– Баяр, – закричала она. – Баяр!
– Чего тебе?
– Опасность!
– Где?
– Не знаю, – она повертела головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Здесь было проще – ибо простор вокруг. – Там, – уверенно указала она на круду черных камней.
– Это наши земли, – спокойно сказал степняк, тем не менее извлекая из ножен саблю. – Ну, проверим все же. Гей, приготовиться к бою!
Поверил! И голова взорвалась болью. Женьку охватил дикий ужас. С камней и из-за них вдруг посыпались человечьи фигурки: словно не люди, а демоны. Много. Гораздо больше, чем было кохов.
Затряслись руки, первая стрела упала на землю из мгновенно ставших неловкими пальцев. Небо вдруг словно взорвалось: кругом летели стрелы. Упал тот красивый мальчик с рыжеватыми волосами, что ехал рядом с ней, всхлипнул даже не успевший выхватить саблю юноша в сером халате.
И она вдруг поняла: убьют их. Не справятся тринадцать… уже одиннадцать человек с полусотней. Не сейчас, когда их расстреливают, как цыплят. Пригнулась к холке лошади, развернула ее.
– Уходите! – заорал Баяр, явно осознавший то же самое. – Отступаем!
И Женька рванула прочь, не оглядываясь.
Проскакала сотню метров, как ветер, ощутив лишь легкий толчок под лопатку, остановила лошадь на скаку. Ощущения в затылке ясно говорили ей – стрела здесь не достанет. Оглянулась.
Пятеро воинов ушли вместе с ней, успели. Баяра среди них не было. Где он? В груди вскипела злость и боль. Хотелось броситься обратно.
– Не дури, – схватил ее лошадь за повод один из уцелевших. – Не поможем. Они уходят, не дураки.
– А Баяр?
– Вон он, его живым взяли. Видимо, он и был нужен. В него даже не стреляли.
Облегчение, затопившее ее, было невыносимым. До боли, до слез, до судорог в груди. Сглотнула, вцепившись в поводья и тихо прошептала:
– Они совсем уходят. Надо подобрать наших. Кто жив – довезти попробуем. Кто мертв – похороним достойно.
– Откуда знаешь, что не вернутся и нас не добьют? – пытливо взглянул на нее воин.
– Чувствую. Еще у реки почуял – кто-то следит. Видимо, разведчик был.
– Колдун? Как – чувствуешь?
– Мне не объяснить. Просто знаю. Я Баяру сказал, он не поверил.
– Ладно. Раз ты чуешь – сам и иди. Ты все равно чужак и не воин еще.
Обидно, но справедливо. Пожала плечами. Страшно уже не было, понимала, что все кончилось. Они были этим… демонам… не нужны нисколько, да никто и не думал, наверное, что кохи вернутся. Подъехала к телам, с удовольствием обнаруживая и лежащих чужаков. Много, больше десятка. Изрубленных в фарш. Баяр явно дорого продал свою свободу.
Двое из кохов были живы. У одного пробито плечо, у другого две стрелы в бедре и одна в боку. Лицо залито кровью, но рана поверхностная, скорее страшная, чем опасная. Еще один – явно умирал. Стрела в груди и розовая пена на губах. И трое – трупы.
– Двоих можно спасти! – крикнула она с опаской приближавшимся всадникам.
Присела рядом с раненым в грудь.
– Добивай, – прошептал он, жмурясь. – Не бросай здесь.
Отшатнулась в ужасе. Замотала головой. Она не может. Хотя догадывалась: не жилец. И бросить его нельзя, и довезти невозможно, а на лошадь грузить – только мучений добавлять.
– Отойди, рюс, – раздался над ухом мужской голос. – Я сам. Отвернись.
– Нет! – неожиданно закричала она. – Не смей! Довезем!
– Не дури. Невозможно.
– Он все равно умрет. Ничего не теряем.
