“Ты что, пыталась мне что-то сделать?- Спросила Тонра чуть позже, поймав ее руки и подняв их над головой.
“Нет” - сказала она, а потом добавила: - Может быть? Я не знаю. Я ничуть не смущена.”
“Я знаю это” - сказал Тонра. - Он рассмеялся.
- Перестань смеяться надо мной, - потребовала она.
“Ты же сказал, что не смутилась!” сказал он.
“Хорошо, я сейчас! Она вырвалась из его объятий, вывернулась из-под него и села на край кровати.
Они были в его комнате, потому что она свою комнату делила с Дорме, так как все они были гостями королевы, Тонра оценил номер по его рангу. Никто не потрудился исправить довольно степенное распределение комнат, которое давал протокольный дроид, служивший Брейа Чемберлен. По сравнению с квартирой на Корусканте она была невыразимо роскошной. Тонра позволил ей немного отдохнуть. Он был очень хорош в этом, и обычно она тоже, но с уменьшением напряжения во всем остальном в ее жизни, она едва знала, как справиться с собой, не говоря уже о ком-то другом.
“Ты мне нравишься такой, - сказал он. - Та часть, где у тебя есть чувства, и дай мне увидеть их прямо сейчас.”
“Это ненадолго, - сказала она.
“Я знаю, - сказал он. “Тебе может что-то нравиться, даже если ты знаешь, что это ненадолго.”
Сабо подумала о королевах, сроках полномочий и уголовных процессах для одержимых кредитами деспотов, и понял, что это, возможно, не то, о чем он говорил.
“Со мной все в порядке, - пообещал он. “Вернись обратно.”
“Вы ужасно торопитесь, капитан” - сказала она, проскальзывая между простынями. “Тебе следовало подождать, пока я не закончу все выяснять.”
- Возможно,” согласился он..
К тому времени, как взошло солнце, самбо чувствовала себя почти как прежде. Это был их последний день на Альдераане. Из-за времени в пути и орбитальной механики они вылетали сразу после заката Альдераанского солнца, чтобы прибыть на НАБУ в полдень. Это было бы утомительно, но для межпланетных путешествий это нормально, и Сабе с нетерпением ждала возвращения домой.
Она выскользнула из постели, оделась и вернулась в свою комнату. Сабе пошла в ванную и закончила свои приготовления к предстоящему Дню. Она выбрала длинную тунику цвета слоновой кости с широким синим поясом, чтобы носить ее поверх леггинсов того же цвета, и свои обычные ботинки. Когда она вернулась в спальню, дверь уже была закрыта и украшена зелеными розами. Поскольку ей не нужно было надевать капюшон, она потратила немного больше времени на прическу, но долгая практика сделала ее более эффективной.
- Падме хотела бы, чтобы ты позавтракала с ней, - сказала Дорме. “Завтрак только для вас двоих.”
Служанки были душами благоразумия, а это означало, что Сабе и Дорме не о чем было особенно сплетничать. Она скучала по легкости отношений, которые были у нее со своими подчиненными, но слишком уважала Дорме и остальных, чтобы поднимать шум.
- Спасибо,” сказал Сабе. “Вам не нужна помощь, чтобы собрать вещи сенатора?”
- Я в порядке, спасибо, - сказала она. - Мантии делают путешествие довольно легким.”
Дорожный чемодан служанки обычно был небольшого размера, в нем лежал единственный наряд Падме, благодаря уникальному стилю НАБУ, который Сабе хорошо знала, но никогда не было никакого вреда в том, чтобы быть вежливой.
Она прошла по коридору в номер, где жила Падме, и постучала. Дроид открыл дверь и впустил Сабе после недолгого механического раздумья.
- Доброе утро!- Падме еще не успела одеться, и это говорило о том, что завтрак будет довольно неформальным.
“И тебе того же, - ответил Сабе.
“Проходи и садись” - сказала Падме, указывая на стол, где ее ждали две дымящиеся миски.
Номер Падме был на одну комнату больше, чем у Сабе, потому что в нем была гостиная, где они должны были поесть. Как и любая другая комната во дворце—и на всем Альдераане, насколько могла судить Сабе, - она была элегантно оформлена в минималистском, но прекрасном стиле. Окна выходили на город, но даже этот вид был хорош.
Сабе села и подождала, пока Падме сделает то же самое, прежде чем приступить к еде. Падме насыпала в свою миску немного кислых ягод, у которых сейчас сезон, но Сабо отказался от них, когда ей предложили.
