– Обещай, – шептала я, заглядывая в его глаза. – Обещай, что убьешь меня, прежде чем я попаду к нему в руки.
– Мы выберемся, – хмуро отозвался он.
– Обещай…
Я открыла глаза и увидела Волошина, он склонился ко мне, точно собирался поцеловать, и в первое мгновение, решив, что это продолжение сна, я повторила:
– Обещай…
– Все, что угодно, – ответил он. – Извини, что разбудил.
– Димка звонил?
– Звонил, но это не к спеху. Людмила куда-то намылилась среди ночи. Нам это интересно?
Я успела заметить: он полностью одет. Быстро натянула шорты, сунула ноги в балетки, и мы покинули дом, Вадим тихо пояснил:
– Дамочка появилась минут пять назад. Я заметил движение в хозяйском доме, в коридоре первого этажа включили свет, приглушенный.
– А ты где был?
– На веранде. Ждал звонка, вот и вышел воздухом подышать. Смотрю, от дома в нашу сторону кто-то крадется. Я поспешил залезть под одеяло. Дамочка поднялась на крыльцо, проверила дверь. В дом заходить не стала, но в окно заглянула. Ее, наверное, удивило, что мы спим врозь.
– Придумаем подходящую байку. Критические дни, например.
– Я тоже удивился, увидев в окне ее физиономию. Дамочка вышла через заднюю калитку.
– О господи, а если мы ее потеряем? – В этот момент мы как раз подошли к калитке, запиралась она на щеколду, а открылась практически бесшумно.
– Здесь лишь одна тропа, – шепнул Вадим. – И тачка не проедет, трава по пояс. Если только джип…
Тут я увидела Людмилу, она довольно быстро шла по тропинке в сторону оврага. То, что местные освещенным улицам предпочитают тропинки на задворках, уже не удивляло.
Людмила спустилась в овраг, и мы потеряли ее из виду. Ко всему прочему, темнота здесь была такая, что запросто шею свернешь. Я споткнулась, Вадим успел меня подхватить. Его близость вызвала неловкость, а еще волнение. «Продолжение сна», – успела подумать я. Он посмотрел с недоумением.
– Идти можешь?
– Конечно.
Мы начали спуск в овраг. Впереди вспыхнул огонек, оказывается, Людмила запаслась фонариком и сейчас его включила, удалившись на значительное расстояние от дома. Что у нее за тайны, интересно?
Выбравшись из оврага, мы увидели огонек, весело подпрыгивающий впереди, Людмила шла быстро, почти бежала. Мы тоже решили ускориться. На востоке светлело, глаза привыкли к темноте, и теперь я неплохо различала и тропу, по которой мы шли, и окружающие нас деревья и дома слева.
Показался пруд, и стало ясно: мы описали дугу вокруг поселка и сейчас где-то позади фабрики. Так и есть, на фоне неба отчетливо виднелись фабричные трубы. Вскоре тропа стала шире, а потом и вовсе перешла в довольно сносную дорогу.
Мы оказались на улице, фонарь в сотне метров от нас был здесь единственным. Только я подумала, что он может создать нам трудности, как выяснилось: Людмилу интересовал ближайший дом, то есть с этой стороны улицы он был последним. Женщина выключила фонарь и юркнула в калитку, а через мгновение уже стучала в боковое окно. В ночной тишине звук был громкий, и это ее, вероятно, смутило. Она быстро огляделась, побежала к хозяйственному двору и теперь давила кнопку звонка рядом с низкой дверью.
«Странная идея повесить тут звонок», – подумала я.
Мужской голос из-за двери спросил:
– Кто?
– Это я, открой, – сказала Людмила.
Дверь приоткрылась, мужчина недовольно ворчал:
– Ты что, спятила?
Он стоял в прямоугольнике света, высокий, темноволосый, в длинном халате, полы которого слегка разошлись. Людмила, не обращая внимания на его слова, поспешила заключить мужчину в объятия.
– Я так соскучилась, просто сил нет.
– Идиотка, а если тебя кто-то видел?
Они оказались в доме, и мужчина торопливо закрыл дверь.
– Ну вот, – буркнул Вадим, – у нашей дамочки любовник.
– Чего ж она на тебя глаза пялила?
– Наверное, решила, что много не бывает. Зря я тебя разбудил.
– Успею выспаться. Возвращаемся или ее посторожим?
– Я б послушал, о чем они говорят, но, боюсь, кроме сюси-пуси, ничего не услышим.
