По причине своей прочности и долговечности алмаз оказался лидером и в качестве ретранслятора. Если эпсилон-луч направлять не на алмаз, а сквозь него, то можно было направленно облучать объекты живой и неживой природы определённого размера. Причём для этого достаточно было совсем небольшого алмаза – около десяти каратов. Он устанавливался стационарно с возможностью замены на самом выходе луча, в "дуле" излучателя. Поскольку долгожительство кристалла не представлялось бесконечным при гетерохронной жёсткой эксплуатации, то после ускорения через него следующим этапом по технике безопасности был его возврат к его исходному временному состоянию до следующей процедуры – этакое омоложение. Это всё делалось для увеличения срока использования алмаза-ретранслятора. Со временем учёные научились одновременному ускоренному излучению через ретранслятор и замедленному излучению на кристалл, что позволило оставлять алмаз в постоянном времени, тем самым приблизив время его работы к бесконечности. Очень важным оказалось то, что хронокампс не нагревался от излучения, даже при длительной работе. Учёные разводили руками, поскольку пока не могли доказать математически своё объяснение этому феномену. Но их мнение было однозначным, что энергия улетает и исчезает где-то во временных потоках, в прошлом или будущем.
Возвращаясь к ионным двигателям, тут надо отметить, что долгие годы после создания главным их недостатком являлась малая тяга, не позволявшая развивать огромное ускорение для преодоления космическим кораблём земной гравитации. Открытие вышеупомянутого эпсилон-излучения сыграло свою революционную роль и здесь. Оказалось, что при облучении ионов аргона их энергия вырастала в десятки раз. По сути, внутри топливного газового отсека образовывалась субстанция, предположительно идентичная веществу, из которого состояла шаровая молния. Первичным же источником энергии для осуществления всех необходимых реакций и процессов для путешествия космического корабля являлся мини-атомный реактор, установленный на нём же в концевом отсеке.
Все эти изобретения в своём практическом соединении в начале двадцать третьего века н. э. (начало третьего века нового человечества) позволили человечеству замахнуться на путешествие к ближайшей звезде для поиска разумных форм жизни. Конечно же, это всё случилось не в один миг, потребовались долгие этапы предварительных испытаний.
4
«Кентавр» согласно графику полёта в своё время приземлился, точнее сказать, «приэльпидился» в северном полушарии. Там как раз был самый конец весны.
Корабль приземлился на большой поляне неподалёку он диковинного леса. Впрочем, диковинное там было всё, потому что подобных растений земляне никогда не видели. Основной цвет всех растений и деревьев был сине-голубой, а не зелёный, как на Земле. Зелёные деревья и травы тоже встречались, но в меньшем количестве. Тут же рядом с местом посадки было большое озеро. Ещё одно важное отличие растительного покрова Эльпиды от земного – размеры. Представьте себе лес из секвойи, эти огроменные деревья достигают ста десяти метров в высоту. Здесь же верхушки деревьев достигали двухсот пятидесяти метров. И толщина стволов была соответствующая. Первая мысль, которая приходит на ум – она же мелькнула в головах землян, – здесь могут жить гигантские животные, гораздо больше, чем земные гиганты.
На выходе из космического челнока находился шлюз, который выпускал астронавта через тридцать секунд, зато запуск его внутрь из шлюза занимал две минуты. Это время требовалось на подачу чистого воздуха внутрь шлюза, для дезинфекции вошедшего космонавта, для сканирования его на предмет инородных тел внутри скафандра. Изнутри корабля можно было поворотом рубильника намертво заблокировать открытие шлюза.
Сбоку к кораблю предполагалось соорудить отдельный медицинский отсек, который сообщается с кораблём маленьким шлюзом диаметром двадцать на двадцать сантиметров. Он служит исключительно для передачи препаратов и медикаментов, или иных предметов небольшого размера, в случае, если возникнет такая необходимость. Этот отдельный блок – вотчина Паолы, там она в лабораторных условиях будет изучать бактерии и вирусы Эльпиды, проверять их устойчивость к антибиотикам, в целом искать возможность их убийства in vitro – для начала. В отсек можно попасть только снаружи. Для этого требовалось выйти из корабля в скафандре и пройти в медицинскую пристройку через отдельный вход. Там не предполагалось отдельного шлюза. Поскольку сам небольшой по размеру отсек регулярно дезинфицировался в автоматическом режиме. Можно было принудительно запустить дезинфекцию помещения и воздуха, нажав соответствующую кнопку.
