— Игнат, — буркнул здоровый мужик.
— Саша, — несмело представляется другой и долго обтирал ладонь об грязные штаны, прежде, чем поздороваться.
— Вот что, Саша и Игнат, дрова заготавливайте.
— Пусть сначала перекусят! — своим появлением Нина, держащая несколько золотистых кусков тунца, ввела мужиков в ступор.
— Только хорошо пережёвывайте, а то подавитесь, — она передала им рыбу.
Они едва сдерживаются. На шеях судорожно дёргаются кадыки, но стараются вести себя достойно, хотя получилось не очень. Мужики вгрызлись в мясо так, что в стороны полетели жирные брызги.
Аня отвернулась. Она старается не вдыхать аромат копчёной рыбы, но самым постыдным образом из её пухлых губок поползли длинные слюни.
— На! — Нина протянула Ане увесистый шмат.
— Это мне?
Аня едва не рванула к Нине, но увидев её насмешливый взгляд, сглотнула слюну. Она старательно делает лицо безразличным.
— Я как-то не очень хочу кушать…
Нина решительно отводит руку.
— Но если ты настаиваешь, возьму кусочек! — быстро говорит Аня, поспешно выхватывая рыбу.
В душе потешаясь, Виктор неумело ощипывает голубей. К нему присоединилась Нина.
— Я так волновалась, — прошептала она, — ты так надолго исчез. Места себе не находила. А потом эти пришли, худющие… как начали ботву дёргать и есть сырую картошку. Совсем дичает народ, — вздохнула она.
— Завтра к нам группа спелеологов из Питера присоединится. Вроде неплохие ребята. Мне их начальник нож подарил, — Виктор выдвинул из ножен лезвие. — Кстати, у меня и для тебя подарок есть, — мужчина достаёт зековскую финку.
— Здорово! — женщина схватила нож, словно любимую куклу и любуется сияющим лезвием. Опомнившись, чмокает Виктора в щёку.
— А у меня нет подарка, — взгрустнула она.
— Как нет? А сохранённая картошка? И ночью ещё кое-чего подаришь.
— Бесстыдник, — зардевшись, толкает его Нина.
— Я хочу тебе что-то сказать, — она наклонилась к его уху, — нет… потом, — женщина неожиданно отстранилась от него.
— Что потом? — не понял Виктор.
— Не сейчас, — таинственно произнесла Нина.
— Загадками говоришь.
— И всё же, у меня есть для тебя подарок. Но я его подарю тебе позже.
Виктор с любовью посмотрел на неё. Какая она сейчас особенно красивая. Интересно, что придумала? Мелочь, наверное, какую? Наивная женщина, он и без этого её любит.
Нина смотрит влюблённым взглядом. Вот приметив, ничего не замечает! И почему она его так любит?
Погода нахмурилась. Ветер с усилием потащил тяжёлые тучи и вот-вот хлынет ливень, но сдержался, словно ждёт когда запылает костёр, чтобы одним махом сделать мелкую пакость. Но Виктор сложил ветки под козырьком нависающей скалы. Проверено, даже в сильнейший ливень вода не затечёт под костёр. Будто разочаровано прогрохотал гром и ветер потащил тучи в море. Там со злостью их скомкал в одну исполинскую кучу. Молнии сделали в них дыры, и наступил хаос.
Под несильными порывами ветра, судорожно бьётся огонь, но быстро крепчает и начинает поджаривать до хрустящей корочки упитанные тушки голубей.
Весь народ собрался у костра, с жадностью наблюдая за истекающими золотистым жиром голубиными тушками.
— Как спаслись? — оторвался от созерцания Виктор.
Саша со вздохом произнёс:
— Крышу сорвало. Мы за неё уцепились, вот и не утопли.
— У кого «крышу» сорвало, — не преминула съязвить Нина, она всё ещё сердится на мужиков.
Её не поняли:
— Крышу коровника, — благодушно уточнил Игнат, поглаживая свою неухоженную бороду.
— А-а, — тянет Нина, — тогда конечно.
Аня фыркнула и с некоторой доброжелательностью посмотрела на Нину. Она по достоинству её оценила, сама стерва и Нину такой же считает.
Нина украдкой изучила Аню и немного успокоилась. Не соперница: шейка длинненькая, носик остренький, глазки глупые, губки как у плюшевого ослика, сиськи готовы лопнуть от переизбытка силикона, а на ногах, вот умора, кроссовки сорок четвёртого размера.