– Лучше сейчас и быстро, чем долго и в мучениях.
– Я сказал, довезем! – Женька уже орала. – Идите вон… лошадь поймайте, одна убежала. На нее тела погрузим. А этого…
– Его зовут Бурсул.
– Вот. Бурсула попробуем спасти. Ехать тут несколько часов. А у рюсов такие выживают, – она врала, но врала уверенно. Все ее знания сводились к виденным фильмам и паре уроков ОБЖ в школе. Она, наверное, только на эти уроки и ходила с удовольствием. Там учителем был клевый мужик, воевавший когда-то в Африке, ох, как он интересно все рассказывал!
Воин молчал, глядя недоверчиво.
– Как тебя зовут? – спросила Женя.
– Айтар.
– Вот, Айтар. Ты бы сам что выбрал? Шанс на жизнь или мгновенную смерть? У Бурсула есть жена, дети?
– Невеста есть. Хотели в конце лета жениться.
– Так что?
– Рассказывай, чем помочь.
– Надо обломить стрелу. Не у самой груди, а чтобы Аасор потом мог вытащить. Но и чтобы не мешала рану закрыть. Мне сил не хватит, только измучаю его.
– Я сделаю.
Женька кивнула, отойдя к своей лошади за тряпками. Аасор дал ей их совсем не для этого, но она сейчас очень радовалась, что у нее они были. Короткий стон за спиной – Бурсула. Вернулась, глянула. Кровь из потревоженной раны. У нее закружилась голова, на висках выступил холодный пот. Прикусив больно губу и напомнив себе, что Бурсулу гораздо хуже, она проложила рану ветхими полосками мягкой ткани, потом сдернула с себя ремень и с помощью Айтара перетянула грудь раненого над стрелой. Огляделась. Нужен был еще один ремень. Лучше кожаный. Подумав, скинула доспех свой, осмотрела внимательно, поковыряла заклепки. С искренним удивлением обнаружила торчащую из спины стрелу, вошедшую, к счастью, совсем неглубоко. Если б была в рубашке только – было бы, пожалуй, больно. А теперь… жалко доспех, но Бурсулу нужнее.
– Нож дай, – попросила она воина, внимательно за ней наблюдавшего.
Тот мгновенно выхватил из-за пояса клинок, протягивая ей рукояткой вперед. Пыхтя и ломая ногти, Женька кое-как вырезала кусок из доспеха – снизу, где кожа была мягче и пластичнее, да и сам доспех был шире. Бурсул худющий, ему хватит. Перевязала еще под повязкой. Выдохнула.
– Его бы привязать к спине кого-то их воинов, – тяжело сказала она, протягивая нож владельцу. – Не ко мне, я не выдержу.
– Гирей, ты поедешь с Бурсулом, – мгновенно скомандовал Айтар. – Я возьму к себе Тургэна, ты, Ерден – Бата. Двоих мертвых – на коня Баяра. Третьего к Есугаю. Дженай поедет один.
– А этих обыскивать не будем? – с любопытством спросила Женька. – Нет, мне без разницы, но хоть ножи заберем и стрелы.
Мужчины вдруг рассмеялись – все, даже двое раненых. Закивали, тут же стащили убитых врагов в кучу. Кто-то, кажется, был не совсем и мертв, но пара взмахов ножей решили этот вопрос радикально. Собрали стрелы, сняли пояса, серьги и забрали пару кинжалов. Закапывать тела, разумеется, не стали. Много чести.
Пора было ехать домой, в стан. И сообщать хану о том, что его третий сын в плену у иштырцев. Это было страшно. Что скажет хан? Прикажет ли войску отправиться на выручку Баяру? Или махнет рукой?
