– Чего застыл? Заклинило что ли?! – с лукавой улыбкой обернулась она к нему и тотчас распорядилась: – Закуску давай, хозяин хренов!
– Есть! – любовник дурашливо приложил руку к виску и устремился на кухню. Доставая из холодильника всё, что там имелось (а там почти ни черта не имелось), он неожиданно обеспокоился мыслью о том, что как бы их встречи не стали известны её мужу, о котором ему доподлинно было известно, что тот – лейтенант милиции, что мужик он крупной комплекции, да ещё и мастер спорта по борьбе каратэ.
А Марианна тем временем врубила магнитофон и тоже вспоминала о своём муже. Их первая и крупная ссора произошла в начале весны, когда в гараже она обнаружила достаточно солидную сумму денег, о которой, как говорится, ни слухом, ни духом. Её не поразило наличие самой суммы, а вот то, что совсем рядом прятала и свои деньги, о которых Андрей в свою очередь тоже не знал, основательно напугало. Вечером она бросила супругу под нос запечатанные пачки с купюрами и потребовала ответа, почему о них не ведает родная жена. На происшедшее благоверный отреагировал весьма спокойно – внешне, по крайней мере – и объяснил, что сии деньги вручил ему на сохранение его друг, однако какой именно друг, сказать отказался, и под конец разговора вспылил:
– Тебе что, на жизнь не хватает?! – зло прищурился он и швырнул ей под ноги пачку солидных купюр.
После такого выпада со стороны мужа Марианна тут же оделась и, хлопнув дверью, выскочила на улицу снимать нервный стресс, правда прежде того не позабыла подобрать из-под ног ту пачку денег и опустить в свою сумочку. Сначала она не пропускала ни одного промтоварного магазина и лотка с мороженым. Затем вдруг задумала навестить Эдуарда Перфильевича Габулаева, чьими стараниями, собственно, ей и удалось обзавестись престижными шмотками и даже украсить перстнями свои пальчики. Вообще-то Эдуард Перфильевич запрещал беспокоить себя без предварительного звонка, но сегодня Марианна махнула на это рукой и, остановив такси, назвала нужный ей адрес.
Однажды, лёжа с Эдуардом Перфильевичем в постели, она полушутя-полусерьёзно спросила: «Ах, откуда у вас такое богатство?» Его ответ был лаконичным: «Прими, детка, добрый совет – не задавай страшных вопросов». И она, кажется, поняла.
Не смотря на нежданность визита, Марианну Габулаев встретил приветливо и даже помог скинуть с плечиков плащ, а уж затем удалился на кухню.
«Кофе заваривает», – догадалась Марианна.
И впрямь, минут через десять, Эдуард Перфильевич показался в дверях зала с серебряным кофейником в руках. Водрузив его посередине стола, он снова возвратился на кухню и так ходил взад-вперёд, пока не принёс по-отдельности ложечки, сахарницу, коробку конфет, причудливой формы фарфоровую посудину с грушами и лимонами и, в довершение, бутылку коньяка.
Квартира Габулаева была просторной, старой планировки (позже такие квартиры начнут величать сталинками), да и её убранство выглядело под стать – шикарное и основательное, даже если учитывать в ней лишь самое основное, ну скажем, от двух здоровенных толстых ковров на стенах, вероятнее всего, что и ручной работы, и огромного паласа по всей площади пола, до двенадцатиламповой люстры на потолке с висюльками из хрусталя. Ещё в этой квартире нельзя было обойти вниманием широченные кресла с высокими спинками и массивными подлокотниками, ну и конечно мощные полки из тёмного дерева, плотно заставленные книгами. Марианна как-то приглядывалась к этим полкам, но ничего интересного там для себя не выглядела – всё что-то связанное с медициной, а она и из художественной литературы кроме Чейза и Агаты Кристи ничего не читала, да ещё, правда, в школьные годы умудрилась осилить половину «Войны и мира».
Они уселись за стол, тоже непривычной – в виде трапеции – формы, и Эдуард Перфильевич с благоговением на лице аккуратно распечатал бутылку с коньяком, наполняя им две крохотные рюмочки. Пить из такой мелкой посуды Залихванова была не приучена, но в гостях у старикана марку приходилось держать. Ещё, к тому же, она никогда не слышала, чтобы хозяин этой квартиры ругался бранными словами; другое дело дома – там отец по любому поводу мог завернуть матюгом в три этажа, даже вот хоть теперь, когда дослужился до подполковника, но там у них и мамаша по этой части не шибко-то спуску давала!
