– Именное, – вынес вердикт полковник, изучив документ так же тщательно, как и жандарм до этого. – Редкая почесть в наши дни.
– Так и случай редкий.
– Я бы даже сказал – единственный, – вздохнул Роман Аркадьевич. – Давайте сразу к делу. Рано утром гоффурьер совершал обход дворца, проверял качество уборки и готовность прислуги к дежурству. Горничные как раз заметили, что не хватает одной из камеристок – она должна была сегодня заступить на дежурство, хотя прибыла во дворец еще вчера вечером. Так вот, во время обхода гоффурьер заметил, что в дальних комнатах дворца приоткрыты двери. Эти покои давно пустуют и непригодны для жилья, там нужны серьезные работы по восстановлению обстановки, поэтому это показалось ему подозрительным, он вошел в то крыло и обнаружил там убитую камеристку.
– Несчастный случай исключается? Вы же сами сказали, что там нужные серьезные работы.
– Исключается. У бедняжки проломлена голова в основании черепа. Что до причин, по которым она могла там оказаться, это тоже остается загадкой. Ясно лишь то, что девушка выскользнула из своей комнаты поздно ночью и поднялась на этаж, где располагаются комнаты императорской семьи.
– Как я понимаю, доступ туда есть у всей прислуги?
– Не совсем. Поскольку комнаты нежилые, возле всего этого крыла дежурит караульный, однако сами комнаты не запираются. Прислуга приходит туда провести уборку, но всего лишь пару раз в неделю. Еще там бывает гоффурьер с обходом – проверяет наличие посторонних во дворце, а также истопник и ламповщик. Камеристке фрейлины там точно делать нечего.
– В таком случае, преступником может быть любой человек во дворце, – подвел неутешительный итог Виктор. Роман Аркадьевич тяжело вздохнул.
– Именно так. Более того, им может быть даже кто-то из моих людей – как раз поэтому я и просил прислать независимого человека. И то, что вас назначили судебным следователем, намного упрощает эту задачу.
– Что ж, я думаю, стоит для начала опросить прислугу и всех жителей этого этажа, чтобы все могли приступить к своим обязанностям, а потом уже изучить место преступления, – предложил Виктор. – Вы уже с кем-то беседовали?
– Никак нет, ждали вас. Я взял на себя смелость и пригласил сюда фрейлин Ее Величества – их комнаты тоже находятся на этом этаже, возможно, они что-то слышали. А затем можно поговорить с прислугой.
– Как скажете, Роман Аркадьевич, вам лучше знакома изнанка дворцовой жизни.
– Порой я жалею, что так хорошо с ней знаком, – пробормотал себе под нос полковник, кивнул сам себе и заторопился к фрейлинам.
А Виктор смог наконец спокойно сесть и разложить бумаги.
Дельце вырисовывалось до крайности любопытное.
Когда в свете ламп появилась первая девушка, Виктор уже держал наизготовку перо. При виде фрейлины, он торопливо встал, коротко поклонился и пригласил присаживаться, лишь после этого снова заняв свое место.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Смирнова Наталья Владимировна, – отозвалась фрейлина, и, скосив глаза, Виктор смерил ее внимательным взглядом.
Довольно спокойная внешне – что странно для той, кто недавно узнал о смерти одной из своих служанок. Или эта камеристка прислуживала кому-то другому? Он позабыл уточнить этот вопрос у Романа Аркадьевича.
Еще раз пристально глянув на девушку, Виктор опустил глаза. Весьма привлекательная светловолосая барышня, молодая, но явно наблюдательная и умная, раз оказалась в числе фрейлин императрицы. Незамужняя, что следует из ее положения при дворе, однако это не исключает наличия возможного поклонника, с которым она могла тайно встречаться. Впрочем, подобные отношения могли быть у каждой из фрейлин.
– Вы не родственница генерала Смирнова?
– Все верно, наша семья из дворян Смоленской губернии, а мой отец – генерал-адъютант, генерал от кавалерии.
– Давно служите фрейлиной Ее Величества?
– Пять лет.
– Что можете сказать о придворной жизни?
Натали лукаво улыбнулась.
– А что вы хотите знать? По большей части вся придворная жизнь – это сплетение интриг и светских раутов. Еще редкие выезды императрицы и еще более редкие поручения личного характера. В остальном же двор тих и пуст.
– Прямо-таки и пуст? – не поверил Виктор. – Говорят, фрейлины, как и штатная прислуга, всегда в курсе всего. Ничего необычного в последние дни не слышали?