“Я же говорила, что мы поговорим на НАБУ, - сказала Падме. - Но я думала, что здесь может быть и лучше.”
Когда они будут дома, им будет трудно договориться о личной беседе. Сабе видел расписание Падме,и оно уже было заполнено.
“Ты собираешься вернуться на Корускант?- Спросила Сабе.
Да, по крайней мере еще на одну сессию, - ответила Падме. - Работая с сенаторами Органой и Мон Мотмой, я видела, что нужно, чтобы быть хорошей в этом деле. Я уже поняла, что могу быть настолько приспособленной, но не знаю, хочу ли я этого. Они могут свести политику к идеям,и мне трудно забыть людей, которые будут затронуты. В то же время я также не знаю, кого НАБУ пошлет вместо меня. Королева может подумать, что я-лучший выбор, но я в этом не уверена.”
“Мы всегда можем украсть корабль, - сказал Сабе. “Я уверен, что мы сможем уговорить Варбаросу, а потом отправимся куда захотим.”
“Когда ты серьезно относишься к чему-то, ты всегда начинаешь с самого нелепого предположения, - сказала Падме. “Это как-то связано с тем отчетом, который я получаю от Арту каждое утро о том, что ты тайком возвращаешься в свою комнату?
“Да я и не кралась вовсе. Этот дроид-камергер предложил сменить нас всех на второй день, но все уже распаковали вещи, - сказал ей Сабе. Она задумчиво замолчала, и Падме приготовилась к чему-то нелепому. - Хотя я полагаю, что если бы мы захватили корабль, это подорвало бы всю работу, которую вы начали вкладывать в свое антипиратское законодательство.”
Падме скорчила гримасу. Она не смогла сформировать свой собственный комитет, так как официальная позиция Сената заключалась в том, что пиратство не было единственной проблемой. Они отказывались признавать схему нападений, которая указывала Падме, что проблема была больше, чем несколько ударов по конвоям, перевозящим продовольствие или строительные материалы. Все, что она могла сделать, - это продолжать спорить с Мон Мотмой о гипотетических вещах и надеяться, что когда придет время действовать по-настоящему, кто-нибудь ее выслушает.
“Я думаю, что ты единственный человек на Корусканте, который читает все новости Сената, - сказала она.
“Ты сделаешь это,” сказал Сабе, как будто это было очевидно. “Так я и делаю.”
“Ты когда-нибудь жалела, что мы встретились?- Спросила Падме. Сабе замерла. “Я имею в виду, ты когда-нибудь жалела, что приняла предложение капитана Панаки и просто жила частной жизнью на НАБУ?”
Любой, Кто подслушал бы их разговор, был бы удивлен их официальными манерами, приняв их за отсутствие привязанности. По правде говоря, сама основа их дружбы—не говоря уже о том, что их личная безопасность не раз оказывалась под угрозой—была заложена в этой формальности. Это было трудно объяснить, особенно потому, что они одинаково хорошо поддразнивали друг друга, но это было не менее искренне только потому, что посторонние находили это необычным.
- «И стать третьим лучшим игроком в халикет в моей семье?» Сабе сказала. "Не на мгновение."
“Твои братья знамениты, - заметила Падме.
“И я всегда был бы в их тени, - сказал Сабе. - Твоя тень гораздо красивее, поверь мне.”
“Независимо от того, как надолго я вернусь на Корускант, я думаю, что мы могли бы пересмотреть твою роль, - продолжила Падме, как будто не было никакого отвлекающего маневра.
“Что вы имеете в виду?- Сабе налил себе чашку чая и добавила больше подсластителя, чем обычно. Она обнаружила, что чай на Альдераане оказался крепче, чем ей хотелось бы.
“Я не уверена, что такой уровень безопасности необходим, - сказала Падме. - Новостные сети отступили, и с той первой попытки не было даже намека на опасность, а это было несколько месяцев назад. Мы можем придумать для тебя что-нибудь другое, но я чувствую, что отправила тебя в изгнание, сначала на Татуин, а потом на Корускант, и ты можешь вернуться.”
“Мы собирались вернуться на Татуин после Корусканта, - напомнила ей Сабе. - Может быть, Тонра и передумал—хотя я в этом сомневаюсь—но я-то нет.”
“Я помню, - сказала Падме. Она сделала такое лицо, как будто ей было физически больно продолжать говорить. “Но я все еще надеюсь, что предложение канцлера будет иметь больше шансов в следующем раунде, и если станет известно, что я вмешиваюсь непосредственно на Татуине, я вернусь туда, откуда начала: слишком независимой, чтобы кому-то доверять. Я ненавижу делать такой выбор.”
