— А где сейчас твой отец? — я принял сидячее положение и надел свиту.
Слова княжны натолкнули меня на одну интересную мысль.
— Он погиб в бою.
— А семигорский князь?
— Кажется, тоже.
— А его сын? Где он? Встал на сторону мятежников?
— Увы, я не знаю. Семигорск находится севернее Светлоярска. Надеюсь, Добромир туда ещё не добрался.
— Так, а это уже интересно. Можешь сделать для меня кое-что? Точнее, для всех нас.
— Сделаю всё что в моих силах.
— Напиши своему жениху письмо. Напиши, что наследник великого князя жив и намерен вернуться в Светлоярск. Ещё напиши… э… — придумывал я на ходу, — что я обещаю всем верным вассалам раздать землю в случае победы над Добромиром. И самое главное: если Добромир всё же заявится в Семигорск, сопротивляться не надо. Лишние жертвы нам не нужны. Но пусть будет готов к тому, что однажды я призову его. Сможешь это всё написать убедительно?
Милена внимательно слушала, кивая.
— Разумеется. Ох, надеюсь, что Добромир не доберётся туда.
— Далеко Семигорск от Светлоярска?
— Вёрст четыреста где-то.
— М-да… Шансов мало, что не доберётся. Ладно, будем надеяться на лучшее. Когда напишешь письмо, отдай его Олегу, пусть он обязательно перечитает и, если надо, перепиши, как он скажет. Всё ясно?
Милена ушла, а я снова улёгся в кровать, уставился в белёный потолок, освещённый ярким хрусталём лампы, и задумался. Повезло, что Милена имела связи на севере. Сейчас моей главной задачей было заручиться поддержкой как можно большего количества князей.
На следующий день, когда Милена пришла, чтобы сделать процедуры, она уведомила меня, что письмо написано и отдано Олегу. Сегодня гонцы должны были поскакать по соседним удельным княжествам. А вот у Олега забот оказалось побольше. Требовалось для начала найти подходящих людей, кто сможет выполнить поставленную задачу. Своих дружинников отправить я не мог — нас и так было мало, а значит, искать приходилось на стороне.
Сегодня предстояло и ещё одно крайне важное дело — пир.
Во второй половине дня в пиршественном зале гриднице собралось огромное количество народу. Явился и Казимир со своим семейством, и его бояре, проживавшие в городе, собралась вся дружина — все семьдесят воинов Казимира плюс мои двадцать пять, а так же их отроки-оруженосцы, расположившиеся в дальнем конце помещения.
Длинную комнату с узкими окнами и росписью на потолке освещал яркий свет трёх люстр. От разноцветных нарядов рябило в глаза, а столы ломились от яств и выпивки. Посреди комнаты гусляр исполнял былины о подвигах древних героев. Я сидел за отдельным столом на возвышенности лицом к собравшимся. По правую руку от меня восседал Казимир с супругой, по левую руку — Всеслав Игоревич.
Пир продолжался до позднего вечера. Съедено и выпито было много. Мне пришлось произнести речь. Я заявил во всеуслышание о своём намерении собрать войско, разбить Добромира и вернуть себе Светлоярск и остальные земли. Бояре и дружинники приняли весть с воодушевлением и подержали меня одобрительным гулом. Казимир тоже толкнул речь, в которой ещё раз пообещал хранить верность клятве и призвал своих воинов сражаться за правое дело. Сказал, что намерен защищать землю предков, как от диких племён, так и от мятежников и захватчиков с юга.
Я плохо знал историю подчинённых Светлоярску земель, зато знали её хорошо Олег и Всеслав Игоревич. Из их рассказов мне удалось почерпнуть кое-какие сведения. Восточные рубежи были присоединены двести пятьдесят лет назад Гремиславом Завоевателем — сыном Всеволода Яркое Солнце. Именно при этих двух правителях собралось под единое начало большинство территорий, которые в настоящее время входили в состав великого княжества Светлоярского.
Местный князь погиб в бою с войском Гремислава, а земля его была разделена между тремя братьями, потомки которых с тех пор и правили на востоке. Таким образом, князья Караузяка, Келата и Гурджака уже давно являлись вассалами клана Солнца. А вот князь Лангара происходил из древнего рода, что правил тут за сотни лет до прихода Гремислава. Это могло стать проблемой.
Когда пир закончился, и бояре стали расходиться, Рогволд подошёл ко мне и заявил, что дружина хочет идти в город гулять. От меня требовались деньги и желательно личное присутствие. Делать ничего не оставалось, пришлось выделил нужную сумму.