Ещё на Земле был обозначен чёткий алгоритм безопасности поведения членов экипажа на чужой планете: передвигаться только в скафандрах; животный и растительный материал предварительно должен быть исследован в отдельном медицинском отсеке, только при отсутствии опасности можно было перемещать пробы внутрь корабля; наружу выходить только с оружием, совершать вылазки минимум по двое, не разделяться.
Первым делом капитан приказал вытащить большую насосную трубу и погрузить в озеро. Пару часов заняло пополнение пресных запасов корабля. Сергей радовался безумно: наконец-то чистая, а не ссаная вода для питья и умывания!
Вода заполнила все резервуары. Запасов еды, в принципе, должно было хватить на время экспедиции – три земных месяца по плану – и на обратный перелёт. Хотя Сергей всё же лелеял тайную надежду найти на планете что-нибудь съедобное для них. Хотелось съесть хоть что-нибудь, кроме обрыдлого космического пайка.
Время было дорого, належаться все успели во время пребывания в анабиозе. Поэтому, пока качалась вода, за пару часов собрали конструктор – отдельный медицинский блок. По технике безопасности на корабле всегда должен оставаться хотя бы один человек. В этот раз это была Сиена, поскольку пока по её специальности – лингвистике – работы не предвиделось за неимением разговаривающих аборигенов. Остальные восемь астронавтов выдвинулись "в поля" для выполнения поставленных задач.
Из истории нового человечества (5)
В первую очередь к Альфе Центавре отправили зонд. Запустили его на скорости 287 км/с. Одновременно луч хроноускорения, разогнанный в 3658,55 раз быстрее по сравнению с обычным течением времени, направляли на вакуумное пространство перед носом зонда. Соединение скорости движения зонда, который вторгался в ускоренный вакуум, давало своеобразный эффект, будто зонд попадал в определённый пространственно-временной туннель, в котором он неумолимо и очень быстро продвигался вперед, как если бы его скорость в обычных условиях без манипуляции со временем равнялась 1050000 км/с. Предполагалось, что зонд на такой пространственно-временной скорости достигнет ближайшей звезды за 1,24 года по земному исчислению. Был в этом большой минус: при нахождении в туннеле ускорения зонд не мог передавать сигналы, они искажались неумолимо во времени, улетая в непонятное когда. И если зонд на обычной полной скорости успевал фиксировать изменения звездного неба, то при нахождении во временном туннеле не фиксировалось ничего, словно он действительно был засунут в закрытый туннель. Это всё узналось на испытаниях в пределах солнечной системы.
Ещё был проведён очень полезный тест, ради которого учёные готовы были пожертвовать зондом: они направили его на Юпитер по такой траектории, чтобы он завершил свой ускоренный скачок уже за Юпитером. Тут было два простых варианта: либо зонд разобьется на огромнейшей скорости о планету, либо проскочит её насквозь. На практике получился откровенно чудесный второй вариант. Зонд остался целый, пройдя сквозь Юпитер через свой временной туннель. Полного логичного и рационального объяснения подобному от ученых так и не дождались. Потому что они не знали. Только лишь высказывали разные предположения: что временной туннель при ускорении сдвигает плотное вещество планеты намного вперёд – соответственно величине ускорения, и в том далеком будущем здесь, в этой точке пространства чудом не оказалось объектов, только вакуум; была версия, что временной туннель раскрывает щель из нашей Вселенной в первичный Хаос, и космический корабль пролетает сквозь Хаос и вновь выходит в другой точке нашей Вселенной; ещё было фантастическое предположение, что плотное вещество, находясь под лучом ускорения, преобразуется в новую, неизвестную науке, форму, которая как бы здесь, в одной точке пространства, а как бы и не здесь – и потому зонд проскочил сквозь Юпитер беспрепятственно. Возможно, в будущем исследователи науки смогут узнать истинную природу и принцип действия временного перехода. Пока оставалось довольствоваться практическими успехами.
