— Получается, нам крупно повезло? — саркастически встрял в разговор Маньяк, не до конца понимая, как реагировать на слова Морозова и стоит ли ему вообще верить. — Значит, мы оказались где-то в другом месте или даже другом времени? И где же точнее, по вашему мнению?
— Судя по тому, что система навигации функционально может определить наше положение без фиксации погрешностей и сбоев, могу предположить, что актуальным вопросом для нас сейчас всё же будет не где мы оказались, а именно когда. Без проведения анализа, судя по текущим данным и сигнатуре сигнала, что я фиксирую, полагаю, мы переместились на сотни или даже тысячи лет во времени. Возможно, в будущее. Точнее не могу сказать — это же не в календарь заглянуть.
— То есть мы перескочили несколько веков, вот так легко, без каких-либо последствий? Одной ногой там, а другой тут?
— Это необъяснимо, признаю. Мы ещё многого не знаем и не понимаем в достаточной степени о подобных Явлениях и, возможно, ещё долго не сможем понять. Но в целом да, в мгновение ока закрыли глаза в прошлом — открыли уже здесь, в будущем. Вот так быстро.
— Как такое вообще возможно? Это же не до Луны слетать! Для такого путешествия потребуется колоссальное количество энергии на создание портала, на поддержание его открытым с обеих сторон и в прошлом, и будущем. Иначе мы бы не успели пройти через него. Да и как мы не заметили самого процесса перемещения? Разве подобное путешествие не сказалось бы на нашем самочувствии, здоровье, на корабле в конце концов? — недоумевал Бур.
— Так вы посмотрите, что стало с кораблём! — не унимался доктор. — Вы хотите сказать, что мы пережили произошедшее без каких-либо последствий? А как же связь, как же само судно, которое теперь практически полностью пришло в негодность и представляет из себя дрейфующую в космосе недвижимость?
— Я бы попросил! — возмутился Михаил. — Мне частично удалось восстановить работоспособность систем.
— Ну вы уж простите! Я в качестве примера, но никак не для того, чтобы обидеть ваши способности! — парировал Морозов. — Я не знаю природу этих явлений перемещения в пространстве и времени. Не знаю, что стоит за их появлением, что питает и управляет их возможностями. Для этого мне и нужно изучить оставшееся Запекание.
— Что изучить? Явление, Запекание, Перемещение, Порталы? — возмутился Маньяк. — Мне кажется, или Док держит нас за идиотов? Он вообще сам по себе вменяемый? Чего мы его слушаем вообще, надо думать, как выбираться из ситуации!
— Маньяк, угомонись! — властно осадила Лин. — Ты начинаешь напрягать даже больше обычного…
— Ладно, — бросил резко Маньяк в ответ, отводя недовольный взгляд в сторону.
— Мы называем это Явлением, так как это более по-научному, что ли. А дело в том, что остаточная сигнатура сама по себе напоминает энергетический рубец в пространстве. Как ожог или порез на коже, который со временем зарастает рубцовой тканью. В сравнении с прочей поверхностью кожи вы сразу можете сказать, что такая ткань — это шрам от какого-либо повреждения: царапина, ожог, порез и так далее. Так и здесь. В пространстве остаётся определённый энергетический фон, который можно зафиксировать специальной аппаратурой. Нужный прибор у меня как раз с собой. Один из моих учёных предложил название «Запекание пространства». В официальных документах «Запекание» не прижилось, а между собой мы иногда его используем. В принципе, если не вдаваться в подробности, то оно достаточно точно описывает происходящее в процессе Явления.
— Если честно, склонен ему поверить, — высказался Кирилл. — Разворачивая корабль, я видел Луну, Солнце тоже на месте. Это должна быть Земля, по-другому просто никак!
— Я же вам говорю! — воскликнул Док. — Вы можете противиться, но это — факт!
— Как же нам вернуться обратно, в наше время? — спросила Лин.
— Так об этом я и говорю! Изучить Запекание — пожалуй, единственная возможность для нас найти ответ на этот вопрос. Без исследования я даже предполагать не берусь. Мы никогда ещё, ни разу в жизни не были так близки к разгадке происходящего.