А вот сам я не горел желанием участвовать. Медовуха оказалась столь крепка, что к вечеру у меня уже всё плыло перед глазами. Обычно старался быть более сдержанным в таких вещах. Больше всего я боялся потерять бдительность. В голове вертелась навязчивая мысль о том, что сейчас нельзя покидать крепость. В итоге дружинники разошлись, а я ещё некоторое время сидел вместе с Казимиром и Всеславом Игоревичем в полупустом зале и обсуждал с ними разную бытовуху.
Покинул гридницу я глубоким-глубоким вечером, практически ночью. Спустился по лестнице и тут же наткнулся на Дарью, что шла навстречу. На ней сегодня была малиновая свита, расшитая по бортам и руковам серебряными узорами. На голове красовался обруч с драгоценным камнем, на поясе болталась сабля.
— О, Святослав! — завидев меня, дружинница заулыбалась хмельной улыбкой. — А ты чего не со всеми?
— Да я это… спать лучше. Дел завтра полно, — я еле ворочал языком.
— Ах, вон оно что! — Дарья подошла ближе.
— А ты чего не со всеми?
— Я-то? Ну и куда я пойду? Они — в корчму. А мне что там делать? Горислава — со своим мужем, даже моя Любава гулять куда-то пошла… чёртовка мелкая. Остаётся грустить одной.
— Да ты не грусти… Иди спать, — я медленным шагом двинулся по направлению к воротам, ведущим на второй ярус крепости, Дарья пошла рядом.
— Ты хорошие слова сегодня молвил, — её громкий пьяный голос раздавался на весь двор. — Вся дружина за тебя горой! Мы пойдём за тебя и в огонь, и в воду. Куда скажешь — туда пойдём. Даже в эти чёртовы горы в пасть самому Чернобогу! Будем биться с врагами, пока не побьём всех или… или сами не сложим головы. И пусть Хорс и Сварог примут нас в вышнем дворце на вечном пиру! Славные времена грядут!
— Скорее, тяжёлые, — поправил я. Не знаю, чему Дарья так радовалась, мне от мыслей о грядущем становилось не очень весело.
— Ты — достойный наследник, — продолжала она. — Ты — как твой предок Яркое Солнце. Ты всех победишь. А мы будем с тобой и… тоже победим! Веди нас в бой и ни в чём не сомневайся!
— Ты так жаждешь драки?
— Моя жизнь — битва. Для чего ещё жить?
— Ну… есть много вещей… наверное, — я не знал, что сказать. Башка совершенно не варила.
Мы дошли до угла каменной оград, дальше начинался подъём, ведущий вдоль стены к воротам второго яруса. Массивная башня возвышалась над нами чёрной глыбой. Я остановился и повернулся к Дарье.
— Ну, в общем… спасибо за поддержку. Я это ценю… Пойду домой. Спокойной…
Хотел сказать «ночи», но не успел. Дружинница обхватила обеими руками моё лицо и так крепко поцеловала в губы, что у меня аж искры из глаз посыпались. Такого поворота я не ожидал.
— Люб ты мне, Святослав, — прошептала она. — Невозможно как люб. Вся дружина — мои братья и сёстры, а ты — больше.
Она смотрела мне в глаза своим пронзительным взглядом, словно желая съесть.
— Погоди… ты мне, случаем, не сестра? — пробормотал я. Не самый уместный вопрос, но ничего другого в голову не пришло. Я знал, что в дружине есть мои близкие родственники.
— Ну ты что? Не помнишь что ли? Мой отец у тебя дворецким был.
— А… Тогда другое дело. Пошли, — я схватил Дарью за руку и потащил к воротам.
Мы поднялись по лестнице на третий этаж дома, пару раз споткнувшись. В горнице было пусто. Обычно тут околачивался Молчан, но сегодня он гулял. Едва мы с Дарьей добрались до моей спальни, как тут же, даже не включая свет, схватили друг друга в объятья и в перерывах между жаркими поцелуями принялись расстёгивать пуговицы наших одежд, что оказалось совсем непросто.
Робкий стук в дверь отвлёк нас.
— Ну кто там? — с досадой пробормотала Дарья.
— Сейчас, подожди. Посмотрю.
— Только быстрее.
Я дотронулся до потолочного светильника, включив его, и открыл дверь. На пороге стояла Лана с подносом, на котором была кружка с лекарством.
— Госпожа уже спит, велела отнести настойку, когда ты вернёшься, — проговорила служанка. — Она сказала, надо обязательно выпить.
— Спасибо, — я взял поднос. — Можешь идти, поднос завтра заберёшь.
— Кто там? — спросила Дарья, подходя. — Лана! Ты что, весь вечер дома сидела, пока у нас пир был?!