5
В общем-то, все задачи экспедиции сводились к одной – узнать, насколько эта планета пригодна для проживания человеческому виду. Необходимо было собрать данные о том, возможно ли на Эльпиде дышать воздухом, нужны были результаты предварительных исследований о возможности борьбы с местными вирусами и бактериями с помощью известных проверенных антибиотиков и иммуностимуляторов, о съедобности местных растений, об опасных животных.
Как только команда вышла из корабля, Айк тут же воскликнул по радиосвязи:
– Вы только посмотрите на это чудо! – и протянул руку в небо.
А там действительно было, на что посмотреть: клонясь к закату (по расчётам Айка до наступления сумерек оставалось около трёх часов), с голубого-преголубого неба на космонавтов глядели два солнца. Одно примерно такое же, как и на Земле – большое, с бело-жёлтым сиянием; второе, находящееся чуть левее, было в два с лишним раза меньше первого светила, а цвет его был ближе к оранжевому.
Все пришельцы Эльпиды ахнули и застыли от прекрасного зрелища. Конечно, все они наблюдали двойное солнце с орбиты из корабля. Но здесь, в условиях меньшей плотности местного воздуха (из-за увеличенного количества водорода и меньшей доли кислорода), все краски казались ярче, видимость предметов дальше, как будто природа на этой планете скорректировала базовые установки яркости и насыщенности в большей степени по сравнению с этими же показателями на Земле. И двойные светила оказывали просто чарующее воздействие на людей. Айк делал фото в личный телефон – на память. Мало ли, вдруг пригодится, вдруг доживёт до возвращения домой. Люди – они такие оптимисты.
Команда постояла столбом несколько секунд. И продолжила свои дела. Красоты красотами, а миссию никто не отменял.
На "лбу" скафандра каждого члена экипажа находилась небольшая камера, передающая изображение на экран в рубке, где сейчас дежурила Сиена. Кроме этого Киоши отправил в полёт все пять имеющихся дронов – для наблюдения за животным миром планеты. Каждый дрон вёл видеотрансляцию, вот только передавать сигнал более чем на километр в диаметре, не мог – на Эльпиде не было ни спутников, ни вышек для поддержания и передачи сигналов на далёком расстоянии. Оставалось довольствоваться этим ареалом просмотра. Киоши заложил маршрут облета беспилотников в разных направлениях на расстоянии километра, поднял их повыше, чтобы не повредить при внезапном столкновении с высоким деревом. Так Киоши и стоял, пялясь в экран, куда шла картинка от дронов, периодически нажимая кнопку для просмотра обзора очередного беспилотника.
Паола и Евгения пошли собирать образцы: частички почвы, воды, разноцветные листья растений, нашли каких-то червячков в земле. Всё это они упаковывали в дышащие пакетики с зип-лок и клали в медицинский переносной саквояж.
Давид и Витольд стояли «на шухере» – обозревали окрестности, особенно недалёкий лес, откуда могли внезапно вырваться опасные звери. У каждого астронавта на поясе был закреплён пистолет. Но Давид на всякий случай взял с собой пару гранат.
– Капитан! – окликнул Сергея инженер из Азиатского Анклава. – Взгляните сюда! Вот она, первая увиденная жизнь на Эльпиде! – в голосе ядерщика чувствовался восторг.
Сергей подошёл и взглянул на экран на пульте управления: к озеру на водопой из леса вышло стадо животных. Напоминали они чем-то наших антилоп. Только у всех было по шесть конечностей, по три глаза – два привычно расположенных и один во лбу. Окрас "антилопы" был синим, один в один под листву деревьев. Вот только размеры… А высота этих эльпидовских шестилапых антилоп в холке, по примерным прикидкам инженера Киоши, составляла около двадцати метров. И вряд ли это самое крупное животное на планете. После увиденного капитан в первую очередь подумал о бесполезности пистолетов-пукалок против гигантских зверей. Расстреляй всю обойму – такая антилопа и не заметит. Это как дротики для игры в дартс бросать в носорога.
Сергей подозвал Давида и поделился соображениями о возможной угрозе со стороны животных-гигантов. Военный кивнул.
– Вполне ожидаемо при такого размера деревьях. Меняем концепцию. Выходить малым числом. Один всегда на охране с плазменной пушкой – так хотя бы есть шанс завалить несущуюся на нас тварь. При выходе на поверхность первым идёт Киоши или Фанг, запускает свои дроны вокруг и отслеживает приближение животных. Далеко не отходить…
– Капитан, капитан! – вскричал инженер. – Вот это зверюга!
