Невеста дошла до конца прохода, и отец Гэвина буквально всучил ее в руки Роланду. В конце церемонии, когда Каллиста обвила руками шею своего жениха и поцеловала его, Гэвин не сводил глаз с сидящих позади него людей. Он поймал несколько осуждающих взглядов Пэйнов и сидящих в самом конце зала немногочисленных горожан, но никто из них не стал выражать свое недовольство вслух.
Когда Каллиста и Роланд, держась за руки, прошли к выходу из залитого светом банкетного зала, Гэвин наконец-то смог расслабиться.
Детей, оба родителя которых являются членами семейств – участников турнира, можно было объявить чемпионом только одной из них. Для этих семейств брак был игрой, способом создания могущественных союзов, целью которых было обладание высшей магией. Вступая в брак, один из супругов отказывается от своего имени и берет имя своего избранника. Каллиста в прямом смысле этого слова сбегала с корабля: за последние несколько столетий ни один член семейства Грив не выигрывал турнир. Семья Гэвина давно уже оставила попытки добиться победы.
У самого Гэвина же просто не было выбора. Он стал чемпионом главным образом по стечению обстоятельств. Каллиста уже не подходила по возрасту, а Фергюс был любимцем матери, потому что не стеснялся своего происхождения. Гэвина же никто не любил так сильно, чтобы защитить его от грядущей резни. Так что он давно научился полагаться только на самого себя. У него были высшие оценки по всем предметам, а по выходным он ходил в тренажерный зал, потому что понимал: на турнире ему понадобятся сила и выносливость.
Он способен на великие дела. Но понимал это только он сам.
На улице было пасмурно, на горизонте собирались тучи. Выйдя из банкетного зала вместе с другими гостями, Гэвин прищурил свои зеленые, цвета дешевого бутылочного стекла, глаза и уставился на высокую каменную колонну, стоящую в самом центре площади. Из нее, словно зубы, торчали неровные кристаллы, а вся ее поверхность была испещрена сотнями вырезанных на ней имен. Каждый чемпион в истории Ильверната вырезал свое имя на Колонне чемпионов в ночь начала турнира. Когда чемпион погибал, его имя покрывалось трещинами.
Имена всех членов семьи Грив были вычеркнуты.
Таково было наследие его семьи: столетия забытых детей, похороненных лицом вниз, как было принято хоронить мертвых чемпионов. Наследие, о котором, благодаря «Традиции трагедии», теперь было известно всему миру.
Гэвин посмотрел на собравшихся с краю площади журналистов и охотников за проклятьями. Чем ближе была Кровавая луна, тем смелее они становились. Сначала они толпились рядом с Гривами – потому что анонимный автор книги назвал себя членом семьи Гэвина. Но вскоре внимание журналистов переключилось на более ярких чемпионов, на более пикантные истории. Внимание Гэвина, однако, осталось сосредоточенным на книге. Подробности, описанные на ее страницах, могли быть известны только членам семейств, принимающих участие в турнире. Весь последний год Гэвин читал и перечитывал книгу, пытаясь понять, кто из его семьи мог озлобиться настолько, что решился поставить под угрозу их всех. У него были определенные подозрения, хоть он и не был полностью уверен, что прав. И так уж случилось, что главный претендент на авторство сейчас лучезарно улыбался, стоя рядом со своим новоиспеченным мужем.
Высшая магия – не просто диковинка, способная привлечь в город любопытных туристов. При правильном применении обычная магия способна была стать грозным оружием. Высшая же магия являлась чистым воплощением силы, ресурсом, который зачастую менял мировую историю. Гэвин узнал об этом в школе. Он читал о короле, который использовал ее, чтобы полностью уничтожить армию повстанцев, о храбрых заклинателях, которые с ее помощью смогли остановить землетрясение.
В мире считалось, что ее запасы исчерпаны, что ее больше нет.
Но теперь это не так.
На следующее утро после публикации книги Парламент Кендалла вызвал родителей Гэвина и их родителей на допрос. Домой они вернулись явно потрясенные. Гэвину – не без труда – удалось выяснить только, что премьер-министр решил не казнить всех членов семейств – участников турнира, чтобы снять проклятие. И дело было не только в том, что о сложившейся ситуации знало уже слишком много народу. После казни высшей магией Ильверната мог пользоваться кто угодно. И, хотя правительство не хотело, чтобы подобная мощь оставалась в руках детоубийц, семь семей контролировать куда проще, чем весь мир.
