Предвидение или галлюцинация?
Проснулась Света рано утром. Даже бабушка ещё спала, хотя она в их семье всегда вставала раньше всех, без всяких будильников.
Света была полна сил и энергии. Если весь предыдущий день она была вялой, ей не хотелось ни вставать, ни есть, то сейчас было состояние, какого-то необыкновенного энтузиазма, энергия била через край, хотелось что-то делать, куда приложить свои силы. Для начала Света умылась и тщательно причесалась, тем более что вчера она похоже забыла это сделать вовсе. Потом она решила приготовить завтрак на себя и бабушку. Та точно скоро поднимется. Действительно, к тому моменту, когда яичница была готова, на кухню вошла бабушка.
– Ух ты, ранняя пташка, – удивилась бабушка, – А я-то уж решила, что с ума схожу, услышав запах еды. А оказывается действительно и запах есть, да какой приятный, и еда.
– Доброе утро, бабуль.
– Доброе, доброе. Ты меня вчера напугала. Ужинать даже не встала. Я уж думала, что ты заболела, перекупалась.
– Да нет, бабуль, скорее, наверное, перегрелась на солнце, вот и восстанавливалась вчера.
– А я тебе говорю панамку носи или повязывай платок, как вы их там называете пантаму. Вот есть же у тебя, страшная, прости господи, но зато от солнца убережёт.
– Бандана она называется, бабуль. Да обычно беру её с собой, и когда очень жарко повязываю. Вчера только вот забыла, видимо, сразу голову-то и напекло.
– Да ты вчера весь день проспала.
– Ой, точно. Вчерашний день для меня выпал из жизни. Имела в виду позавчера.
– Сегодня-то что собираешься делать?
– В парке с книжкой посижу. В тенёчке. И бандану возьму, не переживай.
Света вдруг подумала, что медуза в её сне была не просто так, она появилась, чтобы предупредить её, предостеречь: «Не стоит больше прыгать со скалы. Один раз обошлось, второй не обойдётся. Опасно это!»
«Глупость какая! Она же простынёй замоталась, поэтому и дышать было трудно. Хотя прыгать со скалы действительно опасно. И, пожалуй, уже действительно достаточно. Вволю напрыгалась, чуть не утопла, хватит уже», – рассуждала Света, моя посуду после завтрака.
Света взяла, книжку, бандану и пошла в парк, где легко можно было найти скамейки в тени в любое время дня. Даже в самую жару здесь можно было найти не просто тенёк, но и прохладу. Кипарисы здесь росли настолько старые, что были исполинскими громадинами. Да и весь остальной парк был довольно старый. Деревья были не очень высокими, но настолько разросшимися, что их кроны сходились над дорожками, образуя живую арку. Местами она была столь плотной, что благодаря ей тень была в течение всего дня, лишь изредка солнечным лучам удавалось пройти сквозь эту преграду, образуя на дорожках замысловатые узоры. Днём в парке было очень хорошо, и тепло, и прохладно одновременно, легко дышалось. При этом всегда можно было найти место, где было достаточно светло, чтобы посидеть с книжкой. Хуже было ночью, без фонарика не стоило даже пытаться найти дорогу. Фонари стояли только на центральных дорожках парка и рядом с корпусами, да и то особой яркостью они не отличались, остальные же части парка не освещались вовсе. Сошедшиеся же кроны деревьев в это время суток играли обратную роль, вместо пользы несли вред, так как ни свет луны, ни дальние огни зданий сквозь густую листву не просачивались. В центральной части парка был летний кинотеатр, который почти каждый вечер развлекал отдыхающих каким-нибудь фильмом, чаще всего довольно старым по мнению Светы. На фильмы без фонарика приходили только санаторские, для которых дорога к корпусам освещалась. Местные жители и отдыхающие дикарём должны были озаботиться тем, как будут добираться после кино домой. Короткая дорога была через парк, но без личного освещения делать там было нечего.
Света довольно быстро нашла пустую скамейку. Было ещё довольно рано. В этом время в парке было пустынно. Отдыхающие, те, кто был ранними пташками уже были на пляже. Те же, кто любит поспать, в лучшем случае завтракали. Чуть позже в парке начнётся движение: одни отдыхающие отправятся на пляж, а чуть позже жаворонки потянуться с пляжа.
Света открыла книжку и погрузилась в мир Шолохова и донских казаков.
