–Пусти!– прорычала Маша. – Не дотрагивайся до меня!
–Маш, если бы ты позвонила, ничего этого не произошло бы…
Маша злым взглядом уставилась на него.
–Чего именно не произошло бы? Я бы не застукала тебя с твоей длинноногой Мурлыкой, лежащей голой на твоем диване, на котором раньше лежала я? Или ты был бы меньшей тварью и меньшим трусом и вруном, если бы я вас не застукала?– ее голос сорвался на крик.
–Маша, не устраивай сцен, прошу,– прошипел Влад, с опаской оглядываясь на соседние двери. – Ты же интеллигентная, воспитанная женщина… Давай, все же расстанемся цивилизованно… К чему этот негатив? Эта истерика?…
–Интеллигентная, воспитанная?! Цивилизованно расстанемся?!– выкрикнула Маша, чувствуя себя абсолютно примитивным и чрезвычайно агрессивным созданием, полностью лишенным хотя бы намека на интеллигентность и цивилизованность.– Вот тебе цивилизованно, урод!
Схватив с батареи стакан с недопитым пивом, оставленный юнцом по прозвищу Лимон, Маша выплеснула его содержимое во Влада. По-бабски взвизгнув, Влад начал брезгливо утирать лицо и отряхивать рубашку.
–Ты совсем рехнулась?! Это Гуччи…– чуть не плача сказал он, оглядывая темное пятно, расплывающееся по шелковой ткани.
–Фигуччи!– холодно ответила, утратившая цивилизованность и воспитанность Маша, и нажала кнопку лифта. – Можешь вычесть Гуччи из своего долга, я сегодня добрая.
Двери лифта открылись, и она с гордым видом зашла в кабину.
В такси Маша, не отрываясь, смотрела в окно. За стеклом все расплывалось, от подступающих к глазам слез.
–Пачему такой сердитый? А? Сидишь, молчишь, в окно отвернулся,– поинтересовался водитель, приехавший в Москву откуда-то из гораздо более южных широт. – Такой красивый девушка. Пачему не хочешь разговаривать, слушай? А? Кто тебя обидел? Скажи. Я разберусь.
Маше ужасно хотелось заорать, чтобы он заткнулся, отстал, отвалил, вернулся в южные широты. Она даже уже была готова потребовать, чтобы он остановил машину и высадил ее. Но придется вызывать другое такси или ловить машину, и вполне вероятно, что другой водитель окажется земляком первого, и будет столь же разговорчивым и любознательным.
– Я беременна, – буркнула Маша на очередное «Пачему?».
Сообщение о мнимой беременности мигом остудило интерес к «такой красивый девушка». Таксист умолк, включил музыку с восточными напевами и сосредоточился на дороге.
Вернувшись домой, Маша достала из шкафа, хранившуюся там «про запас», на случай неожиданного приезда гостей, бутылку джина и, расположившись на диване, предалась одиночному употреблению крепкого напитка, заливая унижение и обиду.
Глава 5
В ладонь ткнулось мокрое и холодное, а затем щеки коснулось мокрое, но уже теплое и мягкое.
–Я встаю…– простонала Маша, чувствуя, что комната начинает вращаться вокруг нее, все убыстряя и убыстряя свое вращение. «О, господи! Зачем я вчера так напилась?…» Покосившись на лежавшую рядом бутылку, Маша с ужасом поняла, что «употребила», как минимум две трети ее содержимого. Кошмар! Настоящее затмение в голове. И как ей теперь, скажите, пожалуйста, подняться с дивана, выгулять собаку и после этого еще и поехать на работу? Сил не было даже на то, чтобы оторвать голову от подушки, не говоря уже обо всем остальном. Маша почувствовала дурноту и как можно быстрее поковыляла на непослушных, цепляющихся за все подряд ногах, в сторону уборной.
«Дура!» Придерживаясь одной рукой за стену, а второй за сидение унитаза, обругала она себя, когда все закончилось. Приняв душ и не получив, к сожалению, желаемого облегчения, на которое она надеялась, Маша поплелась гулять с собакой. К счастью Степка, как будто почувствовал ее сегодняшнее состояние, и быстро сделав свои дела, сам попросился домой.
Маша с удовольствием бы поехала на работу на такси, или не поехала бы вообще, но по поводу такси она не была уверена, что в машине ее не укачает, а не поехать на работу за четыре дня до церемонии вручения было нельзя. По крайней мере, объяснить свое отсутствие было бы крайне затруднительно. Пришлось тащиться на метро, стараясь, как можно реже вдыхать и выдыхать, чтобы все окружающие не принимали ее за алкоголичку, успевшую подзаправиться с самого утра.
