Полицейский достал пистолет и, подсвечивая фонариком, осторожно зашагал в сторону дома. За то время, пока он был внутри, из дома не донеслось ни звука. Ни криков, ни выстрелов, только луч фонарика то и дело скользил по темным окнам. Вернулся полицейский через десять минут, снял фуражку и положил ее на крышу машины.
– Вам нужно в больницу, – он сунул пистолет обратно в кобуру.
Она вытерла кровь с посеченного осколками лица:
– Там, мммать его, была какая-то… тварь…
– Сейчас там пусто. И нет электричества. Скажите, вы выпивали сегодня? На втором этаже открытая бутылка…
– Да… немного…
– В компании?
Света мотнула головой.
– Этот дом давно пустует. Кем вы приходитесь хозяевам? – спросил патрульный.
– Это дом моей матери. Не… Нестеренко. Я Светлана, ее дочь.
Полицейский открыл заднюю дверцу:
– Присядьте, – а сам снял рацию. – Нужна информация по Светлане Нестеренко.
Он уселся за руль и развернулся к Свете.
– Сейчас дождемся наряд, и я отвезу вас в больницу.
– Нет…не… надо, – неуверенно ответила она. – Со мной все хорошо.
– Возможно, это была собака, – предположил полицейский. – В доме воняет псиной. И дверь в одну из комнат разодрана когтями.
Свете вспомнились желтые глаза твари, смотревшие на нее из окна:
– Это была не собака.
Вдалеке послышался вой сирен.
– Бродячие псы шастают по округе голодные и злые. Я могу предположить, как все было: вы выпили и не заперли дверь. Пес вошел и напал.
– Это был не пес!
Лицо патрульного оставалось спокойным. Он смотрел на девушку снисходительно, как на ребенка.
– Спросонья, да еще и в темноте, чего только не привидится. В городе неспокойно последнее время, а когда неспокойно – ползут слухи. Но мы-то с вами взрослые люди, Светлана, и знаем, что никаких оборотней не существует.
Рация зашипела, и патрульный вышел из машины, захлопнув дверь. К нему подкатил скрипучий полицейский УАЗ с включенными мигалками, из которого вывалился краснолицый толстяк в бронежилете с автоматом наперевес. Они о чем-то побеседовали, толстяк с улыбкой заглянул в окошко патрульной машины и нырнул обратно в УАЗик, а полицейский вернулся к Светлане.
– Я Андрей, – представился он и протянул руку.
Света смотрела на него исподлобья.
– Ладно, – он убрал руку. – Хочешь остаться ночевать в этом доме?
– У тебя есть водка? – спросила она.
– Водка? – он завел двигатель машины и вырулил на дорогу. – Водки хоть отбавляй.
***
Утро пришло с похмельем и головной болью. Света разлепила веки и приподнялась на локтях – увидела вчерашнего патрульного, совершенно голого, стоявшего у приоткрытой балконной двери. Он курил, и сизый дым кольцами летел к потолку.
– Господи, – она присела, укрывшись одеялом. Увидела свое белье, валявшееся на полу.
– Проснулась? – Андрей затушил сигарету и подал ей белье.
Света молча натянула на себя трусики и лифчик.
– Тебе есть где остановиться?
– Есть.
Она откинула одеяло и принялась одеваться.
– Ты неразговорчивая, – кивнул он сам себе.
– Угу, – Света заметила на столике начатую бутылку виски. – Разговоров тебе никто и не обещал.
Она набросила пальто и, прихватив бутылку, спустилась по лестнице к входным дверям. Обернулась. Он стоял, облокотившись на перила, и смотрел на нее сверху вниз.
– Спасибо, что… оказался там, – сказала она и вышла за дверь.
***
Когда Света добралась до кладбища, с неба повалил снег. Закружил вокруг белыми перьями, и в пурге этой Светлане показалось, как кто-то легонько приобнял ее, пытаясь согреть. Или быть рядом. Снег путался у нее в волосах, летел за шиворот, мельтешил перед глазами. Снег что-то хотел рассказать, о чем-то предупредить, но мог лишь бессильно скрипеть под подошвами ботинок. У входа на кладбище, у тяжелых створ ворот, толпились люди в черных одеждах. В этом снегопаде они напоминали призраков, не знавших, куда им идти. Света прошла мимо них и поплелась вверх на холм, туда, где была похоронена ее сестра. Сквозь метель проглядывался каменный церковный собор с перекрестием распятия на крыше. Когда-то в этом городе жила немецкая католическая община – на ее деньги и был построен этот собор.