А с Непримеровым Марианна как раз и познакомилась с расстройства после тех злополучных рюмочек. Да и кроме того, что можно было ей взять со старикашки по части-то любовных утех – ей, девке темпераментной и прямо-таки с неуёмной энергией, – если чаще всего старый козёл разве и мог, как ухватиться двумя руками за сиську, да так и просидеть целый час, пока на подбородке на начинала зависать слюна вожделения. Скверно, короче, было у Залихвановой на душе, потому и решила завернуть в гастроном, чтобы взять там бутылку водки, да и расправиться с ней, как говорится, чисто по-русски. С этой целью (бутылка была уж при ней) завернула к одной подружке, но дома той не оказалось; зато при выходе из подъезда она столкнулась с привлекательным лейтенантом, который галантно посторонился, пропуская её на улицу. Как заметила Марианна, офицер был под хмельком, однако моментально сориентировался:
– Всю жизнь мечтаю познакомиться с такой девушкой… Меня зовут Викентий Антонович!
– Весьма мило! – с готовностью отозвалась Залихванова. – А меня Марианна Васильевна! – она сделала робкий шажок, чтобы следовать дальше, и в то же время надеясь, что он как-нибудь задержит её. И надежды её оправдались.
– Марианна Васильевна! А можно вас пригласить на чашку индийского чая с конфетами «Ласточка»?
– Ой, что вы, что вы! – Залихванова изобразила неподдельный испуг на лице. – Пить индийский чай с «Ласточкой», да при том и с незнакомым мужчиной?! Нет, нет, конечно же я не могу… от этого отказаться! – звонко рассмеялась она.
Так Залихванова впервые оказалась в квартирке у Непримерова. Там они запросто пили водку из гранёных стаканов и закусывали её конфетами «Ласточка», а когда конфеты закончились, отыскался и солёный огурец. Тут к слову будет сказать, почему эта самая «Ласточка» попала на непримеровский стол в столь ограниченном количестве. А вся беда в том, что в кармане прапорщика Леденцова конфет завалялось немного, да и те в нём поизмялись изрядно, когда на проходной он встретился с инспектором оперчасти, и тот его попросил чего-нибудь к чаю. Ну так вот, столь экзотическая закуска Марианну ни капельки не смутила, напротив, именно в такой обстановке она чувствовала себя, как рыба в воде.
Пить водку по-залихватски или, как сама она стала говорить позже, по-залихвановски, её научил сосед по двору, известный хулиган Колька Леденцов, когда Марианне и четырнадцать лет-то не стукнуло. Сам Колька уже в ту пору закончил школу и, совсем не тяготясь разницей в их возрасте, везде таскал за собой дочку своего будущего начальника, а кроме того, чуть ли не в открытую спал с ней, как с законной женой. В конце концов Кольку призвали в армию, а она продолжала гулять допоздна, и теперь уже с кем попало, выкуривала за день по пачке сигарет, а в шестнадцать лет познакомилась с Наташкой, по кличке «Кострома», бывшей её значительно старше, а также успевшей отсидеть срок в колонии.
Если бы Марианна не была дочерью начальника лагеря (правда, тогда ещё зама и не подполковника, как сейчас, а майора Залихванова), то наверняка бы уже побывала в тюрьме, но папашино положение спасало её от всех жизненных передряг и коллизий; а позже, его же стараниями, она вышла замуж за лейтенанта милиции Андрея Обручева и потихонечку обрела равновесие в этой жизни.
Само по себе замужество не сделало Залихванову искусной хозяйкой или серьёзной женщиной; но управлять своей разудалой и гулящей натурой она более или менее научилась, особенно с той поры, как её давняя покровительница Натаха Костромская познакомила Марианну с Габулаевым. Знакомство с Эдуардом Перфильевичем не накладывало на девицу ровно никаких обязательств, как, впрочем, и обязанностей, не считая той, что время от времени тот имел оригинальное хобби: снимать её голой на видеокамеру в самых мыслимых и не мыслимых позах да изредка просил сослужить в качестве курьера, когда передавал знакомым какие-то документы. Общаясь со странным стариканом, она, тем не менее, была в курсе, что есть у него и другие красотки. Их он тоже, как и её, заставлял позировать перед видеокамерой, а потом они вместе с ним просматривали отснятую кассету по видику; но при этом Залихванова всегда чувствовала, что нравится Габулаеву больше других. Это обстоятельство приятно щекотало женское самолюбие Марианны; а если сюда приплюсовать все те платья, туфли и серьги, которыми он её регулярно одаривал, то Залихванова в любой день и час пребывала в полной боевой готовности позировать перед ним в любом виде хоть на самой Лубянской площади. Благо сейчас там для этой цели пустовал никем не занятый постамент.