12. Спасательная операция
Ехали так быстро, как могли. Раненый в грудь Бурсул был все еще жив. Конечно, Женька отчаянно боялась, что он не доедет, все время оглядывалась, норовя подъехать поближе и заглянуть ему в лицо. Он был так бледен, что приходилось приглядываться к тому, дышит ли он, жив ли еще, что верхом сделать совсем не просто. В конце концов Айтар рявкнул на нее и велел не путаться под ногами. Все равно сейчас никто уже ничего сделать не сможет.
Лошади, нагруженные вдвойне, хрипели и спотыкались, и Женьку отправили вперед за подмогой, понимая – так быстрее всего. Пересадили на коня Баяра, он был самым быстрым и отлично знал дорогу к стану.
Она мчалась, что было сил, не смея даже остановиться, чтобы “сбегать в кустики”. А в голове билась тревога, и отнюдь не за раненых. Еще, наверное, было время спасти Баяра. Теперь время было ресурсом, оно как вода утекало сквозь пальцы.
Ее увидели издалека, бросились навстречу – недаром сотня (уже неполная) Баяра была по краю стана. Стащили с коня, ощупывая, тормоша, разминая онемевшие ноги.
– На нас напали иштырцы, трое убитых, Баяр в плену, – выдохнула она пересохшими губами. – Дайте мне пить.
Обхватили за плечи, напоили. Наран, правая рука сотника, дотащил ее до отхожего места.
Женька вылила на себя ведро воды, с тоской взглянула на садящееся солнце и прохрипела:
– Нужна помощь нашим. Там Бурсул очень ранен, почти умирает. Кони дохнут на ходу. Надо ехать.
– Всей сотней без дозволения хана нельзя, – озабоченно сказал весельчак и болтун Наран, хмурясь.
– Четыре лошади… Пять. И пару человек в помощь.
– А Баяр?
Женька остро взглянула на парня:
– Пока хан проснется, пока совет соберет, пока подумает… Иштырцы далеко уйдут. Или еще чего похуже сделают.
– Твои мысли, рюс?
– Кажется, я их чую, иштырцев. Думаю, смогу найти.
– Ты ножом управляешься отменно, я видел. И мелкий, ловкий. А я стреляю метко. А двоих в степи обнаружить практически невозможно. Что скажешь?
– Еще бы пару человек.
– Тогда хан скажет – ослушники. А двое… Ты никто, даже не воин, а я просто сгинул, отстал, заблудился, конь захромал. Случайность, понимаешь? Да и отец за меня заступится.
– Не боишься?
– Боюсь. Но Баяра не брошу. Он мне несколько раз жизнь спасал. Да и Листян… – тут он замялся. – Оценит.
– Ясно. Но мне нужны будут ножи. Легкие, метательные. И один длинный.
– Найду.
Женька тоже отчаянно трусила. Но за Баяра боялась больше. Она совершенно не разбиралась в этой их степной жизни, но в прошлом смотрела немало всяких приключенческих фильмов, да и вообще, – дурой не была совершенно. Может, не особо хорошо (точнее, откровенно плохо) училась, может, опыта немного, но прекрасно понимала сейчас – во-первых, с Баяром никто церемониться не будет, а во-вторых – чем раньше они выедут, тем больше шансов вообще этих иштырцев найти. Это, кажется, понимал даже ребенок.
– Я с вами, – подскочил сверкающий глазами Охтыр.
– Нет, – покачал головой Наран. – Ты не воин, мне некогда еще и за тобой следить.
– Так Дженай тоже…
– Дженай знает, куда идти. Он мне нужен. Ты – только обуза сейчас. Прими это достойно мужчины. Если хочешь быть полезен – свари похлебку на ужин да позови Аасора, пусть готовится.
Охтыр побагровел, но заткнулся, а Женька вдруг подумала, что Нарану стоило бы хотя бы раз стукнуть своего ученика по губам. Тогда бы раз и навсегда он усвоил не пререкаться.
Она посмотрела на коня Баяра, и ее затошнило. Опять! Все тело ломало, ноги гудели, задница горела огнем. Упасть бы и закрыть глаза, но время, время! Она – воин, она справится. В конце концов, во всем случившемся есть и ее вина. О, если бы она раньше обратила внимание на свои предчувствия!
