Еще до прибытия гостей из Ханаана, христианка Пегги, родительница Джекоба и Сары, покинула своего ученого супруга-иудея. Она сожалела об отъезде сына и дочери, но взрослым детям мать не указ. И обижена была на них Пегги: почему не согласились жить с ней и остались в отцовском доме? Идо не горевал из-за расставания с отпрысками. Во-первых, он нашел себе новую подругу, и отъезд детей пришелся кстати. Во-вторых, он не сомневался, что мальчик и девочка попадут в хорошие руки.
Йошуа радовался приезду Сары, хоть и не без тревоги в душе. Цви определил девушку в авивскую ульпану. Помогал он ей с меньшей охотой, нежели брату ее, подозревая опасность, над сыном нависшую, ибо распознал подоплеку событий, а дела сердечные могут завести далеко.
2
Попрощавшись с Сарой и вырулив со стоянки, Йошуа направился из Авива домой в Бейт Шем. Стемнело, но занятия в ешиве не окончились. Диспуты меж учениками иногда затягивались до вторых петухов, а случится трудный, спорный для толкования вопрос, то и до рассвета звучат молодые задорные голоса. Заведено было у ешиботников круглосуточное учение Торы, дабы не прерывалось ни на миг исполнение важнейшей заповеди небес. На каждую ночь от загорания первой звезды до угасания последней назначались по очереди два дежурных ученика, усердно вникавших в смысл крупных, средних и мелких букв на листах фолиантов. Сегодня вахту понесут Эльдад и Эйтан – друзья нашего героя.
Йошуа катил на юго-восток. Миновал городские магистрали Авива. Позади остался блеск ложной цивилизации безверия, впереди – дарованная Господом земля духовности. Йошуа ехал по территории, временно занятой чужим народом. Он с удовлетворением отмечал отменное качество дорог – не хуже городских. Иной раз в небе услышишь военный вертолет, по асфальту прошуршит джип армейского патруля. “Это наши функционеры, да не убудет их проворство, понуждают безбожные власти охранять нас, поселенцев, пионеров будущего”, – с удовлетворением подумал Йошуа.
Чашка крепкого кофе долго бодрит, не уснешь за рулем. Йошуа вспомнил, как в одну из суббот наблюдал идиллию во дворе соседа. Детишки забавляются на качелях и в песочнице, молодая женщина с младенцем на руках умильно глядит на них, отец семейства возвращается из синагоги. Подумал о Саре – скорей бы сдала экзамен на любовь к Богу и приняла веру отцов! Тогда он сделает ей предложение, она, смущаясь и радуясь, примет его. Нет, он не в силах слишком долго ждать, он попросит ее руки и сердца до испытания! На свадьбу приедут из-за океана Пегги и Идо. Может, снова сойдутся? Впрочем, есть материя поважнее: как-то отзовется дед на такую новость? Без его благословения – никуда!
До Бейт Шема близко уже. Но что за шум за поворотом? Мужские фигуры мелькают. Автомобили с ханаанскими номерами рванулись резко вперед. “Ну, конечно, – сообразил Йошуа и поправил пистолет на поясе, – это туземцы собирают камни по обочинам и швыряют в проходящие машины. Не иначе, мстят за два спиленных масличных дерева – давеча сорванцы наши напроказничали. Отцы-то куда смотрят? Небось, хвалят чад своих! Мелкие делишки не к лицу нам!”
Патрульный джип тут как тут. Аборигены разбежались. Дорогу перекрыли. Солдаты стали проверять документы и содержимое багажников. Йошуа позвонил другу: “Яков, задержка вышла, нас камнями забросали. Если родители спросят, придумай причину, ты мастер. Не хочу, чтоб мать с отцом волновались. Скоро приеду”.
Только Яков показался на пороге дома Цви и Хавы с ловко придуманной историей на устах, как увидал, что оба встревожены. Не успел рта открыть, а те первыми заговорили, мол, местное радио передало, камни в наших летят, и где это Йошуа пропадает? Яков выложил успокоительный рассказ, но не преуспел.
Цви наказал жене Хаве, если отец или мать вдруг позвонят с чем-нибудь – не проговориться! Зачем старикам тревожиться? Но долгая многотрудная жизнь научает бдительности, и не укроется опасность от Аврама-Ицхака и Рейзы-Ривки. Едва окончил Цви своей инструктаж, как зазвонил телефон Хавы. Это Рейза-Ривка, страшно волнуясь, спрашивает, дома ли Йошуа, не в дороге ли? У них в столице радио вещает, мол, беспорядки вблизи Бейт Шема.