На другой стороне площади Элионор, чемпионка семейства Пэйн, позировала для алчущих ее внимания журналистов и фотографов. У нее была очень контрастная внешность: выкрашенные в черный цвет волосы, белая, как бумага, кожа, темно-голубые глаза.
– Элионор! – окликнул девушку один из журналистов. – Это правда, что ты можешь создавать проклятья шестого класса?
– Разумеется, – сказала она. – Как может любой достойный участник турнира.
Гэвин почувствовал острый прилив негодования. Он умел создавать проклятья только пятого класса.
– Элионор! Элионор! Сюда!
Девушка повернулась, и магические камни в ее сережках сверкнули в свете фотовспышек. Было совсем необязательно носить магические камни подобным образом, но, кажется, журналистам подобные трендовые аксессуары пришлись весьма и весьма по душе. Элионор явно стремилась переиграть Изобель Макаслан и отнять у нее титул любимицы журналистов – как будто когда падет Кровавая завеса, общественное мнение будет иметь какое-то значение. Возможно, она рассчитывает, что это поможет ей заручиться поддержкой заклинателей.
Гэвина фотографировать даже не пытались. О том, что он чемпион, стало известно только сегодня утром. Заметка в «Ильвернатском затмении» была настолько короткой, что было даже стыдно: в ней его объявляли четвертым членом «Кровавой семерки», как уже успели окрестить чемпионов журналисты. И плевать, что он отлично учился или мог поднять сто сорок килограммов. Он же Грив.
Гэвин поспешно отдалялся от журналистов, когда позади него раздался резкий голос.
– Ты, – окликнул его кто-то. – Грив.
Гэвин обернулся. Тот, кто его позвал, отделился от группы людей, в которых Гэвин узнал местных заклинателей. Среди них был Баярд Эттуотер, бледный пожилой мужчина с претенциозным моноклем. Фань Вэнь, длинные черные волосы которой были заколоты замысловатой заколкой с магическим камнем. И Диана Алешир, темнокожая женщина, сжимающая в руках дизайнерскую сумочку – ее магазин в центре города по размерам вполне мог потягаться с супермаркетом.
Гэвин хорошо их знал. В конце концов, он побывал в магазинах каждого из них – и каждый из них отказал ему в поддержке.
Грубые заклинания он мог создавать и самостоятельно – точно так же, как теоретически мог шить себе одежду. Но если он хочет, чтобы у него был хоть какой-то шанс после падения Кровавой завесы, ему нужно более качественное снаряжение. Турнир длился либо три месяца, либо до тех пор, пока в живых не останется только один чемпион – в зависимости от того, что наступит раньше. Гривам редко удавалось продержаться дольше недели. Заклинатель, согласившийся поддержать его, помог бы решить эту проблему. Сделал бы так, чтобы он смог конкурировать с такими чемпионами, как Элионор и Изобель.
К сожалению, ни один заклинатель не станет поддерживать Грива.
– Да? – осторожно, но и с надеждой спросил Гэвин.
– Османд Уолш, «Заклинания Уолша», – величественно произнес мужчина, протягивая руку. Пожимая его ладонь, Гэвин уловил запах сигарного дыма и джина. Османд Уолш был крупным мужчиной, одетым в броский костюм лавандового цвета. Над ушами у него торчали пучки седых волос, зачесанные на лысину у него на затылке.
– Ты – чемпион своей семьи, да?
– Да.
От внимания Гэвина не ускользнула насмешка, с которой он произнес слово «чемпион».
– Тогда ты должен знать, – сказал Османд Уолш, его розовое лицо слегка покраснело, – что существуют правила, которые нужно соблюдать за несколько недель до турнира.
– Прошу прощения? – Гэвину внезапно вспомнились хулиганы, изощренно издевавшиеся над ним в детстве. Насмешки прекратились только тогда, когда он стал достаточно сильным, чтобы проклинать их в ответ.
– Нельзя просто прийти в мой магазин и попросить о поддержке. Приходя к нам в магазин, наши клиенты ожидают, что получат там определенный опыт. А если ты будешь им мешать? Ты же должен понимать, какое это производит впечатление. Ты действительно считаешь, что мы начнем сотрудничество после того, как вы втоптали наш город в грязь?