— То есть вы утверждаете, что мы перенеслись во времени, но как это повторить в обратном направлении, вы не знаете? — перебил доктора Сергей. — Странно это всё, что нас дёрнули непонятно зачем, непонятно для чего, на рейс до Кноросома. А сейчас вдруг всё это… Откуда нам знать, что это не ваш эксперимент, в котором мы просто оказались подопытными?
— Это не эксперимент, — ответил Морозов и на мгновение погрузился в свои мысли. — Нет, это точно не может быть экспериментом! — возмутился он. — Меня не стали бы использовать так незначительно. Я бы скорее руководил процессом и находился за своей аппаратурой, чтобы зафиксировать всё происходящее должным образом. Иначе я не вижу смысла во всём этом!
— Достаточно разговоров! Киреев, — перебивая всех, обратился к Михе майор, — вы уверены, что техническое состояние корабля столь плачевно?
— Однозначно! Нужно садиться для ремонта. Если нас никто не эвакуирует, мы можем остаться здесь один на один со всеми сопутствующими проблемами.
— Я предлагаю возвратиться на космопорт, починить корабль и разведать обстановку, — продолжил Неделин властным тоном.
— Послушайте меня, нам очень важно исследовать Запекание и провести анализ! И жизненно необходимо сделать это именно здесь и сейчас. Возможно, это единственное место во всей Вселенной, откуда мы сможем попасть обратно домой! — прервал его Морозов.
— Моя первоочередная задача — ваша безопасность, а не эксперименты! Если произошедшее здесь и само место очень важны — зафиксируйте координаты. Как только мы перегруппируемся на Земле, вернёмся сюда. Такой вариант вас устроит?
— Нет, в корне не устроит. Вы работаете на меня, а значит, должны слушаться!
— Вообще-то, доктор, мы работаем не на вас, — пренебрежительно ответил майор.
— Хорошо, значит, вы можете посадить меня в космопогрузчик и оставить здесь! Я успею сделать свою работу, а потом вы меня заберёте. Как вам такой вариант? — раздражённо предложил Док. — И учтите: каждая минута на счету! В противном случае мы можем вообще никогда не вернуться в своё время!
— Стенцов, может кто-то из пилотов остаться с Морозовым? — спросил майор у Сергея после непродолжительной паузы. — Если это действительно важно, давайте дадим доктору сделать то, что ему нужно.
— Я останусь, — ответил Кирилл. — Транспортник ты и без меня посадишь, а уж с погрузчиком я как-нибудь справлюсь, — закончил он, обращаясь к Сергею.
Майор терпеливо смотрел на Стенцова. Решать нужно было прямо сейчас. Однако то решение не из лёгких, и казалось, что время нещадно ускоряется, подгоняя кровь, приливающую к голове и неприятно пульсирующую в висках.
— Если ты уверен, — наконец сказал Сергей, глядя на Кирилла, — то давай так и поступим. Будем держать вас в курсе. Как закончите, направляйтесь сразу на космопорт!
— Решено! — громко сказал майор. — Бур и Лин, вы с Доком и Алиевым — на погрузчике. Остальные на космопорт.
— Тон, давай я вместо Бура? — поспешил вызваться добровольцем Маньяк.
— Погрузчик рассчитан максимум на троих. Кому-то нужно остаться, — уточнил Кирилл.
— Понял. Бур, не задерживайтесь тут, как только закончите — возвращайтесь.
— Понял, Тон.
— Хорошо, — успокоился доктор. — Это всё, о чём я и просил! Спасибо, майор.
— Миха, с рулевыми двигателями всё в порядке, проблема только с маршевыми? — спросил Сергей.
— Да, рулевые в порядке. Нужно будет начать тормозить заранее. Два основных двигателя в реверсивной тяге потребуют больше времени для замедления.
— Согласен, хорошо. Тогда на тебе машинное, — ответил он Михаилу. — Кирюха, возьмите с собой костюмы, майор верно сказал: не задерживайтесь здесь лишнего! Держите канал связи открытым.
Кирилл с лейтенантом и доктором удалились по направлению в грузовой отсек. Миха уже был на пути к моторному.
— Есть у ваших бойцов лётный опыт? — спросил Сергей, уже обращаясь к майору. — Мне бы для подстраховки, на всякий случай, кого-нибудь в кресло второго пилота.
— Маньяк, подсоби Сергею Николаевичу.
— Маньяк? Это позывной? — удивился Сергей.
