Ал КорудБезлюдье. Битва поколения
17 Июля. Тревожное чувство
Михаилу в эту ночь снилось нечто сильно нехорошее и угнетающее душу. Бывают такие ночные кошмары, казалось бы, ни о чем. Проснешься, и они сразу вылетают из головы, но гнетущее чувство остается надолго. Как будто некая тень залезла в твою душу и даже яркий солнечный день неспособен её осветить. Наша мудрая память услужливо вычищает эти кривые коридоры самосознания, вспыхивающие по ночам странными сновидениями. Или в самом деле наши души ночью путешествуют? Никто не дает на эти сложные и нелогичные вопросы однозначного ответа. Ученые плетут о какой-то мозговой деятельности, мистики толкуют о параллельных мирах. Может, те и правы, но больно странные сны временами к нам приходят, и тогда они остаются острейшими зарубками в нашей памяти.
Ведь как бывает: снится, как тебе кажется мир, чем-то похожий на наш. Но в этом городе из сновидений весьма странные улицы, необычные с виду дома. Ты в один не прекрасный момент начинаешь осознавать, что это совершенно чужой для тебя город, но расположен он на этом же клочке пространства, где находится и твой родной. И временами ты чувствуешь, что тебе знакомы эти места, в том городе из мира сновидений. Ты их узнаешь, ты здесь уже бывал когда-то. Такое неприятное открытие дает повод сомневаться в собственной адекватности. И ты начинаешь искать оправдания и несуразности, внимательнее изучая чужой фантом.
Вот взять здешние здания. Вроде бы и похожи на наши, но выглядят они как-то совсем по-другому, чрезмерно странно и чужеродно, как будто в кривом зеркале отразились. Совершенно фантасмагоричные дома, пусть и необычайно красивые, с запутанной системой длинных коридоров, неописуемо чуждой архитектурой и время от времени меняющейся расцветкой. То это мрачные серые громадины, жутко нависающие над тобой, то ярко раскрашенные пряничные домики. И люди, ты там в Зазеркалье встречаешься с множеством людей. С одной стороны, они такие же, как и у нас, в нашем мире, а с другой… Чувствуется в них нечто чужеродное, для нас непонятное.
Как чужды и эти прекрасные фантасмагоричные улицы. Ведь проходя мимо закрытых окон, ты спиной ощущаешь на себе их взгляды. Ты для них чужак. Они просто терпят тебя как незваного гостя. Поэтому во снах ты всегда взаимодействуешь со знакомыми тебе по своему миру людьми. Фантомы – это, или их души путешествуют по тем же вселенным. Но безумно здорово сидеть в чужом городе в приятном месте и хохотать вместе, ощущая волну теплоты от старых приятелей. Или это те, кто ушел раньше? И только там вы можете контактировать. Пелена размытой памяти мешает тебе узнать правду.
И пусть тебе там, в этих сновидениях, бывает хорошо, да временами просто очень здорово, но где-то в уголке сознания ты понимаешь – Ты тут только гость, и это отравляет твой сон. И самое странное: время от времени ты узнаешь эти места, эти города. Ты уже бывал там раньше, в детстве или юности. И такое невероятное открытие жутким холодком отзывается в сердце. Неужели это возможно? Попасть снова в мир твоего детства. Хотя вряд ли, нельзя войти в реку дважды.
С каждым взрослым ведь, бывало, так: он пытался зайти в мир, где провел младые годы, где родители были еще живыми и молодыми, где друзья детства беззаботно носились по улицам, а деревья были большими. И ты находил свой милый старый дворик, надеясь снова получить толику тепла от пропитанного солнцем детства, и тут же был жестоко разочарован. Любимый некогда уголок счастливой поры вдруг стал нестерпимо маленьким и тусклым. Деревья, по которым ты ползал малышом, уже срублены, детские площадки заросли бурьяном, изумрудные газоны, в которых ты выискивал божьих коровок, нынче заставлены чадящими автомобилями и засыпаны пластиковым мусором.
И в милом сердцу дворике не видно нынешних детей. Свои молодые годы они проводят дома, у компьютеров. И ты уходишь отсюда разочарованным и поникшим, встречаясь со своим ушедшим детством только в безумных снах. Хотя может быть, они попросту некие зеркальные миры, поймавшие неведомым образом наши мысли и чувства, и воплотившие их наяву? Они возвращают нам наши детские воспоминания и пожелания, и мы ловим собственные же эмоции, только спустя многие годы. Каким же неописуемым образом разум проникает в эти параллельные миры? Загадка из загадок.