А Аня удивляется, и что в ней нашёл такой мужчина как Виктор? Ни кожей, ни рожей. Наверняка она была продавщицей в каком-нибудь овощном ларьке.
— Нина, а вы где раньше работали? — ехидно улыбнулась Аня.
Нина напряглась. Она почувствовала в её словах некий подвох. Нахмурилась и нехотя ответила:
— Начальницей на овощном складе.
— Наверно интересно? — не скрывая своего торжества, произнесла Аня.
— А ты кем была? — Нина не стала отвечать на её вопрос.
— Администратором по устройству банкетов, — высокомерно изрекла Аня.
Нина мгновенно оживляется и, с плохо скрываемым призрением говорит:
— В моём подчинении были администраторы женщины. Знаешь, все как одна — тупые курицы! Я от них вовремя избавилась. От мужчин толку больше.
— А вот с этим я полностью согласна. В некоторых делах женщина никак не сможет заменить самца-мужика! — мстительно заявила Аня.
Женщины мило улыбнулись друг другу, но продолжать разговор не стали. Нина сильно обозлилась на незваную гостью, она считает себя хозяйкой, а Аня, по-видимому, хочет оспорить её право и всё чаще поглядывает из-под густых ресниц на Виктора.
Тушки голубей призывно шипят на вертелах, испуская умопомрачительный запах. Виктор наконец-то вытаскивает их из огня и самого аппетитного протягивает Нине. Затем и всем остальным, причём Ане, демонстративно, в последнюю очередь. Она это поняла и в бессильной злости поджала пухлые губы и бросила неприязненный взгляд на Нину. Столкнувшись с её торжествующей улыбкой, она отвела взгляд и вовсе распалилась. Аня захотела сказать что-нибудь язвительное, но язык словно присох к гортани. Она без энтузиазма грызёт крылышко голубя и даже не чувствует вкуса.
«Ничего, я у тебя отобью Виктора, ещё повеселимся!» — подумала Аня.
После еды Виктор предложил мужикам готовить себе навес для ночлега. В свой дом гостей и не думает впускать, а вечер уже переходит в наступление.
Аня в тихом потрясении остаётся наедине с мужиками. А Виктор с Ниной уходят спать в своё жилище, этим чётко указав всем на их место. Напоследок, Нина с торжеством глянула на свою соперницу, но, уловив в её глазах растерянность, смешанную со страхом, смягчилась и вынесла рваное одеяло.
— Прости, подруга, в доме мало места… переночуйте как-нибудь здесь. Ты мужикам скажи, чтобы расторопнее были. Скоро будет темно, да и дождь в любой момент может начаться. И смотри, чтобы «крышу» у них не сорвало.
Аня с отчаянной решимостью глянула в глаза Нине. Остро захотелось съязвить по своему обыкновению, но словно спотыкается об её ответный взгляд. В нём было столько скрытой силы, словно это и не женщина, а волчица и Аня внезапно сникла.
— Спасибо, — неожиданно даже для себя, произнесла она, но злой «червячок», сволочь этакая, так куснул в сердце, что Аня едва не взвыла.
Как побитая собака, она побрела к мужикам. Те приветливо улыбнулись, видя её приближение. Но она сдвинула брови и морщит нос. Её претит от давно не мытых тел и начинает умело командовать.
Игнат и Саша принимаются делать шалаш. Мужики ловко рубят корявые деревья и приспосабливают их под нависающей скалой. Затем, грубый каркас оплетают гибкими ветками и обкладывают крышу и стены травой. Так у них ловко получается, что Аня, сидя у дымящегося костра и обсасывая тонкие голубиные косточки, невольно залюбовалась их работой.
— Принимай дом! — весело произнёс Игнат, почёсывая неухоженную бороду.
Аня соскользнула со своего места. Засунула любопытную мордашку в дверное отверстие и в великом возмущении воскликнула:
— Я что-то не поняла, а где моя комната? Вот что, дорогие мои, — нахмурив брови, едва сдерживаясь, чтобы не кричать, заявила она, — я не буду спать рядом с вами! От вас дурно пахнет!
— Так, вроде и ты… не слишком свежая, — пытается возмутиться Игнат, но мгновенно пожалел о сказанном.
Аня покраснела, как перезрелый помидор, решительно полезла внутрь и занавесила проём рваным одеялом.
Мужики потоптались на месте. С тоской глянули на звёздное небо. Вздохнули, но не решились более тревожить рассерженную женщину. Они выбрали место под разлапистыми кустами и попытались соорудить навес, но начавшийся дождь, легко продырявил его. Впрочем, им было не привыкать спать под открытым небом.
