Его трясущаяся рука исчезла в кармане брюк и быстро, как змея, выскользнула обратно. Он вставил ключ в отверстие, затем отступил, стараясь держаться подальше от ее сабли. Он сцепил руки, снимая с себя всякую ответственность, и жестом указал на дверь.
– Вы силой заставили меня открыть дверь, – коротко сказал он гадким тоном заговорщика.
С отвращением Крона почти приложила его прикладом меча под глаз. Только для приличия. Чтобы его история про куриное дерьмо прозвучала правдиво.
Но времени на игру у нее не было. Крона медленно приоткрыла дверь, чтобы хорошо рассмотреть камеру, но не раскрыть себя.
Блок с камерами был немногим больше, чем большой шкаф. В передней части находились три действующие камеры, из оснований решеток которых вываливались камни, и еще как минимум с полдюжины камер, непригодных к содержанию преступников. Некоторые использовались в качестве кладовок, у некоторых не было дверей, а в некоторых вообще отсутствовали решетки.
Эта тюрьма могла продержаться только до визита комиссара, и тогда ее сразу снесут. В двух первых камерах содержались полусонные бродяги, затыкавшие уши руками, чтобы не слышать вопли, исходящие из третьей камеры, в которой находился Тибо.
Ее вор со скованными руками сидел, скрючившись на койке, изо всех сил вжимаясь в угол камеры.
– Ааа! – заорал он, когда в его подошву влетел тяжелый сапог.
Зная, что лучше не торопиться, Крона оценила ситуацию.
Всего стражей было четверо. Двое в камере с Тибо, двое снаружи. Все они были в потрепанных куртках и заношенных подтяжках и выглядели лишь немногим лучше бродяг.
Она быстро осмотрела их оружие, предполагая, что они не из тех, кто быстренько подчиниться по приказу регулятора или кого другого. Если все пойдет плохо, ей нужно знать, кто представляет наибольшую угрозу. Его нужно будет нейтрализовать первым – уговорами или силой.
Оба мужчины за пределами камеры прислонились к решеткам соседней камеры в узком коридоре блока, скрестив руки и отвернувшись от нее. Даже их фигуры выражали самодовольство, и они одобрительно кивали друг другу, когда их коллеги в камере наносили красивый удар.
У них не было ни кобуры, ни ножен. Если ей повезет, в их распоряжении будут только ножи.
Она разглядела профиль одного из них, мельком обратив внимание на его особенно миниатюрный нос и эльфийский подбородок. Он был молод, новичок. Мягкий.
У второго были натруженные руки, сутулая спина и выпирающий живот.
Внутри камеры один мужчина в основном говорил, второй бил.
– Еще хочешь? – спросил болтун. Было видно, что он дня три не брился и уж точно несколько недель не мылся. Когда он многозначительно взглянул на мужчину, стоявшего рядом, она обозначила его как капитана. У него был авторитетный, хотя и грубый вид.
– Давай-ка, открой свой красивый ротик и попроси еще.
Четвертый страж хрустнул костяшками пальцев, радуясь возможности нанести еще один удар. При слове «красивый ротик» его губы раздвинулись в жестокой улыбке, он оглянулся через плечо на своих товарищей, приподняв брови.
Во рту у него не хватало нескольких зубов, которые, вероятно, были потеряны под ударами кулаков, отвечавших на его удары.
Тибо слегка развернулся, чтобы взглянуть на того, кто его колотил. Но его умный взгляд был направлен мимо стражей – на черную полоску за дверью тюремного блока. Он узнал Крону и улыбнулся, кривя уголки губ, обнажив окровавленные зубы. Его всегда аккуратно уложенные волосы сейчас в беспорядке торчали на голове, его обычно отглаженная одежда была растрепана, а на щеке красовалось ярко-розовое пятно, которое скоро станет фиолетовым. Несмотря на все это, его улыбка стала шире – она знал, что спасение близко.
– Забавно, то же самое я сказал вашему сыну вчера вечером, – хихикнул он, выплюнув кровавый сгусток на сапог стража. – Бедный мальчик никак не мог насытиться мною.
– Мой сын счастлив в браке, – самодовольно сказал болтун, отказываясь заглотить крючок.
– Видимо, его муж недостаточно любит его…
– Его муж – уважаемый банкир с…
– Что ж, – снова хихикнул Тибо. – Вы знаете, что говорят о банкирах.
Проклятый идиот никогда не знал, когда надо остановиться.
