– Где за кустами? – спросил Родион.
– Да там, где лежала Берта. А мы еще шли, болтали. О свадьбе говорили, – зачем-то поделилась подробностями Майя.
Родион кивнул. Надо будет осмотреть кусты, за которыми мог прятаться убийца собаки. Интересно, с отрубленной головой он стоял или без? Если без, значит, он сходил к реке и вернулся. Или его дружок. Один остался у реки, а другой вернулся.
– Какая сволочь могла убить Берту? – в раздумье спросила девушка.
– Чем занимается твой отец?
– Ну как чем? Фермерское хозяйство у нас, хлеб выращиваем.
– Криминал не тревожит? Может, дань кому-то платите?
– Дань?.. Да нет, я бы знала… Нормально все, спокойно.
– И никто не угрожает? Ничего не требует?
– Говорю же, все спокойно.
– Будем считать, убийство собаки случайность, – закругляя разговор, пожал плечами Родион.
Действительно, может, и не было никаких профессионалов. Возможно, у кого-то из местных лежал-пылился израильский «Дезерт Игл» или карабин под «Магнум» сорок четвертого калибра. Может, и стреляли-то без глушителя, просто у Тумановых музыка играла, невесту, как-никак, сватали. Возможно, пьяный псих какой-то вокруг дома ходил, с карабином и шашкой. И точный выстрел в собаку мог оказаться обыкновенной случайностью, а Родион уже с организованной преступностью бороться собрался.
Скорее всего, он преувеличивал значение произошедшего, но в любом случае стрелка-рубаку нужно искать. Однако желательно без помощи Майи. Красивая она слишком для того, чтобы общаться с нею и не влюбиться. А любовь ему ни к чему, у него Лера, только она одна ему и нужна.
Участковый вернулся к убитой Берте, вытащил из земли пулю, потоптался вокруг места происшествия и уехал, прихватив находку с собой. По-другому, пожалуй, и быть не могло, но Майя стояла, смотрела ему вслед и хлопала глазами.
– О чем ты там с Фоминым болтала? – недовольно спросил отец.
От неожиданности Майя вздрогнула. Даже не заметила, как он подошел.
– С Фоминым?
– Капитан Фомин. – Отец кивком указал на машину, исчезающую из вида.
Фомин крутой, умный, мудрость в его ироничном прищуре не по годам зрелая и даже завораживающая. Нет бы познакомиться с ним поближе, а Майя дерзить начала, характер свой показывать. Неудивительно, что он фактически сбежал от нее. Ну почему она такая вредная?
Поскольку Майя молчала, отец спросил:
– Он что, не представился?
– Да ему вообще все до фонаря! – вспылила Майя.
Она ведь такая красивая, пацаны дерутся из-за нее, а Фомину все равно, как будто она и не женщина, как будто в ней и нет ничего такого, от чего сжимается мужское сердце.
– Что все?
– Да так, – вздохнула девушка.
– Про Берту что говорил?
– Он только про Берту и говорил… Застрелили Берту! Фомин голову собаки в камышах нашел. Жаканом кто-то жахнул!
– Жаканом?!
– Я сама думала, что шашкой. Да Фомин сказал, что стреляли еще до того, как голову отрубили. Не знаю, как он это определил, – пожала плечами Майя.
– И кто мог стрелять?
– Не знаю. Фомин криминальный след искал. Спрашивал, может быть, угрожал тебе кто-то, может быть, мы дань кому-то платим.
– Он спрашивал? – нахмурился отец.
– Ну да, – думая совсем о другом, кивнула Майя.
Фомин совсем не старый, мужчина в самом расцвете сил. И какой мужчина!.. Прогуляться бы с ним сегодня ночью под луной. Она озябнет, он снимет куртку со своих плеч, и так ей станет тепло. Но ведь не позвал за собой. Отфутболил как никому не нужный мячик и умчался, как будто ему нет никакого дела до Майи. Ну вот и кто он после этого?
– А ты что сказала?
– Что я сказала?.. – Майя на мгновение задумалась, вспоминая, о чем шел разговор. – Не угрожал нам никто, спокойно все было… Пока Фомин не появился!
Она вдруг встрепенулась. А если это Фомин вчера ночью нарезал круги вокруг дома. Влюбился в нее вчера днем, узнал, где она живет, и давай клинья подбивать!
– Да Фомин только вчера появился, – в раздумье проговорил отец. – А нам уже лет двадцать никто не угрожал.
– А раньше? – спросила Майя.
– Что раньше? – Отец настороженно глянул на дочь.
– Раньше угрожали?
