Артему стало жаль еще одного выброшенного за борт большой жизни сверстника. На миг он даже забыл, что его ситуация еще хуже.
– Всех с прошедшим днем рождения, – произнес Артем.
– Спасибо, – подхватил Рома. – Может, там не так скверно.
– Плохо, что мамы и папы рядом не будет, – вздохнул Артем.
От этих слов лежащий на полу мальчик залился истеричными рыданиями. Единственная среди них девочка тоже уселась на пол и заплакала. Столько слез Артем видел только раз в жизни – в зале ожидания, когда на процедуру «Судьба» провожали Диану.
Минут пять тишину зала нарушали только всхлипывания психа. К психам относили всех неуравновешенных людей, которые в критической ситуации могут совершить страшное преступление.
Больше к ним никто не зашел. Артем представил, как в зале объявляют, что процедура окончена и все могут расходиться домой. Как мама падает в обморок, а и без того мрачный папа темнеет лицом еще сильнее. Как тетя Наташа брызгает маме на лицо из бутылочки минералки, как Диана стоит с широко раскрытыми зелеными глазами и не верит услышанному… все образы промелькнули и погасли.
В зал вошел помощник экстрасенсов, который ставил детям татуировки.
– Полдесятка свежих ублюдков, – констатировал он. – Бегом за мной.
Псих остался лежать и тоненьким, но твердым голосом сказал:
– Верните меня к маме. Я хороший.
– А мама тебе не сказала, что вы виделись последний раз? – взметнув брови, спросил мужчина. – Поднимайся, букашка. Сейчас поедем кататься.
– Нет.
Помощник подошел, подцепил малыша ботинком и перевернул на живот, словно это был куль с тряпьем. Схватив его за майку, мужчина воздел его на ноги и толкнул вперед. Псих рухнул, даже не пытаясь удержаться на ногах.
– Это вас надо было в колонию маньяков отправить, – сказал Артем, видя ярость во взгляде взрослого.
– Заткнись, отброс, – поморщившись, словно с ним заговорила куча гниющего мусора, ответил мужчина и подхватил лежащего на полу мальчика на руки.
Псих повис, словно бесчувственная кукла. Первой за помощником пошла девочка, затем Рома. Замыкали процессию Артем и пухленький мальчик, не проронивший ни слова.
Они залезли в микроавтобус, и он тут же стронулся. За рулем сидел плотный мужчина с седыми волосами. На макушке виднелась залысина.
– Что, ребятки, не повезло вам? То ли мамы суки, то ли папы козлы? Или сами уродцами выросли?
Дети не знали что ответить, девочка тихонько захныкала.
Через пару минут город остался за спиной, и микроавтобус покатил по безлюдной степи, где о цивилизации напоминали только серо-черная полоска асфальта да редко проносящиеся навстречу машины.
Через четверть часа микроавтобус остановился около приземистого двухэтажного здания, обнесенного высоким кирпичным забором.
– Это и есть колония? – спросил Артем, а в голове уже роились мысли: «Так близко от дома! Если убегу, то даже пешком доберусь до дома. А мама придумает, как меня спрятать».
– Нет, – нехотя ответил водитель. – Дня три тут поошиваетесь, а потом вас скопом отвезут в ад.
Надежда треснула, словно первый осенний лед под ногой любопытного школьника.
Микроавтобус въехал в безлюдный двор, вертикальная створка ворот тут же рухнула на землю, отрезая их от степных просторов. Машина развернулась и остановилась в десятке метров от здания.
– Выгружайтесь, – сказал водитель, когда из обветшалого дома вышел человек в одних шортах и тапочках.
Дверь открылась, и ребята спрыгнули на сухой пыльный асфальт. Психа снова вынесли на руках.
– Будешь себя так вести, долго не проживешь, – сказал мужчина в шортах. – Зовите меня Харон. Судьба нас свела всего на три дня.
Дети не произнесли ни слова. Харон подошел к открытому окну и расписался в учетной ведомости, протянутой водителем. Микроавтобус развернулся и застыл около закрытых ворот.
– Ну чего тормозишь?! – высунувшись, крикнул водитель.
Харон достал из кармана небольшой пульт и нажал кнопку. Створка медленно поползла вверх, словно двор не хотел упускать уже проглоченную жертву. Наконец машина выехала наружу, и створка снова упала на землю, подняв облачка пыли. У Артема она ассоциировалась с чудовищной пастью, которая медленно открывается, а захлопывается – мгновенно.
– Как тебя зовут? – спросил Харон у психа.
