Дойдя до угла коридора, Денис остановился. Ему показалось, что он услышал какие-то звуки, доносившиеся со стороны кабинета старухи. Неужели она еще здесь? Денис в нерешительности остановился, обдумывая, стоит ли пойти и попробовать осторожно посмотреть. Может ему показалось, и Мамонтиха давно уже дома, пьет чай и смотрит телевизор, или что она там делает по вечерам. Хотя, скорее всего, телевизор она не смотрит. Наверное, читает, как всегда. Интересно, она вообще спит или так и читает, без перерыва… В этот момент в полумраке, освещаемом только светом огней с улицы, произошло неясное движение. Арсений прижался к стене и застыл. Из кабинета редакторши выскользнула темная фигура. Прикрыв за собой дверь, человек быстро пошел к выходу из издательства. Денис выдохнул, чувствуя, как колотится в груди сердце. Входная дверь хлопнула, и Денис осторожно пошел к кабинету, из которого только что вышел поздний посетитель. Приоткрыв дверь, он понял, что самой хозяйки кабинета тут нет. Внутри было темно. Денис щелкнул выключателем и застыл как вкопанный. В кабинете все было перевернуто вверх дном. На полу валялись бумаги. Дверца сейфа, который, впрочем, редакторша никогда не запирала, была распахнута и его содержимое, тоже, в основном бумаги, валялось перед ним на полу. Даже ящики, вытащенные из стола, валялись на полу перевернутыми. Денис сделал шаг по направлению к царившему в помещении хаосу. Здравый смысл подсказывал, что письмо в этом кавардаке он не найдет. Развернувшись, он вышел и закрыл за собой дверь. Забрав из своей комнаты куртку, он покинул издательство. Оставалось решить, как поступить теперь.
––
Фаина Родионовна смотрела перед собой задумчивым, невидящим взглядом. Давно забытые, казалось бы, воспоминания, всколыхнулись в душе, после сегодняшнего разговора. Она не вспоминала о муже уже много лет. Человек, предавший ее, был для нее мертв с самого момента расставания.
С самого детства маленькая Фая осознавала, что она не такая красивая, как другие девочки. Младшая сестра Агнесса, хорошенькая, изящная, как куколка, была полной противоположностью и постоянным напоминанием о собственной непривлекательности.
Отец посмеивался, что Файке нужно было родиться мальчишкой, имея в виду не внешность дочери, а твердый, волевой характер, острый ум и крайнюю прямолинейность. Мать потихоньку вздыхала, считая, что для девочки привлекательность имеет большое значение. Женщине нужно чтобы ее любили, окружали заботой. Нужна семья, дети. А если девочка некрасива и даже мужеподобна, да еще и характер имеет и впрямь не женский, а чисто мужской, то рассчитывать на то, что кто-то воспылает к ней нежными чувствами, особенно не приходится. Другое дело младшая дочь. Истинная женщина с самых первых дней. Хорошенькая кокетка, щебетунья, слегка жеманница, прелестная и очаровательная.
Наделенная и впрямь удивительной силой духа и незаурядным умом, Фаина Родионовна все свое время посвящала учебе и чтению. После окончания филологического факультета, Фаина Родионовна отучилась в аспирантуре. В свободное время она читала. Запоем. Все что попадалось под руку, с удивительной быстротой. «Файка книги глотает. Так все на свете перечитает, нечем будет заняться»,– подтрунивал над дочерью отец. «Лучше бы прическу сделала, приоделась, да сходила куда-нибудь. Пора и о будущем подумать. И так уж, не девочка»,– сердито говорила мать, глядя на хмурое, сосредоточенное лицо дочери, склонившееся над очередной книжкой. Отец легкомысленно махал рукой, считая, что Фая успеет еще устроить свою жизнь. Ей нужен человек достойный, способный понять ее, обладающий умом не меньшим чем у дочери, иначе ей будет с ним не интересно. Отец, пожалуй, был единственным, кто не замечал некрасивости дочки. Внешность, это не главное, говорил он. А если мужчина этого не понимает и смотрит лишь на смазливую мордаху, так такой его дочери и не нужен, он ее недостоин. Мать сердито поджимала губы. Мужчины только говорят, что внешность не главное, а сами обязательно посмотрят на хорошенькое личико и на красивые ножки. На крокодилов-то никто не заглядывается.