Аня долго не могла заснуть. Злость душила хуже накинутой на лицо подушки и всепоглощающая жалость к себе приносила невыносимые страдания. Она всхлипнула, зарывшись в ароматную траву, и внезапно начинает реветь, как давно не доеная корова.
— Анюта, ты чего? — послышался полный участия, обеспокоенный голос Игната.
— Иди сюда! — всхлипнула Аня.
Виктор привык просыпаться рано, но сегодня едва не проспал, так сладко было в объятиях Нины. Всё же осторожно снял её руки со своей груди, выбрался наружу и вдохнул воздух полной грудью.
Был дождь, но не сильный. Он принёс свежесть и хорошее настроение. Мужчина натыкается взглядом на свернувшегося под кустом Сашу. Затем слышит раскатистый храп, который назойливо доносится из шалаша. Он усмехнулся и покачал головой:
— Не пропадёт, девка, — говорит сам себе и решительно будит Сашу. — Я ухожу за людьми. Постоишь на вахте.
Тот сладко зевнул. Завистливо покосился в сторону шалаша. Легко вскакивает на ноги и делает отмашку руками.
— Заодно разожги костёр и запеки остальных голубей. Только сам не съешь, — Виктор скользнул взглядом по его худющему телу.
— За кого вы меня принимаете, — возмутился мужчина, — съем только свою долю.
— Вот и ладненько. Будь начеку! Саша, враг не дремлет! — Виктор перекинул через плечо автомат.
Мужчина серьёзно кивнул. Он поднял топор и подвесил его к поясу.
— Приятель твой проснётся, искупайтесь! Прёт от вас, как от вонючих козлов! — повёл носом Виктор.
К Голубянке Виктор пришёл первым. Ждать пришлось пару часов. Уже начал волноваться. Неужели Идар опередил? Но вот блеснула знакомая белая панама, и он увидел группу людей. На их спинах качаются огромные рюкзаки с палатками, бухтами верёвок, звякают карабины, самохваты, болтаются закопченные котелки.
Виктор посмотрел на идущих людей и слёзы навернулись на глаза, а ведь не всё потеряно, народ есть, хотя его и мало. Никак, на новый уровень они поднимаются, только не помешал бы кто. Он вспомнил внимательно-пронизывающий взгляд Идара, неприятный хохот людоедов, пожирающих Лёху. А ведь надо действовать на опережение. Прочь гуманизм! Давить гадов надо! Иначе они придут, и настанет ад. Но почему так устроен человек, кто-то созидает, а кто-то гадит? Почему разрушители получают удовольствие от того что вытворяют, может это зависть? Виктору сложно понять значение этого слова, он по своей природе человек не завистливый, но в ней видит огромную опасность и готов принимать самые радикальные меры. Всеобщее очищение должно начаться с изгнания зависти из своего сознания, а быть может, и ликвидации носителя сего вируса чисто физически.
Спелеологи остановились. К Виктору подошёл Павел Сергеевич, пристально посмотрел ему в глаза и будто что-то прочитал. На лице пронеслась целая гамма из чувств. Он словно переступил через себя, вероятно делая определённые выводы.
— Здравствуй, Виктор, — хрипло произнёс он, протягивая для рукопожатия руку, — теперь ты в ответе за людей. Принимай народ.
Глава 8
Виктор был готов к этим словам, но так просто сказанные, они потрясли душу. Становится тяжело дышать. Он видит настороженные взгляды людей, которые авансом ему высказывают великое доверие. А прав ли он, берущий на себя такую ответственность?
— Я не сахар, — неожиданно произнёс он как бы невпопад.
— Мы тоже, — хихикнули девушки.
— Значит, не растаем, — улыбнулся Виктор.
Павел Сергеевич с прищуром посмотрел и неожиданно предложил:
— Если не возражаешь, я тебе помогу.
— Я не против, — Виктор посмотрел на людей, — но только у меня специфическое отношение к жизни.
— В чём оно заключается? — наклонил голову Павел Сергеевич, бросая на Виктора быстрый взгляд.
— Я не люблю европейские ценности и не понимаю даже основ западной демократии.
— Что ж, идея жить безо лжи мне по душе, — Павел Сергеевич тронул бороду. — Пошли ребята, у этого парня мозги работают правильно.
— А я не уверен, что у него с головой всё в порядке, — едва слышно произнёс один из мужчин и судорожно пригладил свои залысины.
