— Ну, всё, хорош рассусоливать! — громко произнес Ираклий Махарадзе. — Давайте за это и выпьем! Как ты это там сказал — чтобы не быть тенями тех, да? Во-во, за это! У всех налито? Погнали!
Лондон, 27 июля 2012 года
— Как впечатление, Эндрю?
Беляков ответил не сразу. Каким-то чутьем генерал армии понял, что его давний американский визави Уильям Бутчер задал этот вопрос не только из простой вежливости, чтобы молчание слишком уж не затянулось. Да и, скорее всего, вообще пригласил сюда, на открытие олимпийских игр, тоже не случайно.
Из вип-ложи, как на ладони, открывалась феерическая картина. На арене стадиона в виде последовательности исторических зарисовок — с масштабными движущимися инсталляциями, массами людей-муравьев — проходила перед зрителем незаурядная многовековая история Британии. В самом начале этой величественной ретроспективы сельскую идиллию взорвали внезапно взметнувшиеся из-под земли промышленные монстры — символ того, что в свое время неузнаваемо преобразило эту страну и вывело ее в мировые экономические и технологические лидеры. Потом пронеслись еще несколько ярких эпох... А вот, как раз сейчас, когда Бутчер и задал этот, явно с подковыркой, вопрос, арена превратилась в одну большую... больницу. Вот дети лежат на койках. Вот медперсонал... А вот какие-то женщины, очевидно, в образе Мэри Поппинс, спускаются с неба на зонтиках странного дизайна — на краю их куполов какие-то... то ли шипы, то ли выступы, заканчивающиеся светящимися точками...
— Ну, впечатляет, — неопределенно ответил Беляков. — А почему ты спрашиваешь, Билли?
Бутчер тоже помолчал немного, глядя на представление.
— Меняются эпохи. На смену одной приходит другая. Грядут большие перемены, которые нам же и предстоит возглавить... В наших мозговых центрах кипит работа по планированию. В свое время, когда всё будет готово, — не так уж и долго ждать, — вы, как и всегда, получите материалы и общие рекомендации применительно к России... Да, скоро мир преобразится и придет к новому порядку. Его плоды вкусим мы, а им, — американец обвел рукой окружающие трибуны, — придется оплатить счет. Правда, они пока этого не знают и от души веселятся и развлекаются. Пусть. Пока и у нас, и у них есть время. Как там ваши классики писали — «За миллиард лет до конца света»? Ну, не миллиард, конечно, лет, но несколько вполне можно еще прожить в беззаботном неведении. Апокалипсис, мор, глад, конь бледный и ад, следующий за ним, — это будет. Но не сейчас...
— Вот как? — заинтересованно произнес генерал армии.
С Бутчером они поддерживали деловые и приятельские отношения давно, еще с конца восьмидесятых — с плодотворной совместной операции по Румынии: свел их тогда сам генерал-полковник КГБ Волин. Американец — по сути, его коллега, крупная внепартийная ЦРУшная шишка, происходил из богатейшей аристократической, имеющей британские и немецкие корни, семьи-клана, одного из главных совладельцев крупнейшего инвестфонда «Авангард» с триллионными активами. Это был один из тех монстров, которым принадлежат транснациональные финансовые и промышленные корпорации, мейнстримные СМИ, — что олицетворяет высшую степень концентрации капитала. Бутчер, очень незаметный и непубличный человек, разменявший уже восьмой десяток, был одним из тех представителей узкого круга истинных хозяев США, а, по сути, и планеты в целом, которые реально определяют курс как их собственного государства, так и глобальной системы, которые одним щелчком пальцев ставят и снимают президентов как у себя дома, так и за рубежом, которые своей волей утверждают и свергают политические режимы в других странах.
— Дальнейшая консолидация ресурсов, дальнейшая концентрация власти требует применения жестких инструментов преобразования, — отрезал Бутчер. — Очень жестких. У нас, ныне живущих, в руках такие чудесные технологии, о которых наивный австрийский живописец и мечтать не мог. Более того — они неудержимо совершенствуются. То, что сейчас видится фантастикой, завтра воплотится в реальность, находящуюся в нашем полном распоряжении. И из этого нужно исходить. Восходит звезда полынная, возвещающая о наших правах на безраздельное владение миром сим. Грядет новый вечный порядок — где не останется социальных полутонов. Где будет малое число богов в садах эдемских — и безбрежное скопище узников геенны во власти небожителей!