Пока любовник всё ещё возился на кухне с приготовлением закуски, будто и впрямь колдовал там над печёной форелью под сингапурским соусом, Марианна слушала свежие магнитофонные записи, где в данный момент надрывалась непонятно какая группа, но надрывалась приятно, будоража мембраны души.
Но наконец-то Непримеров поставил на стол тарелку с зелёным луком и хлебом и уже раскрытую банку снетка в томатном соусе – заместо форели в соусе сингапурском.
– Всё, падаем за стол, приготовленный через край! – громко подытожила Марианна, до краёв наполняя стаканы «Ореховой».
– Ты просто ниспослана для меня с неба! – в порыве искренней благодарности воскликнул Непримеров и опрокинул в себя тёмную жидкость.
Шумно занюхав выпитое куском хлеба и помотав головой, он подцепил на вилку тощую рыбёшку и принялся сосредоточенно жевать; а за это умение ему следовало бы отдать должное, потому что жевать в том снетке напрочь ну было нечего. В свою очередь Марианна приняла в себя стаканец настойки. Отобрав у любовника вилку, так как на столе она находилась почему-то в единственном экземпляре, колупнула всё тех же снетков.
– Ну рассказывай, с чего нализался вчера! – приказала она. – Потом по второму стакану – и оголтелый секс!
– Говорю же, что с батей твоим пили, – с готовностью отозвался Непримеров. Ему самому не терпелось похвастать своими успехами. – Короче, познакомились мы с полковником КГБ аж из Москвы! – приврать побольше, что тот вообще генерал, Викентий не решился. – Только всё, что я расскажу, ты смотри, никому! – предупредил он любовницу со строгим выражением на лице.
– Мог бы не страховаться! – недовольно одёрнула она его, а когда Викентий Антонович изложил ей все свои новости, презрительно фыркнула:
– Подумаешь, новое звание, да какой-то там говяный оклад!
Она уж чуть было не ляпнула, что его любых новых окладов и за год не наберётся на столько, чтобы купить одну шубу, какую ей некогда подарил Эдуард Перфильевич, да вовремя прикусила язык.
– Ещё называешься любимым мужчиной, – продолжила она после секундной запинки, – а сам и не видишь, какие сегодня чулки на любимой женщине!.. – с этими словами Марианна потянула к верху свою юбчонку, демонстрируя сразу и все оные прелести.
Тут уж Непримерову поневоле пришлось забыть об «Ореховой». Они допили её попозже, а потом Марианна неожиданно для него засобиралась домой.
– Всё, дорогой, пока! Сегодня я обещала мужу… Ну, в общем, у нас есть дела, – напрочь отмела она все просьбы Викентия, чтобы задержаться ещё. – Сегодня я приходила с единственной целью – вернуть тебя к жизни! – Марианна хмыкнула и выразительно щёлкнула накрашенным ногтем по опорожнённой бутылке, а затем принялась натягивать на себя свои джинсы. В прихожей она чуть не шлёпнулась на пол, запнувшись о свои же, брошенные там, сапоги.
Сейчас Залихванова и на самом деле спешила – на семь часов вечера её пригласил к себе Эдуард Перфильевич, поэтому нужно было успеть принять ванну, подвести глаза, накрасить губы и подправить причёску – да не абы как! «Чтобы старый дуралей загорелся желанием и в этот раз преподнести путёвый подарочек!» – цинично подумала она.
Глава четвертая
Прапорщик Колька Леденцов с Залихвановой столкнулся на площади Труда, когда бежал в магазин за хлебом. С Мариашкой, как называл он её ещё до призыва на действительную, не виделся Корявый давненько и мог бы запросто проскочить мимо, но они буквально перегородили друг другу путь. В сапогах выше колена и одуряющей мини, с шикарной сумкой через плечо, с накрашенными глазами и наманикюренными пальчиками – в ней и впрямь было весьма мудрёно признать прежнюю Мариашку. Похоже, бывшая Колькина подружка не очень обрадовалась внезапной встрече: она здорово торопилась и целиком запрограммировалась на свидание с Эдуардом Перфильевичем, намереваясь позвонить в дверь его квартиры в точно назначенный час.
– Да ладно ты!.. – в ответ на её «некогда» на всю площадь хохотнул Корявый. – Полчаса, говоришь… Ну и в самый раз! – с решимостью в голосе заверил он и, ухватив за руку, потянул за собой, позабыв про хлеб. – Мне и надо то всего пять минут… Ноги на плечи, прямо не снимая этих сказочных сапожек, и все дела! Главное, ты ими уши мне не натри! Ха-ха-ха!