Виктор забрал у Алика рюкзак и послал его вперёд, как разведчика, не хотелось бы попасть в глупую засаду. А сам взял автомат в руки и группа, огибая каменные разломы, скрываясь за естественными укрытиями, изредка ныряя в редкие лесочки и скрываясь в густой траве, двинулась вперёд.
Виктору мерещится, что за ними наблюдают. Это нервирует. Хочется полосонуть по ближайшим сопкам из автомата, но Алик сигналов об опасности не подаёт. Вероятно всё это признаки усталости и, вследствие этого, возникла мнительность. Может будь Виктор один он не стал прислушиваться к своим ощущениям, но за ним идут люди. Внезапно мужчина остановился и резко свистнул. Алик быстро подбежал, с тревогой теребя свою знаменитую панаму.
— Что случилось? — выдохнув из себя воздух и тяжело дыша, спросил он.
— Мы так не пойдём, необходим другой маршрут.
— Почему? — удивился Павел Сергеевич, с интересом глядя в свинцовые глаза Виктора.
— Я по нему уже ходил, он может быть уже известен врагам.
— Помнишь куда мы собаку загнали? — Виктор обернулся к Алику.
— Там осыпь… но переправу организовать можно.
— А вам не кажется, что это уже перебор, — грустно хлопнул глазами невысокий мужчина с залысинами на голове. — Кому мы нужны. Мы обыкновенные люди. К тому же с нами раненый. Не дело лезть на скалы, у него швы могут раскрыться.
— Олег Васильевич, в том то и дело что обыкновенные. Мы лёгкая добыча для отморозков, — бережно поправляя ладонью ухоженную бородку, размеренно произнёс интеллигентного вида мужчина. — Антоху, с божьей помощью, на носилках переправим.
— Не надо носилок, — поморщился раненый, — я в порядке. Штормовка от сильных укусов спасла.
— Нечего тут дискуссии развязывать, через осыпь пойдём! — властно произнёс Павел Сергеевич.
— Заодно щенков заберём, — оживился Алик.
— Там щенята? — вспыхнуло от улыбки юное лицо Светы.
— Одного я себе возьму! — горячо воскликнул молоденький парень лет семнадцати.
— А не жаль у матери детёнышей отбирать? — сурово изрекла полноватая женщина, вероятно, та самая Виолетта Степановна.
— Ви, щенки нам очень нужны будут, — мягко произнёс Павел Сергеевич.
Неожиданно женщина покраснела под его ласковым взглядом, пробурчала что-то непонятное и замолчала.
Алик уверено свернул в сторону невысоких холмов. Его догнал Виктор. Некоторое время они идут вместе.
— А Павел Сергеевич вообще кто? — поинтересовался Виктор.
— Декан матмеха Санкт-Петербургского государственного университета, профессор. А Ви, в смысле, Виолетта Степановна — секретарь Учёного совета.
— Так значит вы студенты?
— Не совсем. Из студентов у нас только я и Антоха. Мы на пятом курсе. Ну и Света с Толиком Беловым, они с первого курса. Олег Васильевич, это тот, что с залысинами на голове, он лаборант. Алёнка — врач, а Викентий Петрович — самый настоящий батюшка.
— Священник? И что, вместе с вами в горы ходит? — невероятно удивился Виктор, невольно оглянувшись на интеллигентного вида мужчину, наравне со всеми несущий огромный рюкзак со звякающим внутри железом.
— Это у него такое послушание, — хмыкнул Алик. — А вообще, он нормальный мужик. Мыслит адекватно. Веры своей не навязывает, но крестит всех, когда мы спускаемся в пещеры. И знаешь, на душе как-то легче становится.
— Да, команда ещё та, боевая, — погрустнел Виктор.
— Мы не слабые, — Алик чётко уловил его интонацию.
— Кто же спорит. Вот только убивать придётся. А тут декан, студенты и целый батюшка.
— Если понадобится… будем убивать, — Алик сам вздрогнул от своих слов, он мрачнеет, а глаза темнеют, словно на них наехала грозовая туча.
Виктор с недоверием оглядел худощавую фигуру Алика, его выпирающие в разные стороны острые локти и торчащую козлиную бородку, качнул головой, вздохнул, перехватил крепче автомат и вернулся к группе.
— Я пойду замыкающим, а вы, Павел Сергеевич идите вперёд. Антона и женщин в центр, — распорядился Виктор. — Если начнётся стрельба, падайте и расползайтесь в разные стороны.
Лаборант Олег Васильевич поморщился, с вызовом посмотрел на Виктора:
— Позвольте спросить, кто будет стрелять? Глупости не говорите. Я в вашу сказочку про людоедов не верю.