– Владик.
– Пойдем, Влад, – сказал мужчина, беря мальчика за руку. – Пора становиться самостоятельным.
Их ввели в большой зал, где с промежутком в метр стояло полсотни кроватей. На многих сидели или лежали дети.
– Ваш дом на три дня, – сообщил Харон. – Располагайтесь, знакомьтесь, никого не обижайте. Где туалет и столовка спросите у других.
Артем насчитал тринадцать мальчиков и пять девочек.
– Всем привет, – сказал общительный Рома. Он показал на ряд пустых кроватей и спросил: – Эти свободны?
– Привет… привет… да… свободны… да… – послышалось со всех сторон.
Артем, не разуваясь, улегся на кровать, Влад и Рома отправились на поиски туалета. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – в комнате нет ни игрушек, ни развлекательных приставок, ни даже красивых цветных плакатов. Только унылые бело-серые стены и ряды кое-как заправленных кроватей-близнецов.
Влад пришел почти сразу, а Рома вернулся только час спустя. На его лице застыла загадочная улыбка, словно он разгадал какой-то секрет.
– Большой автобус ездит раз в неделю, отвозя в колонии собравшихся за семь дней преступников, – сказал он. – Следующий рейс – послезавтра вечером.
– Мы не преступники, – откликнулся Артем. – Я не совершал ничего плохого.
– Это пока, – отмахнулся Роман, словно сам был экстрасенсом-провидцем. – Обед будет через полчаса. Я узнал, где столовка.
– Я не преступник, – ответил Артем и повернулся на другой бок.
***
Три дня растянулись, как серое полотно междугородней трассы. Общение и робкие игры скрашивали бесконечные часы, но каждый миг был пропитан напряжением и страхом неизвестности. К концу недели в комнате было занято тридцать пять кроватей.
Кормили три раза в день. Артем ел без аппетита, но съедал все, вспоминая, как мама говорила: «Не будешь есть, не будет сил». А силы ему понадобятся. Сдаваться он не собирался.
Харон пришел через полчаса после ужина.
– На выход, – сказал он.
Возле дома стоял длинный, забрызганный грязью автобус с открытой передней дверью.
– Загружайтесь, – приказал Харон. Сегодня к его обычному наряду добавилась вылинявшая футболка.
Дети, которые пробыли на перевалочном пункте неделю, заскочили в автобус с воодушевлением. Те, кто приехал только сегодня, переменам не радовались.
Харон закрыл дверь и пересчитал детей. Удовлетворенно хэкнув, он сел за руль.
– Можете не пристегиваться, – громко сказал он. – Если мы сдохнем, вряд ли кто-то расстроится. Если только владелец автобуса.
После его слов дети защелкали ремнями безопасности. Артем понял, что Харону не хочется никуда ехать. Самому Артему хотелось вернуться обратно домой. Обнять маму, поговорить с папой, поиграть с Дианой. «Если в колонии будет также скучно и однообразно как здесь, то я не выдержу и месяца, – размышлял мальчик. – Интересно, есть там школа? Хотя все равно два года ждать».
Автобус выехал с территории перевалочного пункта. Даже сквозь закрытые окна Артем услышал, как рухнула створка ворот. Выехав на трассу, Харон вдавил педаль газа. Автобус мчался, трава на обочине превратилась в смазанную зеленую полосу. Дети смотрели в окна, разглядывая однообразную степь, пока и она не спряталась под покровом вечерних сумерек. Многие тут же засопели, разговоры умолки. Под равномерный гул двигателя и шелестение колес уснул и Артем.
***
– Сразу все не жрите, – сказал Харон. – Следующий дам только вечером.
Артем встрепенулся и распахнул глаза. На колени ему упал бумажный пакет с сухим пайком. Автобус стоял на обочине, в окна светило приподнявшееся над горизонтом солнце. Артем посмотрел на двери – все были закрыты.
– А на улицу можно выйти? – осмелился спросить он.
– Нет, – ответил Харон. – Туалет в конце салона.
Сухой паек оказался весьма «жидким»: две крохотных булочки, пластинка копченого сыра, литровая бутылка воды и тридцатиграммовая плитка шоколада. По автобусу прокатился хор разочарованных вздохов.
Артем съел сыр, булку и выпил треть бутылки. Вторую булку и шоколад он оставил на обед. Очередь в туалет рассосалась, и Артем направился в хвост салона. Внутри тесной будки было на удивление чисто, в углу висел автоматический освежитель воздуха. Запахи мяты и нечистот смешивались в безумном тошнотворном коктейле.