Бедняжка Хава растерялась, самой тревожно, а тут еще свекровь одолевает! Спасение как с неба свалилось. Ворвался в дом Йошуа, подмигнул Якову, поцеловал мать, обнял отца. “Дома твой внук!” – прокричала в телефон счастливая Хава. Вернулись мир и покой. А нечаянный герой дня невозмутимо направился на занятия в ешиву.
3
Случаются порой совпадения. Сара сообщила Йошуа, что сегодня рассказывали ученицам ульпаны о подвигах тезки его. Вот и в ешиве этим вечером речь зашла о славном герое прошлого. Разумеется, в отличие от ульпаны, снабжающей девиц лишь краткими поверхностными сведениями о предмете, ешива дает молодым людям подробные глубокие знания.
Наставник юношества, коим в этот вечер был сам Цви, разбирал с учениками некоторые факты биографии библейского персонажа. Опытный педагог, он, как правило, не ограничивался каноническими сведениями из Священного Писания. В части исследования событий детства и юности героя, Цви адресовал слушателей к обогащающим талмудическим источникам, дабы подтолкнуть юные умы к самостоятельному освоению неисчерпаемого богатства книжного материала.
По окончании занятия, возбужденные интереснейшей темой студенты собрались, как обычно, в учебной комнате и стали рыться в рекомендованных Цви книгах. Каждый вычитал что-либо заслуживающее обсуждения и добавления к лекции учителя. Больше других преуспел Яков. Не удивительно это: ведь именно прозелиты, недавно обращенные в новую веру, есть самые ревностные ее приверженцы. С неистребимым заокеанским акцентом, но на беглом ханаанском языке Яков поведал товарищам правдивые подробности египетского периода жизни Йошуа.
“Отец Йошуа слыл праведником в Египте, но не было счастья в семье, ибо жена его никак не могла понести. Господь услыхал молитвы раба своего, и послал беременность бесплодной супруге. Но печаль не покидала достойного иудея. Спросила горячо любящая подруга, почему он не весел, ведь скоро появится у них дитя, и чего же лучшего желать можно? И ответил он, будто бы был ему голос с небес, мол, если родится сын, то сделается палачом при царском дворе и отрубит голову отцу. Тут и будущая мать загрустила”.
“Родился мальчик. Дабы избежать предначертаний злой судьбы, женщина, любившая мужа больше, чем дитя, уложила младенца в корзину и отправила в плаванье по Нилу. Но не в человеческих силах противиться воле небес. И вышло все по предсказанному. Корзину проглотила гигантская рыба, но она попала в сеть. Царский повар обнаружил в брюхе рыбы ребенка. Фараон пригрел мальчика, воспитал его при дворе, а когда тот повзрослел, монарх удостоил его должности палача. О родителях же своих молодой царедворец ничего не знал”.
“Оговорили злые люди праведника, и палач, Йошуа то есть, обезглавил его, не зная, что убил родного отца. Когда хоронили казненного, случилось чудо. Из грудей вдовы, шедшей рядом с покойником, хлынуло молоко и заполнило гроб. Египтяне закричали палачу, мол, казни и колдунью эту. Но Йошуа подумал, что тут кроется некая тайна, и не тронул женщину. После похорон она сообщила ему, что он сын ее, а молоко, которым она должна была вскормить дитя, излилось на мертвого отца. И заплакали оба. Она каялась в давнем поступке своем, а он горевал об отце и радовался, что сберег мать”.
Когда Яков окончил рассказ, ученики принялись спорить о правоте и вине матери. Разгорелся талмудический диспут. Цви, слышавший краем уха доводы сторон, с удовлетворением отмечал зрелость мысли юных питомцев своих.
Читатель вправе задаться вопросом, почему Йошуа поведал эту же самую историю Гидону и Гиладу несколько иначе? Однозначного ответа до сих пор не существует, хотя могут быть приведены различные разумные соображения. Логичность доводов не обязательно является подтверждением их правоты. Возможно, две версии дополняют друг друга.
Глава 7 Вперед, жребий брошен!
1
Минули сорок лет скитаний по пустыне – наказание Всевышнего избранному Им народу за тяжкий грех десяти разведчиков, оговоривших Святую землю, и за неразумие жестоковыйных израильтян, поверивших лгунам. Остались в песках кости вымершего поколения. Великий Моше похоронен был в земле Моавитской, и никто не знает погребения его до сего дня. Только доблестные Йошуа и Калев остались живы, и удостоятся они войти в дарованный край, а Господь уж назвал вожака нового похода.
