Он тогда ошибся, предположив, что раз сам алчет власти, то и Люк, его плоть и кровь, тоже жаждет именно этого.
Ошибка. Его ошибка. Надо было предложить то, что Люк желал искренне и отчаянно…
Семью.
Семья стала тем якорем, что удержала его сына на краю. Он тогда пришел не к Вейдеру, Темному Лорду Ситхов, нет! Он пришел к отцу.
И Вейдер постарался оправдать его ожидания.
Никому не хочется умирать.
* * *
Люк медитировал, растворяясь в Силе. Потоки тьмы свивались вокруг застывшей звезды, состоящей из света, составляющего его сущность, свивались, нежно касались кончиками, ласково гладили ледяную, сияющую поверхность. Свет молчал, не отвечая на заигрывания своей противоположности. Совершенно.
Но если снаружи был лед, то внутри кипела лава.
Лава, готовящаяся к тому дню, когда она вырвется на свободу из своего каземата.
* * *
Небесно-голубые, словно ледяные, глаза открылись, вглядываясь в видимые только им потоки вероятностей. Сила текла, напевая свою вечную песню, рассказывая о происходящем, предостерегая насчет будущего, раскрывая тайны прошлого.
…Лея, с разъяренным лицом, отшвыривающая донесения о том, что Люк Скайуокер исчез, исчез и не появляется больше нигде…
…Приказ Мон Мотмы о ликвидации в случае обнаружения…
…Грусть в глазах Соло… рассеивающаяся и уходящая при виде его принцессы…
…Перемещения групп Альянса…
…Тьма, пропитавшая Императорский дворец… ждущая, недовольная, готовящаяся жестоко наказать…
…Золотые глаза императора, смотрящие прямо в Силу, ищущие его, чтобы склонить на свою сторону…
…Тьма Вейдера, укрывающая, маскирующая его мягким плащом, стекающим с плеч отца…
…Точка пересечения линий, неизбежность, которую невозможно миновать…
Катящаяся Вселенная остановилась, и замерла в неустойчивом равновесии.
– Пора, отец.
– Пора. Сын мой.
– Адмирал Пиетт.
– Да, милорд.
– Курс – Корусант.
– Слушаюсь, милорд!
* * *
«Исполнитель» вынырнул из гиперпрыжка, разрезая пространство, словно остро наточенный клинок, совершенный в своей смертоносной красоте и функциональности.
Корабль направлялся к точке, где сходились линии Силы, скручиваясь в узел, который было невозможно развязать. Только разрубить.
И Люк верил, что у него все получится.
Особенно сейчас… с отцом, прикрывающим его спину.
* * *
– Адмирал.
– Да, милорд.
– Протоколы приказа 001. Исполнять.
– Слушаюсь! Милорд!
* * *
Палпатин холодно смотрел на идущего к нему через огромный зал Вейдера. Вейдер… его самая большая надежда… и самая большая неудача. Он, тот, кто должен был стать его лучшим учеником, единственным в своем роде… но лава сожгла не только тело Вейдера. Она сожгла его связь с Силой. Тот, кто должен был зажигать звезды по приказу своего Мастера, разом лишился вместе с потерянными конечностями и плотью половины своих возможностей, хотя и оставался могущественнее всех оставшихся джедаев.
Ситхи живучи, но и их живучести есть предел.
В тот миг, когда Сидиус понял, что произошло, он был… разочарован.
Из Ученика, лучшего, самого многообещающего ученика, Энакин Скайуокер превратился в Палача императора. Не больше.
Но сейчас перед ним снова стояла Возможность.
Она смотрела на него синими, как глубокий лед, глазами, лаская чувства мощью окутывающей его Тьмы, маня невероятными перспективами и завлекая источаемой ею Властью.
Люк Скайуокер.
Сын Энакина Скайуокера.
Все достоинства последнего, воплощенные в плоть, без его же недостатков.
Устоять было невозможно.
* * *
– Дитя…
Сидящее на троне чудовище жадно смотрело желтыми, рептильими глазами, нетерпеливо протягивая костлявую руку. Как долго он ждал этого!
Год! Год, с того момента, как Вейдер сообщил о том, что нашел своего сына. Нашел… и склонил на свою сторону.
Сидиуса это не устраивало. Категорически. Верность юноши должна принадлежать ему, а не Вейдеру! Но он дал своему Палачу отсрочку. Пусть… тем легче будет сломать и перевоспитать. Слабости есть у всех… а слабость своего будущего ученика он уже знал.
