Потом. Вечно потом.
– Может, пройдешься со мной?
Она осторожно выскользнула из его рук. Какая гладкая кожа, чтоб ее. Его собственная точно наждак.
– Нет, капитан, нет, – она извернулась и положила свою ладошку ему на грудь. – Не сейчас.
Монро отпрянул и раздраженно засунул руки в карманы. Все шло не так, как он рассчитывал. И это странное чувство… Может, ему голову напекло? Он моргал и перед глазами снова мелькали радужки цвета болота, неуклюжие слипшиеся губы. Привидится же. С остатков похмелья, усталости и долгого сна. Он понял, что в кармане перебирает жемчужную подвеску, сорванную с шеи русалки. Он хотел продать ее в лавке, выручить денег на ворох новых рубашек и приличный сюртук. Он снова моргнул, стер капельки пота со лба. Солнце жарило нещадно. Джезайя Монро достал из кармана жемчуг и раскрыл перед девицей ладонь. Перламутр поблескивал на свету.
– Хочешь? – грубовато спросил он, отмечая, как же жемчуг пойдет к ее бледно-золотистым кудрям. Хотелось вырвать язык себе с корнем. Он не ждал ничего особенного от этой девицы – как и обычно – но как-то ни разу он не предлагал им ничего взамен.
Глаза Этер широко распахнулись. Уголки губ дернулись вниз, фарфоровое личико исказилось гримасой. Только на миг. Тонкие пальчики потянулись вперед и через мгновение жемчуг уже лежал у нее на груди. Ни слова благодарности не сорвалось с ее губ. Капитан потянулся ее поцеловать, но она оттолкнула его. На лице витала такая же милая улыбка, за которую многие пошли бы на дно. Многие, но не он. Целый ряд белоснежных зубов.
– Не сейчас, – повторила она.
Джезайя сплюнул себе под ноги. Потом удивленно присвистнул. Башмачки его новой знакомой намокли от крови, на носках и пятках расползались темно-алые пятна.
– Немудрено, что ты не можешь идти.
Она накрыла туфли подолом.
– Я их натерла, – девица поморщилась, точно от сильной боли. Хихикнула. Затем развернулась и, припадая на ногу, поплелась под палящим солнцем по площади.
Капитан смотрел ей вслед и, только когда она скрылась за поворотом понял, что они даже не условились о месте их новой встречи. Он сжал кулак и ногти больно впились в ладонь. Что на него нашло, что его обвели, как юнца, вокруг пальца. И потом…
– За каким лешим я отдал ей жемчуг, – пробормотал капитан, хлопая себя по пустым карманам.
Отлично, только имя – Этер. И еще запах соли. Он потянул носом. С моря опять несло подгнившими водорослями.
***
– Не дело это, капитан, – гнусавил Мок. – Улов принадлежал нам всем. Побрякушку нашел Элия – как ни крути, придется делиться. Или плати из кармана.
Джезайя раздраженно оглядел свою команду. В "Треску" он возвратился только с четверть часа назад, проболтавшись весь день в шумном городе. Он спрашивал у прохожих о девице Этер, о том, где ее дом, кто родня. Но прохожие посмеивались над ним, и он уходил восвояси. Под конец дня Джезайя даже думал пойти к полисмену, ну да что тот ему скажет. Жемчуг девчонке он сам в руки отдал. Это же надо быть таким несусветным ослом! Он вспоминал ее зеленый взгляд, непослушные пряди – слишком юна, слишком молода, чтобы быть вертихвосткой, она же сказала – потом. Может, все же вернется?
– Идиот ты, Джезайя Монро, – презрительно бросил старик. Объяснения капитана ему пришлись не по сердцу. – Еще и под ливень попал. Ступай хоть к камину да обсушись. Я бы, может, на ту пятерку купил бы козу. Вернулся домой. Молоком приторговывал.
