— Аэнлан. Я могу тебе доверять?
— Полностью. — Ответил эльф без заминки.
— Ты верен Луиджине?
— Всем сердцем и душой. — Отчеканил бессмертный.
— Какая самая нерушимая клятва у эльфов?
— На крови.
Эльф рывком стянул рубаху и швырнул под ноги, прежде чем Орландо открыл рот для нового вопроса. Торс обтягивает снежно-белая кожа, сухие пучки мышц обрисованы во всей красе, стянутые широкими жилами. Строение так похоже на человеческое, но всё же отличается. На грудных мышцах отчётливо видны дополнительные сухожилия, пересекающие наискось.
Аэнлан, не отрывая взгляда от Орландо, снял с пояса кинжал, поднял перед собой и медленно потянул из ножен. Клинок вспыхнул отражая свет, бросило блики на маску. Эльф воткнул остриё в плечо и плавно повёл к груди, оставляя узкую рубиновую полосу.
— Клянусь именем богини Света, служить Императрице до последнего вздоха. Клянусь богом Смерти, убить любого, кто встанет против неё.
Воздух зазвенел, как тонкая струна мандолины, передние зубы заныли. Орландо сжал челюсти, не отрывая взгляда от кинжала и осознав, что просто не может двигать шеей и глазами. Эльф довёл остриё до середины груди, опустил к солнечному сплетению и отнял кинжал. Спрятал в ножны, повесил на пояс и глубоко вдохнул носом. Шумно выдохнул и сказал:
— Вот и всё. Клятва принесена. Раньше времени, но это не так страшно, в конце концов, такую приносит каждый бессмертный новому правителю.
В подтверждении эльф постучал пальцем над раной, где на белой коже едва угадывается ряд застарелых рубцов.
— Выглядит больно. — Пробормотал Орландо.
— Это очень больно. — Сказал эльф кивая. — Но эта боль ничто, в сравнении с бедами, которые обрушатся на империю без правителя. Так что тебя так обеспокоило… друг?
— У нас есть могущественные враги.
— Кто?
— Верховный жрец и Морлэн.
Лицо эльфа застыло, под глазами натянулись жилы, медленно кивнул. Порыв ветра взметнул волосы, закинул на левую часть маски и плечо.
— Вот значит как. — Выдохнул Аэнлан. — Это сильно осложняет дела.
Носком башмака подцепил рубаху и подбросив, поймал. Скомкав, промокнул сбегающие по груди струйки крови, поморщился и кивнул на дверь.
— Думаю нам следует обсудить подробнее, а мне нужно переодеться.
Глава 31
Верховный жрец сидит в бывшем тронном зале, во главе стола старших регентов. Скрип стального пера по плотной бумаге наполняет помещение, кто-то откашливается. Для смены правящей династии нужно подготовить почву из тысяч мелких указов, заручится поддержкой младших кланов и семей. Подготовить стражу и армию, для подавления бунтов. Это всё требует времени и очень много чернил.
За окном дворец поливает мелкий дождь. Оседает на стёклах крохотными бусинами, собираются в крупные капли, что сбегают вниз. Воздух густой и вязкий как трясина. Столица утопает в тягостном ожидании, а сквозь шелест дождя пробивается далёкий звон храмовых колоколов и завывание труб. Где-то там, на узких улочках, горожане толпятся у входов в храмы. Несут пожертвования и зажигают ароматические палочки в тщетных попытках задобрить богов.
Они ещё не знают, что договор будет нарушен, не догадываются о бедах, что обрушатся на Империю. Однако они чувствуют беду, как животные приближение шторма.
Лёгкий укол нерешительности в сердце заставил жреца вздрогнуть и оглядеться собравшихся регентов. Сосредоточенные, матёрые политики, веками оттачивавшие искусство интриг. За каждым огромная сила и финансы. А ведь они даже не догадываются, что бастард ложный. Если хоть один прознает, весь план обречён и вместе с ним обречена Империя.
Жрец прикрыл глаза, делая вид, что переводит дыхание и разминает затёкшие пальцы. Договор с богами — это величайшее счастье и проклятье Империи. Нет вечных родов и новая императрица с лёгкостью может оказаться бесплодной. Какой оказалась её тётка, которая должна была сесть на трон вместо почившего императора, в годы его юности. Что тогда? Неготовая к потрясению империя просто развалится на агонизирующие княжества, что исчезнут во тьме истории вместе с народом эльфов.
— С вами всё в порядке? — Спросил Владыка Севера, сидящий ближе всех.