— Долгая история, — ответил боец и проследовал за ним в кабину пилотов.
Как только створки грузового отсека плотно закрылись, оставляя космопогрузчик наедине со всепоглощающей тишиной космоса, корабль начал набирать скорость, держа курс на Землю.
Глава 4. Жёсткая посадка
По мере приближения к поверхности взору открывалось больше неприятных подробностей, подтверждающих факт того, что это Земля. Некогда красивая, голубая от морей и океанов, наполненная зеленью деревьев и рукотворных вертикальных флора-парков планета представала в ужасающем виде. Коричневая, иссушенная земля, похожая на пустыню. Изредка проглядывались высотные жилые комплексы, коммерческие здания, вросшие в поверхность коричневой пыли и песка, медленно уползающие вниз, поглощаемые пустыней.
Даже свет восходящего Солнца не помогал лучше рассмотреть поверхность. Прежде тёмная сторона Земли постоянно подсвечивалась иллюминацией мегаполисов, воздушных судов и монорельсовых дорог, опоясывающих планету повсеместно, — миллиарды огней, окутывающих земной шар. Сейчас же от былого великолепия голубого гиганта не осталось и следа. Тёмная, затянутая туманной дымкой облаков, коричневая, словно вымершая — пустошь.
Сергей и Маньяк летели молча. Что произошло и почему они оказались здесь — единственное, что занимало голову. В уме крутилось много вопросов, ответами к которым они не располагали.
— Док обложился оборудованием и играется с ним, — передал Маньяк по внутренней связи, выслушав сообщение Бура у себя в наушнике. — Собирает данные. Пока ничего конкретного.
Майор что-то ему отвечал, но Сергей сконцентрировал всё внимание на приборах и обзорных окнах кабины, полностью сосредоточившись на посадке. Тревожило, что космопорт находился в затуманенной области, а лететь через неё на такой махине, как транспортный корабль, может оказаться крайне опасно. Бортовой компьютер не работал должным образом. Ами не реагировала на команды, даже введённые вручную, и от неё помощи ожидать не приходилось.
— Подходим к стратосфере. До поверхности семьдесят километров, приближаемся к облачной массе, — передал по внутренней радиосвязи Сергей. — Замедляемся; трясти будет сильнее, чем обычно, из-за перегрузки двигателей. Стандартная дистанция, требуемая на торможение, — пятнадцать километров. С недостающим количеством двигателей нам понадобится не меньше пятидесяти, так что будьте готовы.
Облака стремительно приближались. Сергей простроил маршрут таким образом, чтобы входить в них под острым углом. Это максимально растягивает посадочную дистанцию и позволит выиграть больше времени на снижение, меньше нагружая двигатели. Корабль ощутимо потряхивало. Сергей недовольно смотрел на показания приборов, бегло перебирая пальцами по клавиатуре.
Спустя несколько мгновений корабль скрылся в серой, обволакивающей планету пучине. В тот же момент радиоэфир наводнили помехи. Сергей обратил внимание, что голос майора стал пропадать, а у Маньяка не получается связаться ни с Неделиным, ни с Буром. Энергопитание корабля забарахлило: освещение то пропадало, то появлялось. То же самое происходило и с проекционными консолями. Внезапно тяга двигателей пропала и корабль принялся ускоряться в свободном падении.
— Нам очень нужны двигатели! — стараясь сохранять спокойствие, обратился по внутренней связи Сергей к Михаилу.
Однако в ответ из динамиков, изредка прерывая тишину, доносились лишь треск и шум. Питание корабля периодически на мгновение возвращалось, а затем вновь пропадало. Усиливающаяся с каждой секундой тряска добавляла масла в огонь. Обстановка накалялась.
— Что происходит? — спросил Маньяк у Сергея, пытаясь наладить связь.
— Понятия не имею, — недоумевал он. — Я с подобным не сталкивался!
— Что тут у вас творится? — спросил майор, вошедший в кабину пилотов.
— Да чёрт его знает… Ничего толком не работает. Летим вслепую! Двигатели не стабильны, тяги нет. Мы падаем и резво набираем скорость вместо её сброса. Так что вам бы вернуться и пристегнуться!
