– Не может такая великолепная женщина спать одна, – хохотнул ей в спину Колесник и, не раздеваясь, двинулся следом. – Вот и завтрак готов, а говоришь…
Он без приглашения, по-хозяйски уселся за стол.
– Угощай гостя, сегодня праздник, выпить хочу.
– Говори, что надо! Ты же не яичницу есть пришел?
– Угощай коньяком, – приказал Колесник. – Или ты кого другого ждала?
– Ждала, да только не тебя…
Ядя не успела договорить – Колесник рывком схватил ее за волосы и потянул вниз. Ядя упала на колени.
– Не зарывайся, знай свое место, – Колесник провел острым зубцом вилки по одной щеке, потом по другой. – Могу слегка подпортить твой глянец. Не мне – значит, никому!
Ядя тихо заплакала.
– Не скули! – Колесник оттолкнул ее от себя. – Коньяк давай!
Ядя медленно поднялась, достала из шкафчика початую бутылку коньяку, налила. Колесник, залпом выпив коньяк, протянул пустой стакан хозяйке.
– Нох айн маль!
Ядя снова налила коньяку в стакан и поставила бутылку на стол.
– Ты завтракай, а я приберусь.
– Дверь не закрывай, – сказал Колесник. – Я по делу, поговорить надо.
Он вошел в спальню вслед за Ядей, обнял ее за плечи, больно сдавил грудь.
– Не надо, я не могу вот так… – всхлипнула женщина.
– Зато я могу, Колесник бесцеремонно толкнул Ядю на кровать, стал быстро сбрасывать с себя одежду.
Ядя пыталась вырваться, и Колесника это еще больше возбуждало. Борьба длилась недолго, в какой-то момент Ядя обмякла, ее пальцы впились в спину любовника, и она застонала, стала ласкать Колесника.
Когда все закончилось, Ядя, тяжело дыша, напускным презрением спросила:
– Это все или ваша милость еще чего-нибудь желает?
– По-моему, ты тоже была не против.
Она раздраженно сбрасывает одеяло, хочет подняться, но Колесник не отпускает, целует в мочку уха, говорит:
– На днях у меня была встреча с очень нужным человеком, хочу, чтобы ты сегодня была со мной.
– Сегодня не могу, к родителям еду, к дочери…
– А я говорю, что ты мне нужна! – Колесник сжимает Ядино плечо.
– Серж, мне больно.
– Вот видишь, – Колесник поцеловал ее в щеку, – ты вспомнила имя, которым меня когда-то называла, значит, не забыла прошлое… Мне нужна не только красивая женщина, но и надежная помощница.
Ядя взяла сигарету, закурила.
– Что молчишь? – остановился Колесник. – И не кури, терпеть не могу сигаретного дыма.
– Зато я могу, – язвительно усмехнулась Ядя. – Я думаю не только о работе, но и о том, сколько она тебе будет стоить.
Колесник довольно потер руки.
– За что тебя люблю, так это за практичность… Работа так себе, мелочь, козла одного приручить надо, а плата… – он вдруг замолчал и уже серьезно добавил: – Если повезет, будем иметь столько, что и не снилось…
– Словом, ты – много, я – как всегда, крохи с барского стола. А что значит – приручить?
– Приручить – значит переспать.
– Если сам пользуешься, не думай, что можешь из меня подстилку делать!
– Вспомни студенческие годы, чем ты занималась? Как на жизнь зарабатывала?
– Это ты на мне зарабатывал! Ты во всем виноват!
– Правильно, я виноват! – крикнул Колесник. – Оказывается, это я спер деньги у спящего клиента, это мне хотелось купаться в золоте…
– Хватит! – Ядя обхватила голову руками. – Хватит!
– Нет… Ты уж послушай, потому что сидеть пришлось мне, а теперь ситуация изменилась. Повязана ты, кровью повязана. Ты, дорогуша, в дерьме по самые уши и будешь делать все, что я скажу! А теперь к делу. Мне нужна надежная женщина, иначе козлу хватило бы и проститутки. Будешь в доле, больше ничего обещать не могу.
Ядя молча поднялась, пошла на кухню, налила коньяку, выпила. Следом вошел Колесник. бросил на стол конверт.
– Тут адрес, ключ от квартиры и аванс. Мои люди тебя отвезут и привезут обратно.
– Доллары? – заинтересовалась Ядя; коньяк закружил голову.
– Они.
Из подъезда дома выходит мужчина в белом плаще и черной шляпе. Это грузчик с фармацевтической фабрики. Недалеко стоит «Москвич» («каблук»). У раскрытой задней дверцы с мешком муки возится грузный широкоплечий мужчина лет тридцати. Когда грузчик проходит мимо, он просит:
– Слышь, мужик, подсоби закинуть.
– Некогда, тороплюсь.
