Горячая сильная ладонь соприкасалась с моими губами твердо, но в то же время не причиняя боли.
— Кричать не будешь? — повторил властный голос.
Это мы еще посмотрим! Но если кричать понадобится, все-таки это удобнее делать, когда рот не зажимает тяжелая мужская ладонь. Я покачала головой — нет, не буду.
— Я отпускаю руку, да? — вкрадчиво проговорил незнакомец в опасной близости от моего уха.
Я кивнула, но меня не отпустили.
Да что ж такое! Для особо одаренных дернула головой еще раз, поактивнее.
— Вот и хорошо.
Незнакомец медленно отвел руку от моего лица. Я глубоко вдохнула и набрала полную грудь воздуха. Попыталась взять себя в руки. Получилось не очень.
— Кто вы такой? — спросила я. — И отойдите от меня, пожалуйста.
У меня коленки ходили ходуном. Слава святым угодникам, в темноте незнакомец моей трясучки разглядеть не мог. Но просьбу мою, видимо, услышал и сделал шаг назад. Я прижала к груди папины книжки.
Во что я на этот раз вляпалась?
— Подожди, сейчас включу для тебя фонарик, — сказал незнакомец. И, как мне показалось, с улыбкой в голосе добавил: — Ты же в темноте ничего не видишь.
Ой, да ладно! Заботливый какой нашелся. Уже и так сделал все что мог. Со страху чуть на тот свет не отправил. Только вот я немного не поняла: почему свет нужен только для меня?
— А у вас что же, в темноте зрение как у кота?
— Можно и так сказать, — услышала я в ответ.
Дальше началась какая-то возня, и уже через мгновение в моем фонаре, в котором не оставалось ни капли керосина, вспыхнуло нежно-голубое свечение, словно фонарь заработал не от топлива, а от благотурина.
Так и есть!
В центре стеклянной колбы фонаря вместо фитиля лежал осколок драгоценного кристалла.
В приглушенном свете я, наконец, разглядела нахально напавшего на меня человека. Им оказался тот самый господин, которого несколькими часами ранее я бросила в кресле у кондукторского бюро, так и не дочистив ему сапоги. Высокий, широкоплечий, на второй взгляд он показался не страшным. Я изнывала от любопытства, хотелось рассмотреть, какого цвета у него глаза, но то ли при искусственном освещении они так бликовали, то ли еще что-то непонятное творилось. Они казались аквамариновыми, как у Дин Дона, но я решила, что это игра цвета, — у людей таких глаз не бывает. Удлиненное лицо, выдающийся немного вперед подбородок, жесткие складки носогубного треугольника придавали его лицу мужественность и решительность. И все равно любую привлекательность его лица портило надменное, я бы даже сказала, насмешливое выражение.
— Что вам от меня нужно? — спросила я как можно строже.
Собеседника мой храбрый выпад, видно, не очень-то и впечатлил: оставляя мой вопрос без ответа, с фонарем в руке он подошел поближе.
У меня похолодела кровь.
Я прекрасно понимала, что меня выследил и поймал в ловушку самый настоящий биомаг. С Зацепко я еще могу разделаться, а чего ожидать от этого…
Не думала, что еще встречу в своей жизни хоть одного биомага после того, как меня выгнали из колледжа. И оно было бы к лучшему: если бы не биомагия, мои родители были бы живы. А этот ходит тут, выслеживает, еще и благотурином раскидывается. Откуда ему знать, и какое ему дело, что для меня такой кусочек — вопрос жизни для одного маленького человека. А он запросто ценнейший кристалл в фонарь запихал! От подобного расточительства меня охватило сильное возмущение. Расправила плечи и повыше задрала подбородок — пусть думает, что не на ту нарвался. Просто так меня не запугать.
— Как я понимаю, ты ищешь работу, — начал биомаг.
Что ж, «мистер Очевидность», ты умен не по годам: при тебе же ее и лишилась.
— А я как раз ищу помощницу.
— Чтобы было на кого нападать в темноте? Прошу извинить, но, к вашему сведению, биомагией я больше не занимаюсь. Пустите меня.
Я направилась на выход и уже сделала шаг, как неведомая сила меня снова пригвоздила к стене.
— С биомагией я справлюсь сам, — грубо отрезал биомаг, и в голосе его зазвучали стальные нотки. — Мне нужна помощь с детьми. Восемь лет, мальчик и девочка.
Я усмехнулась.