— Этот туман, облака — как хотите называйте, — вбежал в кабину Миха, — создают мощное электромагнитное поле, воздействие которого сказалось на нашей системе питания. Мне удалось перенаправить скапливающийся заряд с обшивки корабля во внутреннюю сеть — именно это позволяет нам не отключиться окончательно.
— Аппарат жизнеобеспечения для корабля? — удивилась Лин, стоявшая позади майора.
— Ну что-то похожее, да. Долго так не продержаться — рано или поздно мы поджаримся!
— Если не впечатаемся в поверхность планеты раньше, — выдвинул Сергей негативную гипотезу.
Внезапно облака закончились такой же резкой и чёткой границей, которой начинались. Обзорность по-прежнему была недостаточной, однако серой пелены за окном уже не наблюдалось. Напротив, удалось более-менее разглядеть происходящее на поверхности Земли.
Оказалось сложно принять то, что предстало перед глазами. До земли оставалось ещё около двадцати километров, однако уже отчётливо вырисовывался пустынный рельеф поверхности, которая оказалась испещрена каньонами. С такого расстояния они напоминали сети трещин, покрывающих всё обозримое пространство. Виднелись возвышающиеся горы и полуразрушенные высотные рукотворные постройки, затянутые пустыней; обрушенные монорельсовые дороги и ещё много всего, что сложно поддавалось опознанию. Рассмотреть лучше мешали песок и неплотный туман, что потихоньку рассеивался с приближением к поверхности.
Тряска продолжала усиливаться, освещение на борту перестало сбоить и просто отключилось. Панель приборов в нескольких местах выбросила массивные пучки искр, и большинство проекционных консолей погасло.
— Дотянем до космопорта? — поинтересовался Неделин.
— Я очень надеюсь, что мы дотянем хотя бы до поверхности. Будем садиться здесь. Корабль слишком быстро снижается, — ответил Сергей. — Займите наконец места, посадка будет жёсткой! — скомандовал он, застёгивая фиксирующие замки на ремнях своего кресла и приводя его в режим готовности к катапультированию. — Миха, держи двигатели рабочими так долго, как сможешь. Нам нужно всё, что они могут дать!
— Чем помочь? — поинтересовался Маньяк. Его выражение лица было как никогда серьёзным. Пожалуй, впервые за всё время на борту он казался собранным и сфокусированным.
— Наблюдай за периферией; если вдруг я что-то упущу из виду, дай знать! — торопливо ответил Сергей.
— За какой такой, чёрт побери, периферией? — удивился Маньяк. — Это что, приборы такие? Скажи по-русски! — возмутился он, повторяя операции с ремнями и фиксируя себя в кресле второго пилота.
Все поспешили удалиться из кабины. Сергей принялся плавно, но с усилием тянуть штурвал на себя. Нос корабля торопливо пошёл вверх, но судно от этого не замедлялось.
В какой-то момент двигатели заработали должным образом, а тряска практически прекратилась. Следом почувствовалась тяга и улучшилась управляемость. Теперь корабль уже медленнее терял высоту. Однако сложно было однозначно сказать, что происходит на самом деле: заход на посадку или хотя бы мало-мальски контролируемое падение. Поверхность Земли стремительно приближалась. Маньяк, выглядывая в окно, уже хорошо различал проносящиеся мимо разрушенные здания, оставляющие за собой унылое впечатление.
— Держитесь! — скомандовал Стенцов. — Контакт через 3… 2… 1… — кричал он что было сил, вытягивая штурвал на себя.
Несмотря на то что привод рулевой тяги управлялся компьютерными датчиками и сенсорами, степень сопротивления прилагаемому пилотом усилию настраивалась автоматически, в соответствии с испытываемыми кораблём перегрузками. Опытным лётчикам это порой давало больше информации, чем все приборы вместе взятые.
До поверхности оставалось всего несколько сотен метров. Сергей как смог просчитал траекторию, чтобы ни во что не врезаться до контакта с поверхностью, в надежде максимально сохранить целостность корабля и не отклониться с выбранного курса от преждевременного удара. Ещё пара мгновений, и корма судна на огромной скорости задела землю. Корабль плюхнулся на брюхо, поднимая огромное количество пыли, песка и камней в воздух. Большие куски породы собирались перед транспортником, приподнимая нос и формируя насыпь. По ней, словно с горки, судно скатывалось вниз, вновь закапываясь носом. Корабль терял скорость, ощутимо замедляясь.