– Ты, вонючее дерьмо…
Когда Беззубый размахнулся, чтобы нанести удар в живот, Крона крикнула и полностью проскользнула в комнату, привлекая всеобщее внимание.
– Как вы сюда попали? – спросил Носик, и лицо его побледнело.
– Спроси своего мальчика снаружи, – рявкнула она. – И отойди от моего пленника.
– Вы не у себя в участке, регулятор, – сказал капитан. – Этот человек находится за решеткой у нас, значит он – наш.
– Давайте не будем играть в игры, если не возражаете. Отпустите его под мою ответственность, и у нас не будет проблем. Я не сообщу об избиении мартинетам.
Все четверо подобрались. Носик и Пузо выпрямились. Капитан Неряха и Беззубый неторопливо вышли из камеры, сжав кулаки.
– О, какое избиение? – небрежно спросил Тибо. – Некоторые люди платят за такое обхождение, скажу я вам. Джентльмены, если вы хотите купить немного ампул со временем, я знаю несколько человек из знати…
– Вы пришли без напарника, – сказал капитан Вонючка Кроне, склонив голову набок и не обращая внимания на Тибо. – Так что, скорее всего, вы здесь не в официальном качестве. Так почему бы вам не сбежать?
Он фыркнул и стер плевок с ботинка о решетку.
Она подняла саблю.
– Отдайте его мне. Последний раз прошу вежливо.
Пузо и Носик вытащили кинжалы, как она и ожидала. Беззубый сжал кулаки и встал в стойку, и кулаки у него были знатные, а капитан Неряха метнулся в одну из ветхих камер и схватил железный пруток, ржавый с обоих концов.
Все двигались медленно, но решительно. И они, и Крона пытались блефовать – никто не хотел кровавой разборки.
Кроме, может быть, Беззубого. Он усмехнулся от уха до уха, будто и надеяться не смел на столько оживленных событий в начале смены.
– Тебе действительно не нужно драться за меня, здесь есть чем заняться, – пошутил Тибо бодрым голосом, хотя и вздрогнул, пытаясь сесть прямо.
– Заткнись! – крикнули все хором, в том числе один из бездомных, которые перестали притворяться спящими.
– Смотрите, я забираю его у вас, – пыталась уговорить их Крона. – И гарантирую, что вы больше никогда не услышите, как он шлепает губами.
Они двинулись к ней, подталкивая ее к двери. Они не собирались уступать, а она определенно не собиралась отступать.
Она сомневалась, что стражи умеют работать в тандеме. Они будут действовать по отдельности, искать дыры в защите, думать только о движениях – ее и своих собственных и даже не попробуют объединить усилия и обыграть ее, пока кто-нибудь не повалит ее на землю.
Больше всего ее беспокоил Беззубый. Нужно было быть очень сильно уверенным в себе, чтобы выйти против меча с голыми кулаками.
Это значит, его надо уложить первым.
– Не прокатит, – сказал капитан Неряха, подняв прут и уложив его на плечи.
Он вышел вперед и остановился рядом с Пузом.
– Видишь ли, у него проблема не со ртом, а с руками. Они лезут туда, куда им не положено.
– Думаю, мы должны отрубить их, – сказал Пузо, – ради безопасности широкой публики.
– Да у вас смелости не хватит, чтобы отсечь столь прекрасные руки от не менее прекрасных запястий, – фыркнул Тибо с притворным возмущением. – Мои прекрасные руки нужны мне, чтобы слать воздушные поцелуи своим поклонникам.
– Чтоб тебе… – взвился Пузо, оскалив зубы на Тибо.
Крона поняла, что пора действовать. Прыгнув вперед, она ударила его по руке лезвием своего клинка. Он удивленно выронил нож, и она ногой отшвырнула его за себя.
Неряха с криком качнулся, целясь прутом в шлем. Она упала на колено, избежав удара, а Неряха потерял равновесие. Он ожидал, что ударит ее, и наступал боком, а когда промахнулся, врезался в Пузо.
Беззубый перестал ухмыляться, а Носик испугался. Первый двинулся вперед, а второй отступил. Оттолкнув своих коллег в сторону, Беззубый протянул руки к Кроне, схватил ее за переднюю часть униформы и поднял.
Это придало ей нужный угол.
Руки его были вытянуты, локти оказались под ударом. Повернув саблю рукояткой вперед, она ткнула тяжелым концом эфеса ему в сустав.
Он закричал и отпустил ее, рука безвольно упала – очевидно, она попала точно в нерв, и теперь рука онемела и покалывала.