“Конечно, я тебе не завидую, - сказал Сабе. “Но в то же время я думаю, что вам следует оставить меня под прикрытием еще на некоторое время, а Тонру-со мной. Суд над Ганреем скоро закончится, и в зависимости от того, в какую сторону он пойдет, это изменит угрозы для вас. Если я нахожусь на свободе, я могу поддерживать свои источники в сети новостей—и другие источники, о которых мы не говорим,—и выяснить, что происходит.”
- Ненавижу Неймодианцев” - мрачно сказала Падме, тыча ложкой в миску. Она редко позволяла себе открыто потакать своим чувствам, даже с Сабе, когда они были вне мира. “И я ненавижу, как сильно ненавижу Неймодианцев.”
“Они ответственны за множество смертей и страданий, - сказала Сабе. “Я думаю, тебе позволено их ненавидеть.”
“Я не должен сбрасывать со счетов весь вид, - сказала Падме. “Такие мысли почти разорвали НАБУ на части, и хотя это было очень давно, потребовалась целая вечность, чтобы все исправить снова.”
“Я не знаю, почему кто-то вообще думает, что не может тебе доверять, - сказал Сабе. “Ты так честна, что мне больно.”
- Честно говоря, я думаю, что именно поэтому они мне и не доверяют, - сказала Падме. - Они все время ждут, когда я извернусь.”
- Политика меня утомляет, - призналась Сабе. -Раньше этого никогда не было, но теперь уже нет. И мне это почему-то до сих пор нравится.”
- Возможно, мы слишком близки” - сказала Падме так серьезно, что она поняла, что это шутка. “Мы пробыли здесь слишком долго, и нам никуда не деться.”
“Ну и кто же тут смешон?- Спросила Сабе. Она допила свой чай и проглотила последний кусочек завтрака. Их украденный момент был почти завершен.
“Он тебе очень нравится?- Это был робкий вопрос, и исходил он не от сенатора, а от Падме Наберри. - Я имею в виду Тонру?”
“Да, - сказала Сабе.
“Он тебе достаточно нравится?”
“Я не должна отмахиваться от целого “я не знаю", - сказала Сабе. “Мы уже говорили об этом, так что я его не обманываю. И я его предупредила. Много раз. И он знает меня, нас, уже очень давно.”
“Ты же его защищаешь.” Это был не совсем вопрос. Как обычно, они шли по линии своей особой связи с совершенной симметрией.
“Я не хочу быть бессердечной, - сказал Сабе. “Так что в некотором смысле я тоже защищаю себя.”
Падме закончила свой завтрак и посмотрела в окно. Это будет еще один славный день.
“Я не знаю, что бы я сделала, - сказала Падме. “Я так долго оберегала свое сердце от всего, всегда осознавая динамику и поток силы. Мне повезло найти так много людей, которые понимают это и дают мне это пространство. Я боюсь, что если кто-то прорвется, я позволю ему это сделать, и это станет катастрофой.”
“Это не утечка из реактора, - сказала Сабе.
Падме никогда не говорила с ней о сердечных делах, главным образом, как подозревала Сабо, из уважения к личной жизни. Она задавалась вопросом, почему Падме думает о том, что заставило ее сделать это сейчас, или же Падме просто заинтригована перспективой того, что, по ее мнению, Сабе собирался сделать. Она не была ревнивой, но всегда проявляла любопытство, и Сабе редко делала что-то первой.
- Может быть, тебе стоит позволить кому-нибудь немного прорваться, - предложил Сабе. “Чтобы посмотреть, как все пройдет.”
“Ты действительно думаешь, что это сработает?- Спросила Падме.
“Я должна быть кем-то, кто понимает тебя, - сказал Сабе. - Это будет непросто найти, но если бы ты захотел, то могла бы хотя бы поискать.”
- Я могла бы. Падме повела плечами, и Наберрие отпало от нее. - Вы не поможете мне одеться?”
Сабе вздохнула, полностью успокоившись.
“Мои руки принадлежат тебе, - сказала она.