Михаил, анализируя обрывки своих сновидений, потускневших в памяти, здорово сомневался, что они поддаются какому-либо научному объяснению. Больно странный это мир – мир наших сновидений, загадочный и чрезвычайно нелогичный.
"Если признать, что их создает в часы отдыха мой мозг, то мне пора в дурку" – подумывал он в минуты размышлений. – «А ведь многие творческие люди черпали вдохновение и информацию именно из снов. Тогда и искусство вместе с наукой тоже в дурку!»
Что бы это ни было, но приснившийся этой ночью кошмар, удручающе подействовал на утреннее настроение. Оно и так с вечера пошло вниз, вместе со стрелкой барометра. После обеда солнце закрыли налетевшие с севера мрачные тучи, и пошел затяжной дождь, пузыря лужи, сбивая пыль с веток. Михаил долго лежал, наконец, решился и встал с постели. Часы показывали полседьмого. Нина дежурила сегодня в ночь, Петька нес вахту на базе разведчиков. Все взрослые были мобилизованы на оборону и рабочих рук в поселке остро не хватало.
Атаман сделал несколько обязательных гимнастических упражнений и подошел к окну. Дождь закончился и, видимо, недавно. Капли дождевой воды еще срывались с веток и шлепались на траву и асфальтированные дорожки двора. Сквозь разрывы облаков понемногу пробивалось синью небо. Похоже, к обеду ветер раздует их и опять наступит солнечная погода. Но настроение оставалось на редкость тягостным, что-то неведомое и страшное тяжким грузом лежало на душе. Какое-то невнятное и плохо описываемое предчувствие. Выражение – «на душе кошки скребут» весьма подходило к такому состоянию. Михаил решительно взял полотенце и вышел в коридор. Неожиданно открылась дверь из спальни дочери и оттуда выглянула Огнейка.
– Ты чего не спишь, доча? – спросил Михаил.
– Мне папа какой-то сон плохой приснился.
– Хм, мне тоже. Ну, пошли умываться и завтракать, раз встали.
Чуть позже они вместе сидели за столом и уминали под свежезаваренный кофе омлет из яичного порошка со свежими булками. Патрульные любезно оставили корзинку с хлебом у калитки. Видимо, Петька постарался, молодец! Михаил всматривался в окно, как будто там можно было увидеть то, что угнетало его уже второй день.
– Пап, а ты тоже их ждешь?
– Кого? – отец удивленно глянул на дочку.
– Их, – Огнейка посмотрела на него внимательно своими удивительно голубыми и чистыми глазами. – Ты еще разве не понял?
Михаил широко раскрыл глаза и только сейчас явственно осознал суть мрачного предчувствия. Он еще не всегда мог толково использовать свой появившийся после Катастрофы дар, уж очень сложен он был для понимания обычным человеком. Да и супергероем он себя так и не почувствовал, несмотря на все пережитое и пройденное. Но сейчас после слов дочери его накрыло волной понимания, паззлы сложились, голова очистилась от тумана, и сразу же засосало под ложечкой.
– Они вышли, – глухо пробормотал он, потом метнул удивленный взгляд на дочь. – Милая, ты тоже можешь?
– Не знаю, папа. Иногда все так странно, даже не объяснить. Ну а ты все время занят, мама же, боюсь, нас не поймет.
Отец уже совсем другими глазами посмотрел на девочку. Во всей этой будничной суете он теперь редко мог просто так посидеть напротив неё, поговорить с ней, пообщаться. И ведь она здорово изменилась за этот год. Неожиданно его дочь подошла к той грани, когда девочка из ребенка начинает превращаться в девушку. И черты лица меняются, и вместо детской угловатости внезапно проявляется женственная мягкость и изящность. И взгляд, взгляд ведь совершенно недетский! Последний год для всех выживших людей прошел необычайно сложно, и дети теперь значительно раньше начинали взрослеть. Мир перевернулся, и каждый искал в нем свое новое место для жизни.
Михаил решительно встал и направился к рабочему телефону. Ответила Печорина.
– Наталья, собирай весь комсостав к десяти часам. Переходим в зеленый режим.
