– Тогда приготовься к ещё одному уроку истории, – Мияги глотнул кофе, сидя в кресле на фоне синих штор. Сегодня он надел чёрный свитер и брюки. На лбу краснела крупная ссадина. – В восьмидесятых в Японии возникла религиозная организация «Аум Синрикё». Вскоре её филиалы появились и в других странах. Члены «Аум» занимались мошенничеством, убивали и похищали людей, а в девяносто пятом распылили зарин в японском метро. Погибло тринадцать человек, пострадало – до десяти тысяч. Лидера и нескольких сподвижников арестовали и приговорили к смерти. «Аум» выплатила компенсации пострадавшим и в двухтысячном превратилась в «Алеф», от которой затем откололась «Хикари но Ва». Новые организации отказались от радикализма. Но не все адепты приняли эти перемены. Они создали преступные группы, планировали теракты в Японии и США. Наше подразделение помогало японской полиции в раскрытии и устранении таких групп. Мы работали под прикрытием и числились как экономисты, архитекторы или члены дипмиссий ООН. Я освоил японский ещё за время предыдущих заданий, поэтому после углублённого курса языка меня «назначили» преподавателем английского в Международном центре города Сендай. Там я и познакомился с Иоши – матерью Мори и моей ученицей. Она оказалась послушной и покладистой, отношения с ней служили дополнительным прикрытием. Иоши была готова для меня на всё. Когда я уволился и вернулся домой, то взял её и Мори с собой.
Флинт не стал ничего изобретать и пригласил Мияги в ту же квартиру, где два дня назад рассуждал о будущем с Альяной. Частые вылазки из «бункеров» без телохранителей сулили дополнительные неприятности: можно наткнуться на полицию и усугубить подозрения в связях с террористами, либо попасться самим террористам. Лучший способ избежать проблем – встретиться на своей территории в дневное время, когда за дверью дежурят вооружённые парни, предварительно обыскавшие гостя. Флинт связался с Расселом с помощью всё той же сим-карты и сообщил, где и на каких условиях готов встретиться. Затем позвонил с основного телефона и пригласил к себе под предлогом поговорить о Курамори. Флинт не исключал, что новый номер уже прослушивался, так что «открытый» звонок и понятный мотив встречи двух подозреваемых – неплохая попытка разуверить полицейских в существовании тайных связей между экс-продюсером и отчимом террориста. Факт того, что влиятельный человек смог раздобыть номер Малиньяджи, не должен никого удивлять.
– Ещё остались вопросы? – с улыбкой спросил Мияги. Он прекрасно понимал: чтобы Флинт согласился помочь, придётся в деталях рассказать о себе.
– Полно. Кем ты работаешь сейчас? Как узнал, что я появлюсь в ресторане? На кого оформлена сим-карта?
Флинт сидел напротив собеседника и пил травяной чай. Он не стал наряжаться для гостя, потому натянул на себя футболку и джинсы. Флинт помнил, что в прошлый раз вёл себя истерично, и теперь старался сдерживать эмоции. Хоть Мияги и пришёл без «Беретты», он всё равно мог представлять опасность, прямую или косвенную. Так что отсутствие кофеина в чае – способ поддержания внутреннего равновесия.
– Охраняю завод на промзоне. Знаю много людей, работающих в этой сфере. Кое-кто дружит кое с кем из твоих телохранителей… Мне даже новости не пришлось читать, где наверняка обсуждались твои покупки. Но я не знал, когда и в какой квартире ты остановишься. Пришлось взять дополнительный выходной и три вечера подряд тратить деньги на супчики в том вычурном ресторане, надеясь, что рано или поздно ты там появишься. А насчёт «симки» не волнуйся. Она оформлена на несуществующего человека. Главное, не отправляй с неё имена и адреса. И держи всегда в одной квартире. Тогда её перемещение не смогут сопоставить с твоим.
– Почему ты зовёшь себя Мияги?
– Сендай – административный центр префектуры Мияги. В отличие от матери, Мори не хотел уезжать из Японии, и по приезду сюда дал мне такое прозвище, как бы каждый раз упрекая тем, что я лишил его родины. Странная логика… Когда Иоши погибла, я знал, что Мори винит меня в её смерти. Он считал, останься мы в Японии, мать была бы жива. Вскоре он захотел жить отдельно. Я не препятствовал. И как оказалось, зря…
Мияги постучал пальцами по подлокотнику.
