Марион стала пересчитывать измятые купюры, когда из бара на улицу вышел набрать дров для очага Мохан, мускулистый парень. Выручка позволила бы продержаться еще несколько недель, но ее едва хватило бы, чтобы добраться до ближайшего порта, не говоря уже о Соединенных Штатах. Да и кто ее там ждал!
Сунув деньги в карман, она приложила холодные стаканы к вискам и закрыла глаза. Хотя пьянка не испортила ей настроения, ее голова разламывалась от боли. Стоя к двери спиной, она не могла видеть мужчину, вошедшего в бар.
– Привет, Марион, – услышала она знакомый низкий голос.
Не отнимая стаканы от висков, Марион обернулась и узнала в вошедшем Инди. На нем была кожаная куртка, на голове мягкая фетровая шляпа. Его сильно обросшее бородой лицо освещал огонь из очага. Она смотрела на него несколько секунд, потом опустила руки. Стаканы со звоном и грохотом упали на пол.
Инди даже не поморщился.
Марион вздохнула, улыбнулась и немного смутилась, увидев Инди через столько лет.
– Кто к нам пожаловал! Индиана Джонс! – сказала она язвительно. – Всегда знала, что ты когда-нибудь постучишься в мою дверь. Никогда в этом не сомневалась. Это неизбежно должно было произойти.
Инди задумчиво улыбался, глядя, как Марион приближается к нему. Она все еще была хороша, только нос и подбородок обострились, и черты лица стали строже. Он был рад, что его появление не вызвало у нее вспышку гнева. Остановившись в двух шагах от него, она спросила:
– Что привело тебя в Непал?
Переведя взгляд с нее на стены и стойку, Инди сказал:
– Мне нужны археологические безделушки, найденные твоим отцом.
Он не успел увернуться. Марион кулаком ударила его в челюсть. Инди зашатался, но удержался на ногах. Потрогав челюсть, он убедился, что перелома или вывиха нет. Улыбка Марион заставила его расслабиться и забыть, что когда-то давным-давно он разбил ее сердце.
– Я возненавидела тебя еще больше за эти десять лет.
Марион плюнула ему под ноги и пошла к очагу.
– У меня и в мыслях не было сделать тебе больно, – сказал Инди.
– Я была еще ребенком. И я была влюблена в тебя. Ты поступил скверно, и знаешь об этом, – сказала Марион как отрезала.
Не в силах вынести ее горящий ненавистью взгляд, Инди отошел к стойке и, опершись на нее, сказал:
– Но ты знала, что делаешь.
– Да, я еще и виновата! – В ярости закричала Марион. – Это мой дом. Вон отсюда!
В это мгновение дверь отворилась, в бар ворвался порыв ветра. Вошел Мохан с охапкой дров в руках. Марион сказала ему что-то по-непальски, и он, бросив дрова возле порога, вышел на улицу.
Несмотря на ее грозные слова, Инди не сдвинулся с места. Посмотрев ей прямо в глаза, он сказал:
– Что сделано, то сделано. Это не принесло тебе счастья, но, быть может, сейчас мы могли бы помочь друг другу.
Повернувшись к нему спиной, Марион стала собирать со столика на поднос стаканы и бутылки,
Инди, наблюдая за ней, сказал:
– Мне нужна одна из вещичек, которая была в коллекции твоего отца. – Соединив указательный и большой пальцы, он показал размеры этой вещицы. – Она из бронзы, в центре имеется кристалл. Ты знаешь, что я имею в виду?
– Да, я знаю эту вещицу, – ответила Марион, держа нагруженный поднос.
«Какой-то пустой разговор», – подумал Инди. Теряя терпение, он спросил:
– Где Абнер?
Избегая смотреть ему в глаза, Марион ответила:
– Отец умер.
Все оборвалось внутри у Инди. Удар этот был гораздо сильнее, чем тот, что он получил от Марион. В конце концов, синяки проходят, подумал Инди, но мертвецы никогда не возвращаются. Он сделал несколько шагов к Марион – она по-прежнему глядела куда-то в сторону – и тихо сказал:
– Я прошу прощения, Марион.
Она покачала головой.
– Ты знаешь, что ты сделал со мной, с моей жизнью?
– Могу только сказать, что прошу у тебя прощения тысячу раз.
Марион быстро и сильно толкнула поднос. Бутылки и стаканы полетели через стойку на пол. С яростью глядя на Инди, она грубо и резко сказала:
– Говори, что тебе стоит.
– Мне очень жаль, – сказал Инди.