Это был простой наряд для последнего дня, с ограниченным количеством украшений и волосами, которые были настолько просты, что Падме почти могла бы сделать это сама. Сабе также разложила дорожное платье, чтобы Падме могла переодеться, когда наступит вечер. Корде и Версе пришли упаковывать вещи. На этот раз Сабе не ушла. У нее и было, и не было своего места среди них, но она собиралась воспользоваться близостью к сенатору, пока могла. Она сделала мужественное лицо, живя в этой квартире на Корусканте, и Тонра всегда была отличной компанией,но она скучала по своей подруге и чувству самообладания, которое Падме всегда удавалось вызвать в ней. Дорме присоединилась к ним.
- Варбарос говорит, что корабль будет готов в любое время, - доложила она. - Она нашла время, чтобы переоборудовать некоторые компоненты, которые раздражали ее в течение последних нескольких месяцев, и вчера она отправилась в быстрое путешествие по системе, чтобы встряхнуться.”
“А твои охранники уже все уладили.- Это было от Мариек, которая вошла в комнату без стука, потому что они пропустили бы этот звук во всей своей суете.
- Отлично, - сказала Падме. - Я надеюсь, что вы все получили удовольствие от нашего пребывания здесь, но должна признаться, я буду так счастлива снова увидеть водопады Тида.”
Сабе пошла к себе заканчивать свои собственные сборы. Половина шкафа Дорме была пуста, и Сабе почти не понадобилось времени, чтобы показать свои вещи. Она вытащила чемоданчик в коридор и увидела, как маленький астромех выходит из комнаты Тайфо, толкая чемоданчик сержанта на воздушной подушке.
- Привет” - сказала она, чтобы привлечь внимание дроида. Он повернулся и направил на нее свой фоторецептор. “Мой ты тоже можешь взять на корабль, маленький синий снитч.”
Дроид просигналил что-то, что смутно переводилось как “все справедливо при стандартном программировании", и Сэнд положила свой кейс поверх кейса Тайфо.
- Спасибо, - сказала она, потому что все еще была вежлива, а также потому, что дроид однажды спас ей жизнь, а также помог спасти всю планету в отдельном случае.
Дроид чирикнул и продолжил свой путь.
День был тихим, и Падме с Бреей большую его часть провели в оживленной беседе. - Сенатор Органа снова разыскал Сабе, и она тоже не возражала против его компании. Он знал, когда нужно замолчать, а когда объяснить каждую мельчайшую деталь того произведения искусства, на которое она смотрела.
“Все, кто когда-либо видел тебя, недооценили тебя, не так ли?” сказал он. Это было самое прямое, что он сказал ей за всю неделю, но она ожидала этого.
“Я поощряю их к этому, - ответила она. “Я маленькая. У меня есть только один бластер. И я обычно ношу что-то гораздо менее практичное, чем это.”
- Она указала на свою тунику и леггинсы.
- У Торговой Федерации есть уродливые приоритеты, - сказал Органа. “Я не слишком много говорю об этом на Корусканте, потому что это будет стоить мне слишком большого политического капитала без веской причины, но здесь я могу быть немного честнее. Мне не нравится, как они действуют, и их готовность использовать дроидов для убийства разумных существ вызывает беспокойство.”
- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, сенатор, - сказал ему Сабе.
“Я рад, что у нее есть ты, чтобы защитить ее, - сказал он. “Я рад, что они всегда будут недооценивать тебя, если только у них хватит ума понять, что ты существуешь. Я рад, что у нее есть ты.”
- Для меня большая честь служить вам” - сказал Сабе, и она знала, что он все понял.
Когда день подходил к концу, был съеден последний обед и произнесен последний тост. Они были свидетелями великолепного заката над озером и заснеженной горной вершиной, а затем королева и ее муж сопроводили их на платформу, где их ждал корабль. Варбарос стояла у подножия трапа, приветствуя прибывших. Их прощание было кратким, но сердечным, а затем сенатор Амидала официально простилась с королевой Бреа Органа с Альдераана.
“Мы еще раз благодарим вас за встречу и гостеприимство, - сказала Падме. Голос сенатора был гораздо теплее королевского, и Сабе знала, что разработка его для подобных ситуаций стоила затраченных усилий. “Мы с нетерпением ожидаем продолжения наших совместных усилий как с вами, так и с сенатором вашего мира, поскольку мы работаем вместе, чтобы создать и сохранить наследие мира в галактике.”
“Мы тоже ждем этого с нетерпением, - ответила Королева Брея. Сенатор Амидала слегка поклонилась и поднялась на борт корабля.
Когда корабль поднялся на орбиту, Сабе снова села в кабину и уставилась на зарождающиеся звезды. Они пели ей о доме, и вскоре они уже мчались мимо нее, а она летела своей дорогой.