– Если они что и замышляют, вряд ли это имеет отношение к нашему делу, – согласно кивнула я.
Вадим возразил:
– Не скажи. Такие дамочки иногда бывают весьма изобретательны.
– Чем ей могла досадить подружка дочери? А уж своему ребенку вредить она бы точно не стала.
– Ха, а если она отправила дочурку с глаз долой, чтоб вволю кувыркаться с этим типом? Детки, они ведь глазастенькие. Для того и огрела камнем ее подружку.
– Не заметила особого счастья в голосе любовника.
– Устал, наверное. Ладно, пошли. Если мы не можем их слышать, не вижу смысла здесь сидеть.
Возвращались мы по улице. Если кто-то обратит внимание на нашу прогулку, не беда. Это все-таки лучше, чем свернуть шею в овраге. Однако, миновав площадь, мы решили путь сократить. Вадим план поселка успел изучить и даже в темноте отлично ориентировался.
– Пойдем переулком, дальше вдоль пруда и окажемся напротив дома Ключниковых.
– Ты сказал, Димка звонил, – вспомнила я.
– Звонить-то звонил, но ничем не порадовал.
Мы уже видели пруд, когда возникло чувство, что кто-то смотрит на нас. Пристально. Очень осторожно я повернула голову вправо… Возле куста акации замерла женщина. Платье белело в темноте, точно подсвеченное изнутри. Женщина была так неподвижна, что в первое мгновение я готова была принять ее за одно из своих видений. Но тут стало ясно: она из плоти и крови, и передвигается, кстати, весьма неплохо. Сообразив, что ее обнаружили, она исчезла в зарослях. Оказалось, Вадим ее тоже заметил.
– А это еще что за хрень? – разозлился он, вознамерившись броситься следом, но я его удержала.
– В темноте ты только шишек себе набьешь.
Однако мы все-таки попытались понять, куда она подевалась. За кустами акации обнаружилась тропа, которая вывела нас к банно-прачечному комплексу, о чем сообщала вывеска на фасаде обшарпанного одноэтажного строения. Вывеска тоже новизной не блистала, но, судя по расписанию в рамочке, баня дважды в неделю все же работала.
Отсюда шла асфальтированная дорога к площади. Жилья поблизости нет, а белое платье мы бы непременно заметили, значит, беглянка где-то укрылась.
– Ну вот и женщина в белом появилась, – сказала я, когда мы после бесполезных поисков вновь направились к дому.
– Ага, точно по заказу.
– Думаешь, кто-то решил пошутить?
– Вряд ли над нами. Кто мог знать, что мы будем шляться по ночам?
– С этим, конечно, не поспоришь. И кто эта леди, по-твоему? Местная сумасшедшая?
– Найдем – узнаем.
– Мы будем ее искать? – уточнила я.
– Куда ж деваться? – проворчал Вадим. – Кому-то тут спокойно не живется, и в результате мы имеем пропавшего пацана, нервного батюшку, а теперь еще и бабу в простыне.
– Это было платье.
– Тоже не очень хорошо, учитывая, что тетка припустилась прочь, вместо того чтобы вежливо сказать «здравствуйте».
– Допустим, она необщительна.
– Дети возле реки видели ее днем. И не узнали. Отсюда вывод: она не из местных. Тогда что здесь делает? И какого лешего шляется по ночам?
– Ты прав, – подумав, кивнула я. – Если она не из местных, то где находится в то время, когда не пугает случайных прохожих?
– Может, она из города приезжает. Вопрос: зачем? Просто побродить по здешним улицам?
– Тогда она и вправду сумасшедшая. Допустим, у нее есть причина вести себя таким образом.
– Придумай хоть одну.
– Она тайно встречается с любовником.
– Одна такая у нас уже есть. Здесь что, разгул любовной горячки?
– Откуда мне знать? Наверное.
– Да? Может, и ты ее подхватишь? Тебе даже бегать никуда не надо. Стукнула в стену, и я тут как тут.
– Вдруг во мне проснется пагубная страсть к Ключникову?
– Баб, конечно, не поймешь, но Ключников все же перебор. Особенно когда я рядом: молодой и красивый.
– А чего это ты взялся себя рекламировать?
– Сам не знаю. Должно быть, близость природы так действует.
Проснувшись утром, Вадима в доме я не обнаружила. Приготовила кофе, теряясь в догадках, где Вадима носит, тут он и появился. Шел от калитки босиком, закатав штанины джинсов, рубашку перекинув через плечо.
«Наверное, купался», – подумала я с некоторой обидой.