– А я потом подвезу, куда скажешь.
– Это другое дело.
Грузчик с фармацевтической фабрики подходит, берет мешок с другого конца и в следующее мгновение влетает вместе с ним в кузов.
Здоровяк закрывает дверцу, садится за руль и спокойно выезжает.
У входа в парк Бусел сразу заметил человека в белом плаще, листавшего журнал около газетного киоска. Капитан, стоя поодаль, какое-то время наблюдал за незнакомцем, и тот наконец оглянулся. Их взгляды встретились, человек едва заметно кивнул, надвинул шляпу на глаза и направился в парк. Бусел догнал и тихо спросил:
– Как пройти к училищу металлистов?
Мужчина, не останавливаясь, бросил:
– Держись меня.
Человек в плаще свернул с аллеи и напрямик направился к наполовину разобранной постройке. Бусел замедлил шаг. Человек обернулся:
– За мной могут следить, там спрячемся и поговорим.
Перед тем как нырнуть в дверной проем, Бусел посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Он сделал несколько шагов вглубь сумрачного павильона – и его оглушили.
Ночь. «Москвич» мчится по автомагистрали. В кабине двое. Узнаем здоровяка, который просил грузчика подсобить с мешком. Он за рулем. Узнаем человека в белом плаще и черной шляпе, который встретил Бусла у входа в парк Челюскинцев.
Машина сворачивает с автомагистрали на гравийку, проезжает деревушку и останавливается на мосту.
– Гнилого выбросим здесь, – командует здоровяк.
Глушат мотор, выключают фары, быстро выходят, вытаскивают связанный веревками куль, в котором узнается человеческий силуэт, и сбрасывают с моста.
Слышен всплеск воды. Здоровяк достал сотовый и коротко доложил:
– Дело сделано.
Телефон тоже полетел в воду.
– А легавого? – спрашивает второй.
– Этот нам нужен, – закрывая дверцу, говорит здоровяк. – Садись за руль, дальше поведешь ты.
Машина сдвинулась с места и, набирая скорость, помчалась вперед.
– И на кой он тебе сдался?
– Ты тринадцать лет отсидел, а ума не набрался. И потом, получили только задаток.
– А ты объясни.
– Видно, придется. Сколько дают за нашего брата и сколько отмеряют за легавого? За него – вышка, а за Гнилого – года три, от силы – четыре. И, в случае чего, отбрехаться легче: скажем, что добычу не поделили.
– Тогда зачем мертвецу удостоверение легавого?
– Подождем, когда некролог появится, тогда мента и закопаем.
– Думаешь, Гнилой сойдет за легавого?
– Сойдет. Пока из воды вытянут, подпухнет, подгниет, а по морде – и теперь мать родная не узнает. А удостоверение подскажет легавым, кто есть кто.
– Все равно искать будут.
– Пускай ищут, у нас – своя версия: удостоверение нашли, можно сказать, сперли и подсунули закадычному дружку, чтобы на тот свет не бесфамильным явился. А мента и в глаза не видели. Кстати, как там его фамилия?
– Бусел Андрей Федорович.
– Вот пускай Гнилой птичкой в ад летит, а настоящий Бусел пока побудет с нами. И еще: не понравился мне заказчик, не бабье это дело. И потом, кто ее навел на Ежика?
– А нам какое дело, кто да что, лишь бы деньги платили.
– Гнилой, видно, из наших. Что ж, пусть сучонок побудет в шкуре мента… мертвого. Ты его хорошо водкой накачал?
– Не пожалел, влил под завязку.
– Легавого, конечно, сразу бросятся искать. Нам на пару недель надо залечь на дно, переждать, а когда милицейский шмон на дорогах поутихнет, сваливать за границу.
В будке «каблука» очнулся, зашевелился связанный по рукам и ногам капитан Бусел. Рот залеплен пластырем. Он пытается сесть, и это ему удается. Руки связаны спереди, и Бусел без особого труда срывает пластырь, после чего его сразу вырвало. Капитан с облегчением прислонился к холодной железной стенке.
Квартира Яди Купрейчик. Она выходит. В коридоре ее ждет крепко сложенный парень в черном костюме. Купрейчик замыкает дверь, входит в уже открытый лифт. Парень за ней. Она звонит по мобильному:
– Мама, я не могу приехать.
– Мы с Катенькой заждались тебя. Скучает она.
– Мам, на следующие выходные обязательно приеду, ты же знаешь, какая у меня работа.
– Сама поговори с дочкой.
– Алло, мамулечка, я очень скучаю по тебе… и папе…
– Золотце, потерпи немножко, ты же знаешь, как я занята на работе, но в следующий выходные обязательно приеду.
– Ну, пусть хоть папа приедет.
– Твой папа снова в запое и неизвестно где, – зло говорит Ядя. – И потом, мы же договорились не вспоминать о нем.