Спустя какое-то время от чтения её отвлекли детские голоса, смех, писк, визг. Как будто детей было как минимум целый детских сад, по факту же такой галдёж устроила всего троица малышей. Света подняла голову от книжки. По дорожке, припрыгивая, хаотично передвигалась эта весёлая ватага, лет четырёх-пяти. Они то двигались вперёд, обгоняя друг друга, то кто-то из них останавливался, и тогда двое других возвращались к нему. Судя по тому, какие они были ещё беленькие, не загорелые, приехали вчера-позавчера. Вот они все втроём вдруг умолкли и замерли над цветком. Детвора стала перешёптываться, видимо, боясь, кого-то спугнуть. Пока они стояли и наблюдали, успели подойти две женщины, судя по всем мамы. Женщины тоже были слишком белые для курорта. Особенно это подчёркивали тёмные волосы. Света присмотрелась к ним внимательнее. Они были очень похожи, не близнецы, но сразу видно, что сестры. Если не приглядываться, то, пожалуй, их даже можно было бы спутать, если бы не разные причёски. У одной короткая стрижка, а у другой волосы чуть ниже лопаток. Дети, все трое, тоже похожи между собой. Света наблюдала за детишками, размышляя:
«Они все трое родные братья-сестры или же кто-то из них двоюродный оставшимся двоим?»
Детишки были одинаково миловидные, курносые, с вьющимися светлыми волосами. «Странно», – подумала Света, – «у многих детей волосы светлые, а с годами темнеют. Интересно, у меня тоже потемнеют волосы».
Дети снова заговорили в полный голос. Ах! Бабочка улетела. Оказывается, это они её рассматривали, поэтому и притихли, чтобы не спугнуть и рассмотреть во всех подробностях. Мальчик, тот что был младше всех, нёс в руках мячик. Вдруг он решил сыграть в футбол. С криком «Васька, лови» – он опустил мяч на землю и не очень ловко ударил по нему. Тот, прямиком прилетел в Свету, она не успела сориентироваться, руки были заняты книжкой. Выпустила книгу на колени и схватила мяч она только когда он уже ударился в неё.
«Ой!» – воскликнул малыш и непроизвольно прикрыл рот ладошкой. Это выглядело несколько комично: и вскрик неподдельного испуга, и общее выражение личика, и расширенные от ужаса глаза, которые и так были не маленькие, а сейчас как будто ставшие вдвое больше, и маленькая пухлая ладошка, прикрывающая полрта. Последний жест был несмотря на свою искренность всё-таки каким-то театральным.
– Тётя, извините, я нечаянно, – начал говорить он, постепенно сморщиваясь, собираясь заплакать.
– Да ничего страшного, я ж его поймала. На, забери свой мячик.
Начинающаяся гримаса плача на мгновение замерла на лице мальчика, а потом её как будто кто стёр, как ластиком. Личико разгладилось, рот стал расплываться в беззубой улыбке. Поняв, что ругать его не будут, малыш как-то бочком стал медленно приближаться к Свете.
– Где зубы-то потерял? – спросила Света.
– Миска унесла, – ответил малыш, на ходу поднимая ручки, потянувшись за мячиком. Света протянула руки с мячом в ответ. На мгновение их руки соприкоснулись и Свету как током ударило. Она даже не поняла, как отдала мячик малышу, что он ей сказал в ответ, и сказал ли. Что-то вроде говорила одна из женщин, та что с короткой стрижкой. Света кивнула, скорее невпопад. Они сидела ошарашенная. За мгновение, что соприкасались её руки и руки мальчика, она успела увидеть страшное кино.
Света видела, как этот малыш, покрытый потом, очень сильно похудевший, лежит в кровати. Он белее простыней той простыни, на которой находится, а ещё заходится жутким каркающим кашлем. Вокруг него суетятся какие-то взрослые…
Больше Света ничего не увидела, потому что их руки перестали соприкасаться. Она сильно растерялась от увиденного:
«Что это такое было? У неё галлюцинации или это действительно произойдёт, а может быть уже было. Если уже было, то ладно. А если только должно произойти, то, наверно, надо предупредить женщину».
Света как будто выпала из действительности. Женщины с детьми давно ушли, а она всё ещё смотрела им вслед и думала: «Могла ли она что-то сделать? Должна ли она была что-то предпринять? И если да, то что? Предупредить?».
Света уже хотела кинуться в след женщинам, догнать, она даже начала подниматься со скамейки, на ходу засовывая «Тихий дон» в сумку, как подумала о том, что она будет говорить этим женщинам.