– Кто мог нам угрожать?
– А почему мы здесь?
– Где здесь?
– Почему мы из Москвы уехали? Все в Москву едут, а мы из Москвы!..
– Потому что здесь теплей.
– А почему я в Москве не была?
Майя не раз уже задавалась этим вопросом и ни разу не получила на него исчерпывающий ответ. Отец рос и воспитывался в детском доме, родных у него нет, но у мамы родители в Подмосковье, живут себе где-то в Подольске, а навещать их почему-то нельзя. Сами-то они, бывает, приезжают, в прошлый раз все лето гостили, а к ним в гости почему-то никогда не ездили.
– Замуж выйдешь, поедешь в свадебное путешествие, – немного подумав, сказал отец.
– А если я учиться в Москве хочу?
– Учиться?! – Отец насмешливо вскинул брови.
Майя стыдливо отвела взгляд. Не лежала у нее душа к учебе, агротехникум в следующем году окончит, и на этом все. Она же не Любка Вальчихина, которой свет без учебы не мил. Да и не нужно ей высшее образование. Бухгалтерский учет она худо-бедно освоит, а работать и у отца можно. А если еще два хозяйства в одну артель объединятся, Майя финансовым директором станет.
– Давай не будем чушь городить. У нас все в порядке и никто нам не угрожает.
– Ну хорошо…
– Что Фомин делать собирается? – спросил отец.
– Ничего, – вздохнула Майя.
Не будет сегодня романтической прогулки под луной, не хочет Фомин с ней гулять.
– А как же убийство Берты? Разве это не угроза?
– Сказал, что убийство собаки случайность.
– Он и сам случайность, – усмехнулся отец, думая о чем-то своем.
– Это как?
– А так, не должен он быть здесь.
– А где он должен быть?
– Где должен быть… В Москве должен быть. Его из столицы к нам принесло. На понижение… Майором, говорят, был…
– Майором?!. – Майя не смогла сдержать удивления.
Фомин и для «капитана» выглядел молодо, а для «майора» тем более. А он, оказывается, уже носил погоны с двумя просветами как у Помидорыча.
– Разжаловали его.
– За что?
– Не знаю. Пока не знаю… – Отец отвечал на ее вопросы, но разговаривал как будто с самим собой. И вдруг спохватился: – А тебе что, интересно?
– В какой-то степени, – Майя отвела взгляд в сторону.
– В какой такой степени. – Отец проницательно смотрел на дочь и хмурился.
– Ну чего ты пристал? – возмутилась девушка.
– Та-ак! – медленно кивнул отец, как человек, получивший ответ на свой вопрос.
И этим вогнал Майю в краску. Уж не подумал ли он, что его дочь влюбилась?
– Вот только не надо!
– Вот и я говорю, не надо!.. Не нужен тебе этот Фомин!
– И не нужен! – согласилась Майя.
– Все, давай в дом! – Отец кивком указал на ворота.
– Не хочу я домой! Мне к Оксанке надо!
– Все, все! Домой я сказал!
Сколько помнила себя Майя, отец ни разу не поднял на нее руку. Голос повышал, однажды даже обматерил, но чтобы ударить, никогда. Зачем ему бить, когда у него взгляд как у тигра в дикой природе. Глянет, и мурашки по коже. Если сказал нет – значит, нет. А начнешь упираться, хуже будет.
– Ну, домой так домой, – вздохнула Майя.
В таких случаях, главное, не брыкаться. Будешь умницей, отец оттает и, возможно, уже сегодня отпустит гулять, причем на ночь глядя.
Глава 5
Солнце только клонилось к закату, но большая часть двора уже в тени – спасибо высоким пушистым тополям. Плохо только, что пух от них летит, нос щекочет. У Леры аллергия на пух, но, увы, страдает она от него не здесь, а в Москве. Здесь только слышен ее голос по телефону.
– Да как дела, тихо здесь, спокойно. Жарко!
– А у нас дождь завтра обещают. – Голос у Леры чистый, нежный, как ручеек журчит, слушать ее одно удовольствие.
– А у нас не обещают. Приезжай, на солнышке поваляемся.
– Ты же знаешь… – вздохнула она. – Да и работа у меня.
– Работа…
Леру осудили за врачебную ошибку. Да, виновата, назначила неправильное лечение, больной едва не отправился на тот свет. Но кто же знал, что за одним диагнозом скрывался другой, более страшный. А Варшавин раздул из мухи слона, показав, насколько маленький человек уязвим перед законом. Так показал, что Лера чихнуть без его дозволения боится. И в больницу как на Голгофу ходит, страшно ей.