– О, кофе, – поцеловав меня в макушку, сказал он, взял чашку из моих рук и выпил одним глотком.
Покачав головой, я отправилась в кухню, чтобы приготовить очередную порцию кофе, Вадим устроился на барном стуле.
– Сахара побольше, – попросил весело, а я поинтересовалась:
– На речке был?
– И там тоже. Полночи думал, где эта баба может прятаться. Вряд ли дом сняла или тем более комнату. Здесь, считай, та же деревня. Тайна личной жизни под большой угрозой.
– Не томи, – попросила я, ставя перед ним чашку. – Ты ее нашел?
– Нет. Но знаю, где искать. За баней начинаются коллективные сады. В темноте мы на домики не обратили внимания. Участки получали работники какого-то завода в городе, никто уже толком и не помнит какого. Землю распределили, кое-кто даже успел построиться, и тут пришли перемены. Завод бесславно пал в непримиримой конкурентной борьбе, и обещанные членам садового товарищества свет, вода и прочие блага цивилизации так обещаниями и остались. Собственно, и товарищества создано не было, Димка по крайней мере такового не обнаружил.
– То есть оно есть, но его как бы нет?
– Примерно так. Большинство тех, кто успел построиться, помыкались с десяток лет в поисках правды, устали и домишки свои забросили. Сейчас в зарослях травы торчит штук двадцать домов. В трех-четырех появляются дачники, иногда даже подолгу живут. Это те, чьи участки ближе к пруду, оттуда воду берут на полив, к большому негодованию местных. Остальные дома заброшены. В прошлом году бомжи поселились, но их поперли. Мужики с фабрики Ключникова организовали что-то вроде народной дружины по борьбе с пришельцами, то есть бомжами. Похоже, вели себя как куклуксклановцы в далекой Луизиане, где не одобряли людей со слишком сильным загаром, потому кантоваться здесь охота у бомжей отпала и в этом году они уже не появлялись.
– По-твоему, она прячется в одном из заброшенных домов?
– Вчера она стремительно исчезла именно в том направлении. По ночам она использует этот путь, а днем, не желая привлекать к себе внимания, топает через лес. Сделав небольшой крюк, можно легко оказаться возле речки. А там полно отдыхающих из города, ее вряд ли будут пристально разглядывать. Вопрос, точнее, сразу два: на фиг бабе жить в заброшенном садовом доме? И как эта самая баба может быть связана с нашим делом, то есть с гибелью девочки?
– Своевременный вопрос, – кивнула я. Вадим расплылся в улыбке и мне подмигнул.
– Отвечаю: странное поведение данной гражданки напрямую связано с той хренью, что здесь творится. Кому это надо – мне неведомо, но зачем-то надо. И в общую канву вполне укладывается, по крайней мере так думает наш заказчик, иначе не стал бы рассказывать нам о женщине в белом, безвременной кончине домашних любимцев и прочее, и прочее, и прочее…
– Что ж, время ты провел с пользой.
– Ага. Мужичка одного встретил. Сегодня, между прочим, банный день, а он работает кем-то вроде истопника. Сидел на крылечке, покуривал и не прочь был поболтать. Баня у местных пользуется успехом, из соседних поселков сюда приезжают и даже из города. Парилка знатная и веники березовые. Не желаешь?
– Веники – это, наверное, больно…
– Я буду хлестать тебя нежно.
– Тебя в женское отделение не пустят.
– Отделение одно, дни разные. Можно заказать индивидуальную помывку.
– Если хочешь предстать передо мной в голом виде, не стоит тратить деньги на баню.
– А что стоит?
– Как вариант: забег под луной. Ты будешь бегать, я смотреть.
– Еще чего. Что за радость бегать в одиночку? Кстати, один я и сплю скверно. Может, переберешься в мою кровать?
– Может, ты завяжешь действовать мне на нервы? У нас мир, дружба и гонорары пополам. И никаких общих кроватей. Хватит мне Димки, теперь буду искать любовь на стороне.
– Ужасная глупость, по-моему. Зачем далеко ходить… – Тут до него дошло, что мое терпение на исходе, он засмеялся, после чего заговорил о деле: – Кстати, из разговора с дядей я вынес следующее: всем хорошим поселок обязан Ключникову. Когда он сюда переехал, стал местную жизнь налаживать. Купил обанкротившиеся фабрики, и дела потихоньку пошли. Клуб отремонтировал, баню и ту он открыл. Лет десять стояла заколоченная, денег у местной власти не хватало, чтобы там просто трубы поменять.
