– Оллайрен то, торриа. Кененг о? Слышу тебя, незнакомец. Кто ты?
Краем глаза Эрей увидел, как отшатнулся, едва не сверзившись в пропасть, Даго-и-Нор, но Викард исхитрился удержать влюбленного селта, швырнуть за спину, прикрывая от неведомого врага.
– Надо же! – не выдержав зловещего тона, хихикнул Истерро. – Шпарит на древнем наречии, точно недруга кроет по матушке! Загляденье, а не варвар!
– Бабник? – тотчас сориентировался инь-чианин, прикрывая глаза. – Значит, Бабник. Эмблемой завладел. Именем моим швыряется. Ну-ка, ну-ка…
Он чуть поднял голову, покрепче уперся в скалы ногами, точно стоял против сильного ветра, посмотрел вприщур, исподлобья, кратко и недобро, рывком поднял руку, касаясь огненного абриса перед собой. Могучая ладонь ушла в открывшийся чаропорт и цепко сжала запястье растерявшегося монаха. Хрустнули слабые кости, Истерро жалобно вскрикнул, а сквозь туман, сквозь натянутый купол взбесившегося воздуха уже проступало, надвигалось, пузырилось перекошенное от гнева лицо инь-чианина, рвался его яростный рык:
– Где побратим?
– Здесь, – спокойно ответил ему Эрей, кладя руку поверх мощных пальцев, грозивших расплющить кисть Светлого Бабника. – Все в порядке.
Пальцы Викарда разжались на краткий неуловимый миг, чтобы вцепиться в узкую ладонь брата по крови. Маг ответил рукопожатием:
– Здравствуй, Святогор.
– И тебе здоровья, – ветер принес далекий хрип; теперь, когда ярость потеряла питавшие ее соки, Берсерк, готовый прорваться в портал, слабел с ужасающей быстротой. – Дотянулся-таки…
Фраза угасла на полуслове, рука великана безвольно разжалась, уходя обратно, к пещере, к хозяину, рискнувшему прорвать все барьеры. Нечаянный портал, вскрытый мракоборцем, медленно затягивался, но маг успел наудачу швырнуть в него заготовленный бочонок пива.
– Вот и поговорили! – сдавленно сказал Истерро, приходя в себя от недавнего испуга и с неудовольствием осматривая налившийся синяк и отчетливые отпечатки пальцев по запястью.
– Как спросили, так и ответил, – дернул плечом Эрей, хмуря брови. – Телепаты, Княже!
Уловив неподдельную иронию, монах вспыхнул и сверкнул зелеными глазищами, но его прервал пораженный звездочет:
– А ведь правда, настоятель! Это был не телепатический, прямой контакт! Я даже не представлял, что подобное возможно, на таком расстоянии, без точных величин поиска, при невыясненных векторах. Какой редкий опыт, друг мой!
– И какой удачный! – буркнул Истерро, краснея то ли от стыда, то ли от нежданной похвалы, Эрей не разобрал. – А главное, не первый, ничему-то я, глупый, не учусь. Хоть снова на капище не сдернули, изверги, с пустым бокалом и без плаща! Ладно, уговорили: попробую еще раз.
На этот раз он не стал творить сложных пасов, сконцентрировался, сверкнув расширившимися зрачками, и разлившаяся в сумерках таинственная зелень накрыла его с головой. Эрей на всякий случай отошел подальше от купола Силы, нестерпимо светлого, чуждого, готового поглотить зазевавшуюся Тень. Не нравилось ему творимое в башне, даже летучие мыши и воронье покинули гнезда и с протестующими воплями носились в небе над Цитаделью, понося непривычный Свет и не доверяя ему.
– Он жив, – донеслось из зеленого тумана, и снова маг не понял: говорил ли Истерро, думал ли вслух. – Жив и уже хлещет пиво. Неубиваемая порода.
Монах ненадолго замолчал, потом заговорил снова:
– Государыня здорова, ежедневно плавает в источнике. Жрать нечего, запасы на исходе, Викард исхудал и ослаб. Хм… Ослаб, нда… – чувствовалось, что Бабник вновь трет запястье. – Горы молодые, живности нет, промышляют чем могут. Сам он ищет дорожку вниз, но тамошние тропы не для бабы брюхатой. Боже Единый, простите, друзья мои! Чертова манера выражаться!
– Рандире незачем спускаться, – припечатал Эрей. – Источник дает ей силы, мощное скопление руд и камней защищает лучше любых талисманов.