Фаине Родионовне было уже почти тридцать, когда, наконец, она встретила его, своего будущего избранника, который смог по достоинству оценить и ум, и силу характера, и разносторонние знания. Во время спектакля, в котором играла Агнесса, и который являлся дипломной работой выпускников театрального факультета, который заканчивала младшая сестра, Фаина Родионовна, со скептическим видом, наблюдавшая довольно слабенькое и весьма посредственное действо, происходившее на сцене, заметила среди зрителей молодого, утонченно-аристократичного мужчину, со скучающим видом посматривающего по сторонам. Происходящее на сцене, его явно не впечатляло. Во время антракта они случайно столкнулись в фойе и Фаина Родионовна, в своей привычно-прямолинейной манере, поинтересовалась, отчего он не уйдет со второго действия и не избавит себя от этой галиматьи, которая будет длиться еще целый час. Молодой человек засмеялся и сказал, что девушка его приятеля играет в спектакле, и он не хочет расстраивать друга и обижать его подружку.
–А Вы, почему не уйдете?– с улыбкой, спросил он. Фаина Родионовна вздохнула и развела руками.
–У меня в спектакле играет сестра. Не то, чтобы я не хотела ее обидеть, но родственные узы обязывают.– Она хмыкнула.– Надеюсь, это не она подружка Вашего приятеля. Он мне показался симпатичным.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Роман последовавший за случайной встречей был бурный и стремительный. Фаина Родионовна расцвела, стала немного мягче, женственнее и даже как будто похорошела. Спустя четыре месяца, по уши влюбленный ухажер, сраженный умом, тонким чувством юмора и отсутствием притворства и какой бы то ни было наигранности и неестественности своей избранницы, сделал предложение. Мать была счастлива. Отец тоже был рад. Жених был и умен, и интеллигентен, и порядочен. А Фаина Родионовна порхала, переполненная счастьем. Это была любовь, основанная на взаимопонимании, на родстве душ.
Все десять лет замужества прошли для Фаины Родионовны, как один день. Полные счастья, любви и заботы о лучшем, единственном в мире мужчине, разглядевшем под некрасивой внешностью ее саму, такую, какая она есть. Когда муж сообщил, что влюбился и ничего не может с собой поделать, Фаина Родионовна вначале решила, что она ослышалась или сошла с ума, или может быть спит и ей приснился, непонятно почему, странный кошмар. Но все оказалось правдой, суровой реальностью, и она не лишилась ума. Ее муж собирался уйти от нее к другой. Ни ум, ни духовная близость, ни понимание не помешали взыграть чисто мужскому. Красивое личико и стройная фигура затмили собой все, одержали безоговорочную победу. Все и впрямь по Фейхтвангеру.
–Забирай все, что тебе нужно прямо сейчас и убирайся,– сказала Фаина Родионовна, сердце которой разлетелось на тысячи осколков, каждый из которых кровоточил внутри нее, принося невыносимую боль.– Больше ты в эту квартиру не войдешь.
–Фая, Фаечка. Прости меня, умоляю,– с несчастным видом обратился к окаменевшей, желающей только умереть, Фаине Родионовне, неверный супруг.– Я не хотел, правда. Фая…
–Убирайся!– прорычала Фаина Родионовна.
–Фая! Прости…
–Если через двадцать минут ты еще будешь здесь, тебе и вещи перетаскивать не придется,– сказала она и вышла из комнаты.
Уже выходя из квартиры, ставший теперь бывшим муж обернулся и умоляюще спросил?
–Фаечка, скажи, ради бога, ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?
–Сдохнуть,– сказала Фаина Родионовна и захлопнула дверь.
Несколько дней она провела лежа на диване в гостиной, вставая с него только в уборную и иногда, чтобы попить воды. В их с мужем спальню она ни разу не зашла с момента его ухода. На пятый день, после долгих, продолжительных звонков во входную дверь, на которые Фаина Родионовна не реагировала, муж ее сестры, Дмитрий, выломал дверь и вошел в квартиру.
Дмитрий Веснин, несмотря на крайнюю занятость работой, оставил дела и, взяв жену с сестрой и маленького Арсения, поехал с ними на море. Полтора месяца близкие окружали потерявшую интерес ко всем и ко всему Фаину Родионовну заботой и вниманием. День за днем, шаг за шагом возвращали ее к жизни, помогая обрести себя прежнюю. Сильную, волевую, не сгибающуюся под ударами судьбы.
Оставив семью отдыхать еще на месяц, Дмитрий Веснин вернулся домой, так как больше без его участия издательство, находившееся под его руководством, обходиться не могло. Как-то он встретил на улице сбежавшего мужа Фаины Родионовны.
–Дима, как Фая?– поинтересовался тот. Дмитрий Веснин подошел к бывшему супругу своячницы, и заглянув ему в глаза, сказал:
–Если ты хоть раз объявишься в ее жизни, или напомнишь о себе, учти, я лично сверну твою поганую шею.
