Нужен ли кому-то такой большой ковёр? Не знаю… Хорошая ли это идея? Как у Лизы получится? Я решила не мешать. Нельзя наступать на горло творческой личности.
Оставшиеся, после грабительского налёта Афанасия, клубки девочки поделили поровну и по-хомячьи припрятали свои запасы за подголовники на кровати. Таня и Лиза твёрдо договорились, что при следующем визите дорогого зятя отдадут Дашке только часть лоскутов. Пусть сестра сама пряжу делает!
Таня поразила меня тем, насколько старательно она училась работать крючком, смешно прикусив кончик языка и не замечая ничего вокруг. На празднике я видела здесь некоторых людей в вязанных вещах - в основном это были шарфы - но, по всей видимости, судя по вязке, для работы редкие местные мастерицы или мастера использовали исключительно спицы.
Конечно, вместе с Таней новому способу плетения училась и Лиза. Я её не заставляла!
Занимаясь всеми хозяйскими делами, я улучала моменты и учила работать крючком обеих сестёр. Когда что-то показывала Тане, Лиза сама бросала всё и тоже смотрела, пробовала, спрашивала, если не понимала.
Я учила девочек вязать круглые коврики из лоскутной пряжи, объясняла им, как считать петли, чтобы края изделия были ровными, не становились волнистыми или не выгибались шапкой. Рассказывала, как можно выплетать узоры. Конечно, основное внимание уделяла Тане, ведь она сразу применяла уроки на практике. Обе сестры работали в тепле и сухости, чаще всего, расположившись у окна на нашей большой кровати, чтобы не мешать мне бегать по кухне, как мы называли нашу большую комнату.
А я крутилась, как белка в колесе! Кроме того, что учила сестёр и вела наше нехитрое хозяйство: готовила, убирала, мыла, стирала, чаще других бегала за покупками и по воду - я ещё посадила рассаду и ухаживала за ней. Думаете просто? Ха! Ни горшочков, ни пластиковых бутылок, ни ящиков у меня не было. Зато… Я взяла старую, истёртую кожаную куртку отца, вырезала две длинные полоски, на метр-полтора, и шириной сантиметров пятнадцать. На треть ширины насыпала земли. Сделать это аккуратно помогла магия. Свернула полоски рулетом. Поместила обе на треть заполненные землёй «спиральки» в потемневшие от сырости небольшие деревянные лохани, которые, вместо сарая, попали к обломкам дома и всю зиму пролежали на улице. Аккуратно полила землю.
Перед этим, Саша очень удивлялся, но послушно спилил мне половину высоты обеих емкостей, чтобы борта не заслоняли свет моей будущей рассаде.
Я пристроила обе лохани с рулетами на подоконники, подперев выступающую часть снизу полками. В одну спиральку я посеяла семена помидоров, а во вторую – капусты, чуть притрушивая их сверху землёй с помощью обычной ложки.
Старые деревянные ночвы, которые напомнили мне корыто из сказки о рыбаке и рыбке, я водрузила на торец стола, приставленный к среднему окну, засыпала их землёй и посеяла зелень. Никому не понравились ночвы с грязью на столе, но корыто, к сожалению, не влезло на подоконник, а мне нужен был свет.
Брат молчал, а вот девочки сердились, что я столько грязи под окнами развела! Они бурчали до тех пор, пока не проклюнулись первые зелёные ростки. Я замачивала семена, поэтому они проросли уже через четыре дня. А через три недели глаз радовали густые зелёные шапки. Я тайком регулярно «поглаживала» землю своими волшебными лучами и уговаривала хорошо кормить и поить мою рассаду.
Всё шло как бы хорошо, но… Сашино жалование и припасы, которыми помогла нам новая семья Даши, дали нам возможность прожить первый месяц не голодая. На большее заработка брата не хватало для нас четверых. Но самое главное… Через месяц Наденьке будет девять, и её нужно будет забрать из приюта домой. И тепло в доме есть, и места достаточно, а вот на что мне всех нормально прокормить, одеть и обуть?
Я всё время ломала голову, чем нам заработать на жизнь, не имея ничего на старте. Даже, если попробовать жарить на продажу тот же хворост нужны были мука, молоко и масло, и сливочное, и растительное. Ковры плести? Будут ли их покупать? И как долго мастер будет снабжать нас лоскутами? В последний раз мешок был совсем неполным. У девочек есть материал для работы, только благодаря нашим старым вещам. Шить умею, но нужна ткань, нитки, иголки, отделка… Готовить умею, но нужны продукты. Эх! Несмотря на то, что я многое знала и умела делать своими руками, предпринимательская жилка у меня отсутствовала напрочь.
Я понимала, что нужно срочно что-то придумать! Тем более, не было никакой уверенности, что помощь от Афанасия будет регулярной.
И потом, нам нужно не только есть! Мы же девочки!
Вчера, когда бегала в лавку, впервые за весь месяц увидела на улице Георга. Он не спеша ехал по нашей улице на своём прекрасном коне.