«Ваш ребёнок сильно заболеет. Они решат, что она ненормальная. У виска покрутят? Обругают её? Как им сказать? Что?».
Света снова села на скамейку. Так она и просидела некоторое время, застыв. Она мучительно переживала вновь и вновь то, что увидела и всё пытаясь найти ответ, как же ей надо было поступить. Потом снова пришла в голову мысль, что может быть это галлюцинация после происшествия с ней на море? Может ей теперь голову надо лечить? Может быть она с ума сходит?
Эти мысли целый день не давали Свете покоя. Она и позже возвращалась к ним, размышляя, надо ли кому-то сказать, что у неё было не то видение, не то галлюцинация и ей похоже надо проверить голову.
Звонок мамы
В следующий раз видение, всё-таки это было оно, а не галлюцинация, произошло через неделю. Зазвонил телефон. Света только взяла трубку, а уже знала, что у отца проблемы на работе, ему не дадут отпуск. Мама пока не знает ехать или нет. Скорее всего останется с отцом, чтобы поддержать его, она всё больше склоняется к этому варианту.
Света так погрузилась в видение, что, ни минуты не сомневалась в том, то это никакая ни галлюцинация. Мысленно она задала вопрос: «Серьёзно там у отца?»
Тут же, как ответ на свой вопрос она увидела взрыв в цеху, хорошо, что ночью. Никто из людей не пострадал. Это, конечно, хорошо, но вот оборудование на несколько тысяч долларов сгорело. Оно было застраховано, однако выплата по страховке могла быть только после расследования. То, что цех не будет открыт вовремя уже было очевидным. Отец переживал, не спал по ночам, искал способы выкрутиться, но даже если бы он нашёл средства на новое оборудование, требовался ремонт в цеху, на который как ни крути нужно время, да и на поставку новый станков тоже. Когда же в ходе расследования оказалось, что пожар был из-за плохой проводки, сердце его не выдержало, и он в очень тяжёлом состоянии попал в больницу с инфарктом. Вины отца в том, что были проблемы с проводкой, не было. Он отвечал за поставку оборудования, эргономичное использование площади цехи, настройку станков. Цех ему передали после ремонта, вроде как всё было проверено, во всяком случае это было не в его компетенции. Собственно никто его и не обвинял, он сам себе не мог простить, что потерял такое дорогое ценное оборудование.
– Алло, – машинально сказала Света, поднеся трубку.
– Светочка, доченька, мы не приедем. У папы открытие цеха срывается. Он с утра до ночи на работе. Ему не дадут сейчас отпуск. Этот цех его проект, он за него очень душой болеет. Уже предполагаемая отсрочка на две недели, поставщика задерживают отгрузку. Папа из-за этого переживает, боится, что даже в новый срок не успеет, станки же ещё настраивать надо. Мы бы обязательно приехали, если бы не вынужденная задержка. Он очень устаёт.
– Жаль, но что поделаешь, – вклинилась Света в монолог мамы.
– А я может на недельку выберусь к тебе, ближе к концу августа, чтобы домой вместе ехать, – продолжила мама то, что ещё не успела сказать.
«Когда там у отца взрыв?» – мысленно задала вопрос Света чему-то неведомому, что показывало ей видения. Она даже не осознала, что потребовала, отправила запрос на то, чтобы увидеть подробности. На удивление она получила ответ – конец августа. Причём на этот раз это было не видение, а скорее просто знание, которое вдруг раз и появилось у неё в голове.
– Мам, ты папе сейчас больше нужна. Оставайся с ним. Я и сама смогу домой приехать. А вы лучше поедете вдвоём отдыхать после того, как его цех откроют. Серафиму того гляди выпишут, так что мы с бабулей вместе вернёмся.
– Ты думаешь, – задумчиво протянула мама, – знаешь, наверное, ты и права, я действительно ему сейчас очень нужна. Ты там скучаешь?
«Хм, знала бы ты как я тут развлекаюсь без вас, не задавала бы таких вопросов», – подумала Светла, а вслух сказала:
– Конечно скучаю, столько уже не виделись.
Помолчав буквально секунду Света решилась:
– Мам, ты скажи отцу, чтобы он проводку проверил сам, никому не доверял.
– Хорошо, – отмахнулась от неё мать.