Американец захохотал.
— Значит, мир преобразится скоро? И мы доживем до этого? — спросил Беляков, понимая некоторую искусственность вопроса, но всё же считая нужным хоть как-то откликнуться на пафосную сентенцию.
— Да, должны дожить, — уверенно ответил Бутчер. — Мы выстроим этот мир для себя, и это будет великолепный мир, полный гармонии, радости и наслаждения.
Собеседники помолчали некоторое время.
— Но даром ничего не упадет в руки, — жестко произнес американец. — Через полтора года мы пойдем войной на вашу страну. Не бойтесь, война будет не горячая, но и не холодная — теплая. И не против вас, ее хозяев, а против России как государства. Ваша страна понадобится как инструмент геополитического переформатирования — в наших общих интересах, интересах богов этой планеты... Более подробно позже.
Беляков, хоть и с видимым неудовольствием, промолчал. Субординация есть субординация. Своя собственная иерархия была, как свидетельствовали древние мифы, даже на Олимпе.
— А где-то к концу этого десятилетия — тот самый мор. Мор, мор, мор... Но, опять же, не бойтесь — по масштабам своим мор будет скорее постановочным, хоть и не без жестокой реальной основы. И тренировочным — как задел на будущее. Главным образом — как нужный повод для инициации перевода глобального общества на новый уровень, перевода согласованного, просчитанного и выверенного. И коснется это уже не только вас, а всех стран. И нас тоже. Но об этом, опять же, позже, у нас самих это в разработке, в общих пока чертах. Конкретные сроки зависят от успеха генных инженеров и вирусологов, от надежности и соответствия расчетным параметрам того, что им сейчас предписано создать. Прорабатываются очень перспективные платформы, которые должны принести поистине фантастические результаты.
— Ясно, ясно... — неопределенно протянул Беляков.
Москва, 13 декабря 2016 года
Пронзительный сигнал смартфона безжалостно вырвал главного редактора «Первого российского ТВ» Кондратия Вурста из объятий морфея в 3:40 утра. Звонок раздался в период действия ночного режима — а это означало, что вызывал тот, кого игнорировать нельзя ни в коем случае.
Так и оказалось. На линии был его высший, по подведомственности, начальник — Аркадий Воротов.
— Слушаю... — предчувствуя недоброе, поспешно ответил главный редактор.
— Слушаешь, твою мать? ... ! Ты что, ...? ... ! Ты вообще кто? ...! Ты, ..., главред или погулять вышел, а, ...? — из трубки полился ядреный отборный мат.
— Что, что не так, Аркадий Аркадьевич? — холодея, угодливо пролепетал Вурст заплетающимся языком. Случилось, похоже, самое страшное — Старая площадь гневалась, причем не на шутку. И гневалась персонально на него.
— Что не так?! Ах ты, ... ! Посмотрите на него! ... ! Ты что, ..., кот помойный безъяйцовый, что ли, вообще мышей не ловишь? Тогда какого ... тебя поставили туда? Чтоб ты дрых, пока в эфир идет всякий ...?
— Что идет, скажите, пожалуйста, Аркадий Аркадьевич? — умоляюще заблеял Вурст.
— Уже восемь серий показали! Восемь, ...! В эфир пошло! В эфир! И это заметили, ..., только сейчас! Только сейчас, ...! Ах ты, ... ! Давай, мать твою, давай, и оставшиеся восемь прокрути! Всю биомассу, всех недобитых совков и коммуняк Расеи скопом ублажи! У всех у них ... ! ... !
Вурст, у которого все остатки сна уже давно улетучились, наконец, понял, о чем идет речь. Шестнадцатисерийный телесериал, насколько главред помнил из сопроводиловки на эфирную сетку, которую он просматривал и утверждал, рассказывал о полицейском, в погоне за маньяком провалившемся в альтернативную реальность, где история пошла по другому пути... Правда, сам сериал он лично так и не смотрел — недосуг... К тому же это ведь уже второй сезон, первый-то прошел без проблем, без претензий, даже показал неплохой рейтинг...
