Большой камень откатывается в сторону, и я лезу в образовавшуюся дыру. В тот момент, когда начинаю заползать, слышу приближающиеся шаги и злобное рычание. Убираю ногу, ка раз в тот момент, когда громко клацают волчьи клыки.
Тяжело дыша, отбегаю от дыры и оборачиваюсь. Ожидаю, что вот-вот в тёмном отверстии появится оскаленная морда хищника. Даже не знаю, что мне делать дальше, когда твари ворвутся внутрь и просто отступаю, прижимая руки к груди.
Однако же, ничего не происходит. По какой-то причине, волки не торопятся проникать внутрь, хоть я и продолжаю слышать их злобное рычание по ту сторону кладбищенской ограды. Смотрю на вход, туда, где сидели два серых стража. Да, они по-прежнему там, стоят и глядят на меня жёлтыми глазами. Однако, просто стоят, не пересекая границу кладбища.
Должно быть существует какая-то защита, кроме стен и ворот, которая не позволяет силам зла проникать сюда. Возможно, какая-то молитва или заклинание, не знаю, но только поэтому я ещё жива.
Ну что же, я медленно стряхиваю с одежды кусочки земли и камня, поправляю растрепавшиеся волосы и направляюсь к королевскому склепу. То ли мне кажется, то ли реально в тёмном проёме входа в королевскую усыпальницу мелькает что-то белое? Возможно — это фея, которая ожидает свою крестницу и стало быть, наша встреча уже близка.
Близка так, что уже никто и ничто не сумеет ей помешать.
Я замираю на месте и ощущаю, как мир медленно начинает рушиться в пропасть. Неужели это то, о чём фея предупреждала в письме? Но ведь это же — крайняя низость, так поступать со мной! Это же просто нечестно.
Перед королевским склепом стоит папа и печально смотрит на меня. Потом грустно улыбается и качает головой. Ощущаю, как слезы бегут по щекам. Нет, это не настоящий папа. Тот бы обязательно пришёл, когда мне угрожала опасность и защитил меня. А если не приходил, значит этот, появившийся в момент исполнения моих желаний и ставший на пути — не настоящий.
Это — злобный морок, насланный моими врагами. Теми же, кто прислал злобный волков. Они не смогли меня остановить, не сможет и этот лживый призрак.
Делаю шаг вперёд, и папа поднимает руку, открытой ладонь вперёд. Можешь стараться сколько угодно, тебе меня не остановить.
— Уходи, — говорю я, стряхивая слёзы с глаз. — Я не верю в то, что ты — мой настоящий папа. Тот бы постарался помочь, а не стоял на пути.
Лицо призрака отражает смертную муку. Он оглядывается на вход в склеп и ещё раз качает головой. Беззвучно открывает рот, как будто хочет что-то сказать. Потом прижимает руки к груди и умоляюще глядит на меня.
Нет, все эти уловки тебе не помогут. Я здесь, и я сделаю то, зачем пришла. Обхожу папу, ощущая волны холода, исходящие от него. Призрак делает попытку преградить мне путь рукой, но призрачная конечность не способна остановить живого человека. Слышу тихий вздох, похожий на свист ночного ветра и вхожу внутрь склепа.
— Здравствуй, моя девочка. Очень рада тебя видеть.
17
Казалось бы, внутри склепа должно быть темно, как в усыпальнице моих предков, однако же, нет. Кажется, будто сам воздух сияет мягким зеленоватым светом, какой иногда можно увидеть в глубине болот. От этого камень вокруг напоминает изумруд, а гробницы похожи на изысканные шкатулки с драгоценностями. Коме того волны зелёного сияния временами бегут по стенам усыпальницы и от этого я ощущаю странную умиротворённость.
Краем глаза вижу, что крышка одной из гробниц сдвинута и одной стороной касается пола. Мне кажется, что внутри каменной коробки белеет что-то вроде постельного белья, но подробнее рассмотреть не успеваю, потому что всё своё внимание отдаю той, кто так ласково поприветствовал ночную гостью.
Я во все глаза смотрю на фею и дыхание замирает от её неземной красоты. Да, так выглядеть может лишь воистину сверхъявственное существо, явившееся ко мне из сказки. Блестящие чёрные волосы волнами обнимают бледное лицо совершенных черт. Тёмные глаза и пухлые красные губы, ровный носик и гладкая матовая кожа. И фигура, которой могли бы позавидовать первые красавицы королевства: узкая талия и высокая грудь, двумя полушариями выступающая из ткани декольте — в стоящей передо мной женщине не отыскать ни единого изъяна.