Света тут же распознала эту интонацию матери и поэтому стала настаивать:
– Серьёзно скажи! Вдруг строители напортачили и из-за них пожар будет. Оборудование-то дорогущее.
– Ладно, скажу, – удивленно сказала мама, на этот раз действительно услышав слова дочери, а потом спросила, будто объясняя самой себе странное требование Светы:
– Ты тоже переживать стала?
– Ну, не то, чтобы переживать, просто недавно где-то в кино такое видела, вот и вспомнила, – попыталась Света как-то выкрутиться, не говорить же маме правду.
Они поговорили ещё о всяких пустяках, договорились созвониться через неделю. На прощание Света напомнила матери:
– Можешь считать меня параноиком, но всё же не забудь! Обязательно скажи папе проверить проводку в цеху.
– Мы все станем параноиками с этим его проектом. Он сам переживает, будто это его первый цех, и всех вокруг заразил, – подсмеиваясь над их семейной тревогой ответила мама и добавила:
– Не переживай, скажу. Пусть всё проверяет, оборудование действительно безумно дорогое.
После прощания Света села и уставилась в стену, как будто там хотела найти ответ на вопрос: «Что это опять было?»
Чуть позже параллельно с первой мыслью появилась вторая, которая стала занимать её ничуть не меньше первой: «У неё появился дар предвидения?»
Ответом на эти два вопроса или же новым вопросом была мысль: «А может я схожу с ума?»
Сходить с ума не хотелось. Дар предвидения почему-то тоже не особо радовал, а скорее пугал. Может быть потому, что появлялись видения внезапно и были неприятными по своему содержанию, в том смысле, что в них было кино про какие-то проблемы.
Свете почему-то казалось, что первое видение было даже не о болезни ребёнка, а том, что он в результате очень сильной болезни умрёт. Она не видела его смерти, но откуда-то знала, что видела последние мгновения жизни малыша. От этого она чувствовала себя особенно мерзко, потому что ничего не сделала, чтобы предупредить. Она даже несколько раз специально приходила на это же место в парке в надежде увидеть женщин. Она не очень представляла, как скажет им о предполагаемой болезни мальчика, но хотя бы попытается.
Что же касается видения про отца, она не видела, чем кончится оно закончится, вдруг он тоже умрёт. В этом случае у неё не было даже никакого «вдруг раз и знает».
«Наверно, уж лучше знать, что сходишь с ума, чем предвидеть смерть» – решила внезапно Света, а потом добавила самой себе: «особенно близкий и родных людей».
И тут же одёрнула себя, что смерть любого человека жуткая вещь, вот чем провинился этот малыш, чтобы умереть совсем маленьким, совсем не пожил. С другой стороны неприятности с папой были ей куда ближе, чем с чужим мальчиком и постепенно мысли о нём полностью вытеснили из её головы.
Чем больше она думала о пожаре, прокручивала в голове то, что увидела, тем больше приходила к мысли, что это было самое главное, что она должна была увидеть. Инфаркт – это уже следствие происшествия. Если ликвидировать причину, то не будет и следствия.
«Только бы мама не забыли и сказала отцу про проводку», – думала Света, несколько раз порываясь позвонить отцу, да вот только его рабочего телефона она не знала.
Вечером же бабушка отвлекла её какими-то домашними хлопотами и она забыла о решения лично поговорить с отцом.
Одиночество
Света больше не ходила к утёсу. Старалась улизнуть из дома так, чтобы не встречать бывших подружек и друзей. Забиралась в какой-нибудь тенистый уголочек парка и читала. Старалась как можно меньше контактировать с людьми. Как оказалось контакты с людьми сейчас не очень ей показаны, во избежание новый видений лучше поостеречься.
К морю она теперь ходила только искупаться, когда было стопроцентно уверена, что ребят там нет. Иногда девочке удавалось встать очень рано, и тогда они отправлялась сразу на пляж, пока там не было никого. Действительно, в это время на пляже было два-три человека, такие же ранние пташки. Было необыкновенно тихо, и море было идеальным: тихим, гладким, спокойным, и, несмотря на раннее утро, теплым. Наплававшись вволю, Света уходила, как только замечала, что пляж начинает наполняться людьми. Несколько раз она видела, возвращаясь с пляжа, как ребята, всей гурьбой куда-то направлялись. К счастью, пляж был не один. Всё побережье – пляж, поэтому с легкостью можно было найти место, где вряд ли встретятся знакомые, только надо было уйти подальше.