Недаром говорят, что понедельник день тяжелый, а для страдающих жестоким похмельем, тяжелый понедельник может быть просто непереносимым. Через час после начала трудового дня, показавшийся Маше нескончаемо долгим и мучительным, так как ее беспрестанно мутило и все вокруг то и дело начинало плыть и кружиться, к ее столу подплыла Кира. Ослепительно прекрасная, бодрая и подтянутая.
–Привет, ты чего такая?…– темные глаза внимательно оглядели бледное лицо и покрасневшие глаза подруги. – Морозова, ты чего с бодуна?!
На красивом лице отразилось неподдельное изумление, а губы растянулись в почти восхищенной улыбке.
–Да…– простонала Маша.
–А с чего вдруг?– весело спросила подруга.
–Слушай, давай не сейчас. Я умираю…
Кира еще раз оглядела Машу, хмыкнула и поплыла прочь, покачивая бедрами, привлекая взгляды всех представителей мужского пола мимо которых она проходила. Маша прикрыла глаза и тут же почувствовала еще более сильную дурноту. «Боже!» Радовало только одно. Физические страдания, на время, вытеснили страдания душевные. Чувство унижения и разочарования отошли на второй план и поблекли. Тело в данный момент страдало намного сильнее и мучительнее, чем душа.
Незадолго до обеда мимо Маши прошел Денис. Он дружески кивнул.
–Не в курсе, чего Мамонтиха меня к себе срочно вызвала,– поинтересовался он.– О пять к какой-нибудь х… прикопается.
Маша слегка качнула головой, давая понять, что она понятия не имеет, по какому поводу редакторша вызвала Дениса к себе. В данный момент ей было глубоко плевать, к чему там решила прикопаться Фаина Родионовна. Денис скрылся за дверью кабинета.
-Добрый день, Фаина Родионовна,– поздоровался арт-директор. Фаина Родионовна смерила его тяжелым взглядом. Так как сесть она не предложила, Денис решил, что разговор будет быстрым. Даже если и будет орать, то не долго. И то, слава богу.
Фаина Родионовна немного помолчала, разглядывая арт-директора пристальным взглядом. Закончив разглядывание, она взяла со стола конверт и помахала им.
–Приятель один письмо прислал. В детстве соседями были. Такой шалопай был, этот Мишка, ужас. Ни одной драки, ни одной хулиганской выходки без него не обходилось. А потом остепенился. После школы в институт поступил. Потом аспирантуру закончил.
Денис с удивлением смотрел на редакторшу, пытаясь понять, к чему она рассказывает ему про какого-то жившего с ней по соседству мальчишку. Это было совершенно не в духе Фаины Родионовны, вести не относящиеся к работе разговоры, делиться воспоминаниями.
–А сейчас Мишка ректор университета, который ты закончил.
Кровь отхлынула от лица арт-директора, он почувствовал, как немеет все тело.
–Мы с ним иногда переписываемся,– продолжала редакторша.– Вот я ему и написала, какого замечательного, талантливого специалиста выпустил его университет. Думала, приятное человеку сделать. И вот, сегодня утром получила письмо, а в нем,– Фаина Родионовна достала из конверта листок бумаги,– выписка из приказа об отчислении студента пятого курса, Воронцова Дениса Владимировича. И еще копия протокола, и копия решения суда…
–Фаина Ро…– просипел Денис.
–Закрой рот!– заорала редакторша, и со всей силы шарахнула ладонью по столу. Гора бумаг, возвышавшаяся на краю стола, закачалась, и верхушка этого писчебумажного Монблана осыпалась вниз и разлетелась по полу.
–Как ты посмел, как ты посмел, щенок, врать мне в глаза?!!! Все эти твои рассказы о потерянном дипломе, о том, как ты был лучшим на курсе и какие гениальные работы ты делал. Как ты смел, смотреть мне в глаза и нагло врать?!
–Фаина Родионовна,– еле шевеля непослушным языком, умоляюще начал Денис.
Фаина Родионовна поднялась со своего места и подошла к арт-директору.
–Возможно, если бы ты сказал правду, мы бы тебя и не взяли.– Глаза ее были полны гнева и презрения. – А вполне возможно, тебе дали бы шанс проявить себя. Арсению ты сразу понравился. Но ты обманул нас. И его, и меня. А лгунов я не терплю. И никогда не имею с ними дела. Убирайся! – завопила она, потрясая в воздухе кулаком. – Я тебе устрою, мерзавцу! Ни одно издательство тебя на работу не возьмет! Вон отсюда!!!