– Тебе что ни дай, так ты все едино спустишь на выпивку, – огрызнулся Джезайя, стягивая с себя промокшую куртку. – Вон опять со стаканом.
Старик обиженно выпятил губу.
– Это вообще-то тебе, капитан. Для сугреву. Не первый ты, кого баба обвела вокруг пальца. Но первый, кого так глупо, хе-хе.
Джезайя вырвал стакан из его лап и опрокинул его в себя одним махом. Ром был паршивым, ну да он и не ожидал ничего другого. Он знал, что в этой дыре даже рома нормального нет. Оттого и гнал его ветер отсюда при первом же случае.
– И тут вот еще что, – пробасил Здоровяк. – Мок считает, что и хорошо, что не у нас та побрякушка осталась. Выменять бы, конечно, на деньги неплохо… Но не дело русалочьи цацки с собою таскать. Жди беды. Пусть теперь девчонка твоя с ними мается, да.
Капитан отставил стакан и скривился.
– Я знал, что моряки суеверны, но не знал, что они идиоты. Наслушались мамкиных сказок? Испугались проклятий, старушечьих баек, чего еще? Девять из вас стоит сейчас передо мной – девять же из вас грузило этих хвостатых рыбонек в трюмы. Ну да, Моку попытались отгрызть все лицо. Велика потеря для такого красавца. Те же звери, что и дельфины. Что и киты. Что-то я не слыхал, чтобы кто-то из вас клеймил китобоев. Ничего разумного в этих тварях нет и не будет. Так что заткнитесь.
– Мы то заткнемся, – добродушно ответил Джон. – Ты только денежки заплати. И можешь дальше мечтать о девицах.
Раздались смешки и Джезайя вспыхнул. Это отрепье еще смеет смеяться над ним. Он сунул руку за пазуху и достал деньги. От дождя они промокли, но не сильно. Капитан скрепя сердце отобрал от своей добычи пятнадцать долларов и бросил их команде.
– Да подавитесь, крысы помойные.
– Помойные – не помойные, а при деньгах, – пробормотал Мок, любовно поглаживая ассигнации. – Другое дело ты, капитан. Благодарствуем.
Джезайя одарил их презрительным взглядом и уставился на огонь в камине. Ему надо обсохнуть, это верно. Не хватало еще схватить простуду, вот команда-то посмеется. Через месяц новый заказ от Зансона. За это время надо подготовить корабль и вычистить клетки. И меньше чем за сто пятьдесят за русалку он не согласен.
Тепло проникало все глубже, от ног, положенных на каминную решетку, до самой макушки. Постепенно злоба затихла, а жемчуг – да и пес с ним. Через пару лет у него весь дом будет завален жемчугом, если захочет. Мока с корабля, конечно, придется турнуть. Он разболтает все и каждому, это правда. Что ж, ему всегда можно отрезать язык или припугнуть хорошенько. Капитан улыбнулся и прикрыл глаза. Да, идея была неплохая.
Где-то за его плечом раздался смешок. Он открыл глаза и обернулся. Вгляделся в полумрак таверны. На лавке у окна сидела она. Та самая девчонка, что так хитро ушла у него из-под носа утром.
«Ах ты бесстыжая», – подумалось капитану, и он почувствовал, как против воли его заполняет чем-то похожим на радость. Он встал, решил подойти к ней. Вдруг кто-то схватил его за рукав. Он обернулся и снова увидел вездесущего Мока. Старикашка держал его за рубаху своими крючковатыми пальцами, решительно сжав зубы.
– Куда это ты заспешил, капитан? – прокряхтел он.
– Не твое дело, – Джезайя пытался отцепиться, но пальцы старика были крепкими. – Пусти.
– Ежели вон к той девице, – кивнул старик, – то я тебя не пущу. Да тебя никто из наших ребят не пустит.
Джезайя на мгновение перестал вырываться и недоуменно уставился на своего кока. Старик, видно, действительно умом тронулся. Он бы пожалел его, если бы ему не было так наплевать.
