9
На следующее утро он в школу не пошел. Этот день эксперт Иштоян пометил у себя в блокноте единичкой и галочкой. С него все началось. Ни один белый не попал на видеозапись, которую он потом просматривал. В дальнейшем он и Алиса обнаружат, что школьные журналы с этого дня больше не ведутся. Что никто не выходит на прииск, и никто не возвращается с него. Никто не получает рабочую одежду и баллоны с газом.
Но первым эту невероятную пропажу обнаружил Джозеф Мутонга. Когда он большими шагами ворвался в свой дом, на нем лица не было. Взглянув расширившимися глазами на жену и потолок, он в сердцах рванул из розетки шнур антигравитатора. Весь потолок был разрисован пальцами по пыли и буквально расцвел фантастическими узорами: распустившимися тропическими лилиями, выползающими из всех углов волнистыми лианами, закругляющимися линиями и мордами неведомых зверей. За несколько дней он превратился в настоящее произведение искусства.
Камария упала, не очень больно ударившись головой о стул, и сказала без всякого выражения:
– Дурак.
– Оденься, – прошипел он сквозь зубы, сжимая и разжимая кулаки. – У нас тут кое-что случилось. Сейчас я вызову сюда своих людей и мы посовещаемся. Сиди на кухне, не высовывайся, жди, когда я тебя позову. Если позову.
– Да пошел ты, – сказала Камария, осторожно массируя пальцами ушиб. – Надоеды!
– Накинь что-нибудь на себя и собери с пола все свои таблетки. Не хватало, чтобы их кто-нибудь увидел. Закажи пиво, много пива в кредит, я потом оплачу.
На астероиде действовал сухой закон (на Второй планете он был не такой строгий) и пиво было безалкогольным. Оно не входило в список бесплатных продуктов питания, поставляемых через телепорт, и требовало оплаты кредитками. Так назывались местные деньги, неразрывно связанные с земными банками, где у каждого члена космического сообщества был открыт счет, буквально распухающий на глазах.
Но выводить свои деньги с Земли не было никакого смысла, в космосе на весь период Освоения был объявлен военный коммунизм, дабы не отвлекать людей от работы решением жизненных проблем. Люди жили на всем готовом. На самом деле Земля таким образом просто тормозила развитие космического социума, опасаясь возможного нарастания сепаратизма на Второй планете.
– Где Нельсон?
– К черту Нельсона! – с чувством ответила Камария. – Посмотри сам. Он или болен или притворяется.
Она захлопнула кухонную дверь, чтобы оказаться в зоне комфортного одиночества и злобно подумала, зачем? Зачем она согласилась на все это?
Через полчаса, пугливо косясь на разрисованный потолок и стараясь не топать как слоны, группа нахмуренных мужчин вошла в дом, чтобы организовать Оперативный Штаб и обсудить чрезвычайную ситуацию на прииске. За это время Джозеф Мутонга создал в голове некое полуфантастическое видение событий и прямо на бумажной салфетке записал несколько собственных версий случившегося, начиная с происка врагов до божественного промысла. Происки врагов он считал наиболее вероятной версией и даже перечислил варианты: месть инженера Белла; белый саботаж; интриги завистников из ООН. Божественный промысел попал в его версии от отчаяния. В него уже вообще никто не верил.
Мужчины разобрали стаканчики с пивом. Тех, кто уже научился самостоятельно надевать защитный скафандр и ходить вдоль троса, решено было отправить на прииск, искать саботажников в глубине шахты, остальные должны были произвести тщательный обыск в пустых домах. В них могли притаиться старики и малые дети, которых не так легко было где-то спрятать. Сам Мутонга с двумя помощниками направились в пункт связи, чтобы попытаться отправить отчет и запрос о помощи на одну из космических станций, которые маячили возле астероида.
Через несколько часов все снова собрались. Итог был неутешительный. Никого так и не нашли. Система связи оказалась защищена биометрическим сканером, отключить который не удалось. Лузала погиб в шахте по неосторожности, обесточивая роботов, бесконтрольно уничтожавших ценную породу, которая улетучивалась в космос, потому что все сменные контейнеры в роботах были заполнены. У шести человек тяжело оттопыривались карманы, забитые ценными вещичками, привлекшими их внимание в пустующих домах. Дома выглядели так, словно их никто не покидал. Все постели были расправлены и еще хранили очертания исчезнувших людей.