Глаза Гэвина заволокло пеленой ярости. Он сосредоточился на магическом камне на среднем пальце левой руки.
Можно было бы приклеить язык Османда Уолша к нижней челюсти с помощью Пасти дьявола. Тогда до конца дня он будет испытывать крайне болезненные ощущения при попытках заговорить. Неплохо по отношению к человеку, который может вот так просто позволить себе такие жестокие слова. Даже несмотря на то, что Уолш совершенно точно проклянет его в ответ.
И все же Гэвин заставил себя разжать кулак. Он не может сделать это здесь. Не на свадьбе своей сестры. Вот если он победит на турнире – тогда он отомстит.
– Конечно, я понимаю, – Гэвин постарался ответить максимально вежливо – и пошел прочь. Он попытался отгородиться от всего этого – от этих людей, от этого шума. Ему нужно было сохранить спокойствие, и больше ничего он придумать не смог.
Вот почему, когда началась драка, Гэвину потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ее начал его младший брат.
Краем глаза он заметил предательское белое мерцание заклинания и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фергюс бросился на темноволосого кузена Пэйна на замшелых ступенях банкетного зала. Он сделал это на виду у всех, забыв о магии и решив прибегнуть к старому проверенному способу: кулакам.
– Возьми свои слова обратно! – кричал Фергус, хватая мальчика за лацканы костюма.
– Твоя сестра не Пэйн, – сказал другой мальчик. Голос его дрожал от презрения. – И никогда не станет членом нашей семьи.
Фергюс взвыл и набросился на кузена Пэйна. Мальчики повалились на дорогу, замелькали наполовину произнесенные заклинания и кулаки. Охотники за проклятиями наблюдали за всем этим с жалким восторгом, улюлюкая и крича, как будто это было какое-то представление. Мелькнуло несколько вспышек фотокамер.
Гэвин знал, что в произошедшем будут винить Гривов – так же, как их винили в том, что в городе сейчас полно приезжих. Он уже видел заголовки статей: «драка на свадьбе», «снова опозорены».
И если он не вмешается, так и будет.
Гэвин посмотрел на большое золотое кольцо с печаткой, надетое на его средний палец. Оно было украшено безвкусным кристаллом, от которого исходило белое свечение обычной магии. Используя заклинание, он вложил в него весь гнев, испытанный им за последние несколько минут.
Это было простое заклинание третьего класса, Стой на месте – реплика более модного Стоп-кадра. Но оно справилось со своей задачей: оба мальчика замерли, вокруг них замерцали белые струйки магии, приостанавливая их в стазисе.
– Эй! – рявкнул Фергюс. Мальчик был весь красный, а под глазом у него назревал синяк. – Это ты сделал?
– Нет! – кузен Пэйн впился в него взглядом. – Я думал, Гривы не могут использовать магию.
Гэвин встал между ними и пристально посмотрел на Пэйна.
– Ты ошибался.
Заклинание потребовало реальных усилий – ни один из мальчиков не хотел, чтобы его сдерживали, – но оно того стоило из-за невольного уважения, которое мелькнуло в их глазах. Узел в груди Гэвина ослабел, когда Роланд Пэйн взял Каллисту за руку и что-то пробормотал. Услышав его слова, сестра расслабилась.
Все присутствующие на свадьбе, казалось, испустили коллективный вздох облегчения – охотники за проклятьями же, казалось, были разочарованы окончанием шоу. Гэвин бросил на них презрительный взгляд. Большинство из них выглядели как типичные туристы, но среди них выделялась одна женщина. Она была одета в темно-синий брючный костюм, ее черные волосы были собраны в низкий пучок. Она смотрела на него. В ее взгляде не было злобы, скорее, он был… оценивающим. Гэвин отвернулся, почувствовав себя странно незащищенным.