И я, вместо того, чтобы пройтись поблизости и переброситься с ним парой слов или просто поздороваться, спряталась в лавке, пережидая, пока он проедет.
Раньше совсем не думала о своём внешнем виде, а сейчас мне совершенно не хотелось, чтобы этот высокомерный маг увидел меня в залатанной кофте и безобразно выцветшей коротковатой старой юбке.
Да и мои сёстры, с тех пор, как сильно потеплело, и мы перестали надевать на улицу теплые пальто, стеснялись даже к колодцу ходить. Особенно, Таня. Однажды, я видела в окно, что она бегом вернулась от колодца с пустыми вёдрами. Хлопнула наружная дверь - видимо, Таня влетела в сени. Потом она притихла там на некоторое время. Позже вошла в дом: глаза красные, нос припухший, сопливый.
- Что случилось? – спросила я.
- Ничего, – пискнула сестра и в спальню юркнула.
Я заглянула следом, чуть заметно приоткрыв штору – Таня села свой коврик вязать, повернувшись лицом к окну.
Вечером, я сама была у колодца и узнала, что сын кузнеца и его подмастерье, Макар, при всех осмеяли мою девочку за то, что кофточка на ней мала, на груди трещит.
Да… Теперь Таньку за ворота и в шею не вытолкаешь, и я её понимаю. Колодец, кстати, расположен рядом с кузницей. Ну, или она рядом с ним. Сам кузнец весьма уважаем на нашей улице. К тому же, он у нас – монополист. Все остальные кузницы построены у реки, на противоположном краю города.
«Что делать! Что делать? Что делать?» - как дятел долбилась в мой мозг одна и та же мысль. К сожалению, ничего гениального в голову не приходило. Пока что, одна надежда на получение дополнительного дохода была - продажа ковриков, над которыми работали сёстры.
Лиза такую красоту сплела, что, по моему мнению, такой необыкновенный ковёр можно стелить на пол только в спальне у хозяев очень богатого дома. Эх! Вот бы украсить им наш собственный дом!
Таня тоже не сплоховала. Пока Лиза вывязывала один ковёр, она успела сделать четыре. Как на мой взгляд, то первые два её ковра-кругляша получились неплохо, но по расцветке очень напоминали мишени и качество плетения не отличалось аккуратностью. Таня так старалась работать быстрее, что это влияло на внешний вид работы. Мне пришлось осторожно, чтобы не обидеть девочку, объяснить ей, что, как говорится, лучше меньше, да лучше. Кроме того, сестра не хотела считать петли ещё и для узоров. Я еле уговорила её третий и четвёртый коврики связать с какими-нибудь орнаментами. Надо признать, что каждый следующий коврик у сестры получался больше по диаметру и лучше по качеству, с узором всё красивее и замысловатее, и, как ни странно, выполнялся быстрее предыдущего. Татьяна вошла в азарт, придумывая узоры и подбирая цвета. Но тут, вскоре, намечалась проблема с сырьём… Все негодные вещи мы уже располосовали, а лоскуты и обрезки из мастерской были небольшие и разных цветов.
Когда Лиза закончила свой ковёр, пришло время сходить на центральную площадь и отнести работы девочек Кириллу Ильичу. Афанасий, который не реже раза в неделю привозил грузы в соседнюю лавку, не далее, как вчера, забегал к нам и хвастался, что Дарья уже продала четыре «ромашки», каждая по шесть серебряных и пятый коврик на подходе.
Саша, работая подмастерьем-закройщиком получал сорок серебряников в месяц. А Дарья, женщина, получается, что за такой же срок, после продажи пятой «ромашки», тридцать серебряных монет заработает! Как не загордиться такой женой? Что ж, надеюсь и изделия Тани и Лизы найдут своих покупателей.
Отнести ковры на прилавок Кирилла Ильича собрались я и Саша, в его выходной. Чтобы достойно одеть меня в этот поход, мы с девочками перебрали весь наш скудный гардероб. Увы… Еле-еле из всех наших с сёстрами нарядов и того, что осталось от мамы, удалось собрать для меня один приличный набор.
Ковёр, который сплела Лиза, Саша нёс свёрнутым в рулон, на плече. А я четыре Таниных работы перекинула через две свои руки, сцепленные на животе. Так как ковры были разного диаметра, было видно, что их несколько. Пока мы с братом, не спеша, шли по правой стороне улицы все рассматривали мой импровизированный фартук с нескрываемым интересом.
- Поберегись! – услышала я крик скорохода, бегущего впереди кареты с противоположной стороны, когда мы с братом преодолели уже половину пути.
Внезапно, роскошный экипаж остановился. Кучер спрыгнул с облучка и подбежал ко мне.
- Откуда и куда несёшь эти коврики? – басовито поинтересовался мужчина.
- Несу из дому на рынок, что на центральной площади. Мне обещали помочь их продать, господин, – обращением я заметно польстила кучеру.