– Каждый только и делает, что о чем-нибудь сожалеет, – сказала Марион, подбирая с пола неразбившиеся стаканы. – Отец сожалел о том, что таскал меня за собой по всему свету в поисках всякого древнего хлама. Я сожалею о том, что судьба закинула меня в эту дыру. – Она прошла за стойку. – Каждый о чем-нибудь да сожалеет, – заключила она.
Пытаясь отвлечь Марион от этих мыслей, Инди сказал:
– Эта вещица – бронзовый ничего не стоящий медальон. Марион, ты не собираешься отдать его мне?
– Возможно, – сказала она. – Я только не знаю, где он.
– Может быть, ты его поищешь, – попросил Инди и достал из кармана куртки толстую пачку денег. – Здесь три тысячи баксов.
– Ну что ж, этого хватит, чтобы вернуться, – сказала она и повернулась к Инди спиной.
– Я дам тебе еще две тысячи, когда мы будем в Штатах, – сказал Инди.
Он разозлился, что Марион сознательно игнорирует его. Схватив за руку, он повернул ее к себе лицом.
– Это очень важно, Марион, – сказал он. – Поверь мне.
То ли она не доверяла ему, то ли ее гнев еще не прошел, она снова попыталась ударить его по лицу. На этот раз ей это не удалось – Инди держал ее за запястье. Сунув деньги ей в ладонь, он сжал ее пальцы и сказал:
– Ты знаешь, о какой вещице я говорю, и знаешь, где она.
Сжимая деньги в руке, она вдруг расхохоталась и, захлебываясь, проговорила:
– Приходи завтра.
– Почему завтра? – спросил Инди, что- то заподозрив.
– Потому что я так хочу, – сказала она и опять попыталась его ударить.
Инди снова не дал ей этого сделать. С деньгами в руках она повернулась и села на край стола.
– Ха-ха! Увидимся завтра, Индиана Джонс, – сказала она, когда Инди направился к двери.
Чуть помедлив, он закрыл за собой дверь.
Оставшись одна, Марион перешла к другому столику. Посреди стаканов и бутылок горела свеча в кривом деревянном подсвечнике, вырезанном из ветви дерева. Она села на скамью и, сунув руку в вырез блузки на груди, достала круглый бронзовый медальон и сняла цепочку с шеи.
Сквозняк колебал пламя свечи. В ее неверном свете Марион рассматривала медальон. Почти всю его площадь занимала птица с распростертыми крыльями и головой в центре круга. Кристалл был чуть выше головы, по краям бежали египетские иероглифы. Марион знала, что это наконечник жезла бога Ра, по крайней мере, в это верил ее отец. По какой-то причине она не хотела продавать его после смерти отца. Скорее всего, потому что медальон был самой дорогой для него вещью. А может, еще и потому, что он был памятью о нем.
От этой потери у нее до сих пор болело сердце. После смерти отца каждый прожитый день вызывал у нее тоску и отвращение.
Марион усмехнулась, держа медальон в одной руке и деньги в другой. Если она захочет, то может хапнуть и медальон, и деньги. Это послужило бы хорошим уроком для Инди. Она только сомневалась, сумеет ли спрятаться от него. Уж если он нашел ее в Непале, то найдет где угодно.
Она опять стала рассматривать медальон. В чем тут дело, почему Инди так заинтересовался им? Она вдруг почувствовала, что сердце у нее разрывается на части при мысли о том, что ей придется расстаться с медальоном. Продать его Инди. К счастью, у нее есть еще ночь, чтобы все обдумать. Нет, она не хочет расстаться с вещью, которая связывает ее с отцом, но и оставаться в этом пропахшем перегаром кабаке она тоже не хочет. Если эта вещь даст ей возможность вернуться домой, она, по крайней мере, сослужит ей хорошую службу.
Взяв медальон за цепочку, Марион повесила его на кривей подсвечник и встала из-за стола. Пройдя за стойку, она достала коробку из-под сигар, в которой хранились записи доходов и расходов, и положила туда пачку денег. Порывшись в карманах, она нашла пьяные деньги и тоже положила их в коробку.
Закрыв коробку и засунув ее под стойку, Марион собиралась уже подняться. к себе. Вдруг дверь с грохотом распахнулась. В бар вошли четверо мужчин и встали на пороге. Двое из них были в черных кожаных плащах и перчатках с черными шляпами на головах. Один из них носил очки в стальной оправе, у другого под носом были черные усы. Ни тот, ни другой не были местными, подумала Марион. Вторая пара была вполне узнаваемой: непалец в рваной одежде и высокий широкоплечий монгол. Она заметила, что первым вошел мужчина в очках. Не слишком высокого роста, он выделялся среди остальных своим угрожающим видом.