Денис вылетел за дверь, и, глядя перед собой стеклянным взглядом, быстрым шагом направился к своей комнате.
– Ничтожество! Негодяй! С голой задницей обратно в свой город поедешь!– проорала ему вслед редакторша.
Осторожно потирая виски, Маша безучастно следила за разыгравшейся сценой. Сейчас ей было не до чужих проблем и трагедий.
Некоторое время спустя в помещение издательства вошел Максим Стрельников. Он прошел по направлению к кабинету главного редактора.
–Здравствуйте, Машенька!– поприветствовал Макс, одарив Машу жизнерадостной улыбкой. В ответ Маша слегка кивнула – на большее она была не способна. Радиоведущий скрылся за дверью кабинета Фаины Родионовны.
-Здравствуйте, Фаина Родионовна. Вы позволите отнять у Вас немного времени?– Стрельников преданным взглядом смотрел на хмурое лицо, сидевшей за столом, заваленным бумагами, главной редакторши.
–Садитесь,– буркнула Фаина Родионовна.
–Фаина Родионовна, телеканал, пригласивший меня на работу, предложил мне выступить в роли посредника и сделать вашему издательству весьма любопытное и, на мой взгляд, вполне выгодное предложение.
–Почему Вы пришли ко мне? Я редактор. Подобными вопросами занимается Арсений. Идите к нему.
Стрельников улыбнулся.
–Мне известно, что Арсений не может принимать некоторые решения без Вашего согласия. Именно по этой причине я здесь. Суть предложения, которое мне поручили изложить Вам, Арсению известна, и он полностью его поддерживает. Более того, изначальный замысел, идея, на основе которой, телеканал выдвинул данное предложение, принадлежит именно Арсению. Руководство телеканала лишь немного подкорректировало эту идею и дополнило ее незначительными, и, при этом, выгодными для обеих сторон пунктами.
Фаина Родионовна, не мигая смотрела на радиоведущего. На суровом лице не было ни тени улыбки или доброжелательности. Также, как и заинтересованности словами собеседника.
–Арсений рассказал, что хотел бы создать фонд имени своего отца, который будет помогать молодым, талантливым авторам представить публике свои произведения. Даст шанс пробиться. Телеканалу эта идея понравилась, и они предложили объявить о создании фонда во время церемонии вручения наград победителям конкурса «Новое имя». Что довольно символично. И у конкурса и у фонда общая цель – поддержка начинающих писателей. Только награду получают те, кто уже сказал свое слово, как автор, а фонд будет помогать авторам, сказать это слово. Телеканал также предлагает взять на себя поддержку этого прекрасного начинания и в дальнейшем, освещая деятельность фонда с телеэкрана, а также телеканал готов заняться привлечением спонсоров, и расширением сфер и направлений его деятельности. Телевизионщики предлагают во время церемонии провести небольшую презентацию моей книги. Сама церемония, я имею в виду торжественнаю часть, объявление о создании фонда и представление «Повелителя волн» будут сняты и затем показаны по телевидению, то есть мероприятие увидят сразу сотни тысяч, а может и миллионы зрителей. Это, безусловно, привлечет внимание к издательству, повысит продажи, и откроет массу новых возможностей для новых видов деятельности. Одним словом пойдет на пользу, причем всем. Авторы, удостоенные награды сразу же приобретут известность в масштабах всей страны.
Взгляд редакторши оставался холодным и враждебным.
–Я Вам при нашей прошлой встрече сказала, что считаю Вашу книгу вредной. Отравой для ума. Неужели Вы считаете, что мы пойдем на то, чтобы наше издательство и имя честнейшего, порядочнейшего человека Дмитрия Веснина навсегда соединилось в памяти людей с этой книгой и с сомнительным телевизионным шоу, которое вы будете вести? Неужели думаете, что я позволю пронырам с телевидения извращать идею подобного начинания и превратить ее в очередной источник по перекачке денег в собственные карманы?!