– Так, Дженай, – Наран смотрел на мальчишку, такого бледного, худого, явно очень уставшего, с нескрываемым сочувствием. – Сейчас поедешь на одном коне со мной. Ты ж свалишься и шею себе свернешь, я вижу. А дальше – решим.
Ну да, еще не хватало. Как будто рядом с Нараном будет легче! Женька открыла было рот, чтобы возмутиться, но ее опередил Аасор, прибежавший вслед за Охтыром бодрой рысью. В руках у него была глиняная чаша.
– Тебе, – протянул он Женьке. – Сил придаст. Спать не будешь три дня, боль станет меньше. Потом, правда, будет не очень хорошо, но тебе можно, в тебе дух воина очень силен.
– А мне? – спросил Наран, с завистью наблюдая за быстро выхватившим из рук старика чашу Женькой.
– А ты – мужчина. Опытный. Сам справишься. Но если сомневаешься в себе, могу принести и тебе…
– Нет, не сомневаюсь, – возмущенно вскинулся Наран. – Эй, рюс, пора ехать. Все ждут нас.
Женька, залпом выпившая довольно горький отвар, кивнула головой. Легче ей совершенно не было, но жалеть себя сейчас было не время. После, успеется. Опершись на руку своего спутника, морщась и шипя сквозь зубы взобралась на свежую лошадь, поерзала в чужом седле и тронула поводья.
С ними поехали еще двое, взяли четырех коней. Куда ехать, Женька быстро объяснила: в направлении к черным камням на востоке от реки. Ее поняли. Можно было пока не геройствовать, а просто – расслабиться и ни о чем не думать, совсем ни о чем. Голова была пуста, как воздушный шарик – ни мыслей, ни страхов. Все вокруг обрело неестественную резкость, каждый звук слышался как гром. Все-таки Аасор напоил ее какой-то наркотой, ну и ладно. Ему она доверяла больше всех в этом мире.
– Слушай, рюс… – Наран поехал рядом, отвлекая Женьку от бездумного созерцания окружающего мира. – Можно спросить?
– Да? – она с трудом сосредоточилась на его голосе, даже обернулась, благо, что выученный конь шел сам.
– Ты и Листян… Это серьезно у вас? Ну… Я знаю, она к тебе в шатер ходит. Но ты ведь не воин, тебе нечего ей даже обещать. Ты долго еще не сможешь о ней заботиться.
– Я и Листян просто друзья, – ровно сказала Женька, изо всех сил пряча улыбку. – Мы даже не целовались ни разу. Такая девушка – не для меня, я же не дурак.
– Так целоваться и не обязательно, – растерянно пробормотал Наран. – Нет, правда? Ты с ней не спишь?
– Только разговариваю.
– О чем?
– О жизни. О ней. О ее страхах и проблемах.
– А что, это вот работает?
Женька все же рассмеялась.
– Наран, ты ведь болтун! Разве не знаешь, что девушки любят ушами? Что сложного? Нужно сказать, что она особенная, что она смелая, умная, красивая. Спросить, как прошел ее день. Ну не мне, рюсу и мальчишке, тебя учить!
Наран крякнул озадаченно и почесал длинный нос, а потом спросил шепотом:
– А как считаешь, я мог бы ей понравиться?
Она внимательно посмотрела на парня. Сколько ему лет? Как Баяру? Нет, гораздо меньше. Тоже еще – почти мальчишка. Едва ли больше двадцати. Щенок совсем. Красивое правильное лицо, выпуклые губы, довольно крупный нос. Веселые узкие глаза и вечно беззаботная улыбка. Наран – он как солнце. Теплый, сверкающий. Если бы не было у Женьки Баяра… Стоп, а разве он у нее есть?
– А ты хоть пробовал подойти и заговорить?