— Давай, ..., закрывай лавочку, прямо сейчас, ..., чтоб больше ни одной серии! Сейчас же, ... твою мать! Ты еще за это ответишь, ...! Сегодня у себя там выясняй, чьих рук дело, а завтра — ... на Старую. Будем решать, стоит ли тебя после этого оставлять, раз ты не справляешься, ...!
Воротов сбросил вызов.
После звонка дежурному шеф-редактору с истеричным приказом снять сериал с эфира Вурст, задыхаясь, бросился к компьютеру, зашел в служебную видеотеку и принялся лихорадочно искать нужные файлы. Наконец, нашел и стал последовательно воспроизводить их — сначала одну серию, потом вторую, третью и так далее... Конечно, просмотреть все за ограниченный срок было нереально, но, передвигая ползунок, можно было составить хотя бы приблизительное представление о том, что именно вызвало такое недовольство наверху.
Последующие часы для Вурста оказались явно не самыми счастливыми в его жизни. По мере того как главред знакомился с содержанием сериала, он цепенел от ужаса, а пот с тела, словно в жаркой сауне, сходил обильными ручьями.
Как понял Вурст, основной сюжет как таковой был более чем зауряден. Полицейский и маньяк. Избитая схема. Плюс ко всему, в каждой серии свой отдельный детективный сюжет. А дело всё — в бэкграунде. То есть в фоне, на котором действие разворачивается. В данном случае — в социальном фоне. А если точнее, то в Советском Союзе начала 2010-х годов — который не только не развалился, но и стал единственной в мире сверхдержавой. И это был, по выражению Воротова, действительно ...!
В российских СМИ и культуре сразу же после сворачивания социализма утвердилось и неукоснительно соблюдалось абсолютное табу на позитивное освещение СССР, советского образа жизни, любых преимуществ социалистического строя. Только мрак, грязь, насилие, ГУЛАГ, уголовщина — в крайнем случае, бледный нейтральный фон. Или, совсем уж в крайнем случае, просто фокусировка лишь на батальной линии, если речь шла о войне. Да и то в военных фильмах предписывалось поливать «совок» грязью по схеме «воевали и побеждали вопреки режиму», с обязательным присутствием «репрессированных» среди персонажей. Лишь при съемках «Брестской крепости» белорусы, партнеры по проекту, особо вольничать не давали.
А тут... Просматривая сериал, Вурст хватался руками за голову и рвал волосы.
СССР жив. Поскольку партийный функционер из Ставрополья «попал под комбайн». И еще многие его коллеги одновременно сыграли в ящик.
США распались, а мировой капитализм в глубоком загоне. В Советский Союз пытаются проникнуть толпы беженцев. Американское посольство даже чипирует своих сотрудников — если поддадутся соблазну сбежать, то умрут в двадцать четыре часа. Евреи массово возвращаются из Израиля. Всем доступно социальное благополучие и изобилие. Детские товары — бесплатно и без ограничений. Советские космонавты — на Марсе. Разработан двигатель для межзвездных полетов. Рак излечим — гарантированно и быстро. Применяются технологии омоложения организма.
Да, и интернет есть. Правда, свой, советский.
И всё это великолепие под сенью пятиконечных звезд — даже в профиле скамеек — и красных флагов.
А натурные съемки этого проклятого неосовка — в Минске. Вурст был там и сразу же узнал несколько ракурсов. Ну конечно, а где ж еще снимать такое?
Многое тут, безусловно, сработано в виде наивного шаржа, или попросту прикола. Взять хотя бы «коммуникаторы» с дисковыми номеронабирателями. Или крематорий «в роли» здания КГБ СССР.
Но в целом, в совокупности, это действительно недопустимый и преступный образ. Чудовищный, страшный «месседж»! Пусть шутливо, но всё же внедрить именно такое в умы миллионов — что может быть хуже?! С явной симпатией выведен облик страны, куда большинству хлопов захочется сбежать без оглядки, оставив владетелей ни с чем!
Коммунистическая пропаганда! И где — на одном из ведущих госканалов!
Идеологическая диверсия — вот что это такое!
Да, высказанное «наверху» мнение — совершенно правильное!
Но как вообще допустили эту чертову крамолу?
А если это умысел? Но чей? И по чьему наущению?
И именно Вурст оказался крайним! Ведь он как главред в ответе за всё!
Это ужасно! Какой-то кошмарный сон!
А до назначенного на Старой площади срока остается всё меньше и меньше...