– Советник прав! – подтвердил Свальд. – Чем дольше государыня останется у священного источника, тем крепче станет ее плод и благоприятнее возможные роды. При таких катализаторах благой исход беременности становится вполне возможен, об этом говорилось в составленном мною долговременном прогнозе. Остается решить вопрос с едой, но, полагаю, настоятель, для вас сейчас не составит труда внушить всем присутствующим в пещере воинам, что они вполне сыты и довольны скудным пайком? Пусть продержатся так дней десять, а там, я думаю, мы сумеем…
– Вождя не убейте, – равнодушно хмыкнул Эрей. – Стар он, много старше, чем кажется.
– Эмберли Даго-и-Нор также не обладает достаточным запасом… э… жировой прослойки, – поспешил внести коррективы звездочет. – Селты настоящие худышки рядом с варварами. Осторожнее с ним, настоятель!
– Я попробую, – грустно согласился Истерро. – Хотя это и превышает полномочия, данные мне Первосвященником.
– Пусть побратим спускается вниз! – приказал Эрей, прерывая излюбленный Светом процесс самокопания. – Там он уместнее.
– Я передал, – кротко оповестил монах, и нимб вокруг его чела угас, обрывая контакт. По лбу Истерро тек обильный пот, сутана посерела от сырости; он был бледен, а глаза сами собой закрывались, точно веки стали гранитными. Медленно, осторожно Бабник заваливался набок, израсходовав много больше, чем мог себе позволить.
– Красивая эмблема, правда? – спросил теряющего сознание мага Эрей.
Свальд, кинувшийся поддержать друга, с негодованием обернулся и выразительно постучал пальцем по лбу.
– Да, – слабо улыбнулся Истерро, с трудом поднимая левую руку, все еще сжимавшую старинный шелк. – Она прекрасна.
Он поднес знак Школы к самым глазам, силясь рассмотреть резьбу на планках, но потертые руны снова вдруг воссияли, заставляя прослезиться воспаленные глаза. Истерро моргнул раз, другой. Задышал ровнее, осмотрелся, с интересом прислушиваясь к ощущениям, точно Свет и слезы что-то стронули в его душе, омыли, очистили, придали желание жить. Потом с почтением взглянул на шелк в своих руках.
От кусочка ткани шел ощутимый поток Силы, нестабильной первобытной энергии, на ощупь он оказался живым и столь древним, что монах не удержал удивленного вскрика:
– А ведь его сотворили на Истинном Ю-Чине!
– На острове Шан-Фейн.
– Не может быть! Господь Ушедший! – снова вскрикнул пораженный монах, забывая об усталости и обретая былой румянец. – Выходит, он пережил Вторую Войну? Видел рождение и становление Эттиввы?
– Последнее вряд ли, – покачал головой изумленный метаморфозами звездочет. – Монахи острова Шан-Фейн перебрались в Хвиро, а затем в Инь-Чиань уже после Вмешательства Богов, когда Истинный Ю-Чинь покрылся первыми ледниками. Святой Эльбер истово верил, что сумеет предотвратить новое нашествие, привив к варварскому древу черенки просвещенной гуманности. Увы, варвары Инь-Чианя полагались лишь на оружие, отсюда и возникло столь странное обобщение, ставшее эмблемой монастыря, назвавшегося Школой боевых искусств. Вполне возможно, этот знак был начертан рукой самого Эльбера или его соратников, так что вы держите мощный артефакт, настоятель. Впрочем, я на вашем месте не отказался бы и от привычных способов поддерживать Силы, таких, как молитва и медитация.
За время затянувшегося исторического экскурса Темный снова приник к позабытому окуляру, наводя телескоп и меняя настройки, пытаясь рассмотреть, оценить потери и приобретения столь непрочного, шаткого мира. Теперь, когда он твердо знал, что Викард жив и государыня в безопасности, решения потребовали прочие заботы, свалившиеся, точно небо на плечи.
Увы, ряд мелких княжеств, в прошлом вассальных Сельте, ушел в небытие: их города и крепости обернулись грудой камня и пепла, деревни уныло тлели, и толпы погорельцев текли в направлении Сельты. Алер изменил привычному руслу, взял к Юциню, образовав змеиную петлю, некий загадочный знак грядущим поколениям, иероглиф в прочтении Оум. Воды могучей реки, разбуженной, разозленной землетрясением, гневно неслись по равнине, точно по каньону; по всему выходило, что там образовалась обширная щель, не слишком глубокая, но притягательная для Алера. Со временем река обещала углубить и обжить новое русло, уводящее ее сквозь Олету к озеру Пак-Йолли у отрогов Мельтских гор. С Олетой было не слишком ладно. Пройдя по равнине, Алер рвался дальше, сквозь узкую долину, междугорье, где в него, похоже, радостно вливалась вольная некогда Руденка. Он принимал ее воды, вскипал и стремился вниз, оставляя на правом берегу Рудные горы, на левом – горы Пустотные, и вот в этих Пустотных горах назревал, точно поганый фурункул, то ли вулкан, то ли мощный гейзер, грозящий подмыть многочисленные каверны и обрушить старые, тысячелетия назад выпотрошенные рудники. Если не вмешаются вольные демоны, укротители рек, Пустоты рухнут, закрывая воде единственно возможный путь, и Олета превратится в мутное, горячее озеро.