— Д-да, — протянул жрец, потирая глаза, — просто утомился.
— Понимаю, это бумажная работа… просто ужасна! Нет бы как злодеям из баллад, плюхнуться на ещё тёплый трон и править!
— Те злодеи обычно скоротечны. — С улыбкой сказал жрец и окунул перо в чернильницу.
Осторожно потряс кончик о край, стряхивая излишки, и начал писать, тщательно выводя каждую букву. Закончив, посыпал лист золотым песком. Выждал, пока текст высохнет и бережно сдул песчинки. Лист свернул, обмотал шёлковым шнурком и запечатал сургучной печатью. Спрятал в специальный тубус с гербом Империи и отставил в сторону, к двум десяткам таких же.
Завтра утром гонцы отправятся во все города, доставляя сообщение ключевым фигурам заговора… дверь распахнулась и в зал влетел гонец в мокром насквозь плаще. Побежал оставляя на полу мокрые и грязные следы, возле жреца остановился тяжело дыша, сгорбился и протянул тубус. Удостоверившись, что регент держит, торопливо удалился.
Верховный жрец озадаченно свинтил крышку и вытряхнул в ладонь свёрнутый лист бумаги. Расправил и пробежал взглядом. Вздрогнул и выдохнул:
— Она что?!
* * *
Луиджина устроилась на козлах рядом с Орландо, вытягивает руки и ловит ветер пальцами. Лицо сосредоточенное, а меж пальцев проскакивают едва заметные искорки. Отец наблюдает за ней краем глаза, следит за дорогой. За каретой на марше выстроился крупный отряд вактийской стражи, усиленный горными эльфами во главе. Последних предоставил тринадцатый клинок Империи, стремясь загладить вину перед наследницей.
Аэнлан стоит на заступе, держась одной рукой за крышу, и оглядывает окрестности. Убранные поля, взрыхлённую землю и лысые рощи с лесополосами. Встречные селяне и мелкие торговцы останавливаются, низко кланяются и ждут, пока пройдёт процессия.
В хвосте тянутся обозы с походными шатрами, инструментом и провиантом. А над каретой гордо реет знамя правящего дома, установленное по настоянию Кера.
Выходящие из-за туч солнце сверкает на полированных пластинах доспехов вактийцев. Отражается от луж и старается уколоть в глаза. Ветер приносит сочные ароматы опавших листьев, сырой земли и подступающей зимы. Орландо держит поводья, а возница, сидящий рядом, смотрит на него со странным выражением. Где это видано, чтобы лорд самолично управлял каретой?!
Орландо вздохнул и вернул поводья, говоря с лёгкой неловкостью:
— Просто устал ехать. Дочь, пошли внутрь.
Девочка кивнула и махнула кистями, будто стряхивая воду. Первой юркнула в услужливо открывшуюся дверь. Последним внутрь на ходу забрался Аэнлан, сел рядом с Кером. Луиджина начала рассказывать магу, что у неё почти получилось заклинание, активно жестикулируя и повизгивая от восторга.
— Оно такое… колючее! Как будто ежа гладишь! И тёплое!
— Ваше Высочество, вы делаете поразительные успехи! — Выдохнул Кер, широко улыбнулся. — Мне потребовалось несколько лет, прежде чем почувствовал магический поток!
Дочь повернулась к Орландо, а тот погладил по голове, перевёл взгляд на бессмертного и спросил:
— Нам это точно поможет?
— Без сомнений. — Ответил Аэнлан кивнув. — Если императрица сумеет договориться с варварами, то поддержка пограничных областей будет абсолютна, а там сконцентрированы внушительные силы.
— Не знаю… — Пробормотал Орландо. — Никогда не сталкивался со степняками или другими кочевниками.
— О, они вам понравятся.
Глава 32
Дни смазываются в бесконечную череду, озвученную стуком копыт и скрипом колёс. Иногда Орландо перебирается на козла, просто чтобы развеяться. В середине дня вактийцы обычно затягивают строевую песню на родном языке, а после них петь начинают горные эльфы. На привалах горцы устраивают пляски с оружием, скорее напоминающие тренировки, а вактийцы сидят вокруг и мерно хлопают в ладоши.
Кер учит Луиджину магии, а после девочка с довольным видом демонстрирует успехи Орландо. Сам мечник обычно наблюдает за тренировками Аэнлана и поглядывает на подаренный императором меч. Самому тренироваться совсем не хочется. Он грустно улыбается, представляя реакцию Серкано на такое вопиющие, даже преступное, безделье.