– Если вы о Марфе, то нет.
– А чьей она была камеристкой?
– Она нам всем помогала, всем фрейлинам. В начале службы она числилась камеристкой Ее Величества, но затем в штат взяли еще одну девушку, и Марфа стала помогать нам.
– Этакое понижение в должности?
– Господь с вами, какое понижение… Просто новая камеристка находилась в более бедственном положении, поэтому императрица взяла ее к себе – все же у камеристки Государыни жалованье больше, чем у камеристки фрейлины. Но Марфа не жаловалась.
– Какие поручения она выполняла? Конкретно ваши?
– Ничего особенного. Кое-какие покупки, помощь в гардеробе, в сборах, иногда мелкие просьбы вроде письмо посыльному передать. Вот, в общем-то, и все.
– Ясно. Стало быть, ночью вы ничего не слышали? – напоследок уточнил Виктор. – Хорошо подумайте, все же смерть во дворце расследуем.
– Нет, ничего. Я крепко сплю, – после паузы отозвалась Натали. – Но ведь это был несчастный случай, разве нет?
– С чего вы так решили?
– Сама не знаю… Лакей сказал, что она умерла, вот я и подумала…
– Это еще неизвестно, но преступный умысел исключать нельзя. Будьте так любезны, подскажите мне имена остальных фрейлин.
– Что? А, да, конечно… Куликова Мария Петровна, дочь обер-гофмейстера. Она княжна, но их род почти обеднел. Затем Воронцова Анна Ивановна, графиня, тоже дочь военного, кажется, участника Русско-Турецкой войны. Борщекова Василина Тимофеевна, дочь какого-то губернатора. И графиня Елена Павловна Штерман, дочь дипломата Штермана, статского советника.
– Что ж, благодарю. Пригласите, пожалуйста, Анну Ивановну сюда.
Натали коротко кивнула, встала, разгладив складки на своем бледно-розовом платье, и торопливо ушла. Виктор же внимательно проглядел свои записи.
Да, дело определенно интересное. Одних только подозреваемых половина дворца.
Пришедшая Анна Ивановна была похожа на Наталью так сильно, что он даже усомнился – уж не сестры ли они. Те же черты лица, манера держаться, даже цвет платья на тон-два темнее. Он задержался взглядом на ее лице, всмотрелся в покрасневшие глаза. Явная фальшь, да и скорбь напускная. Да и в целом, если посмотреть чисто с мужской точки зрения, барышня была не в его вкусе – слишком холодная и наигранная. После краткого приветствия, Анна кокетливо промокнула глаза крохотным платочком.
– Анна Ивановна, верно ли я понимаю, что вы в титуле графини?
– Да, все так.
– В таком случае, Ваше сиятельство, расскажите, как бы вы оценили работу вашей камеристки? Как она себя проявила, что за человек была?
– Да душа человек, Ваше высокоблагородие! Отзывчивая, добрая, ловкая, умелая. Да в ее руках любое дело спорилось! Бывают такие камеристки, что ну просто зло берет от их службы, но здесь совсем не тот случай. И такая ужасная смерть, и так рано… Скажите, а правда, что она могла… не сама?
– Мы разбираемся, – быстро ответил Виктор. – Ночью что-нибудь слышали подозрительное?
– Нет. Я спала.
– Марфа выполняла какие-нибудь ваши поручения?
– Ну конечно, это же ее работа была! Одно принести, другое убрать, все как у всех.
– А об ее личной жизни что-нибудь знаете?
– Я не интересуюсь личными похождениями своей прислуги, – сморщилась Анна. Виктора чуть не покоробило.
– Похвально. Благодарю вас, можете быть свободны. Пригласите ко мне Елену Павловну.
Ему показалось, что Анна скривилась еще сильнее. Тем не менее, фрейлина ушла, не переставая причитать себе под нос и ежесекундно прикладывать к глазам платок.
Визита третьей фрейлины он ожидал с опасением. С одной стороны, удивляться было нечему: придворные дамы известны своей впечатлительностью, ни один банкет не обходится без пары обмороков и новых сплетен. С другой же, столкнуться с этим в реальности было далеко не тем же самым, что просто услышать об этом от Ильи Алексеевича. А ведь директор частенько говорил, что при дворе живут одни хищницы!..
Услышав легкие шаги, Виктор внутренне напрягся, поднял голову и с прищуром посмотрел на показавшуюся из-за книжных полок девушку. Темно-зеленое платье бросилось ему в глаза первым, лишь после он приметил бледную кожу и уложенные темные волосы. Фрейлина отличалась от своих предшественниц хотя бы тем, что не пыталась разыгрывать скорбь – это было видно по одной только ее походке.