– Не так уж все и плохо. Глеб вроде бы успокоился.
– Не называй его по имени, – поморщился Родион.
– Я никак не хочу его называть, но ты же знаешь, он всегда где-то рядом. И все видит… Ладно, не будем об этом.
– Не будем, – согласился Родион.
Варшавин любил изображать из себя черную мессию, поставит перед фактом, напророчит проблем, а потом давит всей своей силой, исполняя прогноз. Родион поначалу не воспринял его всерьез, ибо был уверен в том, что сможет помочь Лере, но просчитался. Головы перед этой мажорной сволочью не склонил, но без Леры остался. Он здесь, а она там, и Варшавин потихоньку окучивает ее. И плевать ему, что Родион может вернуться и тупо свернуть ему шею. А он может. Он сам в этом уверен на все сто.
– А я тебя очень люблю, – сказала Лера. – И на Варшавина тебя ни на что не променяю… Варшавин, ты меня слышишь? – спросила вдруг она.
И засмеялась. Варшавин действительно мог подслушивать их разговор, на что она и указывала. Только смех вышел какой-то нервный, и радости в нем совсем не чувствовалось. От бессилия смех.
– Капитан Фомин служит честно и верно и меня видеть не может, – продолжала Лера. – И ты давай там без обмана!
– И не смеши людей, – добавил Родион.
Ситуация на самом деле странная, даже более того, абсурдная. И если честно, он так до конца и не понял, почему им с Лерой нельзя жить вместе. Но судьбу пытать все-таки не решался. Вдруг Варшавин снова отомстит Родиону и Лере.
Но в то же время Фомин мог отправиться в Москву хоть завтра. Это не так уж и сложно, утром в путь, а вечером уже на месте. И повод у него имелся. Не отправлять же найденную пулю и гильзу почтовой посылкой? А экспертизу проводить нужно в Москве, там и специалисты, а главное, доступ к необходимым базам.
О возможном своем визите в Москву Родион говорить не стал. Вдруг не отпустят, а он только зря Леру обнадежит. К тому же Варшавин действительно мог подслушивать.
Фомин уже закончил телефонный разговор, когда появился Маслюк, и не один, а в сопровождении казачьего патруля. Плотного телосложения мужичок средних лет, на вид суровый, с ним хлопцы помоложе, один рослый и чернявый, другой среднего роста, волосы светлые, кудрявые. Все трое в синих мундирах, и околыши на фуражках красные, и лампасы на бриджах. Двухплечевые портупеи у всех, однотипные шевроны на рукавах, и ни у кого ни единой хотя бы мало-мальски завалящей медальки, даже значков нет. Одним словом, никакой клоунады.
– Принимай пополнение, капитан! – широко улыбнулся Маслюк.
Глядя на казаков, Родион вдруг пожалел, что так и не надел форму.
– Капитан Фомин! – с самым серьезным видом представился он.
– Прапорщик Гайдуков! – назвался старший.
Познакомился Родион и с остальными, старшина Федюхин и сержант Гринчук.
– Дискотека через час начинается, – сказал Маслюк.
– Будем работать, – кивнул Родион.
Кровь донская горячая, что ни дискотека, то обязательно драка, тут уж без участкового никак.
– Да вы отдыхайте, товарищ капитан, – хитро сощурился Гринчук. – Зачем вам впрягаться, когда мы есть? У нас все под контролем!
Гайдуков ничего не сказал, но так глянул на подчиненного, что тот прикусил язык.
– Не говори гоп… – улыбнулся Маслюк. – А вообще, ребята справные, ну а Савелич у нас, не побоюсь сказать, краса и гордость станицы!.. Да, Савелич?
Маслюк запанибрата положил руку на плечо Гайдукова, но тот глянул строго и на него. Маслюк торопливо хлопнул его по плечу и поспешил отойти.
– Дык, и мы не пальцем деланные! – снова заговорил Гринчук. – Вон вы шашку ищете, а мы знаем, кому Славка ее загнал!
Родион не помнил, чтобы он ставил кому-то задачу, но это мог сделать тот же Маслюк. Да и личную инициативу никто не отменял. Кровавое происшествие у дома Тумановых перестало быть секретом еще до того, как Родион о нем узнал.
– Патрикею?
– Ну да, у Патрикея шашка, – сконфузился сержант.
– Стенькина шашка. А у кого кроме Патрикея шашка есть?
– У меня есть, – спокойно сказал Гайдуков и провел пальцами по груди, оправляя воображаемый подвес для шашки.