– Хочешь убить его? – прямо спросил Флинт.
– Я хотел спасти Мори от смерти. Но он не только лгал насчёт болезни, но и сделал причастным к смерти невинного человека. Да ещё серьёзно подставил. Я устранял террористов в Японии, а получилось, что сам привёз террориста в США. Даже странно, что бывшие коллеги всего лишь допросили меня, а не кинули в камеру пыток, – Мияги поставил чашку на стеклянный столик. – Я не знаю, как поступлю с Мори. Он разболтал о восьми фунтах золота, которые мы вместе собрали. И тот, кто украл их, умрёт.
– А сколько человек умерло, пока ты их собирал?
– Умерли только те, кто заслужил смерти. Или у тебя есть возражения?
Флинт осёкся. Как и в случае с Марваном, он знал, что эта встреча больше нужна собеседнику, чем ему самому. Но раскачивать лодку всё равно не стоило.
– Зачем тебе столько золота?
Такой же вопрос позавчера задал Ронни. На сей раз Мияги не стал его игнорировать и объяснил Флинту своё видение «перспектив», грозящих человечеству, и то, что золото станет основной валютой в обход цифровых денег. Для экс-продюсера разговор был познавательным, но до сих пор носил отстранённый характер. Флинт перешёл к главному:
– Чего ты хочешь от меня?
– У Мори есть друг по прозвищу Кинслэйер. Тот самый, кто вёл нас в обход полицейских патрулей. Он же взломал твою почту и слушал разговоры – я ведь не копов имел в виду, когда говорил о прослушке. Я хотел понять, что ты за человек, стоит ли тебе доверять. Кинслэйер может знать, где прячется Мори и его новые приятели. Возможно, он тоже втянут. Но у меня нет ни имени, ни адреса. Я видел его три года назад. Среднего роста, рыжий, худощавый. С татуировкой в виде смайлика на правой стороне шеи. Но одна внешность ничего не даёт. Нужно твоё участие, чтобы добыть информацию о парне. Нам пригодится твоя известность.
– Я уже сказал в прошлый раз: обратись в полицию, сообщи, что знаешь. Если Кинслэйер и Курамори – друзья, значит, общались по телефону, в «Фейсбуке». Пусть полиция всё пробивает.
– Хакеры не светят дружбу. У них полно хитрых уловок. Но дело в другом. Кинслэйер в курсе нашего с тобой договора. Он всё слышал. Или даже записал. Он малолетка. Выгораживая себя, выложит копам всё, что знает. Ни один из нас не хочет за решётку. Если ты планировал что-то выяснить и звонить следователю, пересмотри своё намерение.
И без кофеина внутреннее спокойствие Флинта начало стремительно таять.
– Я пересмотрю лишь суть нашей встречи. В ресторане ты «открывал мне глаза» на реального врага страны и рассуждал о террористах, готовящих очередные убийства. Но всё, чего ты хочешь – найти слитки и отомстить пасынку. На всех остальных тебе плевать. А мне плевать на твоё золото. Я не собираюсь ради него умирать или садиться в тюрьму.
Флинт тоже поставил кружку на столик. Он перестал видеть смысл в этой встрече, и оттого перехотел глотать отвар полезных, но далеко не вкусных трав. Мияги наклонился вперёд, опёрся локтями о колени и скрестил пальцы. Поза выглядела угрожающей, но способствовала тому, чтобы последующие слова звучали максимально убедительно.
– Мы и так можем сесть в любой момент. Нас сдадут сами террористы, если захотят. Стоит Мори сделать заявление, где он детально расписывает всю ситуацию в подворотне – и нам уже не отвертеться. Ты и я находимся в подвешенном состоянии. Самое глупое сейчас – ничего не делать. А какая у кого мотивация – вопрос другой. В ресторане я говорил то, что убедит тебя снова встретиться.
Флинт и сейчас не смог сдержать упрёки.