– Привет, – Света встала напротив каменного надгробия своей сестры. – Давно не виделись. Мама умерла… но ты, конечно, знаешь.
Дурацкая беспомощность – вот что она никогда не любила в походах на кладбище. Место, где ничего уже нельзя изменить. Ты просто приходишь и напоминаешь себе о долгах перед мертвецами. Которые там, за стенами кладбища, откладываешь в долгий ящик.
Света смахнула с серой плиты снег. Они так и не сделали ей фотографию – мать противилась этому. Она не хотела приходить сюда и смотреть в лицо своей погибшей дочери. Ей хватало и того, что в доме у нее и так жил призрак убитой Оксаны.
– Всегда была твоим призраком и порой думала, что не вырасту, – по щекам Светы покатились слезы, и она вытерла их ладонью. – Мне казалось, мы остановили оборотня, как в той книжке. Но нет. Он снова начал убивать…
– Света?
Она обернулась. За снежной пеленой стояла широкоплечая фигура кузнеца.
– Слышал, что случилось с тобой вчера. И понял, где тебя искать.
– Оборотни существуют, взрослый дядя Стас, – сказала Света сквозь слезы. – Они восстают из могил, потому что не знают ничего слаще детского мяса.
Он посмотрел на нее с сожалением и тоской. Но ей было плевать. Она верила только самой себе. И поэтому выставила вперед свой острый подбородок.
– Ты сможешь помочь мне? – спросила она. – Знаешь, где закопан этот урод?
– Собираешься выкопать его, чтобы убедиться?
– Просто хочу знать.
– У него нет могилы, – ответил кузнец. – Его останки утопили где-то в болотах. Его дочь… то, что от нее осталось после расправы… похоронена за этим собором. Там, где хоронят самоубийц. Ее могилу ты не найдешь – там просто холмы и кресты, без имен и дат. Пойми, город решил забыть о том, что было. Избавиться от этой скверны…
– У них не получилось, – зло выплюнула Светлана. – Они обосрались и теперь валят детские смерти на стаи бродячих собак.
– Да, – покивал кузнец, – я пришел сказать тебе именно об этом. Пропавшие девочки ходили в одну и ту же воскресную школу, которая находится при интернате Святого Петра. Но никого это нахрен не интересует!
– Моя сестра ходила в ту школу. Помогала на службах. Боже… Что ты… ты говорил об этом полицейским?
– Совпадения и догадки. Нет, полицию это не интересует. Интернат принадлежит мэрии – скандалов они не допустят.
– Но ведь убийца может быть там! – возмущенно воскликнула Света.
– Убийца. Или тот, кто ему помогает.
Она помолчала, зло раздувая ноздри:
– Отвезешь меня туда?
– Нет, – кузнец покачал головой. – Они ничего не расскажут. Не пустят тебя на порог. Дети, живущие в интернате, особенные, сплошные отказники. Щекотливая тема для города. Для инициации проверки нужны доказательства повесомей. Идем.
Света непонимающе посмотрела на кузнеца и последовала за ним по узкой тропке, между могил. Он вел ее недолго: остановился у аккуратной насыпи с черным кованым надгробием.
«Слишком много мертвецов, – подумалось Свете. – Но это мои мертвецы. И мои обещания. Так что я буду терпеть, сколько придется».
– Я хотел, чтобы он отличался от остальных – ее памятник. Чтобы тебе было легче его найти, когда вернешься, – сказал кузнец и отряхнул с надгробия снег.
– Спасибо, – шепнула Светлана.
– Иногда твоя мать была невыносима. Перла напролом, – усмехнулся кузнец. Света услышала, как голос его надломился и треснул. Дядя Стас с ее матерью были любовниками, и она всегда знала об этом. Люди, которые слишком поздно повстречались – у него была жена, у Светиной матери – две дочери и геройски погибший муж. Но, несмотря на это, их влекло, тянуло друг к другу. И в итоге именно это чувство оставило их ни с чем. Выжгло изнутри.
– Она рыла историю убийцы твоей сестры изо дня в день, – продолжил после паузы кузнец. – Иногда казалось, она сошла с ума. Все, что узнавала, она записывала и рассказывала мне. И только сейчас, спустя год после ее смерти, клубок начал распутываться.
– Воскресная школа, – догадалась Светлана. – Убийца тоже был там.
– В детстве помогал прислужником, – кивнул кузнец. – Ему приходилось ходить в эту школу через лес. И однажды, когда мальчик возвращался домой – он просто исчез. Его искал весь город в течение пяти дней – тогда были сильные бураны и люди посчитали, что мальчишка просто заблудился и ушел в лес.