Нарастало чувство отчаяния. Никто не знал, что делать, зато все ясно представляли теперь свою ничтожность. Без пропавших эксплуатационников никто здесь не умел пользоваться буквально ничем, кроме телепорта. Пока жизнеобеспечение работало в заданном режиме, но сбой был лишь вопросом времени, потому что никто не знал, как часто нужно подсыпать Флору в установку очистки воздуха, ну и все такое прочее. Что им оставалось делать? Превозмогать ужас, крепко зажав в кулаке растрепанные чувства. Набравшись терпения ждать грузовой транспорт, который придет за Флорой не раньше, чем через неделю. Все чувствовали себя униженными и брошенными как дети, несколько раз даже прозвучало слово «сволочи». Им казалось, что верткую маленькую льдину оторвало от шельфового льда и несло на погибель в открытый океан.
К ночи мужчины разошлись, оставив гору мятых пивных стаканчиков и картонные коробочки из-под бутербродов. Джозеф Мутонга едва не валился с ног от усталости и переживаний. Но оставшись один среди этого свинарника, он вдруг вспомнил важную вещь, которая могла бы прийти ему в голову раньше, не будь он так растерян. Она касалась Нельсона. Он даже подскочил, когда она вспомнилась.
А Нельсон сидел на кухне и жевал имитированную курочку в хрустящей панировке. Камария, меланхолично скрестив длинные шоколадные руки на коленях, смотрела в пол пустым взглядом. За целый день они парой слов не перемолвились.
10
– Фуф! – вздохнул Иштоян, потянувшись до хруста в костях, и резко поднялся со стула, чтобы размять затекшее от неподвижного сидения тело. Свет автоматически включился, и он устало заслонил глаза рукой. – Чем дальше, тем больше мне все это не нравится. Исчезли белые, тут я еще могу что-то допустить, но ведь потом пропали африканцы! В какие ворота это лезет? Чем они ему помешали? Хочешь, я сбегаю в кафе? Что тебе принести?
– Только не кофе, – мрачно ответила Алиса, глядя исподлобья и не уточняя, кому «ему». У Иштояна все уже было заранее решено.
Ей хотелось закинуть ноги на стол и покачаться на стуле, не будь он привинчен к полу. Хотелось послать все подальше. Хотелось закричать. Она пилот-космонавт, а не следователь, почему ее приказом временно перевели в отдел Трибунала? Часами сидеть, пожирая экран глазами? Развлекать Иштояна? Зачем? Нельсон так и не раскололся, ее лепта была равна нулю. Что дальше?
– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Иштоян. – Глаза красные. Завтра не приходи, ты ведь не обязана. Выспись как следует, кофе попей.
Он улыбнулся ей сверху вниз. После двадцати порций теплой коричневой бурды на двоих фраза прозвучала как издевка, да еще лукавая улыбочка сверху, – это ее окончательно добило.
– Ненавижу его. Кофе.
– А что не предупредила? Мы с детства дома только его и пили.
– Где дома? – вызывающе спросила она. С шестнадцати лет ее домом была Вторая планета. Чужаков она не любила.
– В Армении.
– А где это?
Рубен сел на место и вывел на экран карту. Увеличил. Пальцем изобразил на ней невидимый овал.
– Вот здесь.
Монитор между ними был двухсторонним. Он отгораживал их друг от друга. Прикосновение к экранному сенсору отражалось на втором экране туманной точкой с мягкими краями или размытой движущейся линией. Алиса попыталась сосредоточиться. Пелена усталости в голове продолжала колыхаться.
– Это на Земле?
Он кивнул. Кивок ей был не виден. Карта была старинная, но сути это не меняло.
– А что это за забавные названия вокруг? Арамейцы, фригийцы, хурриты, касситы.
– Народы, которые давно исчезли. Наши соседи. Если бы мы не были такими упертыми, исчезли бы как они. Взгляни на карту, сколько их было – и где они теперь?
– И где они? – все еще враждебно спросила она.
– На их землях теперь живут другие народы: турки и арабы. А все потому, что они не проявили должного упрямства и твердости, как мы.
Алиса на мгновение задумалась. Задумчивость ей очень шла. Длинные загнутые ресницы и влажные глаза делали свое дело.
– На Земле тогда творились гнусные вещи, – из-за монитора сказал Иштоян, но в данный момент ее занимало совсем не это.
– А кроме упрямства у вас есть еще недостатки? – спросила она, выглядывая.