– Мой прекрасный ученик…
Покров Тьмы и теней раздвинулся на мгновение, и Люк увидел. Худое, немощное тело… хрупкое, старческое, с болезненно-желтоватой кожей и желтыми, как у рептилии глазами… такое обманчиво слабое.
Палпатин был силен.
Чудовищно, непередаваемо силен.
Его воля была крепче дюрасталевых канатов, пропитывая каждую клеточку его существа, держа ужасающее могущество под контролем.
Черная дыра, к которой нельзя подходить близко – ведь вырваться из ее притяжения будет совершенно невозможно. Она не выпустит то, что попалось в поле ее притяжения. Как не выпускает его отца.
Вейдер был гораздо слабее своего Мастера, что и не скрывал. Как бы ему этого не хотелось. Но проявлять гордыню – значило недооценить опасность и погибнуть. Год понадобился на то, чтобы отточить навыки сына. Год чудовищно выматывающих тренировок, год балансирования на краю смерти и жизни, год разрабатывания стратегии.
Вейдер не щадил Люка. Была и кровь, и боль, и сломанные кости, и отбитое тело, и атаки на разум, и психологическое давление. Он не брезговал ничем. Сын не сопротивлялся, сознавая, что у них есть только один шанс. Единственный.
Только один.
* * *
– Преклони колени предо мною, дитя, и я поставлю тебя вровень с собой. Ты будешь править галактикой…
Шепот ввинчивался в уши, наполняя образами, искушая, маня… Темная сторона взбурлила, откликаясь за зов своего адепта. Свет замер в ожидании.
– Ты будешь моим учеником… моим Апрентисом… первым среди равных…
– Ты будешь моим Наследником!
Как можно этому сопротивляться? Шепот подтачивал волю, словно вода, вымывающая песчинки из гранитных утесов, словно ветра, стачивающие острые пики скал, словно космос, рассеивающий лучи света умирающих звезд.
– Я уже отдал распоряжения… все это – будет твое… только преклони колени предо мною… назови Мастером… устрани угрозу своему будущему…
Ледяная лазурь глаз его сына засияла невозможным светом, реагируя на волю Императора. Небесную синь чистого неба пронзили первые золотые лучи восходящего в зенит Солнца.
– Да-а… да-а-а, мой… ученик… смелее…
Император встал, медленно ковыляя с трона к стоящему на колене Вейдеру, смотрящему в лицо сына, и застывшему стоя Люку, которого начало трясти, словно в лихорадке.
– Ты сопротивляешься? Зачем? Разве не этого ты жаждешь? Разве не этого желает вся твоя сущность? Уничтожь соперника! Стань первым! Ты был вторым после Вейдера… Теперь ты будешь первым после Императора!
Император скользил, словно призрак, легко касаясь плеча Люка тонкими пальцами, способными, тем не менее, гнуть дюрасталевые плиты.
– Ты рожден для власти… Так иди к ней! Сделай шаг! Прямо сейчас!
Глаза Люка вспыхнули, словно двойные солнца Татуина, с отчаянным криком он выхватил сейбер, поворачиваясь к отцу… и описывая петлю в направлении Императора.
Световое лезвие загудело, столкнувшись с рубиновым, выросшим в руке старца. Палпатин удовлетворенно улыбнулся.
– Браво, дитя мое. Зачем ждать? Хватай, пока есть возможность! Ну же!
Стремительная атака юноши захлебнулась, отхлынув, как волна откатывается, разбившись об утес.
Рубиновое лезвие окутало тщедушную фигуру алым сверкающим коконом, непроницаемым для фиолетового урагана. Вейдер одним движением скользнул вперед, поднимаясь с колена длинным выпадом, и был отброшен с такой силой, что содрогнулись толстые стены Дворца.
Щелкнули замки, вгоняя в пазы толстые штыри.
Алая гвардия замерла, пятясь от сбивающей с ног, давящей мощи хлынувшей сквозь перекрытия Силы, отдающей недвусмысленный приказ.
Не вмешиваться!
Вселенная закачалась, когда шторм Силы захлестнул планету.
* * *
Лея закричала во сне. Смутные образы захлестнули разум, наполняя его неуверенностью, ужасом и пониманием, что именно сейчас, в этот самый момент, все меняется.
Именно сейчас!