– Что, уже? – Наталья заметно охнула, голос был удивленным. – Откуда у вас такая информация?
– Наташенька, не спрашивай, объявляй!
– Поняла, – уже деловито ответила дежурная. Ее опыт работы в прокуратуре заставлял не задавать лишних вопросов.
Михаил же положил трубку древнего советского аппарата, взятого себе в дом по причине надежности, и сразу стал набирать номер лечебницы, требовалось еще переговорить с женой. Рубикон перейден.
В правление атаман заявился в половину десятого утра. Народ все подходил и подходил к крыльцу, кучкуясь в небольшие группы. Новости нынче быстро разносятся по поселку. Благо, сызнова появилась мобильная сеть. Михаил прямо на ходу поздоровался со всеми и вошел внутрь. Никто не стал дёргать атамана, больно уж сумрачным он выглядел. На прошедшей неделе в правлении провели, наконец-то, ремонт и небольшую перепланировку. Спасибо Тозику, прислал три бригады строителей. Все перегородки в помещении были убраны, и теперь человек сразу попадал в одну большую комнату.
Возле самой длинной стены находился огромный стол дежурного. На нем стояли телефонные станции, гарнитуры раций, аппарат для селекторных совещаний и большой компьютерный монитор. На стене за местом дежурного висел огромный ЖК экран. В углу притулилась небольшая серверная стойка, у окон находились три обычных конторских столика, а напротив них стояли несколько, современного дизайна, диванчиков.
Кабинет атамана превратился в некий угловой загородок, с раздвижными пластиковыми дверцами. После ремонта в правлении стало светло и просторно, вместо печки стояли чугунные батареи, окна были закрыты белыми бумажными жалюзи. Девушки шустро заставили подоконники цветочными горшками. Возле стоящей в самом темном углу кофемашины и СВЧ печки появилась современная стойка с посудой и чайными принадлежностями. Вещи и мебель в правление подбирались практичные и удобные. Переезжать в огромную по нынешним меркам контору БелВитунифарма решили делом нецелесообразным. Отопление нынче выходило больно уж дорогим.
Михаил быстро зашел в комнату правления и огляделся. За большим столом на своем обычном кресле сидела Печорина, уступив место дежурного Подольскому. В дальнем углу на неизменной табуретке находился Хант, о чем-то тихонько переговариваясь с Вязунцом. На центральном диванчике сидели в ожидании полковник Стеценко, каптри Воронов и Сергей Прокопьев. Они о чем-то оживленно разговаривали, полковник по своей привычке яростно жестикулировал.
Северянин Воронов с нордическим спокойствием наблюдал за крутящимися у его глаз руками белоруса. Рядом с ними на левом диванчике, примостился молчаливый Алексей Акишин, худощавый крепкий парень лет тридцати. Он две недели назад приехал в Каплю с новгородским подкреплением. Леша оказался на редкость полезным человеком в военном деле. Срочную он отслужил в спецназе, потом остался в армии на несколько лет по контракту инструктором по выживанию.
Уже на гражданке, помаявшись по коммерческим фирмам, нашел себя в экстремальном туризме, где занимался сопровождением небольших групп туристов в поездках по экзотичным местам, вроде Тибета или Килиманджаро. Во время катастрофы Акишин по делам бизнеса находился в Новгороде, там он быстро собрал вокруг себя оставшихся жителей и легко нашел общий язык с новоявленным Владыкой. Умение находить подход к любому человеку, вообще, являлось его психологическим коньком.
Такие качества характера частенько оказывались востребованы в многочисленных путешествиях по нецивилизованным уголкам планеты. В ополчении Капли Акишин возглавил диверсионно-разведывательную группу и очень здорово помог ополченцам советами, как обустроить засады и всевозможные гадкие препятствия для противника. Его свежий, незашоренный взгляд обнаружил также несколько явных прорех в обороне. Поэтому негласно его считали заместителем Стеценко по диверсионной работе.
Вслед за атаманом в правлении влетел Коля Ипатьев и с наглой ухмылкой на лице спросил:
– Миха, а что за собрание с утра пораньше?
Атаман молча оглядел встрепенувшихся военных и глухо ответил:
– Они уже вышли.
Никому не надо было пояснять, о ком шла речь.