Слышен детский плач. Ядя бросает трубку, нервно закуривает. Сквозь сигаретный дым, как сквозь пелену тумана, всплывают события пятнадцатилетней давности.
Новый год. Ресторан. Музыка. В фойе новогодняя елка. Со всех сторон слышны поздравления, пожелания, смех.
Появляется Виталий Шевцов (в нем узнается грузчик фармацевтической фабрики) под руку с молодой красивой девушкой, в которой зритель узнает Ядю.
Шевцов знакомит Ядю со своими друзьями. Он застенчив и откровенно влюблен в Ядю.
Когда очередь дошла до высокого смуглого парня с темными наглыми глазами (зритель узнает Колесника), Ядя сильнее прижалась к Шевцову.
– Сергей Колесник, как и все здесь, школьный друг, – представился красавец.
– Ядя, студентка нархоза, – неожиданно бойко ответила девушка и залилась краской.
– А ты, Виталик, хитрец, – не сводя глаз с Яди, улыбнулся Колесник, – прятал такую красавицу.
Шевцов стоял побелевший, большие оттопыренные уши полыхали огнем. Ядя по-матерински погладила Шевцова по плечу.
– Серж шутит, друзьям в таком деле дорогу не переходят, – взглянула на Колесника: – Простите, что назвала Вас Сержем.
– С этой минуты имя Серж мне очень нравится.
Колесник не отходит от Яди, все время танцует с ней. Шевцов ревнует и пьет все больше и больше. Пьяный Шевцов подходит к Яде и повелительно приказывает:
– Не танцуй с ним!
– Тогда пойдем танцевать с тобой.
– Он прав, не надо было вас знакомить.
– Мы же только танцевали.
Подошедший Колесник шутливо спросил:
– Отелло ревнует? И кто же этот счастливчик?
Шевцов, сунув руки в карманы, пошатываясь, бредет к выходу.
Ядя устремилась за ним, но Серж остановил:
– Ты уверена, что он тебе нужен?
Ядя растерялась.
– Школьный друг хватил лишнего, и мой долг – отвезти его домой, – пришел на помощь Колесник и догнал Шевцова.
– Я с вами, – приняла решение Ядя.
На выходе Колесник похлопал швейцара по плечу, поправил швейцарскую фуражку:
– Найди-ка нам, адмирал, такси, не спать же моему другу здесь.
– Сию минуту будет сделано.
Общежитие. Комната на четверых. Колесник накрыл одеялом Шевцова, который вдруг очнулся, увидел Колесника и заплакал:
– Сергей, не забирай ее…
– Спи и ни о чем не беспокойся, – по-отечески успокоил Колесник.
Колесник и Ядя заходят в квартиру. Он помогает девушке раздеться. Срывает листок календаря, висящего на стене, достает портмоне и кладет его туда.
– Первое января… Я хочу сохранить в памяти этот день, – целует Ядю.
– Эту ночь, – шепчет Ядя.
– Согласен: эту ночь…
Утро. Солнце заливает комнату. Ядя проснулась и, счастливая, рассматривает спящего Колесника. Встает, накидывает халат, выходит. Проходя по коридору, срывает листок календаря. На календаре уже май.
Ядя сходила в ванную и, когда вернулась, юркнула под одеяло, обняла Колесника. Лаская друг друга, они занялись любовью.
Колесник неожиданно прошептал:
– Ядя, сегодня переночуй в общежитии.
Ядя продолжает ласкать любовника.
– Прошу тебя, переночуй сегодня в общежитии.
– Что ты сказал? – Ядя вырвалась из его объятий.
Колесник повернулся на спину.
– У меня сегодня деловая встреча, и ты должна переночевать в общежитии.
Ядя пулей выскочила из спальни, закрылась в ванной, долго плакала. Когда вышла, Колесник даже не встал с постели. Она собрала вещи и ушла. В подъезде ее стошнило.
В общежитии толстая вахтерша, увидев Ядю с сумками в руках, пьяно, презрительно сказала:
– Натешились тобой, девонька…
– Не твое дело, алкоголичка.
– Ты-то кто? – крикнула вахтерша. – Я пью за свои, а ты – стерва, подстилка.
Ядя побежала по лестнице. На втором этаже ей стало плохо, снова стошнило, подошла вахтерша, разложила по сумкам разбросанные вещи.
– К доктору тебе, Ядечка, надо, к доктору.
– Не нужен мне доктор. Я умереть хочу…
– Теперь от беременности не умирают.
Осунувшаяся Ядя вышла из больницы. На улице ждет Шевцов, увидев Ядю, идет навстречу.
– Здравствуй.
Ядя кивнула. Долго идут молча.
– А мне в общежитии сказали, что ты заболела. Пришел проведать, а тебя как раз и выписывают. Ты уж извини, что я без предупреждения.