– Ага, – он вздохнул, закатил глаза, а потом прыснул со смеху. – Стоял как дурак на ее пути и молчал. Словно слова все проглотил. Она на меня смотрит – и язык к зубам примерзает. Эх!
– Ну так не говори тогда, – великодушно позволила Женька. – Просто как-нибудь принеси ей ведро воды или помоги чем-нибудь. Или подарок сделай ценный. Молча. Молчаливые мужики порой даже и интереснее, загадочнее.
Наран захихикал совсем по-мальчишечьи.
– Видимо, только так и остаётся делать.
Женька улыбнулась. Хороший он парень. Добрый, веселый. Надо поговорить с Листян. Наверное, она и не думала о таком повороте событий. Вряд ли не знала… но на единственную дочь хана смотрело столько мужчин, что Наран среди них попросту потерялся. И вот что не могло Женю не веселить: отчего-то Листян пришла ночью не к кому-то из своих, а к мальчишке-рюсу. А всего-то нужно было просто ее выслушать и попытаться помочь избавиться от страхов.
Она не обольщалась, конечно: Листян – просто маленькая девочка, которая пока не понимает, какая сила в ее красоте и положении. Телесная любовь для неё лишь игра, развлечение, лекарство от одиночества и скуки. Женька много видела таких, которые искали в мужских руках отцовскую любовь и ласку. Она сама не такая, не нужен ей никто, чтобы быть сильной. Она – воин. А нежные и трепетные эти девочки-девочки так хотели ласки, так тянулись за любым, кто скажет им доброе слово! На это их и разводили: нальют в уши всякого, поимеют и растопчут. Да ещё и друзьям расскажут: Люсьен, мол, даёт. И девочки ломались очень быстро, становясь циничными, жадными и холодными.
Конечно, Листян не такая, ее тут не обидят, не унизят. Но в ней тоже жила потребность в ласке. Да только отец ее не замечал, а Баяр, хоть и любил сестру, но был всегда очень занят. Вот и потянулась девушка к первому же, кто с ней разговаривал как с человеком.
Женька вздохнула, тряхнула головой и вдруг неожиданно для самой себя спросила у Нарана:
– А у Баяра подруга есть? Его там, в стане, кто-то ждёт?
Наран даже не удивился вопросу.
– Илгыз замуж вышла недавно. Она с ним была… а потом сказала, что сотник, хоть и ханский сын, ей не нужен. Мало. Да и муж из Баяра паршивый, он же больше всех занят. Ему даже ребёнка будет некогда ей сделать. Впрочем, он ведь и не звал ее, может, дело в этом.
– Почему не звал?
– А куда? Он тоже знал, что рано.
Женька почувствовала острое удовлетворение. Нет, она ничуть не хотела, чтобы Баяр узнал ее секрет. И не ревновала – как можно ревновать чужого человека? Рано или поздно Баяр все равно женится, это понятно. Кохтэ любят детей, они семейные. Просто… А, неважно! Баяра надо выручать, иначе не будет у него ни жены, ни детей. К тому же вон уже их раненые и уставшие друзья. Все, кажется, живы.
Легко соскочила с лошади, даже не подвернув ногу и не оступившись. В теле была такая звенящая легкость, что все теперь было легко. Подбежала к “своему” Бурсулу, проверила. Дышит еще. Ну и прекрасно.
– Наран?
Тот кивнул спокойно, поправляя лук и проверяя саблю. Пора ехать дальше.
Женька спешила. Ей казалось, что времени все меньше, а расстояние до Баяра все дальше. Нет, она не могла его чувствовать, но все больше нервничала, ее буквально трясло от волнения. Мчались они уже совсем по незнакомым землям, по траве и кустам, в полной темноте. Над головой расстилалось немыслимой красоты звездное небо, но кто смотрит в небо, когда близко враги? От первого же “укола” в затылке ее подбросило.