– Неужто, – проговорил капитан. – Это еще почему?
– Да дрянь-девка, сразу видно, – Мок сплюнул на пол. – На что тебе такая нужна, знаешь, сколько красоток в порту…
– А эта чем хуже?
– Да ты ее видел? – старик всплеснул руками. – Ходит, будто калека, хромает на обе ноги. Говорить будто вчера научилась. Губами шевелит-шевелит, а что толку, не разобрать ничего. Еле рот разлепляет. Хорошо Элия по губам читает, поняли, что она тебя, капитан, искала. Хотя я лучше бы повесился, если б такая девица меня бы нашла, аж мороз по коже, хоть и на лицо ладная. Но глазищи-то, глазищи.
– Ты опять надрался, старик, – брезгливо пробормотал Джезайя, глядя через плечо на точеный профиль своей обманщицы, на ее золотистые кудри. Интересно, сколько ей лет? Может двадцать, может чуть больше. Он всегда был плох касательно возраста. – Что тебе еще примерещилось?
Остальная команда молчала, потупив глаза.
«Они смеются надо мною, – подумал капитан. – Смеются, идиоты, довольны, что я им денег отдал и повел себя, как дурак.»
Он с силой толкнул старика и тот, на свое счастье, приземлился в дряхлое кресло.
– С этого дня ты больше не у меня в команде, – Джезайя со злобой посмотрел на него. – Можешь идти, куда хочешь. А мы найдем себе другого кока.
Старик побледнел, губы его скривились.
– Кэп, да как же так, кэп! За что же выгоняешь? Я больше года с тобой плаваю. Я нашел тебе человека, который продал «Королеву Марию». Я нашел тебе по дешевке клетки для русалок, когда у тебя ничего не было. Да я же тебе, песий ты сын, каждый вечер приносил подогретого рома с лимоном в каюту, прятал его от команды, чтоб не выхлебали все подчистую.
– Не нервируй меня, – перебил капитан. – Убирайся.
Старик осклабился.
– Что, из таверны даже выгонишь? Из круга друзей? И куда я пойду, Джезайя? Я стар, и кости мои ноют. На корабль меня не возьмут. Разве что милостыню просить у причала. И все за что, гордый поганец? Что к девке тебя не пустили? Да хоть она сожрет тебя целиком – нету мне больше заботы.
Старик свернулся калачиком в кресле, подтянул ноги и стал смотреть на огонь, как ни в чем не бывало. Здоровяк Джон хотел было накрыть его свой курткой, но тот отмахнулся.
– Капитан, вы бы и вправду не ходили к ней, – проговорил мальчишка Элия. Он единственный из команды поднял на него взгляд. – Мок не соврал вам. Никто не соврал. У ребят от нее мурашки по коже.
– Ты просто не знаешь еще, что женщины на всех так действуют, – Джезайя похлопал паренька по плечу. – Не зли меня тоже и не перечь. Ты уже видел, что бывает за спор с капитаном. Выше нос, ребята, – крикнул он остальным. – Теперь доля добычи у вас будет побольше.
Команда промолчала. Юнга спрятался за спины товарищей.
Капитан презрительно фыркнул и наконец направился к своей избраннице на сегодня. Та подняла голову и одарила его прелестной улыбкой. Сидит в мягком полумраке, в углу. Никто не помешает им перекинуться словом. Джезайя почувствовал, как в груди становится тепло и приятно. На шее у нее блестел подаренный жемчуг. На простом платье он смотрелся нелепо, но вместе с тем удивительно шел ей.
– Здравствуй, Этер, – он сел рядом, поднес ее руку к губам – в этот раз она не противилась. – Смотрю, подарок тебе по вкусу.
Она тронула пальцами ожерелье. Оно тускло блеснуло.