От умывальника Артем добился только три капли, которые и размазал по лицу. Через несколько минут мальчик вышел из кабинки. Артем вернулся на свое место и почувствовал, как в нем закипает злость.
– Кто взял мою еду?! – прокричал он. – Быстро верните!
– Это убийца, – послышался чей-то шепоток. – Аккуратней с ним.
От этих слов шар ярости внутри Артема лопнул, как мыльный пузырь. Мальчик плюхнулся на сидение и уставился в окно. «Если бы я знал, кто это сделал, то накинулся бы на него не думая, – размышлял Артем. – Нельзя так. Все ждут, что я буду злым и жестоким. Нужно сдерживаться. Но как же хочется пить! А у этого козла теперь две бутылки!»
Артем постарался снова уснуть, но мысли лезли в голову, изводя своей навязчивостью. «Как там мама? Пошел ли папа в аквапарк без него? Чем занимается Диана, с кем играет в морской бой?»
К вечеру, от голода, жажды и размышлений, у Артема болело все тело. Харон остановил автобус и начал раздавать пакеты. Артем проглотил паек в считанные минуты, а бутылку засунул за пазуху. Откинувшись на спинку и, обняв свое единственное имущество, он уснул.
***
«Интересно, когда он спит? – беря из рук Харона очередной паек, подумал Артем. – Мы едем уже третий день, и я ни разу не видел его спящим. А прошлой ночью я почти не…»
Размышления прервал пронзительный визг, затем раздался плач. Закричали сразу пятеро детей, все подскочили с мест.
– А ну заткнулись! – громовым голосом потребовал Харон.
– Он забрал мою еду!
– Меня бьют!
– А-а-а…
– Молчать! Быстро все сели! – рявкнул Харон. – Завтра приедем в колонию! Там и будете показывать свой настоящий характер!
Ребята замолчали и расселись по местам.
– Там с вами никто нянчиться не станет, – добавил Харон и сел за руль.
Автобус возмущенно рыкнул и выехал на трассу.
***
Первые два дня Марина лежала на диване, то забываясь в вязкой дреме, то возвращаясь в мучительную реальность. Лишь на третий день Григорий смог уговорить жену выпить сок и принять душ.
Марина посмотрела на мужа опухшими глазами. И первым, что она сказала, было:
– Гриша, а своих детей они так же отправляют на смерть?!
– Марина, их никто не убивает. Они живут в городах закрытого типа. Вот и все. У них свое общество, у нас – свое.
– И как мы это терпим? Он мой сын, я хочу, чтобы он жил в моем обществе. Это же искусственно созданные детские дома! И как с ними обращаются те, кто отсидел там по двадцать лет? Почему мы это терпим?!
– Свергнуть власть экстрасенсов невозможно – они видят будущее, – спокойно ответил Григорий. – Да и кто на это пойдет?
– Да, экстрасенсы молодцы, – с презрением сказала Марина. – Не оставили на воле ни единого человека, способного даже к праведному насилию. Кругом сплошные тряпки.
– И я тоже?
Марина проигнорировала вопрос мужа и спросила:
– Может, все-таки можно вытащить Артема на волю? Запросить повторный анализ психики?
– Всего раз был гласный случай, когда из секции воров двенадцатилетнего мальчика перевели в колонию маньяков. Нет, нельзя. Думаю, тебе пора заканчивать об этом думать. Переживаниями не поможешь.
– Черт возьми! Это же дети! Самое чудесное, что у нас есть! И мы их все равно отдаем.
– Из детей вырастают воры, убийцы и насильники. Ты не захотела бы жить в мире, где эти полуразумные недочеловеки бродили бы на свободе. Раньше забирали одного из семи, теперь человечество немного очистилось – в колонии попадает один из десяти.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь, – из глаз Марины снова потекли слезы. Образ Артема преследовал ее миг за мигом.
– Раз мы родили, раз мы воспитали такого ребенка – это наша судьба и наша ошибка, – непреклонно заявил Григорий. Он спрятался за этим утверждением, как за стеной. И пытался втащить туда и жену. – Мы можем зачать еще одного ребенка…
– Новых пять лет страха? Ждать, что и его у нас отнимут?! – закричала Марина.
– Наймем аттестованного наставника-экстрасенса. Думаю, мы сможем себе это позволить, если поменяем квартиру на однокомнатную.
– Давай поговорим об этом позже. Сейчас я готова отдать все деньги и силы, лишь бы узнать, как там наш Артем.
