, сообщил ему, что на большинство вопросов по внутреннему устройству и режиму дня, ему расскажет Микиш или Паруш, да и любой другой из числа старожилов. У нас здесь община и всё общее, кроме личных вещей.
Это временно. Как только монголы будут изгнаны, каждый сможет выстроить себе дом, здесь или в любом другом месте княжества, если есть желание, то вернуться на родину. Прибывшие должны будут принести нам присягу верности через пару дней. Не согласные с нашим порядком, могут уходить. Но те, кто останется, должны будут работать и учиться в полную силу. Сегодня, всем прибывшим, предоставляется время для устройства. Необходимо установить ещё пять палаток для семейных и пять для одиноких. Этим они и займутся немедленно, под руководством Вождёва и Зотова.