– И как селяне? Очень ему за это благодарны? – усмехнулась я.
– Как сказал мудрец: «Мы редко платим любовью тем, кому всем обязаны». Но понимают, что без денег Ключникова нелегко придется. Другой работы здесь нет, только фабрики. Собственно, почти все жители поселка у него и работают. Платит прилично, плюс бесплатные обеды в столовке, путевки в детские лагеря тоже бесплатные, и кружки в Доме культуры для взрослых и детей – все за его счет.
– Что тут скажешь: молодец. Капиталист с человеческим лицом.
– Ага. Он поселок наверняка считает чем-то вроде своей вотчины, оттого творящиеся тут безобразия ранят чуткое сердце бизнесмена. Не удивлюсь, если гибель девочки лишь предлог для нашего вмешательства, а истинная цель – выяснить, кто здесь страх нагоняет и не дает людям спать спокойно.
«Почему бы и нет?» – подумала я, а вслух произнесла:
– Получается, Ключников нажил врага, который не прочь ему нагадить. И это не конкурент.
– Точно. Конкуренты по ночам в простынях не бегают. Куда надежнее фабрику подпалить или пристрелить хозяина.
Позавтракав, мы покинули дом, для начала решив навестить тетку сбежавшего Гоши Светлова. Отправились вдоль реки и, поднявшись на пригорок, обнаружили молодого мужчину за этюдником. Он успел продвинуться в своей работе и, судя по всему, художником был профессиональным.
– Здравствуйте, – приветствовала его я.
Мужчина повернулся, и стало ясно: его мы видели ночью в объятиях Людмилы. Теперь я могла хорошо его рассмотреть. Лет тридцати, может, чуть больше. Высокий, полноватый, длинные волосы, бородка клинышком. Правильные черты лица и роскошная улыбка, в чем мы смогли убедиться, когда в ответ на наше приветствие он широко улыбнулся. Отличная реклама мастерам стоматологии. И все-таки он вызывал антипатию. Вряд ли на меня повлиял тот факт, что у него роман с чужой женой. Какое мне дело до чужих романов? Видимо, это было одно из тех чувств, что объяснению не поддаются.
– Вы художник? – принялась трещать я. – Как здорово! Я и не знала, что здесь художник живет.
– Снял дом на лето, – охотно ответил он, на время отложив кисти. – Места здесь изумительные.
– Это верно. А вы очень талантливы, прекрасная работа. У вас тут есть картины? Хотелось бы посмотреть. Кстати, меня Елена зовут, это – Вадим.
– Иван, – ответил он и добавил, чуть помедлив: – Плетнев.
Фамилия оказалась знакомой, что в тот момент было очень кстати.
– Иван Плетнев? – ахнула я. – Я видела ваши работы зимой, на выставке «Новые имена».
– Интересуетесь живописью? – Он вновь одарил нас улыбкой. – Буду рад показать вам свои картины. Часа через два планирую быть дома. Заходите. – Он объяснил, как его найти, а мы заверили, что непременно заглянем.
– Кажется, день неплохо начался, – заметила я, когда мы отошли на некоторое расстояние.
– Тебе нравятся типы вроде этого? – удивился Вадим. – По-моему, он похож на краковскую колбасу. Физиономия, по которой так и тянет врезать.
– Почему краковская?
– Я ее терпеть не могу.
– Зато улыбка голливудской звезды.
– Успокой душу, скажи, что он тебе не нравится.
– Он мне не нравится. Зато нравится Людмиле.
– И на хрена нам художник?
– Пока не знаю. Кстати, как дела у твоей девушки?
– Ты которую имеешь в виду? – удивился он.
– Я знакома только с одной. Кристина, кажется.
– А это точно я вас знакомил?
– Точно.
– Наверное, это было давно. Никакой Кристины я не помню.
– Жаль, она была симпатичной.
– Нынешняя не хуже.
– Ты влюблен?
– Честно? Не очень. Но я ей благодарен, потому что именно она указала мне на сокращение популяций ежей в нашем регионе. – Я взглянула укоризненно, а он вздохнул: – Тебя не волнует их бедственное положение?
– Даже не знаю. Ты, случаем, не на них свои деньги тратишь?
– Угадала. Поддерживаю их материально. Их, а еще дятлов. Они мне тоже симпатичны.
– Чем?
– Всегда делом заняты.
Тему ежей и дятлов пришлось оставить, мы подошли к дому, где жила тетка Светлова и до недавнего времени жил он сам.