Что-то было не так, что-то инородное попало в несчастные Пустоты, горы норовили выплюнуть, вышвырнуть из сознания мерзкую соринку, не учтенную планом Господним. Маг с удовлетворением отметил небольшой отрог, стремящийся дотянуться до Мельт, вспомнил, как не почуял в горах камней и руд, позволил себе улыбнуться. Вызвав в памяти сбитого дракона, улыбнулся еще раз. Посочувствовав попавшей в эпицентр Олете, кратко осмотрел Хон-Хой и граничащую с ним Гариту. Здесь все было в порядке. Почти в порядке. Новые скалы не выросли, старые не рухнули. Слегка поплыли очертания Заповедного леса, но это пустяки, мелочь для Белого Братства, подправят, как оклемаются от кратковременного приступа бесСилия.
Устояла и Веннисса. Защищенная мощными заклятьями и Силой Камня святая земля походила на оазис Света и покоя в душной пустыне неуверенности и панического ужаса. Это была твердыня, способная отбить новые штурмы Судьбы, остров в Океане бытия, коему суждено пережить многие людские потопы. Святой город, кем-то услужливо названный государством, он готов был выстоять против Сил природных и духовных, и соглашался рухнуть лишь вместе с миром Кару, предварительно отчаявшись его спасти.
– Отсюда видна лишь малая часть города, но Веннисса цела, – кратко сообщил маг ведущим диспут светлым собратьям. Те разом забыли об исторических изысканиях и передрались у телескопа за право первым взглянуть на город. – Вот с Эмингой проблемы.
Сообщение об Эминге пропало втуне. Сходящие с ума от радости и беспокойства монахи жадно тянулись к окуляру, заглядывая в него попеременно, чуть меняя наводку и тотчас уступая место с шумными вздохами и победными вскриками:
– Цела, уберег святыню Господь Единый, не попустил разрушения!
– Смотрите, настоятель, я навел на дворец Пастыря и библиотеку: устояли хранилища. Жаль, не все просматривается, стены башни мешают. Смотрите же!
– Площадь восьми колоколен, отче. Боже Ушедший, как она прекрасна! Она по-прежнему лишает рассудка своей непостижимой гармонией!
– Сады живы, сады, Истерро! О, эти колоннады, увитые плющом, эти ярусы, собравшие самые редкие виды растений! И главная обсерватория осталась нетронута. Я знал, Боже Всемогущий, я верил в Твою благость!
– Взгляните же на нее, советник! Даже ваша темная душа склонится перед величием и красотой Венниссы. Вот она, истинная Сила!
– Как-нибудь, – наблюдая за их возней, сказал Эрей, – я проведу вас в Аргоссу, Бабник. Там вы поймете, что не знали Силы вовсе, и допьяна напьетесь ее концентрата.
Истерро вздохнул и оторвался от телескопа:
– Иногда вы бываете просто невыносимы! Отчего вы не можете понять? Ведь вы тоже любите свою страну, свою ненаглядную клетку, допускаю, что и она красива в извращенном понимании Тени, полна сырых болот, кишащих лягушками и змеями, где можно позабавиться славной охотой, тихих капищ, где так сладко спится ночами среди стенаний неупокоенных душ, где много трупов, готовых развлечь заскучавшего некрота. Я так и вижу поля горечавки, среди которых бродят глиссархи и цельконы, непрестанно грызя друг другу глотки, плантации галлюциногенных грибов, все это, безусловно, прекрасно, я даже готов проследовать за вами в виде экскурса, но почему же…
– Точное описание, – ехидно согласился маг. – И вы готовы проследовать туда? На третий ярус Темной стороны?
– Я бы не советовал! – быстро крикнул умудренный годами Свальд, предостерегающе вскидывая руку. – Не место светлому магу на Темной стороне!
– Вы зовете меня в ад? – ужаснулся и Истерро, опять бледнея как полотно.
– Пока нет, – успокоил Эрей. – Я предлагаю вернуться к нашим скромным проблемам. – И раздраженно поднял оброненный монахом символ Школы.
– Простите! – затрясся над потерянной реликвией Истерро. – Простите ради Бога, советник, я был так взволнован известием!
Эрей скупо дернул плечом. Они потратили полдня впустую, интересно, сколько еще времени уйдет на столь любимые Светом разговоры?