Фея протягивает мне руки, и я после некоторого замешательства, протягиваю свои. Кажется, я просто недостойна касаться этих тонких пальцев, которые поражают, как своей совершенной формой, так и воистину зимним холодом. Такое ощущение, будто я пожимаю сосульки. Дрожь проходит по всему моему телу, но через мгновение дурные ощущения пропадают, как плохой сон.
— Моя Анни, — голос феи кажется звоном лесного ручейка, а от улыбки алых губ моё сердце трепещет и замирает. — Моя милая Анни, как же я рада тебя видеть. Истинный подарок судьбы, что мы наконец смогли встретиться лицом к лицу. Это так замечательно, что я наконец-то смогу одарить мою девочку тем, что она так давно заслуживает. Милая моя крестница, позволь я наконец-то тебя обниму.
Мы обнимаемся, и я ощущаю приятный запах хризантем, должно быть это аромат, исходящий от феи. Чувствую прикосновение мягких губ к моей шее и от этих поцелуев приятно кружится голова. На ничтожную долю мгновения, едва ощутимый укол заставляет меня вздрогнуть, но фея поглаживает меня по спине и отодвинувшись, целует в лоб.
— Всё хорошо, моя дорогая. — она ласково улыбается. — Тем не менее, нам следует поспешить, если кое кто хочет отправиться на королевский бал и встретить там своего ненаглядного принца, — фея подмигивает мне. — А ведь кое-кто очень хочет, не так ли?
— Да, — говорю я и прижимаю руки к груди. — Но, дорогая фея, ты видишь, что со мной сделали? Как я могу в таком виде идти на встречу с принцем?
— Всё будет хорошо, — крёстная делает приглашающий жест. — Чтобы твои заветные желания исполнились, нам необходимо кое-что сделать. Это может показаться тебе странным и даже неприятным, но, поверь, так необходимо. Ты же мне веришь?
Конечно, я понимаю, что верить кому-то, кого видишь по плоти в первый раз, глупо, но… Это же моя крёстная фея! Поэтому я просто киваю. Фея берёт меня за руку и ведёт к открытой гробнице. Каждый шаг моей спутницы вызывает настоящий взрыв изумрудного сияния и это настолько прекрасно, что всякая тревога покидает моё сердце.
Мы останавливаемся, и фея указывает рукой. Да, действительно, каменный короб внутри весь бел от шёлка. Тут имеется перина и подушка, точно кто-то использовал гробницу в качестве постели. Должно быть здесь обитает моя крёстная. Странно, понятное дело, но ещё раз, кто я такая, чтобы судить о пристрастиях волшебных существ?
— Будет немного больно, — говорит фея и помогает мне лечь внутрь гробницы. — Запомни одно: тебе будет очень хотеться спать, но ты не в коем случае не должна закрывать глаза. Смотри на меня и внимательно слушай всё, что я тебе буду говорить. Если сделаешь всё правильно, твоя жизнь изменится. Очень сильно изменится.
Мне кажется или на слове «жизнь» голос крёстной запинается? А впрочем, какая разница?
— Не бойся, — шепчет фея и склоняется всё ниже. — Ничего не бойся, моя дорогая.
Я ощущаю, как холодные мягкие губы касаются мое шеи и вновь чувствую сильный укол. Такое ощущение, будто кожу проткнули в двух местах. Хочется вскинуться и закричать, но я вспоминаю слова феи и продолжаю спокойно лежать на месте. Должно быть это какой-то волшебный ритуал и для его проведения требуется выдержать немного боли. Да, вот уже и не больно, только такое странное чувство, будто силы стремительно покидают меня. Так, словно я кувшин полный воды, и она выбегает из меня, всё быстрее.
Сил пошевелиться нет, могу лишь неподвижно лежать и смотреть перед собой. И да, начинает очень сильно хотеться спать, так, что неудержимо тянет уронить веки и провалиться во мрак сна. Сдерживаюсь из последних сил, так словно, вместо век у меня — каменные глыбы и они вот-вот рухнуть вниз.
Невыносимо клонит в сон. Кажется, будто мрачные тени выбираются из углов склепа и медленно окружают меня со всех сторон. Они ползут и бормочут себе под нос что-то ужасное. Какую-то мерзкую чушь про то, что Аннабель сегодня умрёт, про то, что смерть уже на пороге и остаются считанные мгновения до того, как она коснётся меня своей костлявой рукой.