Порой на грани сна слышит брюзжание приёмного отца, за которым обязан последовать мощный подзатыльник. Но его нет. Ведь он сам убил старика перед троном Папы Римского… и этот момент он видит через каждую ночь. С каждым днём всё ярче и ярче, только вместо пропитанного Кровью Бога Серкано он сам.
Орландо проснулся на глубоком вдохе, будто утопающий вынырнувший из бездны. Сел, прижимая ладонь к груди. Сердце колотится о рёбра, сотрясает тело, а со лба срываются огромные капли пота. Полог шатра приподнимается на ветру, открывая клочок звёздного неба. Остро пахнет грозой, но стихия бушует вдали, до лагеря долетают глухие перекаты грома. Выйдя наружу увидел хаотичные зарницы на горизонте. Лагерь спит, лишь в отдалении у костров сгрудился караул и два стражника обходят периметр.
Пограничные земли Империи и без степняков довольно неспокойное место. Каждая сволочь здесь чувствует себя в безопасности и безнаказанности. Однако именно здесь пролегают богатые торговые пути между Вактийским протекторатом, Империей и несколькими независимыми государствами. Всё из-за горного хребта, перейти который задача граничащая с безумием.
Орландо сел в тени шатра и поднял взгляд на небо. Чернее чёрного, со множеством ярких и разноцветных точек. Подняв палец, провёл черту от самой яркой звезды, к другой и ещё… В родном мире люди видели созвездия в этом нагромождении огней, но Орландо никогда не мог сложить их в единую картину. Как и сейчас… опустил руку, вздохнул и как в детстве, начал просто любоваться.
Есть в звёздах нечто… волшебное, по-настоящему прекрасное. Пронзающие грудь необъяснимой тоской. Священники говорили, что это всё Небесный Купол, а звёзды — серебряные шляпки гвоздей. Которыми Бог прибил чёрный бархат, за которым прячется солнце.
Что за бред…
Орландо видел, как умелые ремесленники прибивают обивку к креслам. Получается красиво и надёжно. Если звёзды действительно гвозди Бога, то он их забивал в такой панике и спешке, что уму невообразимо. Нет, они нечто другое… куда более прекрасное.
Ветер обдувает лицо, слизывает ошмётки дурного сна и тревогу. Степняки уже должны были получить сообщение от Маён, оказывается, с Вактом они торгуют, поставляя меха и травы. Встреча, по уверению посла, пройдёт близ границ Империи в Великом Поле. Орландо глубоко вдохнул носом, прикрыл глаза и прислушался к ощущениям. Кажется, он уже чует аромат терпких трав.
* * *
Верховный Жрец в личных покоях ходит вдоль кругами у стола. Бросая взгляды на раскрытое письмо. Пальцы не находят покоя и цепляются за элементы одеяния, скручиваются. Уши подрагивают, будто ловят отзвуки шагов за дверью. Губы сжаты в тонкую линию, голова опущена, выступил второй подбородок, а на шее собрались складки.
— Да какого чёрта она удумала?! Или это человечий выродок надоумил?! — Бормочет жрец. — Проклятье… если её убьют, то всё хорошо. Даже прекрасно! А если захватят в плен? Нужно будет собирать армию и вторгаться в Степь! Плохо… очень плохо!
Жрец застыл у окна, глядя на свинцовый океан, застывший вдалеке. Горизонт скрыт серой дымкой, а у берега скапливается туман, зыбкими щупальцами заползает портовый район столицы. Заполняет улицы и карабкается к торговым рядам…
— А что если… — Выдохнул жрец, кровь отхлынула от лица, придав коже землисто-жёлтый оттенок, губы мелко затряслись. — А что если у неё получится?!
Вдоль позвоночника натянулись жилы и тело мелко затрясло, жрец рухнул на колени. Сложил руки у груди и затвердил молитву, сбился. Левая кисть поднялась к голове, пальцы вцепились в волосы и потянули вниз, царапая лицо и увлекая за собой пряди. На коже остаются длинные красные полосы, губы кривятся и открывают мелкие, желтоватые зубы.
Крах! По крайней мере, угроза краха! Поддержка лордов пограничья и крестьян, полноразмерная гражданская война! Этого нельзя допустить! Любой ценой!
Жрец выхватил из складок одеяния узкий кинжал, задрал рукав и полоснул по предплечью. Сжал кулак, глядя как из раны стекает кровь, собирается в крупные капли и срывается на пол. Забормотал слова, известные крайне немногим… Тени в углах забурлили и потянулись по полу. Собрались в женскую фигуру. Жрец отступил от неё, а Великая Тень небрежно откинула волосы за спину, сложила руки на груди и холодно посмотрела на эльфа.