– Ты эгоист, использующий людей. Женился для прикрытия, а с моей помощью хочешь вернуть золото. Да, ничего не делать – глупо. Но что ты сам сделал для других? Зная о планах ЦРУ, ты мог рассказать о них в газетах, на ТВ, в инете. Поднялся бы шум. Дети остались бы живы. Но ты молча ушёл и заставил Мори снимать золото с трупов.
Мияги пристально смотрел на возбуждённого собеседника и понимал: праведный гнев не даёт Флинту трезво взглянуть на ситуацию.
– Без доказательств никто не выпустит подобный материал. А писать в блоге, опять же, без доказательств… Я бы уже сдох. И ты тоже, не пристрели я тех двоих в подворотне. Тебе повезло. А тем детям – нет. После устранения «осколков» «Аум» Распберри предложил задание, и выполнив его, я стал бы клиентом «Эл Ви». Но я отказался и уволился. Масштабы операции и её цель мне известны не были. ЦРУ регулярно похищает людей, это обычная практика. Но исполнителям не раскрывают всех карт. Так что не говори мне о долге. Я никому ничего не должен. Люди включают телевизор, но не хотят включать мозг. Им удобней перекладывать ответственность на других, ведь смотреть бейсбол и тупые шоу важнее, чем разобраться, что же творится вокруг. Я спас много жизней, в том числе и твою. А они не хотят спасти даже себя. Так с какой стати мне переживать за них? – Мияги взял паузу, чтобы волна эмоций Флинта успела разбиться о скалы разума. Затем продолжил: – Мне нравится твой синдром Бога. Но мы не можем остановить все убийства, которые совершаются сейчас или вскоре произойдут. Я не прошу тебя никого убивать. Помоги найти Кинслэйера, тогда мы вернём моё золото и спасём чьи-то жизни. Он – наша единственная зацепка.
– Возможно, не единственная, – Флинт вздохнул, понимая, что последующими словами соглашается на участие в затее Мияги. – Курамори купил диагноз. Значит, убийство ведущего планировалось давно, и террористы знали, что каналу нужен гражданин США с болезнью. Только дурак надеялся бы на случайный выбор конкретной анкеты из миллионов заявок. Они были уверены, что парень попадёт в шоу. И этому есть только одно объяснение: кто-то вмешался в код программы и внёс изменения, чтобы она выбрала именно Курамори. Но за две недели до начала отбора поступил приказ из граждан США, Англии и Канады брать в шоу лишь тех, кто вживил чипы. И человек, написавший программу, добавил новый критерий. Профессионал заметил бы чужое вмешательство в свою работу. Но он ничего нам не сообщил…
– Как вообще Мори смог попасть в шоу?
– Треть участников отбираю лично я, – не стал скрывать Флинт.
– Теперь ясно, – задумчиво произнёс Мияги. – Я тоже размышлял о купленном диагнозе. Но если бы ваш программист помогал террористам, к концу октября Мори уже носил бы чип, либо умер. На него делалась ставка. Отговорки по типу «Отчим меня убьёт» исключены. Затеявшие войну не прощают слабость.
– Эти нестыковки мне и не понятны. Уверен, что Курамори не имел чип?
– Старую модель я бы заметил, а новые поступили в продажу только в конце ноября. Да и программа же его не выбрала.
Мияги был прав. Но Флинт не исключал, что сейчас они могли что-то упускать. Вариант с программистом отметать не стоило. Также он чувствовал, что уже не сможет отстраниться и ждать, когда всё само собой наладится. Бездействие принесёт беду не только Флинту.
Экс-продюсер поднялся с кресла приготовить ещё кофе – себе и гостю.
– Каков твой план?
* * *
Рассел Малиньяджи витиеватым маршрутом двигался в сторону гаражей, не обращая внимания на предательский хруст под ногами. Во второй половине дня начало стремительно холодать, и к полуночи дороги покрылись ледяной коркой. Мияги не появлялся в своём тайном убежище с той субботы, когда стартовал шестой сезон «Десяти жизней». Однако предчувствие новых проблем заставляло пойти и вычистить плавильный цех от крупинок и капель золота, а заодно выкинуть деревянные коробки, в которых ещё недавно хранились слитки. Гараж принадлежал несуществующему человеку и за три года ни разу не вызвал постороннего интереса, но бесчисленные отпечатки Мори и самого Рассела могли стать уликами не только в деле о мошенничестве. Вместе со следами плавки золота и пакетиком драгоценных камней, не взятым ворами, они дадут полиции основания для ареста.