Удостоверившись, что мальчики не продолжат драку, он хотел было их разморозить, но тут к ним поспешно подошла одна из Торбернов. В Ильвернате не было вечеринки, на которую не был бы приглашен кто-то из этого семейства. Девушка была высокой и мускулистой, с бледно-розовой, покрытой веснушками кожей и длинными, заплетенными в косу каштановыми волосами. Бриони Торнберн была на год старше его и тоже училась в крупнейшей государственной средней школе Ильверната. Она была капитаном половины их спортивных команд и старалась дружить со всеми сразу; как и у остальных членов ее семьи, ее репутация была настолько безупречной, что в ней можно было увидеть свое отражение. Торберны еще не назвали своего чемпиона, но она была явным фаворитом.
– Какие-то проблемы? – спросила она. Ее голос был слащавым и самоуверенным.
Еще одна их семейная черта. Торберны любят совать нос не в свое дело.
Гэвин покачал головой, глядя на дорогие кольца с заклинаниями, украшающие ее руки.
– У меня все под контролем.
– Уверен? Не могу гарантировать, что мальчики не продолжат драться, когда ты их разморозишь.
Кольцо на ее указательном пальце замерцало – и мгновение спустя Гэвин зашипел от боли. Его заклинание перестало действовать. Ощущение было неприятным: как будто внутри его разогнули гвоздь.
Мальчики переминались с ноги на ногу. Они снова могли двигаться, но не продолжили драку. Вместо этого у них на лицах застыло одно и то же смущенное выражение.
– Ой, – пробормотал Фергюс. – Да плевать.
– Да, – эхом отозвался кузен Пэйн. – Мне тоже.
И они убежали к своим родным. Гэвин посмотрел на Бриони. Ее самодовольство было очевидным.
– Что ты с ними сделала?
Она пожала плечами и зевнула. В прямом смысле.
– Использовала заклинание Знай своего врага. Они смогли увидеть драку с точки зрения соперника. Оба поняли, что ведут себя глупо, поэтому остановились. Если бы ты больше времени уделял изучению магии, возможно, у тебя был бы более обширный набор магических камней.
Гэвин почувствовал прилив раздражения, который только усилился, когда он понял, что восхищение толпы переключилось с него на Бриони.
– Я чемпион Гривов, – горячо заговорил Гэвин. – Я умею пользоваться магией.
Он надеялся вернуть себе уважение зевак. Но вместо этого увидел только жалость.
– Ну что ж… – пробормотала она. – Удачи.
Гэвин отвернулся от удаляющейся фигуры Бриони и подумал о насмешках школьных хулиганов, ярости на лице кузена Пэйна и, прежде всего, насмешливом презрении в голосе Османда Уолша.
«Ни один заклинатель не станет поддерживать Грива».
Гэвин не сможет выиграть этот турнир, полагаясь только на собственные заслуги. Даже он понимал, что его положение безнадежно без поддержки, союзов или хорошего наставничества.
Он поднял голову и уставился в затянутое дымкой небо.
Менее чем через две недели эти облака станут малиновыми от высшей магии, которая окутает Ильвернат словно красноватый саван. Менее чем через две недели начнется турнир. После смерти каждого чемпиона Кровавая завеса будет становиться немного светлее. А когда в живых останется только один из них, от кровавой пелены на небесах не останется и следа.
Гэвину хотелось верить, что ни одна из этих смертей не будет его собственной.
4. Бриони Торберн
Больше всего на свете члены семейства Торберн любят собственное отражение в зеркале.
Амфитеатр, расположенный на окраинах поместья ее семьи, всегда вызывал у Бриони Торберн ассоциации со сценой. Из мшистой, заросшей полевыми цветами земли поднимались вверх каменные скамьи. Места на самом верхнем ряду были обвиты плющом – словно шалью, накинутой на хрупкие женские плечи. Обычно здесь сидели поссорившиеся между собой родственники, сердитые соседи, не поделившие что-то пары. Все они ждали, пока Торберны решат их проблемы.
Но вот уже три недели, с тех самых пор, как на небе появилась Кровавая луна, в амфитеатре не решались чужие дела. Члены семейства Торберн собирались здесь, чтобы решить, кто будет их чемпионом.
Сначала между Бриони Торберн и честью участвовать в турнире стояли ее восемнадцать двоюродных братьев и сестер. Они отсеивались, один за другим, после серии физических и магических испытаний. И теперь единственными оставшимися на пути к титулу препятствиями были ее младшая сестра и один из кузенов. Сестра сидела на скамейке рядом с ней, полностью погрузившись в книгу, а кузен с безразличным видом смотрел по сторонам позади них.