– Как вижу, ты вернулась. Наверно, я был несправедлив к тебе. Думал, ты меня обманула.
– Я вернулась, капитан. Я держу свое слово.
– Моей команде ты пришлась не по вкусу.
– Потому что я пришла к вам, а не к ним, капитан.
Джезайя расхохотался. Такой ответ его убедил. Он коснулся пальцами ее шеи и погладил до тонких ключиц. Она повернула к нему голову, но снова смолчала. Впрочем, ему с ней не судьбы мира решать.
– У меня из окна прелестный вид на ратушу.
– Предпочла бы вид на морские волны.
Капитан продолжал ее гладить.
– Любишь море?
Она кивнула.
– Куда больше шумных улиц этого острова.
Он взял ее за руку и потянул за собой. На команду у камина он даже не обернулся. Ночной воздух ударил ему в лицо.
– Куда ты меня ведешь? – спросила Этер, когда они переступили порог таверны.
– На свой корабль. Ты же хотела морской волны и просторов?
Она засмеялась.
С моря наползал такой же густой туман, как и вчера. Одежда его уже просохла, и он спешил, наступая во все лужи и таща девушку за собой. Часы на крохотной церквушке показывали чуть больше полуночи. У него еще вся ночь впереди. Он поднялся по трапу и помог Этер взобраться на палубу. Она огляделась.
– Добро пожаловать на «Королеву Марию», – улыбнулся Джезайя и взял ее за обе ладони. – Теперь ты поверила мне, что я капитан?
– А вдруг ты всего лишь старпом, что строит из себя главаря? – она улыбнулась.
Этер медленно ходила вокруг него, поглаживала мачту, борт корабля, тугие канаты. То появлялась, то исчезала в мутном тумане. Джезайя поймал себя на мысли, что откровенно любуется ей.
– Иди ко мне, – прошептал он хриплым голосом и протянул к ней руки. – Ну же.
Она шагнула к нему в объятия, руки легли на ее тонкую талию.
– Поцелуй же меня наконец, – прошептал он, и губы Этер накрыли его.
Они были мягкими, немного влажными и на удивление ледяными. Будто прильнул он к железу на сильном морозе. Джезайя на миг отпрянул, но девушка смотрела на него все так же нежно. Она сомкнула руки у него на шее, поцеловала снова. Холод пронизывал его теперь. Пронизывал насквозь. Казалось, он тек из ее пальцев на его шее, из губ, из самого ее тела. Он хотел расцепить ее руки, но та только сильнее прижала капитана к себе.
А потом хлынула морская вода. Он не знал, откуда она взялась, но, казалось, что из ее рта. Вода затекала ему в горло, он пытался глотать ее, отплевываться от горько-соленого вкуса, но ее было все больше и больше, будто все легкие были полны. Он тонул и захлебывался, стоя на прочном надежном дереве. Он отступил на шаг и упал на спину. Она отпустила его. Джезайя закашлялся, внутри все клокотало. Он вдыхал и кашлял до боли в груди, вдыхал и кашлял.
– Что… что это было? – прохрипел он, с подбородка стекали капли. – Что ты наделала? Что ты со мной сотворила?
Он поднял голову и увидел то, о чем говорил Мок. И болотную зелень глаз, и неуклюжие губы, и мертвенную бледность ее белоснежной кожи. С волос ее капало. Она слизнула соленые капли.
– Что я наделала, капитан? – губы ее шевелились, но он еле различал ее слова. – Ничего, ровным счетом ничего такого, на что у меня не было бы права, – она присела рядом на корточки.
– Кто ты? – Джезайя судорожно пытался припомнить, взял ли он с собой нож. Что бы это ни было, ее надо пырнуть и как можно скорее делать ноги с корабля.
Этер наклонила голову на бок. Капли воды с ее волос стекали ему на лицо.
– Тебе бы задать этот вопрос пораньше, – прошептала она. – Но ты оказался наивен и глуп, капитан. Наивен и глуп.