Мияги вывернул из-за большого красного контейнера и направился к середине второго ряда. Не горел ни один фонарь, небо пеленой затянули серые облака. Мужчина сместился к краю дороги, где лёд оказался толще и не хрустел. Остановившись у зелёных ворот, он вставил ключ в замочную скважину. Повернул один раз… и на мгновение замер. Он хорошо помнил, что закрывал замок на два оборота. За дверью послышались тихие звуки, обозначившие чужое присутствие. Понимая, что мешкать некогда, Мияги достал пистолет и распахнул дверь.
В гараже горел свет. Темнокожий незнакомец средних лет в гражданской одежде стоял у комода, ящики были выдвинуты. Мужчина увидел направленный на него ствол и застыл, держа руку под курткой.
– Не вздумай, – холодно произнёс Мияги.
– Опусти пистолет! Полиция штата.
– Я сам себе полиция, – он подошёл ближе, целясь в лицо.
Из подвала поднимался ещё один человек. Над полом показалась голова. Темнокожий мужчина дёрнулся, намереваясь достать оружие. Прогремели два выстрела. Брызнула кровь, незнакомец упал. Следующие две пули вылетели в сторону подвального люка. Лишь когда они попали в цель, Мияги узнал во втором мужчине Бенджамина Краусса. Плохое предчувствие сбылось.
Краусс вскрикнул и рухнул с лестницы. Из подвала донёсся голос кого-то третьего. Мияги не стал дожидаться его появления. Он выскочил наружу, закрыл дверь, дважды повернул ключ и ударом ноги сломал его, оставив зубья внутри замка. После чего спешно пошёл прочь…
Глава 8
Ранним утром сотни людей разных возрастов, рас и вероисповеданий вышли на улицы города S. Несмотря на холод и рабочее время, держа у груди и над головами плакаты, нестройными колоннами они двигались к местному департаменту полиции.
«Митчелл Грин, оставь нас в покое!» – восьмилетняя пуэрториканка в розовой куртке и шапке с тремя помпонами несла большой кусок картона с надписью, сделанной чёрной краской. Гневный взгляд её карих глаз, перенятый у идущей рядом старшей сестры, мог бы обезоружить целое полицейское управление.
«Хватит врываться в наши дома!» – плакатом с таким требованием размахивал смуглый пятилетний мальчик в белом комбинезоне. Он сидел на плечах отца, державшего сына за ноги, чтобы тот не свалился.
«Ловите преступников! Прекратите задерживать всех подряд!»
«Если мой сын мусульманин, это не значит, что он террорист!»
Получив приказ во что бы то ни стало разыскать Курамори Комацу и его сообщников, полицейские зачастую пренебрегали конституционными правами граждан. Они забирали людей в участки прямо с улиц либо проводили обыски по «липовым» ордерам, а то и вовсе без них. Протестующие намеренно не скрывали лица за масками и платками, тем самым показывая, что у них нет причин прятаться от полиции. К всеобщему удивлению, стражи порядка не пытались прекратить митинг. Несколько автомобилей с мигалками и микроавтобус с бойцами спецназа сопровождали толпу, но лишь для предотвращения возможных терактов и подавления беспорядков. Люди громко выкрикивали свои требования и не собирались расходиться, пока Митчелл Грин их не услышит.
Показалось вытянутое четырёхэтажное кирпичное здание департамента полиции. Перед ним уже собрались не менее полутора тысяч человек, они дружно скандировали кричалки с претензиями, распечатанные на бумаге и пущенные по рукам. По периметру здания стояла группа оцепления в защитной экипировке. Крепкие мужчины не позволяли протестующим подойти к департаменту ближе, чем на двадцать метров. Корреспонденты нескольких съёмочных групп вели репортажи с места событий. Жители близлежащих домов прильнули к окнам и снимали происходящее на камеры смартфонов.