– Вы правы, – крикнул от телескопа Свальд, стремясь разрядить обстановку, – Эминга на месте! Но я не вижу проблем, если честно. Ну, в одном месте разрушена стена, ратуша повреждена. Так и Столица понесла потери, но мы живы и в безопасности. Если государь во время катастрофы пребывал в столице Сельты, с ним все в порядке! По стране, конечно, природа бунтует, какие-то пылевые бури в округе и лошади мечутся туда-сюда, и что-то взрывается, но в целом картина обнадеживает!
Свальд оторвался от прибора и взглянул на мага. Маг, в свою очередь, с интересом смотрел на него. В затянувшейся паузе Истерро переводил опасливый взгляд с одного на другого, справедливо ожидая подвоха.
Темный расщедрился на вопрос:
– Хотел бы я знать, чем обнадеживает война?
Ответом ему была тишина, нелепая, ошарашенная тишина, придавленная запоздалым пониманием происходящего.
Эмингу, в которой гостил великий Император, покоритель большей части государств Хвиро, атаковали войска неведомой армии. И предположить, на чью сторону встанут гордые, свободолюбивые селты, не рискнул даже Эрей.
Сага о былой дружбе
В древние времена, когда мир был яснее и чище, и трудились над его совершенством Боги, еще не ставшие единым целым, не было в Кару вражды. Уживались и Свет, и Тень, не стремясь свести Стороны мира. Бродили по светотени свободные маги, неся искру знания Порченной расе. И бок о бок с ними творили, меняя очертания сущего, Демоны.
Были Духи Стихий слабы и переменчивы.
Дарованы были Демонам – крылья и блаженство полета, способность менять эфемерный облик, возможность быть всем и во всем, тринадцать смертей и власть над стихиями.
Были Маги сильны и постоянны, бессмертны, но при этом – бесплодны. И брали власть над стихиями Силой, вскрывая священные камни.
Но цель Разумных оставалась единой, и Стихии были едины для всех, оттого горячая дружба связала Магов Тени и Демонов. Лишь светлое Братство страшилось Духов, укоряя за изменчивость облика. И Демоны платили Братству взаимностью, обвиняя в попытках контролировать души. Ибо меняли личины Демоны, оставаясь в душе нерушимыми, точно камень или руда. И постоянная сердцевина эта, стержень, основа Духа Стихии была слишком уязвима пред светлою магией: открыта всем заклинаниям сразу.
Может, из этого недоверия, крошечного зерна сомнения, подкинутого в пашню восстания Магов, и выросла первая в Мире война?
Муэдсинт Э’Фергорт О Ля Ласто
«Суть Вещей». История Кару. Глава о дружбе Магов и Демонов.
3. Разговор за чашкой чая
Разумеется, такой ужасающей, леденящей душу и кровь, ввергающей в отчаяние и безумие, такой вкусной новости, как война, Пресветлые собратья упустить не могли. Свальд тотчас подскочил, как укушенный вурдалаком, звезданул жезлом по химере, сторожащей смотровую площадку, – что очень не понравилось последней! – оправил мантию и торжественно возвестил, что немедленно созовет экстренный Светлый Совет, на котором Братство обсудит сложившуюся ситуацию.
По скромному мнению Эрея, созывать следовало не Совет, а регулярные войска и ополчение, и в обсуждении ситуация не нуждалась вовсе, но маг оставил еретические мысли при себе. Раз уж связался со Светом, следует терпеть недостатки союзников, по мере Сил обращая в достоинства. Пусть играют, дети малые, – можно сыграть по их правилам; пусть упиваются осознанием ответственности за судьбы этого грешного мира. Тень безответственна, ей и карты в руки. Раскинем веером, дура-Судьба?
– Вы с нами, советник? – воззвал звездочет, простирая руки.
Как бы их отучить от величавого жеста? Может, посохом бить без предупреждения? Неплохая мысль.
– Разумеется. Но сначала подтвердите мои полномочия на созыв войска. Маршальский жезл у меня есть, полки сформированы. Мне нужны грамоты.
– Конечно, советник! – вскричал окрыленный мыслью Истерро. – Мы подготовим манифесты и воззвания, лучшим каллиграфам закажем особые грамоты, решим их в патриотических тонах и добавим багрянца, этот цвет…
– Просто подтвердите полномочия! – рявкнул Эрей. – Здесь. Немедленно. Вот перо и бумага.
Свальд не стал спорить, старательно вывел под диктовку необходимые словесные формулы, попытался приукрасить скупые фразы вензелями и виньетками, но покорился воле мага и перестал дурить. Приладил Малую печать и глубоко вздохнул, точно свалил тяжкий груз на чужие плечи. Так оно, по существу, и было.