– Откуда такие сведения? – сзади раздался голос только что вошедшего Складникова. – Я что-то пропустил?
– Оттуда, полковник, оттуда, – тихо ответил Михаил, усаживаясь на большое офисное кресло. – Просто знаю, вам этого достаточно. Да и Петька неделю назад подтвердил, что они собираются именно сюда, дороги расчищают и ведут разведку направлений. Второй день уже чую, а только сегодня понял что.
– Ну тогда, – встал с места Стеценко, – объявляй, атаман, тревогу. Пора выдвигать войска на позиции и поднимать все волны ополчения.
– Переходим на оранжевый уровень готовности? – спросил белорусского полковника и по совместительству командующего всеми вооруженными силами свободных поселений Михаил. – Думаете пора?
– Ну а чего тянуть? – Стеценко оглянулся. – Я твоему чутью доверяю. Проведем сейчас рабочее совещание и сразу объявим.
– Хорошо. – Михаил с тревогой посмотрел на присутствующих. – Кого сейчас не хватает из начальствующего состава?
– Пономарев и Кораблев в Витебске, заканчивают с предмостными укреплениями. Потапов с командиром Куреня на тактике сегодня, там же половина десятских, – Печорина, как всегда, была в курсе всего происходящего в анклаве.
– Пусть спокойно занимаются до обеда. Согласен, полковник?
Стеценко кивнул в ответ. Михаил немного помолчал, глянул в окно, потом продолжил.
– Ну что, товарищи. Мы этого ждали, к этому готовились, так что по коням. Проводим рабочее совещание и поднимаем тревожные группы и первую волну ополчения. Вечером основные силы должны быть или на Полигоне, или на точках базирования. Наташа, вызови сюда самого Образцова, а также всех начальников складов и служб, и соответственно всех членов совета. После военного Совета будет заседание правления общины. Коля, поднимай своих, пусть готовят автобусы к выезду. Больше понапрасну людей я терять не намерен.
Через два часа основательного разговора собравшиеся в правлении руководители расходились по делам. Михаил же удалился в свой закуток и включил компьютер, надо было забить новые приказы в сеть. Акишин, засовывая тактический планшет в чехол, спросил Печорину:
– А чего вы все так всполошились? Разведка еще ничего не сообщила. У вас всегда так – атаману что-то пригрезилось и все забегали?
Из угла послышалось сопенье Ханта:
– Ты прав, парень, атаману приснилось и все забегали. И он своими снами, между прочим, уже кучу народа здесь спас. Так что извиняй, но нынче сны атамана самый ценный разведматериал.
– Точно? – Алексей недоуменно оглянулся. Ханта он очень уважал. Они вместе ползали по окрестным лесам, и молодой человек многому научился у старшего товарища, хотя и сам умел ой как сколько всего. Такой спец, как Акишин мог оценить по достоинству уровень подготовки бывалого ГРУшника, все-таки старая советская школа, и поэтому отнесся к словам Ханта вполне серьезно. – Он что, типа провидца или экстрасенса?
– Леша, как бы тебе сказать, – Подольский оторвался на минуту от экрана, – наш Петрович не совсем человек, поэтому его чутью я очень даже доверяю.
– И кто? – парень явно растерялся. С одной стороны, перед ним были серьезные взрослые люди, а с другой, приехавшему с Новгорода парню уже успели довести до сведения, какими оба этих типа были оторванными шутниками.
– Оборотень, – из угла донеслись спокойные слова Ханта.
– Ну, блин, разыгрываете меня.
– Если бы, – хмыкнул Подольский, но Акишин недоверчиво улыбался.
– Лёшенька, – вмешалась в разговор Печорина-Подольская, – мой муженек, конечно, тот еще проказник, но в данном случае они рассказывают тебе чистейшую правду. Мы, честно говоря, и сами не знаем, кто у нас Атаман. Ты же слышал о последствиях воздействии излучения на человеческий организм?
– Типа того, – кивнул обескураженный услышанным Акишин и чуточку поежился. В его насыщенной жизни было много различных приключений и опасностей, но тут же творилась какая-то чертовщина.
В этот момент дверь из каморки Атамана открылась, и появился Михаил:
– Вы чего тут парня путаете, балбесы! Все нормально, Леша, а то они тебе нарассказывают, что я в шкуре волка по ночам бегаю и девок в бане мохнатой рукой пугаю.