Ножа в кармане не оказалось. Он начал медленно отползать. В таком тумане она потеряет его, стоит ему только выбраться с корабля.
– А ведь мы с тобой не чужие, капитан, – усмехнулась она. – Родню мою ты давно уже знаешь. И сестер. И отца моего. Как давно ты отдал их всех на убой? Даже суток еще не прошло. Дорого ли заплатили тебе за убийство? Мою младшую сестру сетью твоей вырвало из моих рук. И это ее жемчуг ты мне отдал, сорвал с ее шеи. И теперь лежит она в яме где-то за городом, вместо того чтобы покоиться на дне морском, в вольных волнах. Я долго плыла за твоим кораблем к этому берегу, капитан. Проклинала тебя, ждала бури, что потопит тебя, порвет твои паруса. Но ты доплыл, а я рыдала на берегу.
– Это тебя тогда видел Элия, – пробормотал Джезайя. – В ту ночь.
– Только вот я была не одна, – кивнула Этер.
Джезайя запустил пальцы в волосы.
– Это все бред. Ты сумасшедшая и дурачишь меня. Возомнила себя русалкой. Ты хочешь денег? Денег за молчание? Какая из тебя русалка, дура, у тебя две ноги!
Этер приподняла подол своего длинного платья. Крошечные башмачки снова были все в темной крови.
– Что же ты замолчал, лихой капитан? Про русалок ты слышал, а о морских колдуньях ни слова? Тетка моя из таких. Сестра матери. Она приняла меня, она и утешила, она подарила мне две подпорки, что вы, люди, зовете ногами, чтобы я разыскала тебя на суше. Каждый шаг мой – боль, и с каждым шагом точно кинжалом по нежным ступням. Но я согласилась…
Она подошла чуть ближе и рассмеялась.
– Первые часы так сложно было слово сказать. Вы люди, ваш людской язык не зазвучит под водой, как и наш на земле. Я думала, что останусь немая, что ни единым словечком не смогу тебя обмануть. Кожа моя иссыхала на солнце, тоскуя по соли и влаге, всего одни сутки вне дома. А родня моя в клетках сидела недели. Скажи, дорогой капитан, выжил бы ты сутки под толщей воды?
Он наконец-то встал на ноги и бросился к борту, надеясь выпрыгнуть, а потом доплыть до мостков.
Этер не двинулась с места.
– Куда же ты, погоди. Или не видишь, не чувствуешь, что мы снялись с якоря…
Джезайя повертел головой и увидел, что огни города остались далеко позади. Их выносило в открытое море. Этер подошла к нему тихо, почти незаметно. Прижалась к нему ледяным своим телом.
– Ну что же, родной, ты знаешь и отца, и сестер. Не хочешь ли познакомиться с теткой?
Она подтолкнула его к борту корабля и тот заглянул в темную воду. Сначала он не видел ничего кроме волн. Затем из-под корабля начало выплывать бледное женское тело. Длинные белые волосы спадали на плечи, на грудь, доставали до худых и острых коленей. Она очень походила на труп, выброшенный с корабля после бури. Но потом она открыла глаза. И закричала. Истошно и громко, протягивая к нему свои белые руки.
Он отшатнулся, но Этер прижала его к борту.
– Смотри, – прошипела она ему на ухо. – Смотри и не дергайся. Ты заслужил. Ты все заслужил.
Джезайя вцепился в края борта. Женщина теперь смотрела прямо на него и глаза ее были белыми, точно молоко. Волосы ее удлинялись. Они скручивались, точно веревки, ползли по палубе, опутывали корабль. Что-то коснулось его ноги. Он вскрикнул, попытался это отбросить. Чей-то влажный язык коснулся его голени. Капитан посмотрел вниз и на него зашипела белая змейка. Справа зашипела вторая, через борт перевесилась третья и раскрыла алую пасть.