– Что случилось, сладкая?
Хан обеспокоенно обнял свой самый крупный выигрыш в жизненной игре. Лея повернула к нему белое лицо, смотря наполненными страхами глазами.
– Люк… сейчас…
– Что – Люк? – нахмурился Соло. Лея беспомощно развела руками, не в силах выразить обуревающие ее предчувствия.
– Изменение.
– Ну, жизнь всегда меняется, это не новость! – хохотнул коррелианец, прижимая к себе девушку в попытке успокоить. У него самого на душе скребли крайт-драконы, но он промолчал. В глубине души контрабандист знал: когда Мотма отдала приказ о ликвидации джедая, они поступили не просто плохо. Нет, они поступили неправильно. Словно от их выбора зависела судьба всей галактики.
Хан был против, но Лея размахивала донесениями шпионов, сообщавших, что у Вейдера появился новый ученик: среднего роста, с голубыми глазами, светловолосый… обладающий странными и пугающими способностями. Вейдер не отпускает его от себя, Вейдер лично его тренирует, Вейдер его… натаскивает. И этот юноша настолько важен, что даже Сопротивление теперь треплют не так сильно.
И имя ему – Люк Скайуокер.
Хан тогда промолчал, молча согласившись, но в душе все равно копошился червячок сомнения. Было во всем этом что-то… не то. Словно предпосылки для этого поступка были не те, о которых говорила Мон Мотма.
Он промолчал.
Его верность касалась только его, и его принцессы.
Не более.
* * *
Люк кружил вокруг императора, плетя паутину ударов. Резкий рисунок боя сломался, когда Вейдер, бросившийся на своего Мастера, почти пробил его защиту. Палпатин взбесился. Одним мощным ударом он откинул своего ученика в сторону, отбросил высунувшегося вперед Люка, и перекинул сейбер в левую руку.
– Глупец. Неужели ты думаешь, что можешь противостоять мне? Мне, твоему Мастеру? Я создал тебя! А ты смотри, дитя. Это будет урок тебе.
Воздух затрещал, пальцы императора окутались бело-голубым ослепительным сиянием… и молния Силы пронзила воздух, отбрасывая изогнувшегося от чудовищной боли Вейдера на середину Тронного зала.
Тело взорвалось болью. Дышать было невозможно. Темная пелена затмила зрение, оставляя на милость хохочущего мучителя.
Люк застыл.
* * *
Космос разверзся, разродившись дождем кораблей. Флот Империи выныривал из гиперпрыжков в определенных накануне координатах, придя в движение.
Пиетт слегка улыбался.
Все шло по плану.
– Удачи. Лорды.
* * *
Кокон тьмы треснул, пронзенный ослепительно белыми протуберанцами.
Люк закричал, выплескивая свою ярость в самоубийственной атаке. Сила грохотала бешеным биением сердца, направляя его тело с ужасающей точностью и мощью, несвойственным смертным, даря скорость и ясность мышления.
Меч засиял, сплетая кружево движений, отводя молнии, расползшиеся шипастыми плетями по стенам, прорубая чужую защиту.
– Стой! Ты должен остановится!
– Нет мира между нами… – выдохнул Люк, глядя на своего Врага разноцветными глазами: пылающим голубым огнем правым и сияющим расплавленным солнечным жаром левым.
– Нет… и не будет!
Одно скользящее движение, невозможный для живого выпад…
Император вскрикнул, когда ему точно в сердце вошел пылающий клинок, обратным движением снесший ему голову.
* * *
Гвардейцы Алой гвардии замерли, прислушиваясь.
Один из них сделал осторожный шаг к запертым дверям… и был снесен взрывом силы, выворотившим толстые створки вместе с коробкой…
…501 легион четко печатая шаг входил во дворец…
…Люк смотрел на свои руки, не видя и не слыша ничего…
…Вейдер с трудом встал на одно колено, зажимая рукой треснувшие ребра…
…Гвардейцы вошли в зал, замерев при виде безжизненного тела своего Повелителя…
…По алым рядам прошла волна…
…Закричала в ужасе Лея…
…Штурмовики окружали базы повстанцев…
…Вселенная замерла, обретая равновесие…
Вейдер встал, гордо подняв голову.
– Император умер! Да здравствует Император!
III. Свет несущий
Восстание захлебнулось.
Вот так просто, раз – и его нет.