— В воспитании детей я решительно не компетентна. Дайте мне выйти из мастерской. — Я повысила голос.
Делать мне больше нечего, как идти на работу к биомагу. Мне еще пожить хочется, а сотрудничество с такими, как он, еще неизвестно к чему может привести.
— Я настаиваю, чтобы ты согласилась.
Настаивает? Вот так поворот! Думает, если у него денег куры не клюют, то можно нападать на людей по ночам и запугивать? Я покачала головой.
— Предпочитаю получать предложения о работе в дневное время суток.
— Я надеялся, что завтра ты уже переедешь в мой дом, в Южный Москинск.
ЧТО?!
У меня перехватило дыхание. Жить на южной стороне Алура! Я о таком даже мечтать не смела.
— Ну и сколько вы обещаете платить? — спросила с издевкой и сама удивилась своей смелости. Неквалифицированная гувернантка ведет допрос биомага из самого Южного Москинска!
— Тридцать эйри.
У меня открылся рот.
— Не считая сверхурочных и праздничных.
Весь мой сарказм как рукой сняло.
Заработанного наверняка хватит, чтобы увезти тетушку с Дин Доном подальше от Москинска! Но с чего вдруг такая расточительность? Чем моя персона могла его заинтересовать? У меня ни образования, ни опыта, вообще не понимаю, чем зарабатывать на жизнь…
В чем здесь подвох?
— Почему я?
Биомаг сунул правую руку в карман плаща. А когда вынул кулак и на уровне моих глаз разжал пальцы, в центре его ладони я увидела свою бабочку. Невозмутимо она взмахивала прозрачными крылышками. Улетать явно не собиралась. Вот этот фокус меня по-настоящему удивил. Обычно пугливая бабочка признавала только меня.
— Что вы с ней сделали? — не без ревности набросилась я на биомага. — Наложили какие-то заклинания? Я столько сил потратила на то, чтобы ее оживить!
Биомаг покачал головой.
— Она просто вспомнила своего первого хозяина.
И в это самое мгновение я по-настоящему потеряла дар речи. Внимательнее вгляделась в лицо нового знакомого: вот почему его голос показался мне знакомым, вот почему моя бабочка сорвалась с места тогда, у лестницы… Передо мной был не просто биомаг. Передо мной стоял сам…
— Ян Макильских?!
Биомаг усмехнулся и отвел плечи, явно довольный произведенным эффектом. Ну еще бы, о главном биомаге империи разве что младенцы не знают. Но он так с тех пор изменился… Неудивительно, что я его не узнала.
— То есть ты согласна?
Голова шла кругом. В любом случае, не переговорив с Ойле, никаких решений принимать не стану.
— И все равно, господин Макильских, — кое-как пролепетала я. Детские переживания все еще жили в моем сердце. — Ничего не могу обещать.
Он поставил фонарь возле моих ног. Протянул вперед правую руку, и бабочка перелетела на лацкан моего плаща. Потоптавшись вокруг себя, выпустила острые металлические лапки, закрепилась на своем привычном месте и обернулась брошкой.
Протянутую руку биомаг не убрал, держал ее на весу, пока я не догадалась, что он ожидает рукопожатия.
— Я ничего не обещаю, — отчего-то страшно смутившись, прошептала я и все-таки подала ему руку.
Главный биомаг империи Ян Макильских повернул мою ладонь тыльной стороной к себе и обжег поцелуем. Я прикрыла глаза.
— Завтра на рассвете я пришлю за тобой паромобиль, — подытожил биомаг. — Не опаздывай. Мое разрешение через мост действительно до обеда. И еще, — он сделал паузу и, наклонившись к моему уху, продолжил, — зови меня Ян.
Глава 18
Когда я выбиралась на улицу следом за биомагом, в моей голове мысли носились табуном: неожиданное предложение, поцелуй, «зови меня Ян»… Уж не ловушка какая-нибудь? Перед уходом Ян Макильских положил в мою ладонь аванс — пять эйри. Я запротестовала, но биомаг быстро удалился, оставив меня, кроме денег, с заряженным осколком благотурина. Чудеса, да и только! Минуту назад моя жизнь готова была скатиться под откос, горизонты открывались самые безрадостные.
Ян Макильских — не просто сильнейший биомаг в городе, а главный во всей империи! — заинтересован в том, чтобы я у него работала! Как тут не вселиться маленькой надежде на светлое будущее? Но сначала надо переговорить с Ойле.