Сергей с Давидом прильнули к экрану. Квадрокоптер передавал картинку развалившегося и спящего на широких ветвях хищника. Это был явно не травоядный зверь: саблезубые клыки торчали из верхней челюсти, череп сверху был усеян многочисленными острыми роговыми наростами. Мощные лапы, без копыт. Зверь чем-то напоминал леопарда, только тёмно-зеленого цвета. Удивительно, что инженер вообще сумел его разглядеть среди зелёной листвы.
– Киоши, как далеко эта тварь от нас? – обеспокоенно спросил капитан.
– Судя по данным беспилотника, метров шестьсот к югу.
– Неблизко, но и недалеко. Если зверюга проснётся, то может внезапно поинтересоваться новичками. Услышит или учует. Рисковать как-то не хочется. Предлагаю поскорее завершать вылазку и загружаться в корабль. Паола, Евгения, вам ещё долго собирать образцы?
– Уже почти всё собрали, капитан. Ещё бы какого-нибудь млекопитающего поймать для изучения крови.
– Будет. И млекопитающее, и кровь. Но не сегодня.
За пятнадцать напряжённых минут врач и биолог завершили свои дела, и космонавты вернулись на корабль. Паола и Евгения закрылись в медицинском отсеке и начали проводить исследования и анализы взятых проб.
Из истории нового человечества (6)
А самый первый зонд, посланный к системе Альфы центавры, просто исчез. Это было ожидаемо и логично. Но по плану полёта через расстояние в световой год он должен был отключить ускоритель времени и послать сигнал к Земле о своём "самочувствии". Через год никакого сигнала не поступило. Тогда один из профессоров, работающий в Темпоральном НИИ, взял на вооружение гипотезу о временном поле, о хрононах и предположил об индукции этого ускоренных хрононов на сам зонд. Иначе говоря, ускоренное время пространства корабля могло с затуханием, но затрагивать временное поле самого зонда и ускорять его без прямого облучения. При таком раскладе этого было бы достаточно, чтобы зонд резко состарился и вышел из строя.
Гипотеза была практически сразу же подтверждена в пределах Солнечной системы. Отправили зонд до Урана и обратно с временным ускорением. И зонд вернулся в плачевном состоянии, будто его эксплуатировали лет сто. Индукция ускоренных хрононов от пространства к зонду как факт была налицо. Выход, казалось бы, на поверхности: при запуске зонда и его ускоренно-временном движении можно было бы внутри зонда запустить второй хронокапмс на замедление времени, равное величине полученной индукции. Но сложность, а точнее, даже невозможность точно измерить меру индукции теоретического временного поля, сводила на нет эту светлую идею. Слишком малое замедление не даст нужного эффекта, и зонд рискует «состариться» и выйти из строя, слишком большое замедление снизит скорость передвижения зонда на неизвестную величину, соответственно, неизвестно, сколько будет длиться полёт до Альфы Центавра.
Выход был найден в использовании палладиевого стекла. Его на испытаниях апробировали в качестве щита от луча хронокампса. И палладиевое стекло не пропускало луч искривления времени. Более того, оно каким-то образом не просто отражало луч, а поглощало его в себя и рассеивало. И по долговечности этот материал не уступал алмазу. Таким образом, обтекаемый купол из палладиевого стекла, закрывавший нос и переднюю часть зонда, сохранял последний от ненужного побочного ускорения. Испытание в ближнем космосе к всеобщему удовлетворению прошло успешно. Можно было совершать вторую попытку отправки исследовательского аппарата к звёздной системе Альфа.
Открытие отсутствия нагревания хронокампса, а точнее предположение об отведении избытка тепловой энергии в неопределённое время в будущее или прошлое, вкупе с изобретением палладиевого стекла как поглощающего временное излучение материал помогло решить проблему с охлаждением комнаты искусственной гравитации на космическом корабле. Избыточное тепло отводилось в большой кожух из палладиевого стекла, наполненный смесью триэтаноламина с дистиллированной жидкостью. И эта жидкость облучалась хронокампсом, отправляя сверхизбыточное нагревание в никуда, точнее, в никогда или в когда-нибудь.