Только когда она остановилась возле его стола, он понял, что в руках девушка держит серебряный поднос с чайным прибором и вазочкой печенья. Виктор поспешно вскочил, а фрейлина приветливо улыбнулась.
– Я подумала, что вам не повредит перекусить – особенно после поездки в мороз, – поднос с тихим звоном лег на свободный от бумаг угол. Виктор благодарно кивнул.
– Да, чай сейчас был бы весьма кстати, благодарю. Присаживайтесь, Ваше сиятельство.
– Я вас прошу, без чинов, – вновь улыбнулась Элен, на сей раз грустно. – Зовите меня по имени. Или даже просто Элен, так привычнее.
Она быстро налила в чашку чай и протянула ему на блюдце, которое он с небольшой растерянностью принял.
– Что ж, как скажете, Елена Павловна. Тогда, с вашего позволения, начнем. Вы давно при дворе?
– Три года. Я знала Марфу с ее первого дня на службе.
– Хорошо знали?
– Настолько, насколько может знать фрейлина камеристку. Мы иногда разговаривали с ней по душам, так что, наверно, из всех фрейлин я знала ее лучше других.
– И что можете о ней сказать? – спросил Виктор, сделав глоток. Мятный чай с примесью жасмина тут же прошелся по телу волной тепла. Элен пожала плечами.
– Старательная, умная, внимательная. Могла подмечать малейшие детали, всегда понимала, что от нее хотели. Тонко чувствовала настроение окружающих, подстраивалась под него.
– В каком смысле?
– Ну, например, если кто-то был чем-то опечален, она всегда старалась отвлечь человека своими рассказами. О чем угодно, о погоде, о ее прошлом – она родом из провинции где-то на севере империи. Родители купцы, но почти разорившиеся, а семья у них небольшая. Насколько я знаю, у Марфы была младшая сестра лет тринадцати.
– Редкий человек будет говорить с прислугой о ее семье и прошлом, – заметил Виктор. Элен выдержала его долгий светлый взгляд. – А прислуга о столь личном не станет рассказывать только, чтобы поднять настроение.
– Мне было интересно знать людей, с которыми я живу под одной крышей. Это ведь не преступление?
– Ни в коем случае.
– Марфа была очень хорошей, доброй девушкой, – продолжала Элен. – Поэтому известие о ее смерти… это что-то невероятное. Хотя пару раз она отпрашивалась к доктору. Я тогда ее спрашивала, но она отмахнулась, сказала, ничего серьезного, просто головные боли.
– Спасибо, я это учту…
– Но вы ведь не верите, что это несчастный случай, верно?
Вскинув голову, Виктор столкнулся с пристальным взглядом девушки. Проницательности ей не занимать, не зря он подумал об этом, едва увидел. Была в ней какая-то опасность, таинство, которое делало ее непредсказуемой.
От такой девушки впору держаться подальше – хотя пару минут назад Виктор думал, что самой опасной из пятерки фрейлин является Анна.
– Могу я узнать, почему вы так решили?
– Вы представились Роману Аркадьевичу судебным следователем. Одной этой должности достаточно.
– Ваш отец, кажется, дипломат? – уточнил Виктор. Элен кивнула.
– Верно, российско-немецкие отношения. Отец на четверть немец.
– Должно быть, словоохотливостью и умением вести диалог вы пошли в него.
– Приму как комплимент. Однако вы не ответили.
Помедлив, Виктор допил чай, выдержал паузу, схлестнувшись с фрейлиной в новом поединке взглядов, и позволил себе легкую полуулыбку.
– Я следую за фактами, Елена Павловна. А они таковы, что исключать насильственную смерть на данный момент нельзя.
– Отчего-то я так и думала.
На этих словах Виктор улыбнулся уже по-настоящему, что не укрылось от Элен.
– Вам есть, что еще добавить следствию?
– Вы забыли меня кое о чем спросить.
– О чем же?
– Не слышала ли я чего-нибудь этой ночью, – пряча улыбку, пояснила девушка. – Я слышала шаги. Не скажу, во сколько, но мимо моей комнаты кто-то проходил. Как раз в сторону старого крыла.
– Интересно. Ваши подруги в один голос утверждают, что они мирно спали.
– К несчастью для меня и радости для следствия, у меня бессонница.