– Тише ты, идиот! – попыталась приструнить его Марианна, уже поспешая за ним вслед, а то на них итак обернулись двое каких-то прохожих. – И ещё, как хочешь, а через пятнадцать минут я от тебя убегаю, понял?! Меня люди серьёзные ждут, а тебе приспичило!
– Да ладно тебе брыкаться! Через четверть часа, так и быть, отпущу, – милостиво пообещал Колька. – К Непримерову-то находишь время бегать от мужа средь бела дня! – огорошил он Залихванову такой информированностью. – Глазёнки-то чего выпучила?! Давно не виделись с тобой? Ха! У меня агентурная сеть работает, не будь я прапорщик Леденцов! – веско заключил он и усмехнулся.
Однако, к явной Колькиной досаде, в его комнате, закинув ногу на ногу, скучала Наташка Костромская – общая их подруга.
– А Мариаха тебе к чему? – ровным голосом, но и не думая с ним здороваться, осведомилась она.
– Силком потащил, кобель! – первой заоправдывалась Залихванова. – Всё, чао! Я сбегаю! – и Марианна тут же устремилась к двери.
Из-за этой досадной задержки к Габулаеву она опоздала, тем более, что все частники и такси словно провалились под землю. Собственно, и опоздала-то она всего ничего, однако на её настойчивые звонки двери хозяин не открывал. Марианна уже собиралась отбыть восвояси, но в последний момент нажала на дверь рукой, и тут оказалось, что она не заперта. Немало этому удивившись, Залихванова тем не менее сразу переступила порог квартиры, но вскоре вылетела оттуда, как пробка, трясясь от испуга.
Домой Марианна не пошла, а ещё долго носилась по городу и, в конце концов, оказалась перед стеклянной дверью ресторана. Швейцар учтиво проводил её в холл, и она вручила ему новенькую ассигнацию. Ресторанный страж вовсе растаял в любезной улыбке и лично провёл её в зал и усадил за одним из пустующих столиков. За этим столиком Марианна от столь душевного потрясения и набралась водки, вина и шампанского, да так набралась, что запела: «Расцвела под окошком белоснежная вишня…» Пела она, вероятно, так трогательно, что это пение прорезало расстояние, потому что перед столиком предстала вдруг Костромская. Без тени ехидства или даже ухмылки она внимательно оглядела подружку на транспортабельность и, видимо убедившись, что та крайне неудовлетворительна, пригласила на помощь таксиста, с которым приехала.
Марианна проснулась от крепко ощутимых толчков под бок и очумело заморгала глазами.
– Подъём, профура! Топай прямиком в ванну, потом дам опохмелиться и будем базарить! – сказали ей громким голосом.
– Я как у тебя оказалась? – хрипло и чуть ли не по слогам отозвалась Залихванова.
– А какая тебе разница! – отрезала Наташка. – Ты благодари бога, что жива и здорова, что колечки твои целы, а саму тебя в какой-нибудь канаве бичи не оттрахали!
– Ладно, пойду ополоснусь, – удовлетворившись ответом, покорно согласилась она.
После освежающего душа в теле и в голове несколько полегчало, так что Марианна даже наотрез отказалась опохмеляться, зато выхлебала полный фарфоровый бокал горячего и крепкого чая с сахаром.
– Ну, рассказывай, где шлялась? – наконец полюбопытствовала старшая подруга, терпеливо дождавшись окончания её чаепития. Костромская сидела напротив гостьи, ссутулившись и подперев подбородок рукой, и от того, что говорила она, не изменяя своего положения, голова её подёргивалась от каждого произнесённого слова и при этом казалось, что это ведьма клацает зубами. – Только без вранья!
– К знакомому одному заходила, потом взгрустнулось, и покандёхала в кабак.
– Короче, подруга, завязывай втемяшивать басни! В кабаке ты сидела не больше часа, а до того…– тут Натаха пытливо глянула ей в лицо и вдруг, жестко усмехнувшись, встала и скрылась в другой комнате.
Раньше Марианне не доводилось гостить у Костромской, и теперь она с интересом оглядывала интерьер жилища. О том, что произошло с Габулаевым, думать ей совсем не хотелось.
Наташка скоро вернулась, и не пустая. Она принесла белую видеокамеру и положила её на стол. Залихванова так и дёрнулась на месте, будто её пронзил электрический заряд, и вылупила на подругу сразу со всем соглашающиеся глаза.