– Его судьба решена, любимая, – твердо сказал Григорий.
– У Артема никогда не будет родителей, жены, детей, не будет любимой работы, не будет прекрасных путешествий и прогулок… – словно не слыша мужа, произнесла Марина. – Вся жизнь – сплошное одиночество.
– Я не знаю никакого Артема, – сухо выговорил Григорий и вышел из комнаты.
***
Колония представляла собой настоящий город за крепостной стеной. Железобетонное ограждение взметалось на высоту пятиэтажного дома. В поселение свозили потенциальных преступников со всей страны, и количество его обитателей подбиралось к цифре, которой мог похвастаться крупный мегаполис.
Сегодня в приемном зале собралась тысяча детей. Они стояли группами, разбитые на три основных секции: психи, затем ворье – самая многочисленное, и маньяки – насильники и убийцы. Последних было меньше всего. А девчонок среди них можно было пересчитать по пальцам.
Артем знал, что каждую из групп разделят еще раз. Девочки и мальчики живут отдельно. «Если бы Диану забрали, мы все равно не увиделись бы, – решил Артем. – Интересно, у меня будут друзья?»
В приемный зал вошло двое взрослых. Женщина, чуть старше мамы, произнесла:
– Девочки-воры, за мной.
Ее голос прозвучал со всех сторон, усиленный динамиками. Приемный зал ожил, к широкому проходу потянулось не меньше трех сотен девочек. У Артема зарябило в глазах от черных, белых, рыжих и русых косичек и хвостиков.
– Мальчики-психи, бегом за мной! – рявкнул мужчина.
Среди толпы Артем разглядел Влада, покорно идущего к проходу. Паренек больше не плакал и маму не звал. Неделя новой жизни научила его, что надеяться можно только на себя.
Следующим вышел приземистый лысый мужчина. Осмотрев всех прибывших, он задержал взгляд на группе Артема, прищурился и широко улыбнулся.
– За мной чертята, – сказал он. – Мальчикам-маньякам в эту дверь.
За лысым, как тут же окрестил его Артем, двинулась почти сотня мальчишек. Надзиратель пошел вперед не оглядываясь. Видимо, пятилетних убийц в стенах крепости он не опасался.
Дважды перед ними поднималась толстая решетка. Процессия остановилась перед блокпостом. За прилегающим к стене полукруглым ограждением в метр высотой стояло шестеро мужчин. Каждый держал в руках странного вида штуку. Оружие Артем видел впервые, но догадался, что это и есть те самые страшные автоматы, способные в одно мгновение убить кучу людей.
– Кто из вас самый смелый? – спросил лысый. – Подойдите к этой стенке.
Все замерли. Секунд на десять воцарилась тишина.
– Ну? – поторопил надсмотрщик.
Из толпы вышел пухленький темноволосый паренек, встал около стенки и с гордостью посмотрел на лысого.
В этот миг помещение наполнилось жутким грохотом выстрелов, дети в страхе завизжали. На месте смельчака осталась бесформенная куча, вся стена покрылась кровавыми ошметками. Несколько брызг долетело и до Артема. Шокированный происходящим, он даже не попытался стереть с щеки кровь.
– Так будет с каждым, кто попытается сбежать из города! – громко сказал один из людей за ограждением. – А выходов больше нет!
Половина детей стояли, словно меловые изваяния. Страх, наполнявший воздух, можно было пощупать руками. Десяток глоток, не переставая, издавали истеричный вопль на одной ноте.
– Тим, если они не заткнутся, я пристрелю их всех, – сказал мужчина, наводя автомат на детей. – Ты че за баб привел?
– Заткнулись! – рявкнул лысый и, хохотнув, добавил: – Или вы тоже все смелые? Быстро за мной!
– Тимур, приведи нам хоть раз девчонку! – послышался за спиной окрик мужчины. – Мы хотим не только из автоматов стрелять.
Дружный хохот прокатился под сводами широкого коридора. Лысый ничего не ответил и пошел дальше. Ребята, словно утята за уткой, засеменили следом. Пройдя сквозь еще одни решетчатые ворота, они вошли в город.
Лысый жестом приказал всем остановиться, а сам взобрался на возвышение чуть в стороне от дороги.
– Здесь я мог бы сказать: «Добро пожаловать в новый дом, город близких вам по духу людей», но все это бред. Вы в резервации самых страшных, безжалостных и неумолимых хищников на планете. Ни одно животное не убивает ради удовольствия или из-за оскорбления, но здесь это – норма.