Виктор задумчиво вгляделся в светлые глаза, в тени под ними. Вот и объяснение ее усталому виду – он заметил это, едва только она вошла в комнату. У всех остальных фрейлин вид ухоженный и цветущий, а вот Елена Павловна выглядела так, словно нормально не спала уже пару дней, если не дольше.
– Благодарю вас, Елена Павловна.
– Всегда к вашим услугам, – легко отозвалась Элен и встала. Виктор окликнул ее, когда она не сделала и пары шагов.
– Скажите, а во дворце в последние дни ничего необычного не происходило?
– Если бы что-то подобное было, вам бы уже сообщили. Новые сплетни – это главное блюдо придворных.
– А о личной жизни Марфы вам что-нибудь известно? Быть может, при дворе у нее появился поклонник?
– Мне она об этом не говорила.
– Еще раз спасибо, Елена Павловна.
Когда она ушла, Виктор сделал пару пометок.
Во-первых, теперь стоит более тщательно допросить прислугу. Возможно, среди них найдутся посвященные в личные тайны придворных. Вполне может быть, что одна такая тайна и стоила Марфе жизни.
А во-вторых, нужно проследить весь путь камеристки, от ее комнаты до места убийства. Может, найдутся другие свидетели, хотя то, что ему повезло с показаниями фрейлины, уже являлось огромной удачей.
Впрочем, и списывать Елену Павловну со счетов пока рановато.
Пришедшая после Василина Тимофеевна просидела возле него меньше других фрейлин. Торопливо проговорив, что ничего не видела и не слышала, девушка опасно покачнулась, и Виктор, опасаясь обморока, спешно ее отпустил.
Мария Петровна появилась через пару минут, мертвенно-бледная и уставшая. Светло-голубое платье подчеркивало ее изможденный вид, но, в отличие от графини Штерман, это было болезненное измождение.
– Вы плохо себя чувствуете, Ваше сиятельство?
– Слабость после всего случившегося. И лучше без титула, обстоятельства не способствуют.
– Хорошо, Мария Петровна. Я вас надолго не задержу. Скажите только, какие поручения выполняла Марфа, и не слышали ли вы что этой ночью?
– Поручения самые обыкновенные, как у всех. Разве что я довольно часто просила ее передать письма, личные, но это, наверно, единственное отличие. Что до прошедшей ночи… боюсь, здесь я ничем не смогу помочь. Мои комнаты находятся дальше всех от лестницы, и хотя я сплю чутко, я ничего не слышала.
– А в последние дни Марфа не вела себя странно?
– Нет, ничего такого. Обычная болтовня прислуги, слухи, сплетни. Разве что однажды она завела разговор об истории дворца, но это было пару месяцев назад. Она хотела знать чуть больше об этих комнатах, о бывших императорах, жильцах дворца. Простое любопытство.
– Возможно, – для вида согласился Виктор. – Благодарю вас, не смею больше задерживать.
– Всего доброго.
Оставшись один, он откинулся на спинку кресла. Вопросов пока стало больше, чем ответов. Для чего-то ведь эта Марфа поднялась на императорские этажи. Чье-то поручение? Собственное любопытство? Если ей доверяли передачу личных писем, о чем говорили несколько фрейлин, она вполне могла вскрыть одно из них, а затем незаметно запечатать и шантажировать адресата.
Ни одну из этих версий нельзя было отбрасывать. А пока стоило как следует поговорить с прочей прислугой – кто знает, какими секретами обладают тайные осведомители дворцовой полиции. Глядишь, и Роман Аркадьевич тут ему поможет.
От Виктора Андреевича Элен направилась к выходу. Остальные фрейлины уговаривали ее задержаться еще хотя бы ненадолго, на что она только состроила грустные глаза и сослалась на недомогание. Больше всего ей было жаль оставлять Натали: сразу после обсуждения внезапной кончины камеристки девушки непременно переключились бы на ее непростые отношения с поручиком, а распространяться об этой связи Натали не хотела. Однако Василина ее удивила, предложив всем сейчас разойтись по своим комнатам и хорошенько отдохнуть, а собраться уже после обеда где-нибудь во дворе. Мари и Анна с явным недовольством согласились, а Натали не удержала облегченного вздоха.
К себе в покои Элен, однако, не пошла. Ноги сами понесли ее прочь с императорского этажа – в сторону старого крыла, но на полпути она замерла, словно очнулась.
Если ее там застанут, сочтут соучастницей или главной преступницей.
Подумав мгновение, она свернула на лестницу, поднялась еще на один этаж, прошла насквозь залу и коридор, кивнула встречным лакеям и остановилась у окна.