Поднявшись, она пнула его по левому колену, надавливая на чашечку, пока та не выскочила. Он свалился на пол, задыхаясь от боли.
– Стоять, или я уложу еще одного, – приказала она, когда Неряха снова кинулся на нее. Он обрушил прут, как топор, пытаясь разбить ей плечо. Она взмахнула рукой в наплечнике навстречу ему. Звякнул металл, но не так пронзительно, как при ударе меча о меч. Основной удар все-таки пришелся на плечо.
Шипя от боли, она отбила прут в сторону.
– Справа! – закричал Тибо за мгновение до того, как горячая боль разорвала ей боковые мышцы на талии.
Пузо подхватил свой клинок.
– Заряженный магией ублюдок, – прошипел он ей сзади, поворачивая нож.
Она двинула локтем назад и попала ему в подбородок. Он отлетел назад, ударился головой о решетку и свалился на пол.
Боль, пылающая в боку, окончательно разозлила ее. Бросив саблю на пол, она устремилась на Неряху, вырвала прут из его рук и двинула его по челюсти. Он согнулся пополам и упал, уткнувшись лицом в бедро Беззубого, и затих.
– Видал, да? – заговорщицки сказал Тибо Носику. – Давай, снимай с меня наручники, и госпожа регулятор пощадит тебя, я знаю.
Все еще крепко сжимая в руках нож, Носик оценил свои возможности.
Глубоко дыша через нос, Крона выпрямила спину и потянулась за кинжалом, торчащим из бока. Хотя ее разрывала боль от ягодиц до плеча, она была уверена, что лезвие короткое и Пузо не умел целиться. Выдернув нож, зарычала от боли. Было ужасно больно, но она, черт возьми, осталась жива.
Она подняла меч, закрыла рану правой рукой и поплелась к Носику, который держал клинок в воздухе, но дрожал от нерешительности.
– Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказала она хриплым от боли голосом. – Но стоило ли устраивать эту бойню, – она махнула саблей в сторону трех поверженных стражей, – из-за этого бледного легкомысленного хлюпика и распутника.
Дорогое божество Времени, пожалуйста, пусть он скажет «нет».
Она была измотана.
– Распутник – это уж слишком, – фыркнул Тибо.
Махнув на него мечом, Крона проскрипела:
– Боги, помогите мне! Если ты хочешь уйти отсюда со всеми своими пальцами на ногах и на руках…
– Забирайте его, – решил Носик, выпуская нож из рук. – Можете его освободить, повесить, передать любому из великих маркизов в качестве подарка на юбилей, мне все равно. Просто, забирайте его.
– Спасибо, – ответила она, почти спокойно.
Если бы не кровь, стекающая по ноге, и не трое взрослых мужиков, стонущих на полу, можно было бы подумать, что она просто выиграла на спор.
– Прочь с дороги!
Молодой человек понял, что приказ лучше выполнить.
Разобравшись с хлопотливым стражем, Крона занялась Тибо. Сначала осмотрела раны на голове – они были неглубокими. Когда она убрала прядь его светлых волос с пореза, он зашипел, напрягшись всем телом.
– Что, щиплет?
– Да, сэр.
– Хорошо.
Она похлопала его по подбородку, стараясь не попасть по разбитой губе, и не упрекнула его за «сэр».
Даже избитый и закованный в наручники, Тибо вел себя как человек, которому принадлежит город. По части помпы и высокомерия он мог бы победить в турнире, обыграв самих маркизов. В этом отчасти и заключалась его привлекательность: ничто не могло испортить его настроение или омрачить взгляд на мир. Он всегда оставался позитивным.
Необычная черта для вора, эскортника-прелюбодея и вечной угрозы для общества.
– Молодец, регулятор, – сказал он, разглядывая ее раны и одобрительно кивая. – Кого я должен благодарить?
– Не твое дело, преступник.
Это было шоу, которое пришлось устроить из соображений безопасности. Информаторы очень быстро переставали быть информаторами, если слишком близко знакомились с констебулярией. Эти стражи будут молчать – зачем им распространяться о своем позоре? Но сокамерникам Тибо скрывать и стыдиться было нечего.
– Лучше скажи мне, что говорят о банкирах, – сказала Крона все еще резким тоном.
– Понятия не имею. Видела, как у него глаза полезли на лоб из-за этого предположения?
Крона беззвучно засмеялась в шлеме. Нахальный ублюдок.