После этого он изо всей силы ударил бывшего родственника в нос.
Постепенно Фаина Родионовна отошла. Вновь погрузилась в работу. А со временем и боль утихла. Напоминая о себе изредка и не с такой силой, что жить невыносимо и не хочется, а скорее легким, щемящим чувством тоски. Но и ее Фаина Родионовна тут же отгоняла, как морок, который можно развеять, взглянув на свет.
Позвонили в дверь. Фаина Родионовна с удивлением взглянула на часы. Кого еще могло принести в такое время? Тяжело переставляя, уставшие за день, полные ноги, она подошла к двери.
–Что за новости?– хмуро глядя на неожиданного гостя сказала она.– Сегодня что, все с ума посходили? Время одиннадцать вечера. Что за ночной визит?
–Это займет буквально одну минуту. Вопрос не терпящий отлагательств,– ответил ночной посетитель.
–Ну?– буркнула Фаина Родионовна, явно не собиравшаяся проявлять гостеприимство и приглашать гостя войти.
–Мы можем поговорить в квартире? Вопрос очень личный,– надвигаясь на редакторшу, проговорил гость. Фаина Родионовна с недовольным видом отошла в сторону.
–Я слушаю,– встав у самой двери и давая понять, что дальше она точно не собирается никого пускать, проворчала она.
Поздний визитер приблизился. Фаина Родионовна недовольно уставилась на него, уже собираясь предложить убраться немедленно.
–Мне нужно письмо,– сказал гость. Фаина Родионовна сердито фыркнула и потянулась к двери.
–Минута истекла. Визит окончен. Мне хватает бреда на работе, чтобы выслушивать его еще у себя дома.
Она попыталась открыть дверь, но гость перехватил ее руку и крепко сжал.
–Отдайте мне письмо.
Брови редакторши взметнулись вверх, а лицо исказилось от гнева.
–Вон из моего дома,– угрожающе прорычала она.
–Где письмо?– холодные глаза, не мигая смотрели на разгневанную женщину.
–Вон отсюда! Я звоню в полицию!
Сильная рука толкнула грузное тело от двери вглубь коридора.
–Ах ты, ублюдок!– заорала Фаина Родионовна отлетев назад и едва не потеряв равновесие.– Тебе это так не пройдет!
Человек, явившийся в ее дом, подошел к ней и с силой ударил по лицу. Редакторша вскрикнула, ошарашенно вытаращила глаза и схватилась рукой за разбитую скулу.
–Тварь,-прошипела она.– Сумасшедшая тварь. Да я тебя…
Последовал еще один удар. Фаина Родионовна снова вскрикнула и, на этот раз, не удержавшись на ногах, упала на пол.
–Письмо,– голос звучал ровно и спокойно. Перед глазами Фаины Родионовны, наполовину ослепшими от боли, возникла протянутая к ней рука.– Я жду. Скажите где оно?
Фаина Родионовна, близоруко щурясь, посмотрела в глаза своего гостя. Она подумала, что прожила достаточно долгую и, в общем-то, неплохую жизнь. Она занималась тем, что любит. Рядом с ней были близкие, любимые ею люди. И ей стало очень жаль, что все закончится вот так неожиданно и нелепо. Хотя смерть всегда неожиданна. Наверное, к ней нельзя подготовиться, поэтому, когда понимаешь, что вот она, пришла, и твое существование вот-вот закончится, очень хочется жить, возможно, как никогда до этой минуты.
–Пошел на … ненормальный ублюдок,– сказала редакторша и твердо посмотрела в глаза человека стоявшего рядом с ней.
––
Арсений вышел из подъезда. Подойдя к машине, он взглянул на теткины окна и достал телефон. Она снова не ответила и Арсений потоптался на месте, размышляя, могла ли она после вчерашней ссоры, к примеру, уехать на работу на такси, из принципа. Или она решила вообще не брать трубку когда он звонит и не разговаривать с ним.
–Черт! Ну что за идиотизм?– проворчал Арсений и пошел к соседнему подъезду, в котором жила тетка.
Он позвонил в дверь, но никакого ответа не последовало. Он еще раз позвонил, а затем решил, что сейчас начнет колотить в дверь и будет стучать, пока она не откроет. Она его достала. Он размахнулся и стукнул кулаком по гладкой деревянной обивке. Постучав несколько раз, он раздраженно дернул ручку. Дверь открылась. Арсений зашел в квартиру и застыл на месте.