Не до конца, конечно, были счастливчики, которым повезло банально удрать, но их было крайне мало, и все они были мелкими сошками, не имеющими ни связей, ни влияния, ни знаний.
Мелочь.
Крупную добычу накрыли серией мастерских операций. Четко, слаженно, одновременно.
Было такое ощущение, что разработчик плана знал, где именно они будут находиться в данный конкретный момент. Знал, предвидя все их перемещения с ужасающей точностью и ясностью.
Когда штурмовики рухнули на них с неба, словно смертоносный град, Лея уже готовилась умереть, решив дорого продать свою жизнь. Но их просто окружили и… согнав, как стадо овец, в кучу, повели в неизвестном направлении. Каждого отдельно.
Их не били, обращались к ним спокойно и равнодушно, безличностно. Это было страшнее всего. Неопределенность. Страшная, зыбкая неопределенность.
Их доставили на Корусант, в какой-то дворец, судя по всему: роскошные помещения, прекрасная еда, чистая одежда… и толстые стены, бронированные окна, двери, своей прочностью способные устыдить банковские.
Дни шли.
Одни, второй, третий…
Неопределенность.
Они встречались за завтраком, обедом и ужином в общей столовой… но никаких новостей не было. Никто ничего не знал, охрана на их вопросы не реагировала. Через неделю непрекращающегося нервного напряжения Лея поняла, что еще немного, и у нее начнется истерика. Хан утешал ее как мог, но он и сам был на взводе. Хуже всего чувствовали себя Мадин и Мон Мотма.
А через неделю их собрали в большом, изысканно украшенном зале, где стоял здоровенный голопроэктор, заботливо посадили на стулья. Настораживало присутствие врача с аптечкой, скромно стоящего в углу.
Когда появилось изображение, один из безликих офицеров, стоящих по периметру, резко скомандовал:
– Тихо! Всем внимание! Это прямая трансляция!
Заиграла торжественная музыка, перед ничего не понимающими зрителями возник Тронный зал, заполненный рядами высшей аристократии: военной и деловой, стоящей так, что к трону на возвышении оставался широкий проход.
Комментатор что-то торжественно и веско говорил, но до измученных неизвестностью пленников слова доносились отрывками, впиваясь в мозг осколками разлетающегося на куски мира.
– …после трагической смерти Императора Палпатина… трагедия… не допустить раскол… успел назначить Наследника… твердой рукой… поведет за собой в будущее… оплот стабильности – Лорд Вейдер…
Сидящие закаменели, превратившись в статуи. Имперцы гордо смотрели на огромнейшее изображение. Мон Мотма с трудом выдавила:
– Вейдер – Наследник?!
Соло издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, Лея покачивалась в предобморочном состоянии.
– Нет… – прошептала она чужим голосом. – Не он…
Она не могла этого объяснить, но в данном факте была четко уверена.
Неожиданно показались две фигуры, одна за другой. Так как снимали по направлению к трону, то лиц они не увидели, однако одного человека узнали сразу. Вейдер. Доспехи, плащ, маска… другой дизайн, но это был он. Ошибиться было невозможно.
Шок вызывало не это.
Он шел вторым.
Неизвестный, шедший перед Темным Лордом, был ниже его на полголовы, крепок, широкоплеч, с буйной гривой светлых волос, слегка касающихся плечей… и одет в черные, антацитово-черные одежды, такие, как носили ситхи и джедаи, их мантию, с ослепительно белой подкладкой.
Губы Леи задрожали, в груди затрепетало узнавание.
Вейдер встал рядом с троном, с правой стороны, и застыл.
Неизвестный повернулся к залу лицом, и небо для Леи рухнуло на землю.
* * *
Вейдер, тяжело дыша, зажимая рукой отбитый, с перемолотыми ребрами, бок, покачивался, стоя на одном колене, не в силах отвести взгляд от своего сына. Люк потерянно глядел на свои руки, сейбер лежал у его ноги. Юноша не реагировал на шум, все сильнее доносящийся из проема, оставшегося на месте вырванной с корнем двери.
В зал осторожно вошел первый гвардеец, и юноша поднял голову, небрежно призывая меч в руку. Спокойный, отчужденный… находящийся не здесь, и не сейчас.
Вейдер с каким-то странным трепетом смотрел на глаза сына.
Небесно-голубой, сияющий, как молния Силы.
Золотой, словно большое солнце Татуина, источающий полуденный жар.