– Добрый вечер, фройляйн, – сказал он, сделав несколько шагов вперед.
Его немецкий акцент нельзя было не заметить. Он тоже был секретным нацистским агентом.
Глава 6
Мужчину в очках, говорившего с немецким акцентом, звали Арнольд Тот. Он был одним из главных секретных агентов гестапо – тайной полиции нацистов. Ему было поручено достать наконечник жезла бога Ра от имени самого фюрера Адольфа Гитлера. Тот скептически относился ко всему сверхъестественному. Он не имел никакого понятия, позволит ли наконечник найти Ковчег Завета и может ли он поразить всех врагов рейха. Но он был предан идеям нацизма и готов сделать что угодно, лишь бы фюрер остался им доволен. Особенно он любил допросы и весьма преуспел в этом. Его считали специалистом по выбиванию информации у подозреваемых.
– Бар уже закрыт, – сказала Марион грубо, увидев на пороге четырех мужчин.
Она сразу почувствовала, что от этой компании ничего хорошего ожидать не следует. Очкастый тип с немецким акцентом вызвал у нее чувство отвращения.
Все четверо вошли в комнату, будто не слышали ее. На бледном лице Тота блуждала улыбка, и слегка дрожащим голосом он проговорил:
– Мы... не испытываем... жажды.
Марион не могла решить, дрожит ли он от холода или, быть может, сдерживается, чтобы не захихикать, услышав невероятно пошлую шутку.
Какой-то древний инстинкт подсказывал ей, что нужно немедленно бежать отсюда. Но она подавила его – с какой стати ей бежать из собственного дома? Она сделала пару шагов навстречу им и, закурив сигарету, сказала самым равнодушным тоном:
– Что вам угодно?
– Нам нужна вещь, которую хотел получить ваш друг доктор Джонс, – сказал Тот. – Надеюсь, он сообщил вам, что есть и другие заинтересованные лица.
– Что-то не припомню, – ответила Марион.
– Доктор Йонс... бесчестный человек, – все тем же дрожащим голосом сказал Тот, подходя к Марион ближе, и уже без запинки добавил: – Надеюсь, он еще не приобрел ее. Для вас так было бы безопаснее.
– Вы хотите предложить мне больше?
– Вне всякого сомнения, – твердо сказал Тот. – Вещь все еще у вас?
Марион выдохнула табачный дым прямо ему в лицо. Злобная гримаса перекосила лицо Тота, и он закашлялся. Марион сказала:
– Нет. Но я знаю, где ее найти, – и, повернувшись, пошла к стойке.
Краем глаза она заметила, что здоровенный монгол пошел следом. Словно потеряв к ней интерес, Тот приблизился к очагу и, наклонившись к огню, сказал:
– Ваш очаг скоро потухнет.
Сняв перчатку с руки, он взял голой рукой кочергу, которая лежала возле очага.
– Почему вы не хотите сообщить мне, где находится вещь сейчас? – спросил Тот.
– Слушайте, герр Мак, – сказала Марион, прислонясь к стойке. – Я не имею понятия, с какими людьми вы привыкли иметь дело, но я никому не позволю распоряжаться в моем доме.
– Фройляйн Рейвенвуд, – сказал Тот, сунув кочергу в раскаленные угли, – позвольте мне показать вам, что я привык делать.
Тот отдал короткий приказ, и Монгол тотчас вывернул руки Марион назад.
– Убери руки! – закричала Марион.
Монгол приподнял ее и перебросил через стойку бара, где ее уже ждал непалец.
Монгол быстро появился позади стойки и, как тисками, сжал ее руки за спиной, сменив непальца.
Марион видела, что немец, голос которого вызывал у нее мурашки, направлялся к стойке, держа в руке кочергу с раскаленным докрасна концом. Он уже не улыбался. Второй немец в черном плаще стоял в стороне и тупо смотрел на нее.
– Остановитесь, – сказала Марион, зная, что голос выдает ее, потому что она дрожала от страха., – Подождите... обещаю вести себя разумно.
– Время для переговоров истекло, – решительно сказал Тот.
Теперь, когда он был совсем близко от Марион, она видела, что на его лице выступили капельки пота, словно огонь в очаге не только согрел его, но и растопил в нем за-мороженное зло» Он был так близко, что она почувствовала дурной запах у него изо рта.
– Не надо этого делать, – взмолилась она. – Я все вам скажу.
– Я знал, что ты это скажешь.
Тот поднял кочергу. Раскаленный конец был всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Она поняла, что пришел ее последний час. Тот очевидно думал так же, но он ошибался.