После разбирательства Вурст, казалось, потерял несколько лет жизни. Но, по крайней мере, отвертеться удалось, должность у него не отняли. Ради этого пришлось, правда, свалить вину на нескольких подчиненных, допустивших преступный недосмотр, — и принести их в жертву. Попросту говоря, «выгнать на мороз». Одного из его заместителей, фактически выполнявшего функции куратора от администрации президента, за проявленную нерадивость и безалаберность отстранили и отозвали на Старую площадь непосредственно в отдел, с понижением.
Созданную по факту инцидента неформальную комиссию, к счастью для Вурста, возглавил его давний приятель Илья Катков, помощник Воротова по линии СМИ. Сам же кремлевский бонза ценные указания давал в дистанционном режиме — предпочитая зимовать в своем поместье во Флориде, а в Москву иногда, по мере необходимости, прилетая на личном бизнес-джете. Обострившиеся из-за Украины трения между российскими и американскими властями нисколько не мешали Воротову с семьей спокойно жить на территории США и владеть недвижимостью на первой линии океана. Для удобства пребывания на Западе и путешествий по миру он много лет назад получил паспорт Великобритании — на другую фамилию. С ним и персональные санкции, если вдруг введут, не страшны. Причем власти обеих «цивилизованных» стран прекрасно были осведомлены об этом и нисколько не возражали. Для широкой публики — одно, а по факту — другое. Все свои, как говорится.
После прогулки на яхте, открыв вечером почту, Воротов нашел во входящих сообщениях сигнал-донос от бдительного подчиненного по поводу «крамолы», быстро проглядел серии на сайте телеканала и сразу же кинулся звонить Вурсту. Этим и объяснялось столь раннее для московского часового пояса время разговора.
Киев, 30 ноября 2013 года
Был поздний вечер. Из окна вип-апартаментов в отеле «Украина», как на ладони, просматривалась площадь Независимости.
«Евромайдан» бурлил. Там постоянно шло какое-то оживленное движение. После произошедшего в предыдущую ночь «зверского избиения» бойцами «Беркута» «мирных протестующих» массовая акция за «евроинтеграцию» вспыхнула с новой силой. Счет собравшимся в центре столицы шел, по меньшей мере, на десятки тысяч. Требования радикализировались: если раньше «сознательная общественность» хотела безусловного подписания соглашения с Евросоюзом, то теперь — отставки правительства и президента.
В номере сидели двое — Андрей Беляков и Уильям Бутчер. Пожилой американец явно устал после напряженного дня, наполненного многочисленными встречами и совещаниями с участием контролируемых правительственных чиновников и генералов силовых структур, представителей бизнес-олигархата и ведущих оппозиционных политиков, руководителей крупных СМИ и лидеров общественного мнения.
— Ну что, Эндрю? Видишь? Гляди — так вершится история! — пафосно произнес Бутчер, расслабленно развалившись на роскошном диване и потягивая виски со льдом.
Беляков промолчал. Было заметно — да никто этого и отрицал — что происходящее здесь ему явно не нравилось.
— Это — партия, — продолжал американец. — Это настоящая шахматная доска. Мы повелеваем множеством самых разных фигур. От королей и ферзей до пешек. За доской же — гроссмейстер, твой покорный слуга.
Билл подлил себе в бокал еще виски из бутылки, кинул туда несколько кубиков льда и продолжил:
— Итак, Эндрю, как я тебе и говорил в Лондоне полтора года назад, начинается война. Теплая война. Мы окончательно забираем себе Украину. Нет, не ради ее богатств — как ты, думаю, прекрасно понимаешь. То, что нам требуется, мы и так добываем здесь на выгодных нам условиях. В наших глобальных интересах закрыты или закрываются все ее оставшиеся от советских времен высокотехнологичные отрасли, а наиболее талантливые специалисты давно обрели вторую родину у нас. Украина нам нужна как средство давления на вас. Точнее, средство воспитания. Ибо наши позиции по поводу того, кто кому чего должен, в последние годы, увы, явно стали расходиться всё сильнее. Если вы более-менее очухались от разболтанности и неразберихи девяностых, если вы процесс элементарного становления молодого национального государства расцениваете как великую победу и, соответственно, основание для того, чтобы заставлять нас ускоряться под ваши... как вы говорите — хотелки? То вы, друг мой, несколько заблуждаетесь.