Мужчина резво вернулся к экипажу, через приоткрытое оконце о чём-то переговорил с пассажиром салона и повернувшись ко мне, поманил рукой.
- Пошли, - сказала я брату.
Вздохнув, Саша с длинным, чуть надломленным на плече рулоном начал лавировать поперёк дороги. Я за ним.
В карете сидела молодая женщина, явно из богатого сословия.
- Ты сама это сделала? – спросила она.
- Мы с сёстрами, - после небольшого поклона кротко ответила ей, смотря в землю.
Я подмечала, как тут разговаривают со знатью. И хотя мне претило подобное, сейчас нарываться на неприятности не буду. Это не в интересах моих братьев и сестёр.
- Я куплю их у тебя, - высокомерно бросила эта разряженная девица или молодая женщина.
Не знаю, почему, но мне очень хотелось отнести коврики на рынок. Я уже настроилась посмотреть, как Кирилл Ильич их вывесит на всеобщее обозрение над своим прилавком, как люди будут смотреть, спрашивать цену… Почему я должна поступать иначе?
- Нет, я отнесу их на рынок, уважаемая госпожа, - как захотела, так и ответила.
- Двенадцать серебряников, - недовольно скривившись, сказала женщина.
- Тем более. Я рассчитывала получить за них двадцать четыре. – твёрдым тоном снова отказалась я.
Всё же Танины коврики связаны крючком. Такой способ сложнее, чем тот, которым пользуется Даша. Я думала, что вязанные коврики будут дороже, а не дешевле. Ладно простенькие «мишени», но два больших узорчатых кругляша очень хороши! Что же получается? Двенадцать разделить на четыре… Эта жадная жаба Танины работы по три серебряных хочет купить. Нет уж!
Но уверенности и радужных надежд у меня резко поубавилось. Может, привирал Афанасий? И никому наши тряпичные поделки и даром не нужны? Девочки так старались! Я так надеялась!
- Шестнадцать! Это моя последняя цена, – решительно произнесла женщина.
Возможно, это огромная удача - продать сразу все Танины коврики по четыре серебряника? Дашины работы в течение нескольких дней продавались. Вот и находились покупатели. Я неуверенно кивнула, соглашаясь. Кучер по одному забирал у меня с рук коврики и передавал их в салон.
Отдав последний, я облегчённо опустила руки вниз и встряхнула ими, расслабляясь.
- О! Какая красота! – женщина смотрела на самый большой коврик с орнаментом. – Ладно. За эти два заплачу по двадцать четыре, как ты и хотела, но больше такой узор не повторяйте. Хочу, чтобы такие были только у меня.
Кучер передал мне четыре тугих кошеля, которые я немного растерянно прижала к груди.
- В каждом по двадцать монет, – сказал он и по-доброму пояснил расчёты, как последней тупице. – Итого: восемьдесят. Два ковра - по шестнадцать и два – по двадцать четыре. Поняла?
Я кивнула. Не удивляюсь, что кучер посчитал меня дурой. Скорее всего, именно так я сейчас и выглядела из-за шока. Карета плавно тронулась с места и умчалась.
- Я это… вот сейчас совсем не понял… Танька что? Заработала за месяц в два раза больше меня? Как это? – Сашка тянул слова, не в силах сам поверить в то, что говорил и что наблюдал собственными глазами.
Я спрятала кошели в карманы юбки и повернула домой.
- Эй! Ты куда? Маша!
- Я не могу с такими деньжищами по площади ходить. Вдруг украдут или потеряю. Пошли домой, – решительно потопала я обратно.
- Я лучше пойду дальше, на рынок. Не хочу эту штуку туда-сюда таскать. На площади тебя подожду. А ты отнеси монеты домой и возвращайся, будем Лизкин ковёр продавать, - с этими словами Саша тяжело перекинул рулон на другое плечо, и мы с ним разошлись в разные стороны.
Глава 17
Бежала домой, по бокам прижимая растопыренными пальцами карманы с кошелями. Наверное, со стороны это выглядело смешно, но я не думала об этом. Переживала, что, хоть карманы на юбке и глубокие, но как бы из них чего не выпало ненароком.
Ближе к дому, мысли мои, от эйфорических, после такой удачной продажи ковриков, перешли к беспокойным и деловым.
Прежде всего, я запоздало пожалела, что не предупредила брата: ни в коем случае не класть ковёр на землю, точнее, на площадную брусчатку. Так и представила, как мальчишка добирается до того места на центральной площади, которое отведено под рынок, и тут же сбрасывает со своего плеча надоевшую ношу там, где ему покажется более-менее чисто. Хоть рулон для сохранности и обмотан старыми тряпками по всей длине, но изделие всё равно может где-то чуть испачкаться или промокнуть. Страшно подумать, как расстроится Лиза, если пострадает её работа. Потому как, то, что какая-то площадка может казаться мальчишке чистой, далеко не всегда таковой является в самом деле. Да и продать ковёр тогда будет сложнее…