– Что с ним было на самом деле?
– Он никогда не рассказывал. Но после, в тех местах пропали еще несколько детей, которых так и не нашли. Сохранились фотографии и планы их поисков. В той стороне стояла небольшая егерьская сторожка, в которой жил лесник. Его-то твоя мать и подозревала в похищениях и убийствах детей. Но доказать ничего не смогла. Может быть, стоит проследить связь того места с интернатом святого Петра?
– Ты покажешь дорогу? – с надеждой спросила Света.
– Сейчас в те места можно добраться только на снегоходе. И… тебе придется переодеться – это пальтишко никуда не годится.
– Хорошо,– улыбнулась Света. – Да, и еще… Стас… спасибо, что прислал мне ту телеграмму. Когда мама умерла.
Он удивленно поднял брови:
– Телеграмму? Я ничего тебе не присылал…
***
Они выехали спустя пару часов – на жужжащем снегоходе с широкими полозьями. Кузнец отдал Светлане теплую куртку своей жены и заставил натянуть на глаза защитные очки. Из сейфа в доме он достал дробовик и несколько коробок с патронами. Перекинул оружие через плечо, а патроны рассовал по карманам.
– Зачем это ружье? – прокричала Света, когда они мчались по заснеженному полю.
– Волки, – крикнул в ответ кузнец. – Много в окрестностях в последнее время.
Снегопад кончился, и выглянуло солнце – яркое и холодное. Здесь, за городом, температура стремительно падала, и Света уткнулась раскрасневшимся лицом в широкую спину кузнеца, обняв его посильней. Наверное, если бы все сложилось иначе, он мог стать ей отцом, а она ему дочерью, готовой отдать горы нерастраченной любви.
Она думала об этом, пока снегоход с ревом мчался по снежным дюнам, оставляя позади себя широкий след. Они проскочили мимо раскрасневшихся кустов рябины, вспугнули птиц с окрестных берёз, и, наконец, нащупали небольшую дорогу, присыпанную утренним снегопадом. Снегоход пошел ровнее, и кузнец поддал газу. Света глянула ему через плечо – впереди, как великан, поднимался темный зимний лес. И где-то там, в его чащобах, крылись ответы на вопросы, которые окутывали маленький северный городок. Как и крылось исцеление для девочки, когда-то победившей волка, но так и не сумевшей победить саму себя.
Они стрелой влетели под гигантские сосны, и мир вокруг тут же посерел. Сучья деревьев переплелись между собой, сомкнувшись над дорогой хвойными сводами. И вместо солнечного дня здесь господствовали слепые сумерки.
Кузнец сбавил ход и зажег фару – дорога сужалась, вихляя в стороны, и то и дело под снегоходом хрустели опавшие ветки.
Света протерла запотевшую маску, и ей показалось, будто краем глаза она уловила какое-то движение справа. Она повернула голову, вглядываясь в темный лес, и заметила мелькание среди деревьев. Слева и справа. Быстрые тени с горящими глазами.
«Волки» – догадалась Света. Целая стая громадных животных неслась по обе стороны дороги, сопровождая ревущий снегоход.
– Стас! – крикнула Света, прижавшись к его спине. – Там, в лесу, смотри!
Он тоже увидел их – десяток клыкастых хищников, гонящих снегоход, как добычу.
– Можешь управлять снегоходом? – крикнул он.
– Я… смогу, да, смогу… – закивала Светлана.
– Хорошо! – Снегоход остановился, и кузнец спрыгнул со своего места, скинув с плеча ружье. – Садись, быстро!
Света прыгнула за руль и крепко обхватила рулевые ручки. Кузнец сел сзади, спиной вперед и Света выкрутила ручку скоростей – снегоход сорвался с места, выдавив из-под себя снежный фонтан.
Стая зажимала их в кольцо. Волки мчались по снегу длинными прыжками, все ближе приближаясь к дороге.
Кузнец прицелился и выстрелил. Один из волков рухнул в снег и покатился кубарем, оставляя кровавый след. Света оглянулась, и ей показалось, что на месте подстреленного волка лежал человек. Она покрутила ручку, добавляя ходу, и волки начали отставать. Они завыли, залаяли им вслед и вскоре пропали где-то в лесу.
– Господи, никогда не видел такого, – выдохнул кузнец и поднял защитные очки. И в этот момент откуда-то из-за деревьев выскочил громадный черный волк и выбил кузнеца из снегохода.
– Нет! – закричала Света, выворачивая руль, и снегоход развернуло поперек дороги, а ее саму вышвырнуло из седла. Она грохнулась в сугроб, рядом с торчавшей корягой.