–Фаина Родионовна,– с обезоруживающей улыбкой сказал Стрельников.– Согласитесь, это отличный бизнес-ход. Спонсоры будут выстраиваться в очередь, чтобы финансировать ваш фонд. После того, как к делу подключится телевидение, ваше издательство выйдет на абсолютно другой уровень. Ведь цель любого предприятия получать прибыль и увеличивать ее объем, насколько возможно. Это шанс, который выпадает раз в жизни. Счастливый билет. Арсений полностью с этим согласен и считает эту идею превосходной. Кто угодно, просто, мертвой хваткой уцепился бы за подобное предложение…
–Вон! Убирайтесь! Никогда наше издательство не будет ради выгоды опускаться до уровня ярмарочного балагана и смешивать свое доброе имя с грязью!!! После подобного сотрудничества до конца дней не отмоешься! Так и останешься в дерьме, раз и навсегда, и никакие деньги не помогут!
Редакторша со всей силы врезала по столу. «Монблан» вновь пришел в движение. Лежавшие сверху бумаги, небольшой лавиной посыпались на пол. Стрельников наклонился, чтобы собрать их.
–Не трогайте! Оставьте все!– завопила Фаина Родионовна. Лицо у нее побагровело от злости.
Радиоведущий положил на край стола то, что уже успел собрать и пошел к двери.
Как сквозь туман Маша видела, как Максим Стрельников покинул кабинет Фаины Родионовны и вышел из издательства. Даже ему сегодня досталось, вяло подумала Маша. Начальница разбушевалась не на шутку.
После ухода радиоведущего Фаина Родионовна набрала номер племянника.
–Зайди ко мне,– потребовала она.
Через несколько минут из коридора, где располагались «личные апартаменты» издателя, главбуха и арт-директора, показался Арсений. Помахав Маше, он пошел к теткиному кабинету. Маша поморщилась, предчувствуя, что сейчас последует очередная порция воплей, отрицательно сказывающихся на ее состоянии, крайне болезненно реагирующем на излишне громкие звуки. Но видно уж день сегодня такой тяжелый и шумный.
-Сядь!– прорычала тетка, как только Арсений переступил порог кабинета. Он удивленно посмотрел на нее и ухмыльнулся. Родственница явно была не в духе.
–Я смотрю, мой нежный цветочек, сегодня не в настроении,– игриво проворковал Арсений.– Кто прогневал тебя, мой ангел, на это раз?
–Прекрати паясничать!!!– заорала Фаина Родионовна. Могучая грудь тяжело вздымалась от переполнявшего ее возмущения. – Как ты смеешь, ради своих идиотских выходок и вечного желания устраивать цирк из всего на свете, давать согласие на то чтобы имя твоего отца смешивали с грязью?! Сопляк! Ты готов поставить его на одну ступень с этим самовлюбленным мерзавцем, пропагандирующим ненужность нравственных и моральных устоев, утверждающим во всеуслышание, что эти понятия пережитки прошлого и что можно и нужно идти по головам, не думая ни о ком и ни о чем ради достижения собственных целей? Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь, что он из себя представляет?
–Я не…– Арсений в полном замешательстве смотрел на разгневанную родственницу.
–Хватит вести себя как будто ты полный идиот! Ты – взрослый человек. В конечном итоге на тебе лежит ответственность, что доносит до людей предприятие, которым ты руководишь. Мы, и ты, в первую очередь, обязаны воспитывать, просвещать, а не искажать и не уродовать представления о том, что правильно и хорошо, а что нет. Если ты такой кретин, для которого жизнь и впрямь сплошной балаган, и наплевать какие последствия принесут твои действия, отойди от дел. Пусть кто-то другой этим занимается, у кого мозги на месте и работают нормально! Я не позволю тебе портить и порочить то, на что мы с твоим отцом потратили всю жизнь!– взревела, окончательно вышедшая из себя, Фаина Родионовна. Очередной удар по столу, на этот раз, снес добрую половину «Монблана».
Арсений сердито сверкнул глазами и с вызовом посмотрел на тетку.
–А я не позволю тебе указывать, что мне делать. Я приму предложение телеканала. Если ты не можешь из упрямства признать, что это крайне выгодно для нас, так это твоя проблема.
Фаина Родионвна застыла в кресле, испепеляя племянника наполненным злобой взглядом.
–Сопляк! Я завтра же вызову сюда аудиторов и пока будет идти проверка, ни о каких финансовых манипуляциях, совместно с этой беспринципной стаей акул, можешь даже не думать.– Фаина Родионовна набрала в грудь новую порцию воздуха и вновь заорала:– А мой поверенный составит документ, на основании завещания твоего отца, по которому ты и пальцем не сможешь пошевелить без моего согласия, безмозглый болван! Ты меня понял?! Убирайся!