— Так госпожа не велела.
— Да и плевать! Присоединяйся к нам. Пошли, — дружинница схватила служанку за руку и втащила в комнату.
— Погоди, — я стоял, слегка опешив, — оставь девушку в покое. Ей идти надо.
— Куда идти? Не надо ей никуда идти. Или ты её не хочешь? Смотри, какая задница, — Дарья звонко шлёпнула Лану по филейной части. — Давай втроём! Так интереснее.
— Ой, я даже не знаю, — Лана смущённо заулыбалась.
— Если ты не хочешь, можешь идти, — сказал я ей.
— Что значит, не хочет? Конечно, хочет! — Дарья захлопнула дверь и потащила меня в кровать. — И ты иди сюда! — приказала она Лане, и та послушно пошла к нам.
А дальше было всё, как в тумане. Я целовал девушек, тискал их за всё, что можно. Их молодые тела были податливы, руки и губы ласкали меня, стоны раздавались на весь дом. Я то был снизу, потом — сверху, а потом и вообще перестал осознавать, что, где и как. Но кажется, хватило меня на обеих.
Проснулся от стука в дверь. Открыл глаза. Дарья придавила меня, положив голову мне на грудь. У стены на животе сопела Лана. Я попытался вспомнить, что вчера было, но в башке, которая трещала с похмелья, стоял туман.
Я сдвинул Дарью, она замычала спросонья. Натянул порты и рубаху, что валялась на полу среди кучи одежды, задёрнул полог кровати — та хоть и находилась сбоку от двери, но меры предосторожности никогда не помешают.
Открыв дверь, обнаружил Милену. Она выглядела взволнованной.
— Доброе утро, Святослав, — сказала она. — Ты не видел Раду? Моя служанка пропала. Она должна была занести тебе лекарства. Вчера был пир и… я волнуюсь за неё.
Глава 9
Интерлюдия 3 (Изяслав-строитель)
Была уже глубокая ночь, а корчма гудела. Оттуда доносились грубые мужские голоса, женские смех и визг. Дружина молодого князя, прибывшего в Караузяк в середу вечером, гуляла на широкую ногу. Сегодня в гриднице замка был пир. Изяслав тоже присутствовал, а когда гости стали расходиться, сел на коня и поскакал в город. Ему пришло письмо. Один человек хотел встретиться.
Завернувшись в плащ, Изяслав ехал по ночной улице. Копыта лошади мерно стучали по брусчатке, навевая мрачные думы о будущем этого города. Жрец Володар пугал бедствиями, которые обрушатся на Караузяк и соседние княжества, если те поддержат юного наследника. Князья, воспротивившиеся самопровозглашённому кагану, за два года потерпели два сокрушительных поражения, их города были разрушены, а все, кто встал на их сторону, казнены. Володар слышал обо всём этом из своих источников, он опасался, что Караузяк постигнет та же участь.
Изяслав полагал, что поводов для беспокойства пока нет. Уж ему-то, человеку, возглавляющему одну из крупнейших гильдий каменщиков, точно ничего не грозит. Он будет полезен любому правителю, а потому и дёргаться причин нет — гораздо разумнее просто выждать в стороне. Какая разница, для какого князя палаты и башни возводить? Более того, чем сильнее пострадает город, тем больше будет работы, а значит — больше денег.
Но Володар почему-то был уверен, что когда Добромир со своей ратью окажется у ворот Караузяка, ему необходимо посодействовать. Только так можно гарантировать себе безопасность. Подобные намерения у Изяслава и самого вызывали опасения. Никогда нельзя принимать сторону раньше времени, а Володар именно это и собирался сделать.
Возле корчмы, держа под узды лошадь, стоял человек — невысокий мужчина с длинными усами и грубым лицом, пересечённым шрамом. Его отороченный мехом колпак был сдвинут на затылок, оголяя солидную лысину, а плащ — заколот необычной фибулой в виде кинжала.
— Ты Изяслав? — спросил незнакомец, когда Изяслав поравнялся с ним.
— Кто спрашивает?
— Сокол.
— Доброй ночи, Сокол, — Изяслав соскочил с лошади. — Ты сказал, что будешь ждать внутри.
— Сам видишь, какая там суматоха. Пройдёмся по улице. Поговорим в спокойной обстановке.
— Да будет так, — Изяслав взял под узды своего коня и двинулся вдоль домов. Сокол пошёл рядом.
Это был тот самый человек, который прислал Изяславу письмо. Он являлся посланцем ордена. С орденом Изяслав работал давно, раза три выполнял их заказы, поэтому и сейчас предположил, что речь пойдёт о строительстве.