— Держись, милая, — вижу фею, которая выпрямляется и некоторое время стоит, запрокинув голову. Сквозь туман сонливости мне видится, что по подбородку крёстной тянутся две красные дорожки. — Ещё немного…
Фея встряхивает головой, так что чёрные волосы рассыпаются по плечам, а после делает нечто странное: берёт в руки длинный тонкий нож и проводит лезвием по своему запястью. В другое время это поразило бы меня до глубины души, но сейчас я ощущаю только сонливость и безразличие. Последние свои силы трачу на то, чтобы не провалиться в бездну сна. Но этих самых последних сил всё меньше. Вот их не остаётся и веки ползут вниз.
— Пей! — почти кричит фея и что-то влажное касается моих губ. — Пей!
Поначалу я даже не понимаю, что мне говорят: в голове туман и кружащиеся чёрные тени. Однако же жидкость, коснувшаяся губ, уже проникла в рот и это так, словно в меня вливают раскалённый металл. По мере того, как обжигающая жидкость течёт всё дальше — изо рта в горло и глубже, чувствую дикую боль, будто меня сунули в огромный костёр. Сначала — только голову, а после — и всё тело. Пытаюсь кричать, но сначала на это просто не хватает сил, а чуть позже что-то меняется.
Эта жидкость… Она по-прежнему остаётся жидким огнём, но теперь — это тот огонь, которого я жажду всем своим сердцем. Такое ощущение, будто этого момента я ожидала всю свою жизнь. Поднимаюсь и вцепившись обеими руками в сосуд, из которого льётся бесценное сокровище, пью, пью, пью…
Внезапно понимаю, что держу руку феи, а пью из рассечённого запястья. Это вроде бы должно казаться чем-то ужасным, ноя не ощущаю ничего, кроме наслаждения и желания продолжить всё это как можно дольше.
— Достаточно, — крёстная вырывает руку и отступает на пару шагов. Прекрасное лицо феи кажется утомлённым, а улыбка на губах точно поблекла. — Как ты себя чувствуешь, милая Аннабель?
Как? Это трудно передать. Так, словно в кувшин, из которого выбежала вся вода, сумели набрать солнечный свет. И это тёплое сияние постепенно распространяется по всему телу, превращая меня во что-то иное, не то, кем я была раньше. Да и то, если подумать, едва ли кувшин, в котором хранили обычную жидкость, сумел бы удержать свет — для этого потребуется совсем иной сосуд.
Так и я превратилась во что-то иное.
— Прекрасно! Лучше себя никогда не чувствовала.
— Не мудрено, — фея машет рукой, приглашая меня пройти в глубь усыпальницы. — Тебя ожидают такие чудеса, о которых ты даже не мечтала. Но для начала…
Пока она это говорит, я смотрю на свои руки и не могу понять: куда-то делись все синяки, оставленные Матильдой. Да и сама кожа изменилась: стала абсолютно гладкой и почти такой же светлой, ка у моей крёстной. Такое чувство, будто что-то под кожей светится и этот свет проникает наружу. Очень красиво. Касаюсь бока и не ощущаю никакой боли. И тут понимаю ещё одну удивительную вещь: я не дышу! Мне не требуется делать ни вдох, ни выдох и тем не менее я не задыхаюсь. Чудеса!
— Ты готова отправиться на бал? — спрашивает фея и я слышу в её вопросе некий подвох. Тем не менее согласно киваю. — Но ты же не поедешь на королевский бал в таком платье?
О, проклятье! Как я могла забыть о том, что мой самый лучший костюм безнадежно испорчен? Что же делать?
— Возможно, тебе подойдёт это? — фея лукаво улыбается и показывает мне лежащее на гробнице прекрасное белое платье. Оно украшено драгоценными камнями и вполне подошло бы какой-нибудь принцессе. — Примерь.
Фея помогает мне, так что облачение не занимает много времени. Жаль, что я не могу посмотреть на себя в зеркале, но крёстная, оглядев меня со всех сторон, говорит, что я выгляжу, как само совершенство. А после вновь улыбается.
— Так ты готова поехать на бал, милая Аннабель?
— Н-наверное, — видимо я опять что-то упустила из виду. Немудрено, в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь.
— В такой-то обуви? — фея указывает на мои, видавшие виды, башмаки. — Как мне кажется, она не очень подходи для королевского бала. Но у меня есть для тебя…
Она наклоняется и поднимает из-за камня пару полупрозрачных туфелек. Мне кажется или они сделаны из стекла? Но как?..
— Это хрусталь, особый хрусталь, который может выдержать любой удар, — говорит фея и ставит чудесную обувь передо мной. — Примерь.
— Но — это же стекло! Как я могу носить обувь из стекла?