Подошедшая толпа влилась в общую массу, народ на ходу заучивал кричалки. В какой-то момент все плакаты взмыли вверх, звук голосов стал громче. Чувство единства придавало людям уверенности, что здесь и сейчас и они смогут решить свою проблему. Но человек, которому адресовались их слова, не появлялся. Не вышел из здания департамента и его заместитель. Многие видели в этом откровенное неуважение и пренебрежение. Недовольство начинало нарастать.
На двух билбордах у противоположной стороны дороги сменилось изображение. Вместо рекламы там появились Митчелл Грин и Донован Стаббс. Они стояли в холле головного офиса корпорации «X», чему свидетельствовал большой логотип за их спинами. Темнокожий Грин имел округлое лицо, широкий нос и глубоко посаженные глаза. Его наголо бритая голова поблёскивала, словно полированный шар для боулинга. Одет он был в стильный синий костюм. Улыбчивый Донован красовался в классической белой рубашке и прямых чёрных брюках. Камера наездом сделала план крупнее. Для удобства билборды дублировали изображение, однако те располагались за спинами людей, и толпа не сразу обратила на них внимание. Но тут включились репродукторы на столбах.
– Здравствуйте, – сказал Митчелл низким хрипловатым голосом. Народ начал оборачиваться. – Хочу извиниться за своё отсутствие, а также за неудобства, возникшие в ходе развёрнутой операции по поимке террористов. Я понимаю ваши эмоции и обещаю, что скоро всё закончится. Нам поможет интересная инициатива, о ней расскажет Донован Стаббс.
У здания департамента стало тише. Большинство людей прекратили скандировать требования, желая узнать, какую новость сообщит мистер Стаббс. Будь на его месте кто-то менее значимый, в адрес Митчелла Грина полилась бы отборная брань за пустые обещания. Но от директора «Longa Vivo» многие надеялись услышать нечто заветное, чего они лишились после закрытия «Десяти жизней» на неопределённый срок.
– Всем доброго дня! – с фирменной улыбкой произнёс Донован и по-отцовски развёл руки, словно желая заключить митингующих в объятия. – Я неспроста начал с такого приветствия. Как вы помните, мой уважаемый друг, Флинт Розвелл, анонсировал проект «Добрые дела», суть которого – простимулировать людей самим позаботиться о благополучии нашего мира. Проблем предостаточно: экология, эпидемии, голод и, конечно же, преступность. Сегодня мне выпала честь объявить гражданам США, Англии, Канады и Мексики о старте «Добрых дел»! – в толпе раздались редкие одобрительные возгласы. – В будущем к нам присоединятся и другие страны. А начать проект мы решили борьбой с преступностью. Подобные митинги проходят сейчас во многих городах. Поиск террористов вынуждает полицию идти на крайние меры. Я тоже не одобряю такой подход, но до настоящего момента какие были альтернативы? На кону – жизни невинных людей. Ваши жизни. Однако решение теперь есть! – последние поднятые над головами плакаты опустились вниз. Эмоции протеста стихли. Мистер Стаббс умело завладел вниманием толпы. – Давайте сначала признаемся: мы стали замкнуты в себе и зациклены на себе. Мы начинаем что-то делать, только если проблема касается лично нас, либо когда видим выгоду. Альтруизм Флинта Розвелла нам несвойственен. Кто в этом виноват? Сложно разобраться. И я не верю, что мы изменимся в одну секунду. Но нам необходимо меняться! Если нужен стимул, корпорация «Х» готова его дать. Сейчас на экране появятся адреса сайтов для каждой из перечисленных стран. Если у вас есть информация о любых разыскиваемых преступниках, о совершённых или планируемых преступлениях, зайдите на указанный адрес и сообщите всё, что знаете. Конфиденциальность гарантируется. В свою очередь мы обещаем, что ни одно доброе дело не останется без внимания. Помогите поймать преступников или предотвратить злодеяние, и у вас появится шанс получить ценные призы, среди которых – услуги «Longa Vivo». Первые итоги мы подведём уже в начале следующего месяца. Вы можете не только спасти чью-то жизнь, но и продлить свою. Единственное условие – наличие у вас CAS-чипа. Так мы убедимся, что вам можно доверять. И в знак доверительного сотрудничества компания «DRH» на целый месяц снижает цены на новые чипы до тридцати девяти долларов, дабы ничто не препятствовало совершению добрых дел…