Убедившись, что его видимые раны не опасны, она принялась за скрытые под одеждой. Стянула с него через голову нарядную куртку, оставив ее болтаться на запястьях. На теле Тибо осталась свободная туника с глубоким V-образным вырезом. Брюки и ботинки были грязными, но на них не нашлось разрезов или разрывов, и он все еще был в своих фирменных кожаных перчатках зеленого цвета.
– Прислонись-ка к стене, – приказала она, приподнимая ему рубашку.
– Хочешь быть сверху? – подколол он, приподняв бровь, но тем не менее подчинился.
– Я не хочу, чтобы ты обрушился на меня на полпути к участку.
На его животе волнами расцветал синяк.
– Если тебе понадобится целитель, то лучше знать об этом заранее.
Она сдавила его бока, проверяя, не сломаны ли ребра. К счастью, кости остались целы.
– Где еще больно?
– Только плечи – снимешь наручники, и все пройдет.
– Старая хороша шутка. Часто ею пользуешься?
– О, ха-ха.
Она притянула его к себе и помогла подняться. Он слегка прихрамывал, когда она вывела его из камеры, но больше из-за того, что долго был в неподвижности, а не из-за ран. Вместо того чтобы перешагнуть через Пузо, он пнул его.
– Тебе повезло, что меня опередили, – сказал он. – Я бы отделал тебя как джентльмен – вдвое быстрее, чем госпожа регулятор.
– Тебе не кажется, что на сегодня уже достаточно вражды, вор?
Когда они уже почти дохромали до двери, Тибо притормозил.
– Подожди-ка минутку.
Он подошел к одной из занятых камер и прошептал:
– Виндом?
«Спящий» бродяга крякнул.
– В моей койке ничего не было, если ты понимаешь, что я имею в виду. Пожалуйста, проверь свою.
Куча серо-коричневых лохмотьев, прикрывавших голые кости, неловко доковыляла до кровати и ощупала ее нижнюю сторону.
Крона взглянула на стражей. Двое точно были без сознания. Беззубый застонал и перекатился на спину, но не попытался подняться или стряхнуть с колена Неряху.
Раздался глухой «чпок» – сухой воск оторвали от твердой поверхности. Виндом достал конверт.
– Тебе это нужно?
– Да, именно.
Крона схватил Тибо за воротник, прижавшись к его уху.
– Ты хочешь сказать, что тебя притащили сюда специально? Вот за этим?
– Я ж не идиот. Неужели ты поверила, что эти набитые дерьмом мешки могли бы притащить меня сюда, если бы я не захотел?
– А как вы думаете, почему я здесь? – спросил Виндом, усаживаясь.
У него были длинные густые волосы, по моде того времени, но сильно спутанные с бородой.
– А я вам скажу. Здесь сухо, здесь можно поспать. И кроме того, мне дадут тарелку бобов.
Он положил конверт на каменный пол и толкнул его, отправив под решетку.
– Госпожа регулятор? – сказал Тибо, повернувшись, чтобы показать кандалы.
Она фыркнула, и он хихикнул в ответ.
– Хочу сообщить, что я открыл вам тайное средство связи. Меньшее, что вы можете сделать, это поднять письмо.
– Если я к нему прикоснусь, я его заберу, – сообщила она, присев на корточки.
– А кто сказал, что оно адресовано не вам? – с ухмылкой спросил Тибо.
– Учитывая, что мы никогда не встречались, преступник, я в этом сомневаюсь.
Вспомнив, что им надо играть роли, он убрал улыбку с лица. Но Крона задумалась, правда ли это. Неужели он дался в руки Дозору ради нее? Конверт был чистым, гладким, с черной сургучной печатью. Дополнительный воск на обратной стороне удерживал его на койке.
Она положила конверт в карман и поволокла Тибо к выходу. За столом сидел все тот же молодой страж, робко притворяясь глухим, поскольку это было единственное разумное объяснение, почему он не услышал драку и не пошел помочь. Носика нигде не было видно.
– Напомнишь им позже, – сказала она, проходя мимо стража. – Мы все забываем, что произошло, они держатся подальше от моего пленника, и не нужно будет привлекать к делу мартинетов. И если мне когда-нибудь придется снова заглянуть сюда, я надеюсь на приветливый прием.
– Да, сэр.
Снаружи ее лошадь щипала траву, росшую на тротуаре. Людей на улице стало больше – день был в самом разгаре. Кроне казалось, что ей никогда не добраться до постели.