Я прекрасно помнила по хроникам «Москинск-Рид», что господину Макильских сейчас ох как не сладко. Он стал вдовцом. В расследовании гибели его жены Виолы до сих пор не поставили точку. Прямо биомага в убийстве не обвиняют, но слухам-то рот не закроешь… Никто не дал четкого ответа — ставил он над женой эксперименты или нет. После всех этих печальных событий от господина Макильских ушла его блистательная помощница Армина — к подающему большие надежды биомагу Сержи Распрыкину. Но самое печальное во всей этой запутанной истории — без матери остались маленькие дети биомага. К ним он, судя по всему, и хочет меня приставить.
Пока я бежала по тускло освещенным улицам домой, зажимая в одной руке пять эйри, а в другой осколок благотурина для аквариума Дин Дона, обдумывала предложение биомага. С каждым шагом оно казалось все более заманчивым.
Только залетела в темный подъезд, как раздалась патрульная сирена. Я с облегчением выдохнула — это уже не по мою душу. Вбежала на последний этаж и достала ключ. Тихонько повернула его в замке. Приоткрыла дверь и бесшумно прошмыгнула на кухню. На стене горела одна лампочка, а внутри кухни было влажно и жарко, словно в бане. На плите стоял огромный железный чан с водой, от которого исходил жар. Тетя недавно закончила кипятить белье.
— Ты где была? — раздалось за спиной.
Я обернулась и увидела тетушку Ойле. Ее плечи уползли ниже обычного, лицо осунулось. На часах час ночи, а она еще на ногах — совсем себя не жалеет. Ну что ж… очень хорошо, что она застала меня, так сказать, на месте преступления — именно сейчас нужно принять важное решение, завтра будет поздно.
— Мне предложили работу на той стороне Алура! — выпалила я и уселась на стул. — Ты не поверишь кто.
Реакция тети, вернее отсутствие какой-либо реакции, меня поразила. Она молча подошла к плите и начала ковшом выливать горячую воду из бака в металлическое ведро на полу.
Я положила на стол осколок благотурина.
— Смотри, что он оставил…
Тетушка даже не обернулась.
— Тетя, да что с тобой? — воскликнула я. Неужели она так расстроилась из-за того, что я могу уехать? — Я вас не брошу. Буду все жалованье пересылать. На рассвете он пришлет за мной паромобиль. Что ты об этом думаешь?
— Кто он? — сухо спросила тетя каким-то механическим голосом.
— Главный биомаг империи Ян Макильских.
Теперь уж тетя развернулась. Красные и глубоко запавшие от недосыпа глаза смотрели на меня безо всякого выражения, и я никак не могла понять, рада она или нет, удивлена ли?
— Ты понимаешь хоть, с кем связалась? — наконец, произнесла она. — Этот человек угробил собственную жену и детей.
— Тетя, это ведь только слухи. Он обещает хорошо платить. Тридцать эйри.
— Не бывает дыму без огня. Если тебя интересует мое мнение — мой ответ ты знаешь.
Такого от тетушки я совсем не ожидала. Во-первых, я принесла домой благотурин! А Ойле на него и не смотрит. Во-вторых, тридцать эйри — это прекрасное жалованье! Заработаю таких денег, какие ей с ее стиркой и шитьем даже и не снились!
— А какой у нас выбор? Поработаю полгода, а потом мы уедем с Дин Доном из Москинска, как и планировали!
— Нет.
— Что нет?
— Мы никуда не поедем.
— Почему?
И тут плечи тети затряслись. Она закрыла лицо ладонями и расплакалась.
— Дин Дона забрали.
— Как забрали? — переспросила я. — Нам же месяц давали!
Я ринулась в спальню.
Аквариум был отключен: ни сверкающей в лучах благотурина воды, ни рыбок с резвящимися морскими коньками, ни Дин Дона. Поселившаяся в груди гулкая пустота мгновенно превратилась в настоящую пропасть.
— Куда его увезли?
— Да откуда ж я знаю! — воскликнула тетушка, отчаянно заламывая руки. — Если это его отец, а я в этом почти уверена, то увез его в Южный Москинск, в свою центральную аквалабораторию.
Мое воображение начало рисовать в голове всякие ужасы, которые мог сотворить с Дин Доном его страшный отец.
— Значит, тут и думать нечего. Я еду.
Я подошла к тетиной кровати и вытащила из-под нее свой саквояж. Достала книги по магическим искусствам, задвинула их подальше к стене. В пустую сумку положила две книги из папиной мастерской, ночное платье, гребень для волос и зубную щетку. Складывать больше было нечего.