— Меня послал новый магистр, — сказал Сокол. — Старый магистр мёртв.
— Что случилось? — спросил Изяслав.
— Его убили.
— Вот как? Что ж, мне жаль. Так что от меня надо ордену?
— Орден ищет человека, который убил магистра.
— К сожалению, тут я ничем помочь не могу. Это не по моей части. Моё дело — возводить здания и крепости.
— И всё же, я решил обратиться к тебе, поскольку ты много знаешь о том, что творится в городе, — тон Сокола был довольно резок, и Изяславу это не нравилось. — Убийцу зовут Святослав и он сын великого князя Святополка. Ходят слухи, будто он прибыл в Караузяк и сейчас гостит в крепости.
— Да, Святослав действительно приехал на днях.
— Значит, молва не врёт… Это его дружина гуляет в корчме?
— Сегодня был пир в честь приезда великого князя. Воины продолжают празднование.
— Когда молодой князь приехал? Как долго он хочет задержаться в крепости?
— Он приехал два дня назад, но про его планы я ничего не знаю. Ты зря меня об этом спрашиваешь. Мне мало что известно. Это не моё дело.
— Ага. Твоё дело — возводить здания, — проговорил Сокол. — Мне известно. Именно поэтому орден снова обращается к тебе. Нужно перестроить дом здесь неподалёку. Подробности пришлю письмом в ближайшие дни.
* * *
Я стоял напротив Милены и не знал, что ответить. Как-то нехорошо получилось. А с другой стороны, что такого? Вроде бы все взрослые люди. В общем, решил сказать правду.
— Лана здесь. С ней всё в порядке. Просто осталась на ночь у меня.
— Что?! — на лице Милены вначале возникло недоумение, потом — гнев. — Ты хочешь сказать… Как ты посмел тронуть мою служанку? Я не для того отправила её сюда, чтобы ты насильничал над бедной девушкой.
— Да что ты такое несёшь? — теперь настала моя очередь недоумевать. — Я не принуждал её. Она сама осталась.
— Ну разумеется! — Милена скрестила на груди рук. — А то я не знаю! Я поклялась защищать её, а ты… Лана! Ты здесь? Одевайся, уходим, — крикнула она.
— Да, госпожа, я мигом, — послышался из-за полога заспанный голос служанки, а потом — шорох одежды.
— Зря гневаешься, княжна, — проговорила, зевнув, Дарья. — Мы хорошо провели эту ночь.
Но Милена была неумолима. Сведя брови и надув губы, она смотрела на меня, как ей, наверное, казалось, гневным взором, хотя лицо её выглядело скорее обиженным, чем злым.
Лана надела своё простенькое тёмно-зелёное платье поверх длинной рубахи и, даже не застегнув его, выскочила из комнаты. Милена демонстративно развернулась и ушла следом.
— Я тебе покажу, как распутничать, — ругалась она на служанку. — Розгами побью, будешь знать!
Девушки удалились, и дальнейший разговор я не слышал.
Дарья тоже вылезла. Сидя на кровати в портах и рубахе, она шнуровала чоботы.
— Доставила же ты мне проблем, — я захлопнул дверь. — Зря ты Лану потащила к нам. Теперь Милена будет обижаться.
— А что такого-то? — Дарья подняла валяющуюся на полу праздничную малиновую свиту и стала вдевать руки в рукава. — Подуется и перестанет. Эка невидаль!
— И всё равно, ты меня не послушалась. Я не собирался этого делать.
— Тоже теперь будешь дуться? — она с улыбкой подошла и, обвив руками шею, потёрлась носом о мой нос и ущипнула меня губами. — Что мне сделать, чтобы ты сменил гнев на милость? Можем, повторим? До утренней трапезы ещё много времени.
— Да, в другой раз обязательно. Только ты не забывайся. Прежде всего, ты — моя дружинница.
— Конечно. Как скажешь, великий князь, — проговорила с улыбкой Дарья. — Тогда позволь идти готовиться к походу.
— Вот. Это самое верное решение.
Дружинница ушла, и я остался один. Сев на кровать, которая ещё хранила тепло наших тел, подпёр голову руками и задумался. Со служанкой нехорошо вышло, конечно, но всё равно Милена перегибала палку, устраивая скандал из-за пустяков. Мне не нравилось, что она затаила обиду. Она имела связи с северными уделами и могла помочь мне найти союзников в тех краях. Кроме того Милена, как бы она ни утверждала обратное, была неплохой целительницей. Если она из-за этого инцидента решит уехать, я потеряю, говоря современным языком, ценного члена команды.