– Есть. Раздутое самомнение. Мы считаем себя умнее других, – серьезно ответил Рубен. – Это плохо.
– А что в вас хорошего?
– То, что мы в этом часто оказываемся правы, – неожиданно холодно сказал Иштоян, твердея лицом. – Ну? Наша словесная разминка закончена? Дальше в программе пробежка до кафе. Поклюем что-нибудь с газировкой и докончим просмотр, осталось совсем немного. А завтра возьмешь выходной, отдохнешь.
Экран погас. Они вышли, замок защелкнулся.
11
Ночью Алиса долго разглядывала Большой Электронный Атлас, впервые в жизни заинтересовавшись земной географией, а не картой звездного неба. Размышляла. Утром она как штык была на работе. Рубен усмехнулся, но промолчал, широким жестом пригласив садиться. Он только что прочел многостраничный документ «Выводы Интернациональной Комиссии о происшествии на прииске Аида» и был переполнен сарказмом.
– Ела?
– Да.
– Молодец. Эти ребята, – сказал он, небрежно кивнув на отчет, – на все готовы, лишь бы скорее свалить отсюда. За свои ошибки они расплачиваться не будут; за эту тоже заплатят другие, например, новая партия добровольцев, которых пришлют сюда с Земли. Мы с тобой опоздали. Виновный нашелся.
– Кто?
– Джозеф Мутонга и международный терроризм.
Алиса сморщила носик. Она не знала, что такое международный терроризм. Просто абстрактное понятие, которое ничего не объясняло.
Рубен швырнул карандаш на лист ватмана с отпечатанным на нем подробным планом поселка, испещренным множеством пометок. Дома в нем были пронумерованы и надписаны фамилиями людей, их занимающих. Карандаш покатился по столу, пришлось припечатать его ладонью.
– Садись. Я тут с пяти утра. Ночью меня посетила муза, так что имеются важные подвижки. Взгляни на план поселка: новобранцы жили компактно тут, тут и тут. Мы с тобой напрасно считали, что на всех записях с уличных камер одни и те же африканцы. Нам ведь кажется: их родная мать не различает, но система распознавания лиц позволила себе с этим не согласиться. Она определила, что в отличие от белых, африканцы исчезали в два приема – двумя большими группами с промежутком в один день. Я сверил данные распознавания с досье всех вновь прибывших на астероид и пометил на плане дом каждого исчезнувшего в первый день крестиком, а через день – галочкой. Они оказались вперемешку, никаких явных признаков отбора я не увидел, да это и не важно. Важно, что Джозеф Мутонга пропал в первой группе, следовательно, интернациональная комиссия ошиблась: никакой он не международный террорист, а просто пострадавший. К исчезновению второй группы он не причастен. В поселке остались только Камария и Нельсон. Оба попали на видеокамеру. Потом пропала Камария.
Он взъерошил волосы и откинулся на спинку стула. Алиса молча ждала продолжения. Он когда-нибудь отдыхает? – со вздохом подумала она.
– Перед исчезновением первой группы африканцев школьные камеры зафиксировали нездоровое мельтешение детей. Выяснение отношений. Чтобы узнать, в чем там суть я воспользовался программой для чтения по губам. Разговор шел на суахили. Взгляни на экран. Вот расшифровка. А вот еще одна, за день до исчезновения второй группы. Дети это маленькие жестокие животные.
– Помню по своему интернату, – согласилась Алиса, вчитываясь в предложенные расшифровки.
– Стоит кому-то обидеть Нельсона, обидчик исчезает. Бог создал наш мир за шесть дней, а малыш Нельсон разобрался с ним всего за четыре с промежутками, маму с папой не пожалел. Пора писать отчет, но как его писать, если у нас нет никаких доказательств, чтобы вывести его на чистую воду, кроме логических умозаключений. Что делать?
– Как ты будешь в отчете все это объяснять? Я бы тебе не поверила.
– Из-за мамы и папы, наверное?
– Из-за них тоже. Ты бы поверил?
– Ничему я не верю. И ничего не исключаю, – нахмурился Иштоян. – Знаю только, что никаких объяснений от нас не ждут. И не все в жизни можно объяснить. Например, от Земли до нас 310 световых лет, а мы тратим на это расстояние всего восемьдесят часов. Это что, фантастика? Ты пилот, сама знаешь, мы еще не достигли даже скорости света, значит дело не в скорости, а во времени или в пространстве. Куда девается остальное время, ты можешь объяснить? Нет. И никто не может!