Ушами слыхал и сердцем пережил Йошуа сказанные ему Господом слова: “Моше, раб Мой умер; встань же теперь, перейди через Иордан этот, ты и весь народ, в землю, которую Я даю сынам Израиля… От пустыни и Леванона до реки великой, реки Перата, и до Великого моря будут пределы ваши… Как был я с Моше, так буду я и с тобой: не отступлю от тебя и не оставлю тебя… Только тверд будь и очень мужествен, чтобы бережно соблюдать Тору всю… Не уклоняйся от нее ни вправо, ни влево, дабы преуспел ты везде, куда ни пойдешь!”
Итак, Йошуа – продолжатель дела наставника своего Моше. Таковы воля Господа, желание учителя и порыв ученика. “Плохо отплатит учителю тот, кто навсегда останется только учеником, – подумал Йошуа, – я пойду дальше и сделаю больше великого пастыря народа иудейского!”
Йошуа стоял на прибрежном валуне и вглядывался в серое пространство на другом берегу Иордана. Он перейдет через реку, переведет народ. Грядущее пугало мгновенной гибелью, но манило вечной славой. Тоскливо сознавать себя просто человеком. Зато в сердце сверхчеловека вожделение к бессмертию памяти о нем одолеет малодушный страх телесной смерти. Не много подлинных героев знала история, и Йошуа был одним из таких, и потому не отступил.
Всякому явлению в истории можно сыскать сходное с ним событие. Через много-много лет в другом месте земли другой воитель стоял на берегу другой реки и жаждал перейти ее, и терзался страхом, и решился.
Великий Гай Юлий Цезарь изрек “Вперед, жребий брошен!” и перешел Рубикон, и войско свое перевел. Что роднило деяния и души богобоязненного израильтянина и, не будь рядом помянут, идолопоклонника-римлянина? Обоим предстояло перейти реку, сомнения жалили сердца, страх теснил дыхание, впереди маячили кровопролитные войны, но дерзновение решимости победило слабость, и на небосклоне истории загорелись две ярчайших звезды – одна за другой, через дюжину веков. Пусть нет под солнцем ничего нового, но и старое не повторяет себя. Скажем, любовь – недуг старинный, а каждому в новинку.
Консул и диктатор должен был неустанно трафить своим языческим богам, дорого платить за возведение в их честь величественных храмов и за ваяние чудной красы статуй, немые уста которых не порицали, не одобряли, не обещали. Потому не мог быть уверен воитель-язычник, что боги вкладывали в руку его жезл победы. Сие не диво, ведь сила идолов, пусть даже воплощенных в прекрасные скульптуры, есть только плод фантазии. Иное дело – правоверный Йошуа. Он опирался на могущество реально существующего Бога, безраздельного ручателя торжества избранного Им народа.
Добавим, что знатоки Писания усматривают в Йошуа последовательного проводника идей Господа, и потому полагают почти все его деяния праведными и правильными. В оценке, которую дают историки акциям Гая Юлия, нет подобного единодушия. Это, безусловно, еще одно различие меж двумя гигантами.
Так в чем же родство двух исторических событий и их героев? Только в том, что обоим полководцам предстояло перейти реку, и они трепетали, но все же решились? А разве это внешнее сходство не является достаточным основанием для рассуждений, оживляющих страницы повести?
Разумеется, есть более глубокие причины отысканию аналогий. Во-первых, Гай Юлий прославлен всемирно, а скромный Йошуа, подвиг которого римлянин повторил через многие века, известен незаслуженно мало. Посему упоминание рядом имен двух персонажей истории справедливо добавит славы израильскому герою. Во-вторых, религиозный аспект событий дает нам случай упомянуть превосходство веры в настоящего Бога перед поклонением богам.
2
Йошуа перевел в практическую плоскость размышления на тему предстоящего форсирования Иордана. Ход его мыслей об этом предмете не записан в безупречно достоверных анналах, и посему будем опираться на мнение еще одного римлянина (впрочем, иудея), небезызвестного сочинителя Иосифа Флавия.
Проникновение в события глубокой древности требует от нас внимательного отношения ко всем литературным источникам. Иосиф Флавий хоть и появился на белый свет более чем через тысячу лет после Йошуа, однако, был к нему ближе нас на добрых двадцать столетий. В сравнении с нами он является почти современником легендарного героя, и мы доверимся его соображениям, отдельные из которых приведены ниже.