— Да, обычный человек не сможет носить хрустальные туфельки, — фея улыбается как-то странно. — Но ты теперь — не обычный человек. — она делает паузу и очень тихо добавляет. — Как я.
Туфельки садятся на ногу так, словно их делали специально для меня. Да что там, я вообще не ощущаю их на своих ногах. Остаются сомнения, будет ли удобно в них ходить и танцевать — ведь я направляюсь на бал не для того, чтобы постоять у стены. Делаю шаг, другой — такое чувство, будто я скольжу по воздуху. И это не только обувь, само тело кажется необычайно ловким и лёгким — я вся, точно ветер.
— Спасибо, спасибо, дорогая крёстная, — обнимаю фею, и она обнимает меня. Сейчас прикосновения наполнены теплом, в них нет ни капли того холода, который я ощущала прежде.
— Зови меня Катрина, — говорит фея и слегка отстраняется. — Как же ты сейчас напоминаешь ту… Впрочем, вернёмся к делу. Как ты считаешь, дорогая Аннабель, ты уже можешь отправляться на бал?
Ну да, мои раны чудесным образом зажили, я одета в платье изумительной красоты и на мне волшебные хрустальные туфельки, каких, я уверена, больше нет ни у кого. В довершение ко всему Катрина протягивает мне сверкающую бриллиантами диадему и помогает надеть её.
— Наверное, да, — чувствую, что в повторяющемся вопросе сохраняется подвох. — Вроде бы всё, что нужно уже есть.
— Неужели такая прекрасная дама отправится на королевский бал пешком? Где ты видела гостей короля, прибывших к нему не в карете? Ну а самой красивой гостье полагается самый красивый экипаж.
— Да, — я растеряна. Положим одежду можно держать в относительно небольшом склепе, но целую карету… Быть может фея произнесёт заклинание, и она появится из воздуха, как это бывает в волшебных сказках? — Но откуда мне её взять?
— По вине злых сил, заточивших меня в этом склепе, — фея вздыхает, — Я не могу выйти наружу. Однако же, это не помешает мне во всём помочь милой Аннабель. Немедленно отправляйся к выходу из кладбища — экипаж уже ждёт тебя.
Не в силах удержаться, я радостно хлопаю в ладоши. Внезапно фея становится серьёзной и привлекая моё внимание, поднимает указательный палец вверх.
— Желаю тебе повеселиться от души, дитя моё, — говорит Катрина. — Но запомни несколько вещей. — Во-первых, как бы тебе не было весело и хорошо, ты должна покинуть дворец до наступления рассвета — не забудь! Во-вторых, на балу будут твои мачеха и её дочери они не узнают тебя, если ты сама не откроешься — не вздумай этого делать. Третье — не разговаривай со своим кучером — он нем и глух. И последнее, если вдруг кто-то поранится до крови, держись от него подальше. В твоём состоянии ты можешь… можешь ощутить дурноту. — она целует меня в лоб. — Удачи тебе!
Я покидаю склеп и выйдя наружу некоторое время стою неподвижно. Что-то изменилось. А точнее, изменилось почти всё. Небо обрело некую глубину, превратившись в бездонный водоём, в глубине которого медленно перемещаются светящиеся рыбы. Ночь стала гораздо светлее, так что я чётко вижу все предметы, которые до этого скрывала тьма и от этого склепа, надгробия, деревья и кусты кажутся ненастоящими, игрушечными.
А самое удивительное, что я слышу тихое бормотание множества голосов. Они перешёптываются, посмеиваются, угрожают и плачут над горькой утратой. Временами мне кажется, что я вижу туманные фигурки, которые перелетают от одного надгробия к другому.
Всё, время вышло, пора отправляться на бал.
На выходе из кладбища действительно стоит карета, запряжённая пятёркой вороных. Прекрасные кони, на каждом — золотистая попона, где вижу изображение знакомого знака: шестилучевая звезда, вписанная в круг. Кони бьют копытами, роют землю и громко ржут, точно требуют немедленно отправляться в путь. Погодите, дайте рассмотреть карету.
Такого красивого экипажа я не видела никогда, даже когда мы с папой были в королевском дворце. Такое ощущение, будто всю карету отделали золотом и драгоценными камнями. На дверях — всё тот же странный знак со звездой, будем считать, что это — мой герб.
Кучер одет в свободный меховой плащ, полностью скрывающий тело, а на голове — шляпа с необычайно широкими полями. Когда я подхожу ближе, кучер шевелится, но голову в мою сторону не поворачивает. Катрина сказала, будто он глухой и немой? Ладно, не станем его трогать.