— До рассвета четыре часа, — сказала тетя Ойле, наблюдая за моими незамысловатыми сборами. — Еще есть время передумать.
— Не бойся за меня. Я найду Дин Дона. Заработаю денег. Все будет хорошо.
Мне показалось, что на лице тетушки мелькнула улыбка. Слабая, еле заметная. Молча она ушла на кухню и вернулась со стопкой одежды. Разложила на кровати длинную юбку из тонкой зеленой шерсти, белую набивную блузку и кожаный корсет.
— Это мне? — удивилась я. — Когда же ты успела?
Я обняла ее и тут же принялась укладывать обновки в саквояж, но тетя меня остановила:
— Беречь, что ли, собралась? Завтра наденешь и в новом поедешь. Чай, не каждый день в Южный Москинск приглашают.
Я кивнула и развесила одежду на спинку кровати. Разделась и забралась под одеяло. Тетя приглушила на батарее газовую колбу и ушла на кухню. Комната погрузилась в полумрак.
Не успела я задремать, как на отцовских настенных часах пробило пять. Я подскочила, с трудом унимая сердцебиение. Темнота за окном только начинала сереть. Не проспала!
Вышла на кухню. Из бака, который для стирки, налила в тазик воды, умылась. Тетушка приготовила завтрак. Я перекусила бутербродом из хлеба с огурцом. Желудок настойчиво требовал добавки. Но остальное — тете. Неизвестно, когда будет первое жалованье. Натянула юбку, блузку и корсет. Намотала на шею шифоновый шарфик, накинула плащ.
«Я найду тебя», — пообещала мысленно Дин Дону и провела подушечками пальцев по толстому холодному стеклу пустого аквариума.
Пока застегивала плащ, меня вдруг осенила страшная мысль: а не привиделась ли мне вчера встреча с господином Макильских? А что, если мне все это приснилось от усталости и голода?
— Так, — сказала себе, успокаивая волнение. — Главное — ввязаться, а там по ходу дела разберусь!
Попрощались горячо с тетушкой Ойле.
Я оглядела еще раз нашу маленькую квартирку, подхватила саквояж и вышла в подъезд. За считаные мгновения сбежала по темным и затхлым лестничным маршам с тринадцатого этажа и вышла на улицу. Город только начинал просыпаться в утренней прохладе. На соседней улице гремели колеса экипажей, раздавались трели велосипедных звонков. Напротив тетушкиного дома стояла такая же многоэтажка с осыпающейся штукатуркой. Между домами — мостовая.
Пустая.
Ни паромобиля, ни конного экипажа, ни провожатого…
Ну конечно! Я ухмыльнулась своей наивности. Это ж надо такому поверить, чтобы главный биомаг империи нуждался в помощи безработной девчонки, не закончившей колледж? Забыл? Посмеялся? Самое обидное, что и пешком не дойдешь, не спросишь. Ладно, дороги не знаю, главное, что без специального разрешения меня никто на ту сторону не пустит. Придется снова начинать поиски работы. Вспомнились слова мадам… Но нет, уж лучше с голоду умереть, чем стать одной из ее девушек. Хотя, если дела так дальше пойдут…
Снова отчаяние и серое пасмурное небо, грозящее разродиться проливным дождем.
Сейчас вернусь домой, оставлю саквояж и побегу в город — искать возможности заработать. Я развернулась к подъездной двери, и тут за спиной раздался рев мотора. У меня перехватило дыхание. К подъезду подъехал новенький черный паромобиль без верха, с небольшой паровой трубой и витиеватой надписью на носу «Ньютон-Рояллс».
За рулем сидел молодой парнишка в котелке набекрень. Не вставая с места, он вежливо спросил:
— Вы леди Мон?
Я аж опешила. Поразил меня не паромобиль, хотя видела я такую машину впервые, не вежливое обращение «леди», а тот факт, что биомаг все же сдержал слово.
— Да, это я, — отозвалась я.
Водительская дверь со звонким щелчком отворилась, и передо мной возник высокий симпатичный светловолосый паренек в элегантных габардиновых бриджах со стрелками и в длинном фраке с бабочкой.
— Леди Мон, простите, что пришлось задержаться, — сказал он и галантно склонил голову. — Пара экипажей в узком переулке не дали быстро разъехаться.
— Я понимаю… — закивала я.