А где-то позади, выскочившая из леса стая, рвала кузнеца на части. Света видела его окровавленную руку, которой он бил грызущих его волков. Вокруг снег превратился в красную кашу.
– Нет, нет, Стас, господи!.. – закричала Света, и черный волк обернулся к ней, оскалив окровавленную морду.
– Беги! Убегай отсюда! – из последних сил закричал кузнец и его голос утонул в волчьем рычании.
– Нет! – Света развернула снегоход, направив его на волков, и рванула в их сторону. От неожиданности звери кинулись врассыпную, бросив окровавленную добычу. Света соскочила со снегохода и бросилась к лежавшему на снегу кузнецу.
– Стас… Поднимайся, я тебе помогу.
Он помотал головой, и она увидела, что он зажимает шею руками, а сквозь пальцы льется бордовая кровь.
– Господи… нет, пожалуйста.
Он смотрел на нее, тяжело дыша. Хотел что-то сказать, но забулькал кровавыми пузырями. Света аккуратно взяла его за руки и отняла их от шеи – горло было разорвано, раздавлено мощными челюстями.
– Прости, прости… – зашептала она, роняя слезы в кровавый снег.
Он яростно замотал головой, зарычал, выдавливая сквозь зубы кровавые слюни. Но так и не сумел ей ничего сказать. Он умер спустя минуту – просто застыл, уставившись куда-то вверх. И Света закрыла ему веки. Подняла ружье, и перебросила его через плечо. На ее руках горела кровь и все, что сейчас хотелось девочке, победившей волка, это убивать.
Она добралась до места ближе к вечеру. Дорога закончилась, и Свете пришлось последние километры тащиться пешком, утопая в снегу по колено.
В окнах сторожки горел свет. Девушка остановилась, сняла ружье с плеча, передернула цевье и направилась к дверям.
***
И вот он, сидит перед ней, на высоком троне из детских костей и черепов, как забытый потомок северных королей. Возвышается горделиво – седой старый волк, альфа здешних лесов. Его лицо, заросшее белой густой бородой, словно выбито из камня – нет в нем ничего живого, кроме глаз. Голубые, они с интересом разглядывают девочку из их общего прошлого.
– Куда вы дели девочек? – спросила Света, направив на старика оружейное дуло. Его губы зашевелились, растянулись в ухмылке, и Света увидела ряд острых клыков. – Что ты за тварь?!
– Ты боишься меня. Даже с этим ружьем, все равно боишься, – произнес старик сквозь тяжелое дыхание. – Ты не сможешь победить меня, глупая девочка. Я живу в каждом из стаи. А ты, – он поднял руку и указал на Свету трясущимся пальцем с длинным ногтем, – свалилась в эту волчью нору.
Светлана перехватила ружье поудобней и сделала несколько шагов к старику, уткнув ствол ему в хилую грудь.
– Не убью, говоришь?! Ты скажешь мне, где пропавшие девочки, и расскажешь все про ебаный детский интернат!
Он засмеялся – залаял сухим кашлем:
– Ты не знаешь про стаю. Вижу, что не знаешь.
– Так просвети меня, ты, гребаный извращенец! Ну! – она с силой ткнула дулом ему в грудь.
– Вожак должен заботиться о своей стае. Должен доставать им еду по вкусу. Пока однажды его не сменит молодой и мудрый волк. А до этого он будет служить вожаку, доказывая свою верность. Он будет… – старик нагнулся, приблизившись к Свете лицом, – среди людей.
– Говори, где девочки!? И кто за всем этим стоит!?
– Глупая маленькая сучка. Я чувствую твой запах, в тебе тоже притаился волчонок. Мое время скоро закончится, – он схватился пальцами за оружейное дуло. – Зарядила серебряной картечью?
Старик засмеялся, и она отшатнулась от него.
– Ты безумен! – выплюнула Света с презрением. – Сидишь тут в своем сумасшествии и нихера не знаешь! Ты просто жалкий старый извращенец.
– О да, – ответил старик, – и ты проехала столько километров, чтобы сказать мне об этом. Он выбрал тебя. Новый вожак. Поэтому ты вернулась. А я всего лишь свихнувшийся старик в избушке на курьих ножках. Но… – она начал подниматься со своего безумного трона, – какой же сладкой была твоя маленькая сестричка…
Грохнул выстрел, и старика отбросило назад на трон. Дробь разворотила ему живот, превратив кишки в мясной фарш. Но он не умер – сипло дышал, все еще пытаясь подняться. Света плюнула ему в лицо.