Глава 6
Момент пробуждения, в отличие от вчерашнего, был необычайно приятным. В тот миг, когда разум и тело только-только начали возвращаться к реальности, все еще находясь «в пограничном состоянии» между сном и бодрствованием, и в голове еще не возникло, и не сформировалось каких-либо конкретных мыслей, Маша почувствовала, что ее плечи обнимают сильные руки, а ее голова, и сама она тесно прижимается к груди обладателя этих самых рук. Чувство было приятное, даже волнующее. С блаженной улыбкой, Маша сильнее прижалась к тому, в чьих объятиях она находилась… Остатки сна мигом слетели с нее. Подскочив, Маша с ужасом уставилась на того, кто лежал рядом с ней на ее диване, и с кем, судя по всему, она провела сегодняшнюю ночь. «Боже мой! Я не только пьющая, но еще и распутная, прыгающая в постель к каждому встречному!»
Андрей потянулся и с улыбкой взглянул на нее.
«Боже!…» Маша почувствовала, что щеки у нее пылают.
–Как ты себя чувствуешь?– спросил он.
«Как шлюха. Как последняя дура. Как самая несчастная женщина, все существование которой теперь состоит из сплошного позора и унижения».
–Почему ты здесь?– осторожно спросила она. Он пожал плечами.
–Мы разговаривали. Сначала на кухне, потом пришли сюда. Ты задремала, и я не стал тебя будить.
–И все?– она с подозрением посмотрела на него. Он был полностью одет. Она тоже. Маша почувствовала некоторое облегчение. Она же, наверное, должна была бы помнить, если бы было что-то еще?
Андрей засмеялся.
–И все.– Он внимательно посмотрел на нее, и видимо догадавшись о ее душевных терзаниях, сказал:– Не переживай. Ты просто уснула.
Маша кивнула.
–Извини…
Он удивленно посмотрел на нее.
–За что?
–За то, что вчера все так вышло.
Она чувствовала себя неловко. Страшно неловко. Андрей поднялся.
–Я выйду со Степкой. Ты пока умывайся,– сказал он.
–Нет! Я сама выйду. Мне нужно пройтись, проветриться,– быстро протараторила она. Если он пойдет гулять с ее собакой, значит, потом он вернется и ей придется предложить ему позавтракать. А она не может, сейчас, по крайней мере, сидеть рядом с ним, смотреть ему в глаза, разговаривать. Потому что он знает все о ее позоре. Потому, что вчера она пыхала на него как огнедышащий дракон перегаром, а потом предстала перед ним в виде нечесаной образины, каркающей страшным голосом. Удивительно, что он вообще сразу не сбежал. И сейчас даже вполне дружелюбно смотрит на нее. Повезло ему с соседями. Ничего не скажешь. Приставучие, болтливые, любящие напиться до беспамятства.
–Хорошо.– Андрей пошел к двери.– Сама так сама.– Он снова посмотрел на нее. Этот пристальный взгляд смущал и нервировал. Маша отвела глаза.– Ладно, я пойду.
–Пока. Спасибо тебе,– она слабо улыбнулась. Почему все так вышло. Он, правда, очень хороший. А вдруг, если бы все сложилось иначе, у них и впрямь могло-бы что-то… Маша одернула себя. Ну что за маразматические мысли лезут ей в голову. Может от большого количества спиртного, употребленного ее, не привыкшим к подобным дозам организмом, мозги стали работать немного странно.
-Сейчас пойдем,– одевая куртку, сказала Маша, вопросительно смотрящему на нее Степке.
«Зачем ты его отпустила?»– Степка наклонил голову на бок. «Он хороший. Мы с ним тебя охраняли ночью».
Маша взяла ключи.
–Пойдем. Не смотри так, просто вчера так получилось. Мне было плохо, поэтому с тобой погулял Андрей. Сегодня же я иду с тобой сама. Все в порядке.
Степка вздохнул. Ничего-то эти люди не понимают. Ты им объясняешь одно. Говоришь важные вещи, а они ничего не могут взять в толк.
Маша сварила кофе и уселась за стол. Она старалась не думать о прошедшей ночи и о том, что ей предшествовало. Позор и унижение – очевидно, это теперь ее пожизненное, привычное состояние. Ее кредо. Отпив кофе, Маша поморщилась. Кофе был слишком горячим. Ее, как волной, вновь захлестнула жалость к себе. Бедная она, бедная, доверчивая и глупая. Раздался звонок в дверь. Степка навострил уши и с лаем бросился в прихожую. «Ну, теперь точно Саня. Убью!»– с мрачной решимостью подумала Маша.