Глава 33
Карету сместили в середину отряда, а вперёд ускакали вактийские разведчики. Горные эльфы идут с боков, периодически сменяясь, уставшие пересаживаются на телеги и вглядываются в горизонт. Лес остался далеко позади и впереди тянется холмистая равнина, покрытая зелено-жёлтой травой. Мощные ароматы шибают в нос, заставляют сердце колотиться чаще. Луиджина прилипла к окну и вглядывается в траву и вспархивающих птиц как кошка.
Орландо привалился к дверце и дремлет, глаза дёргаются под веками, но лицо спокойное. Кер читает книгу, подперев голову кулаком. Аэнлан полирует меч бархатистой тряпочкой, вглядывается в собственное отражение на клинке.
По небу бегут тяжёлые облака, переполненные водой, готовой пролиться на землю. Стрекочут насекомые, в отдалении поют птицы. Орландо заворочался и распахнул глаза, пару мгновений смотрел в потолок, затем подобрался и выглянул в окно. Вздохнул и бросил взгляд на подаренный меч, висящий на стене за спиной. Желания браться за него всё ещё нет.
Конечно, при необходимости, он использует его с готовностью… но вот просто держать при себе. Нет. Странно, раньше с готовностью пробовал новое оружие, даже с радостью. Серкано обучал пользоваться любым, от ножа до двуручного меча, хоть и делал упор на спаду.
От раздумий отвлёк стук по дверце, Орландо вздрогнул и взглянул через окно на верхового вактийца. Тот затараторил активно жестикулируя, а Аэнлан пояснил, двигая лопатками:
— Впереди «посольство» степняков. Нам следует пересесть на лошадей, кочевники не считаются с пешими. Для них есть только конные и ничтожества.
— Ясно. — Вздохнул Орландо и покосился на меч, потянулся к нему и едва коснувшись ножен, отдёрнул руку.
* * *
Конь прядает ушами, фыркает, недовольный двумя наездниками, а особенно тем, что Луиджина вцепилась в гриву. Орландо держит поводья одной рукой, другую упёр кулаком в бок. Ветер треплет распущенные волосы, раскидывает по плечам, солнце искрится на прядях, превращая в жидкое золото. Куртка распахнута на груди, как и белая рубаха.
Аэнлан едет по левую руку, похожий на статую в седле. С другой стороны малый отряд вактийцев. Впереди из травы поднимаются пять тёмно-зелёных шатров, а навстречу скачет всадник. Конь под ним низкий и жилистый, на бегу потряхивает гривой.
Степняк рослый, с широкими плечами и гривой иссиня-чёрных волос. Одет в рубаху из грубого льна без рукавов, но с вышивкой. Приблизившись, оглядел гостей, широко улыбнулся, демонстрируя ровные и крупные зубы. Махнул рукой, скорее красуясь рельефными мышцами и развернул коня.
На удаление проводил к шатрам, за два десятка шагов остановился и спрыгнул на землю. Орландо и остальные последовали примеру. У самого большого шатра выстроились степняки в лёгких доспехах и с изогнутыми мечами на поясах. Все огромные, как Терц, с квадратными челюстями и грубыми чертами лица, будто высеченными из гранита.
Навстречу вышла седая женщина, высокая, на две головы выше Орландо. Облачённая в цветное одеяние с геометрическим узором. Волосы заплетены в толстую косу, обёрнутую вокруг тощей шеи. Руки сложила под грудью, а кисти спрятала в широкие рукава.
Остановилась в шаге от Орландо и Луиджины, смерила холодным взглядом. Сухие губы разомкнулись с отчётливым треском.
— Так значит это будущая Императрица врагов? А кто ты?
Голос старухи сухой и надтреснутый, будто деревяшки бьют друг о друга. Орландо вздрогнул, она говорит не на эльфийском или вактийском… язык похож на его родной!
— Отвечай, мальчишка. Кто ты?
— Орландо, сын Серкано.
Старуха хмыкнула, задвигала губами, задумчиво глядя на мечника и не обращая внимания на девочку. Луиджина смотрит то на неё, то на отца, уши подрагивают от любопытства и перевозбуждение. Над шатрами парит сокол, двигается по широкому кругу, не спуская взгляда с людей. Старуха улыбнулась, вынула ладони из рукавов и поклонилась, разводя руки.