Йошуа исключил возможность возведения моста, как занятие слишком шумное, заметное, продолжительное, привлекающее внимание. Стоило только начать трудиться, как затаившиеся на другом берегу враги, осведомленные о намерениях иудеев, немедленно начали бы атаковать поглощенных делом рабочих, и строительная затея потерпела бы крах, а мораль израильтян, и без того зыбкая, была бы подорвана. К несчастью, в распоряжении Йошуа не было ни лодок, ни плотов. Воды обильных зимних дождей изрядно подняли уровень Иордана. Тихая летом река превратилась в широкий и бурный весенний поток.
Ни на минуту не предался унынию Йошуа – ведь сказал же ему Всевышний: “…Как был я с Моше, так буду я и с тобой: не отступлю от тебя и не оставлю тебя…” Неколебимость веры – залог оптимизма. “Пусть широка и глубока река, воды бурливы, и нет переправы – поведу народ, и свершит Бог чудо, и счастливо перейдем Иордан!” – подумал Йошуа.
Израильтянам предстояло оставить обжитый лагерь. Что ожидало их в неизвестной суровой стороне? Другой берег – не кисельный, а Иордан – не молочная река. Йошуа рассудил, что необходимо взять с собой хороший запас продовольствия, ибо на новом месте не сразу добудешь пропитание, да и ополченцам безотлагательно потребуется пища, коли придется сразу вступать в бой. Йошуа созвал надсмотрщиков народа и приказал пройти по стану и повелеть людям заготовлять еду. “Три дня на сборы – и переходим Иордан!” – скомандовал он.
В канун переправы Йошуа встал рано поутру и собрал народ, и люди покинули становище и двинулись к Иордану. К вечеру добрались до воды, в последний раз утолили голод по сю сторону реки, в тревоге улеглись спать, кто на траве, кто на земле, кто на песке. С рассветом поднялись с жестких своих постелей, подкрепились, испили воды и, следуя приказам надсмотрщиков, стали выстраиваться в бесконечно длинную колонну, очередность в которой была загодя продумана Йошуа.
Неспокойны были души человеков. Половина сердца терзалась страхом, другая половина грелась надеждой. Страх изнутри происходил, надежда извне вселялась неутомимыми устами Йошуа. Ребятня притихла, видя тревогу отцов и матерей. Мелкий скот не блеял, крупный молчал, рогатые головы понурив. Люди взвалили на свои и на бычьи спины поклажу – заготовленную впрок провизию – и медленно двинулись к воде.
Впереди шли священники, несли ковчег Завета Господня. Только коснулись их ноги воды, и стеной встала бурная река, замерла. Случилось чудо, Богом обещанное! Что явится оно – безраздельно верил Йошуа, о нем неустанно твердил народу. И вот, свершилось!
Священники дошли до середины русла и остановились. Вода прибывала, вздымалась все выше, но ни на пядь не подвигалась вперед. На обнаженное дно реки вступила людская колонна. Открывали и замыкали шествие мужчины, на случай нужды, держа оружие наготове. В середине торопливым шагом семенили женщины и дети, подгоняя скот. Средь переходивших реку не было стариков и старух, ибо сорок лет странствий в пустыне унесли жизни людей мятежного поколения – как и желал того Всевышний. Лишь два долгожителя по воле Божьей свершили переправу – Йошуа и Калев. Когда весь народ благополучно перебрался и встал на сухую твердую почву, Божьи слуги последовали за ним, высоко подняв над головами ковчег Завета Господа, и последними вступили на противоположный берег. И тут рухнула вниз водная стена, и Иордан продолжил свой вечный бег.
3
Итак, племя иудейское вступило в завещанную землю. Исторический сей шаг хоть и огромным был, но лишь первым на начертанном Всевышним пути. Люди ликовали, мужья нетерпеливо целовали жен, искали глазами укрытие. Ребятишки мало понимали значение свершившегося, но все же радостно визжали, затевали хороводы. Крупный и мелкий скот смыслил еще меньше, но производил шум и гам, как дети, и не высматривал укромные места, как взрослые.
Подошли к Йошуа молодые его ученики – Гидон и Гилад. Поздравления, объятия, бурные излияния чувств. Народный вожак старался сохранить строгое выражение лица и степенность в движениях, но мешал ему игривый ветер, донося до ушей ветерана гомон всеобщего торжества и, теребя поредевшую и побелевшую с годами бороду, придавал его физиономии легкомысленный вид. Оставив тщетные попытки блюсти солидность, Йошуа смягчился, заулыбался, отдался напиравшей изнутри радости и даже дружески ущипнул за щеку Гидона, а потом и Гилада заодно.