– Да ладно, чего уж там, мы же друзья.
Проходя мимо ресторана, Ядя приостановилась.
– Зайдем? – неуверенно предложил Шевцов.
– А что! И зайдем, – заблестели глаза у Яди.
Сели за столик. Ядя взяла меню и, быстро пробежав глазами, сказала:
– После больницы я ужасно хочу есть и шампанского… Много шампанского. Давай, Шевцов, напьемся по случаю моего полного выздоровления!
– Может, шампанское завтра? – умоляюще произнес Шевцов.
– Ну уж нет! – завелась Ядя. – Гулять так гулять! И причина подходящая. Или мое здоровье тебя не волнует?
– Волнует, еще как волнует, только все равно лучше завтра.
Ядя долгим взглядом посмотрела на Шевцова, губы скривила презрительная гримаса.
– Поня-я-ятно! Как всегда, денег нет?
Шевцов опустил голову.
– В таком случае, Шевцов, я угощаю тебя шампанским, но пей его без меня.
Ядя презрительно посмотрела на своего кавалера, достала из сумочки несколько купюр и, бросив их на стол, быстро ушла.
Тормознув такси, поехала к Колеснику. Вошла в подъезд дома. От волнения поднялась в лифте на этаж выше. Стала спускаться по лестнице и вдруг увидела около знакомой двери высокую русоволосую девушку. Девушка непрерывно звонила в дверь.
– Скрипнула дверь, вышел Колесник, удивленно спросил:
– Ира, что случилось?
– Извините, Сергей Николаевич, я за расчетом.
– Может, зайдешь?
– Меня ждет такси. И я выхожу замуж.
– Замуж? А как же наш уговор?
– Сергей Николаевич, мой будущий муж – военный, мы все решили: сегодня вечером летим в Москву, завтра – в Петропавловск-Камчатский. Я надеюсь на вашу порядочность.
– Я не враг ни тебе, ни себе, – усмехнулся Колесник. – Мы хорошо поработали, но на всю долю не рассчитывай.
– Нам так нужны деньги.
– Поиск замены будет стоить двадцать процентов, – перебил ее Колесник. – Сейчас принесу то, что должен.
Колесник вскоре вернулся, передал девушке пухлый конверт.
Когда девушка ушла, Ядя с замирающим сердцем нажала на кнопку звонка. Увидев ее, Колесник растерялся. Он явно ждал не ее. В следующее мгновение его лицо просияло от радости.
– Вот принесла, – Ядя протянула Колеснику ключи от квартиры.
Их глаза встретились. Колесник торопливо шагнул к Яде, обнял.
– Я думал, ты никогда не вернешься. Я больше тебя никуда не отпущу.
В постели он шепчет:
– Любовь моя! Это наш день, я больше никого не хочу ни слышать, ни видеть.
Любовники на кухне. Ядя жарит что-то на плите. Входит Колесник и, принюхавшись, замечает:
– Любовь любовью, а кушать хочется.
После нескольких рюмок коньяку Колесник говорит:
– Ядя, я хочу с тобой поговорить.
– Об Ире?
– Ты ее знаешь? – Серж, повеселев, рассмеялся. – Это все меняет.
– Я стояла на лестнице и случайно услышала ваш разговор, но не поняла, о чем шла речь. Ясно только, что у тебя деловая встреча и ты, наверное, захочешь, чтобы я ночевала в общежитии. Да?
– Наоборот, я хочу, чтобы ты осталась, – Колесник еще выпил. – Мы с Ириной были деловыми партнерами, и теперь я хочу, чтобы ты заменила ее.
– В чем?
– Работа не совсем обычная, но деньги мы зарабатывали хорошие. Работали втроем: я, Ирина и Иван. Ирину ты видела. Иван учится на юридическом вместе со мной. Теперь Ирина уехала, а без красивой женщины наш бизнес лопнет.
– Я согласна. Что я должна делать?
– Дай слово, что в любом случае, примешь ты мое предложение или нет, но этот разговор останется между нами.
– Конечно, любимый, – согласилась заинтригованная Ядя.
Серж еще выпил коньяку, закусил лимоном.
– Ты, наверное, заметила, что живу я не по средствам?
Ядя кивнула и тоже надкусила ломтик лимона.
– Родительских денег хватает на неделю.
Ядя с интересом посмотрела на Сержа.
– Как-то в шутку я сфотографировал знакомого студента и девушку, которая была с ним. Они не закрыли на ключ комнату в общаге и спали, обнявшись. Сделал несколько снимков и показал парню. После этого я долго ходил с синяком под глазом. Шутка не удалась. Синяк сошел, а идея осталась. Я решил реализовать свой план. Ирина с Иваном подходили больше всего, потому что были мне должны. Моя задача заключалась в том, чтобы найти клиента и вечером познакомить его с Ириной.