– Ученые могут, – звонко возразила Алиса, непримиримо вздернув вверх острый подбородок.
– Они пытаются это объяснить, но ничем не могут подтвердить! А насколько их объяснения точны? В нашем случае то же самое: есть видеозаписи и есть умозаключения на их основе, но если мы будем подменять доказательства объяснениями, Трибунал рассмеется нам в лицо. Как Нельсон это делает Трибуналу не важно. Нужны факты, что это дело его рук, вот и все. Так у тебя есть какая-нибудь идея?
– Нужно его напугать, – предложила Алиса. – Или разозлить.
Иштоян рассмеялся. Он сам подталкивал ее к этому решению. Ты ж моя умница, подумал он с нежностью, удивившей его самого, а вслух сказал:
– Лучше разозлить. Он обидчивый малый, к тому же, вероятно уже поверивший в свою безнаказанность, таких легко спровоцировать. Нам придется смириться с риском, что можно исчезнуть навсегда.
– Мне тебя будет не хватать, – заявила Алиса. Она шутила.
– Знаю, – ответил Рубен. Он не шутил. – Изложи мне по пунктам, чем мы можем его взбесить. Ты же его хорошо знаешь. Сделай это сейчас, не откладывая.
Она задумалась, потом улыбнулась, придвинула клавиатуру и быстро застучала по клавишам. Через полчаса он уже фыркал от смеха, читая ее список с экрана и переписывая себе в блокнот особо понравившиеся пункты. Идеи роились в его голове.
12
После чрезвычайного происшествия Камария Мутонга два дня дежурила в школе, замещая пропавших учителей и патрулируя коридоры и классы, заполненные взволнованными детьми, потому что так захотелось ее мужу. Он потребовал, чтобы поселок продолжал жить обычной жизнью, дабы люди не унывали. На третий день она начихала на его хотение и заперлась в своей комнате, наглотавшись таблеток. Несколько бабушек, помогавших ей в этой высокой миссии, остались без руководства и забаррикадировались в кабинете директора. Дети были предоставлены сами себе.
Последствия не заставили себя долго ждать. Не услышав утром пластмассового цоканья по коридору высоких каблучков Камарии, классы зажили своей жизнью. Целый день школьники, проявляя самые худшие животные инстинкты, делили территорию и задирали друг друга. До драк дело не доходило, но угрозы так и сыпались со всех сторон, как искры из разворошенного костра. Власть захватили старшеклассники.
Малышам разрешили ходить в туалет только по правой стороне коридора и только по стеночке, а всем лопоухим, картавым и не иссиня-черным запретили высовываться из классов, даже если терпеть становилось уже невмоготу. У дверей всех классов расположились преисполненные важности дежурные, хихикающие и перемигивающиеся друг с другом. Нельсон неожиданно для себя оказался в числе лопоухих и не иссиня-черных, что разозлило его до крайности. Он и еще несколько ребят пробовали протестовать и взывать к голосу разума, к гражданским правам и свободам, но их хитростью заманили в пустующую учительскую и заперли там на два часа, лишив обеда. Когда их, наконец, выпустили, они чуть не плакали от обиды. Нельсон возвращался домой, мстительно закусив пухлую нижнюю губу. Смерть черномазым.
Все это имело совершенно неожиданные последствия. Среди ночи его грубо растолкала Камария. Она была в истерике.
– Ты не знаешь, где отец? – спросила она, вся трясясь. Нельсон сонно протер глаза, подскочил как ужаленный и сел на кровати. Большие, расширенные от ужаса коровьи глаза Камарии в упор смотрели его. Как всегда она была полуголая и не замечала этого.
– Может он вышел? Может случилось еще одно ЧП? – непонятно почему шепотом ответил Нельсон, лихорадочно соображая. Голос ему изменил.
– Придумай еще что-нибудь, – завизжала Камария. – Выйти он не мог, его магнитный пояс лежит на постели. Он бы и двух шагов не сделал, понял? Отвечай: это твоя работа? Отвечай!
– Не моя.
Он оттолкнул ее ногой. Она сползла на пол, села в полутьме и бессильно привалилась спиной к стене. Ее пояс был на ней. Нельсон потуже затянул свой. Его тоже трясло. Джозеф Мутонга был не просто отцом, он был его кумиром.