– Ну за вас я почему-то спокоен, – улыбнулся Родион.
– А за меня? – подмигнул капитану Маслюк. – Я потомственный казак!
– И у меня шашка найдется, – хитро сощурился Гринчук. – Если хорошенько пошукать.
– Пошукай, пошукай! – толкнул его в плечо Федюхин.
Как ни крути, а шашка – это холодное оружие, и разрешение на нее получить не так уж и просто. Гайдуков, по всей видимости, позаботился о том, чтобы владеть шашкой на законных основаниях, а Гринчук, скорее всего, нет. И сколько еще в станице неучтенных шашек? И нужно выяснять, разбираться, выявлять, наказывать. А то сегодня собаке голову отсекли, а завтра человека зарубят.
– Ну все, хлопцы, по коням, и на парад! – решил Маслюк. – Товарищ капитан здесь, если что, звоните, вызывайте… А я уже все, участковый в отставке! – вскинул руки майор.
– Как это все? – удивился Гринчук. – А проставочка? А магарыч?
Родион усмехнулся, слушая разговор. Казачьего рода Маслюк или нет, но жмот он точно знатный. Он скорее удавится, чем обмоет свою отставку.
– А это самой собой!.. Но не сейчас!..
Фомин и Гайдуков обменялись номерами своих телефонов, и внештатные помощники участкового отправились на патрулирование. А Маслюк остался.
– А шашками надо заняться, – сказал он. – Кто-то же зарубил Берту.
– Список? – Фомин внимательно смотрел на майора.
Маслюк четверть века отслужил в должности участкового, не мог же он все это время одни только помидоры выращивать, наверняка знал, у кого в станице и окрестностях незаконно имеются шашки. С учтенным оружием просто, нужно всего лишь позвонить в лицензионно-разрешительный отдел. Но что-то подсказывало Фомину, что учет холодного оружия среди станичников не в почете.
– Ну, есть у меня несколько фамилий… – замялся Маслюк.
– Пройдусь, поспрашиваю.
– Говорят, в Берту еще и стреляли.
– Голову насквозь прострелили.
– Ты об этом узнал еще до того, как голову нашел.
Фомин кивнул, соображая, откуда эту информацию узнал Маслюк. Возможно, Майя поделилась ею с отцом, тот с Маслюком, все просто.
– Берта уже мертвая была, когда ей голову отрубили. Вот я и подумал, что в нее стреляли… А ты, Иван Федорович, давно Туманова знаешь? – спросил Родион так резко, что Маслюк даже вздрогнул от неожиданности.
– Давно я его знаю?.. Так это, сына его старшего крестил. Егорку!
– Значит, кум? – в раздумье спросил Фомин.
– Значит, кум! – Маслюк улыбался, но смотрел на Родиона настороженно.
– Фермерское хозяйство у Туманова.
– Крупное хозяйство, тысяча га – это, скажу я тебе, не шутка! Люди на него пашут!
– А земля откуда, в наследство получил?
– Какое наследство? У нас, когда в наследство землю получали, колхоз всем отец родной был. Умер отец, землю растащили. Туманов, правда, чуть позже появился, в сельхозартели нашей землю взял. Сначала в аренду, потом выкупил. Потом стал расширяться. Дела у него хорошо пошли, городской, а видишь, как развернулся!
– Городской? – в раздумье спросил Фомин.
Говор у Туманова как у местного, и это и смягченное «гэ», и тягучие гласные в окончании слов, но чувствовалось, что это свойство приобретенное. Интуитивно чувствовалось.
– Да какой-то он там городской? Двадцать лет уже, считай, как здесь живет.
– А откуда взялся?
– Так с северов откуда-то… – Маслюк бросил взгляд на улицу, как будто его там что-то заинтересовало. На самом же деле он просто отвел глаза в сторону.
– Холодно там, а у нас тепло. В тепло захотелось.
– Не бывает северов в графе «место регистрации».
– Там в графе… этот… э-э, Подольск указан. Кажется, Московская область.
– Москва, по-твоему, севера?
– Ну, не юга же!
– На югах вы с Тумановым кумовья, – усмехнулся Фомин.
– Сейчас кумовья, а когда он приехал, мы ими не были… А ты что, допрашиваешь меня?
– Допрашиваю? – удивился Фомин. – Мы же вроде коллеги, разве мы не должны обмениваться информацией?
– Должны, – кивнул Маслюк, положив кулак себе на голову.
– Значит, Московская область?
– Подмосковье.
– Хлеб выращивать?
– Каторжная, скажу тебе, парень, работа. И почетная!