Раздался звук взвившейся в воздухе плети. Тот почувствовал, как кочерга вырвалась у него из рук и с грохотом упала у стены в правом углу.
Тот действовал мгновенно. Схватив Марион сзади за руки, он прикрыл себя ее телом и уставился на незнакомца, который посмел помешать ему. Ему сразу же стало ясно, что перед ним Индиана Джонс.
В правой руке Инди держал плеть, а в левой – пистолет. Он был в кожаных перчатках, кожаной куртке и черной шляпе, слегка припорошенной снегом. Его пистолет был направлен на Тота, спрятавшегося за Марион.
– Отпустите ее, – велел ему Инди.
От раскаленной кочерги загорелись висевшие на окне занавески. Тот, посмотрев на пламя, перевел взгляд на Инди.
Инди краем глаза заметил, как второй мужчина в черном плаще достал из-под полы автомат. Инди быстро повернулся в его сторону и выстрелил. Тот покачнулся и нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь ударила в потолок. Марион вырвалась из рук Тота и нырнула под стойку.
Инди выстрелил в автоматчика еще раз и не попал. Сунув рукоять плети за пояс и переложив пистолет в правую руку, он поискал глазами укрытие. Возле задней двери было что-то вроде алькова. Инди бросился туда и скрылся за каменной стенкой, в которую тотчас ударила автоматная очередь. Конечно, можно было бы отступить через заднюю дверь, но он не мог бросить Марион.
Инди еще трижды выстрелил из своего укрытия, но ни в кого не попал, хотя перед тем как скрыться за каменной стеной, он приметил, где находятся его враги. Он перезарядил свой «Смит и Вессон».
Марион скорчилась под стойкой. Монгол и автоматчик были в дальнем конце стойки; Тот стоял возле стойки, держа в руке пистолет, который, очевидно, достал из кобуры под мышкой; непалец находился чуть подальше, от очага.
Послав в них еще несколько пуль, Инди увидел, что непалец, поставив стол на бок – с него полетели на пол бутылки, стаканы и подсвечник с медальоном, – соорудил себе идеальное прикрытие, из-за которого начал стрелять в Инди.
Марион слышала грохот падающих на пол стаканов и бутылок и догадалась, что ее медальон, лежит где-то на полу среди осколков стекла. Но из-за начавшейся перестрелки у нее не было никакой возможности подобраться к нему.
В дырку в стойке бара Марион увидела, как монгол бросил непальцу автомат. Она хотела предупредить об этом Инди, но за грохотом выстрелов он все- равно бы- ее не услышал, и, кроме того, она не хотела, чтобы в нее попала пуля.
Монгол продолжал стрелять короткими очередями из автомата в альков, где засел Инди. Непалец, положив ствол автомата на край стола, выпустил, в Инди длинную очередь.
Инди не высовывался из своего укрытия, дожидаясь паузы, когда они будут перезаряжать автоматы. Когда она наконец наступила, Инди выстрелил не в непальца, который, согнув колени, вставлял новую обойму – перевернутый стол, как щит, прикрывал его, – а в очаг, в горящие поленья.
Горящие куски дерева и угли, словно взрывом, были выброшены из очага на пол. Разлитое на полу спиртное вспыхнуло. На непальце мгновенно загорелась смоченная спиртным одежда. Закричав, он бросил автомат и выскочил из-за щита.
Вот тут-то Инди, не раздумывая, и выстрелил в него. Непалец был сражен наповал. Монгол и автоматчик продолжали выпускать очереди в стенку, за которой спрятался Инди. На полу занялось уже несколько очагов. Марион на секунду выглянула из-за стойки, держа в руке пустую бутылку.
Инди снова переложил пистолет в левую руку – так из-за стены алькова ему было удобнее стрелять. Он перезарядил пистолет и приготовился высунуться, как вдруг задняя дверь открылась. Большой неуклюжий бородатый шерп схватил Инди своими могучими руками и изо всей силы бросил его на каменную стену возле задней двери. Видя, что шерп борется с Инди, монгол и автоматчик прекратили на время стрельбу. Монгол стоял возле стойки и не видел, как позади него поднялась во весь рост Марион. Держа бутылку обеими руками над головой, она изо всей силы ударила ею монгола по затылку. Его большое тело тотчас рухнуло на пол.
Внимание Тота и автоматчика было полностью поглощено борьбой Инди и шерп, и они не заметили ни появления Марион позади стойки, ни падения монгола. Они отошли от уже загоревшихся стен. Шерп поднял Инди с пола и потащил его к стойке.