– Снова начнутся разговоры о недопустимости распознавания лиц в режиме реального времени, – предостерегает Уилл, – и зазвучат требования вернуть прежнюю версию, которая распознавала только тех, кто входил в круг контактов пользователя.
– Мы не единственный поставщик технологии, – вступает в разговор Карл Монтик.
Он один из основателей Freemee, председатель правления и главный по исследованиям, разработкам и программированию. Он выглядит старше своих двадцати восьми, сложен он крепко, по-атлетически. Обычно на собраниях он предпочитает держаться в тени.
– С тех пор как четыре месяца назад стартовали Meyes и не продались Facebook, как Face в 2012, на сегодняшний день на рынке есть по меньшей мере двадцать четыре программы. Вообще-то парень вполне мог увидеть этого типа на каком-нибудь веб-сайте и узнать на улице. Сегодня ориентировки не только висят у полицейских участков, но и гуляют по интернету. И не будем забывать, что преступников часто задерживают именно благодаря им, – он откидывается на спинку кресла, луч света падает на его чисто выбритую голову, и она сияет. – Я подытожу. Ни очки, ни программа распознавания лиц не виноваты в том, что произошло. Адам Денхам увязался за незнакомцем из-за личного побуждения. Программа несколько раз требовала от него прекратить преследование.
– Почему он ее не послушал? – спрашивает Элис.
Карл приподнимает брови.
– Повышенный выброс адреналина? Измерить такое мы пока, к сожалению, не можем. Но я работаю над этим.
Элис бросает быстрый взгляд на Уилла и по его едва заметному кивку говорит последнее слово:
– В общем-то, вопрос не в том, как нам выйти невредимыми из дискуссий – они нам не опасны, а скорее, наоборот, а в том, как нам их растянуть. Да еще так, чтобы они не наскучили людям. Как я сказала, была бы я циником, я бы повторила акцию. Но мы ведь не можем убивать в день по человеку, не так ли?
* * *
«Если бы ты знал», – повторяет про себя Генри Эмеральд.
Он принадлежит к числу тех мужчин, которые, даже поседев, сохраняют молодое лицо. Его костюм и сорочка пошиты на заказ, его шелковый галстук изготовлен вручную в одной горной деревушке на севере Италии. Сквозь стеклянные двери от пола до потолка с изящным резным переплетом дневной свет падает мягко, как на полотнах Яна Вермеера. Снаружи простирается идеально ровный газон, который мягкой волной, упираясь слева и справа в лес, катится к лежащему в двух километрах озеру. Комната настолько велика, что на ее площади другие возвели бы по несколько домов, а не один из девяноста, стоящих на территории этого поместья в духе позолоченного века. Среди оригинального интерьера и бесценного антиквариата современный монитор на массивном темном письменном столе смотрится экзотическим существом. Генри Эмеральд откидывается на спинку большого кожаного кресла, подперев рукой подбородок, и ждет звонка. Код 705. Они просчитали наперед все возможные сценарии. Наиболее опасным они присвоили коды, о которых в зависимости от серьезности дела сообщается разным ответственным лицам. 705 стоит первым в списке. Смерть пользователя Freemee, связанная с преступлением, распознаванием лица, цифровыми очками… и экспериментом.
На экране появляется Карл Монтик, который теперь сидит в своем кабинете. На нем цифровые очки, с помощью которых он ведет разговор. Генри по-прежнему предпочитает обычный монитор. Или разговор с глазу на глаз. Инвестирование в ультрасовременные технологии не означает для него необходимости ими пользоваться. Кроме, разумеется, непроницаемого для прослушки соединения и последних технологий шифрования данных.
– Что стряслось с этим мальчиком? – спрашивает Генри.
Карл демонстрирует на экране Генри содержимое профиля Адама Денхама на Freemee вместе с фотогалереей. На первом снимке Генри видит тучного подростка, стрижка которого выдает материнскую руку. На следующем тот предстает привлекательным, уверенным в себе молодым человеком. Под фотографией Генри видит привычный набор значков, графиков и таблиц. Над ними вращается мерцающая белым светом сфера. Хрустальный шар, как его называют во Freemee. Их супероружие, их killer application. Тайна успеха Freemee, которую столько раз копировали, но постичь ее сути не смогли.
– Из лузера в мистера Крутого, – заключает Генри. – Рекордное изменение показателей. За гангстером прежний мальчик не увязался бы. Я думал, у нас все под контролем.
– Он первый за прошедший месяц, – возражает Карл. – В контрольных группах эксперимента количество неестественных смертей снизилось за 28,5 дней до среднестатистического. Адам Денхам – статистический выброс. Их встречу с Лином невозможно было предугадать. Для нас это первый подобный случай.
– Его поведение в этом случае, полагаю, было вполне предсказуемо, – возражает Генри. – Так же, как и в случаях других испытуемых, которые себя переоценили, ушли в депрессию или просто свихнулись. Три тысячи погибших! Как во время Одиннадцатого сентября! Этот проклятый эксперимент – дамоклов меч над нашими головами!
– Разреши напомнить, что ты был в числе желавших этого эксперимента, – возражает Карл с подчеркнутым равнодушием в голосе.
– Если общественности когда-нибудь откроется, что натворили наши алгоритмы, Freemee лучше сразу закрыться. Нас посадят за решетку. В лучшем случае.
– Ничего алгоритмы не натворили. Не они стреляли в Адама Денхама, – возражает Карл. – Так же как и в других случаях. Это сами люди неслись с бешеной скоростью или прыгали с мостов.
«Но твои алгоритмы заставили их, – думает Генри. – Хотя, конечно, так мы узнали, на что они способны».
– Кроме этого, три тысячи случаев растворяются без следа в более чем ста семидесяти миллионах пользователей Freemee, – добавляет Карл. – От пяти миллионов подопытных в эксперименте это меньше, чем одна тысячная.
– Йожеф обратил на вас внимание, – напоминает ему Генри.
– Вот и хорошо. Иначе мы бы на него вовремя не обратили внимания. Йожеф был гением. А в качестве директора по статистике он имел доступ к сведениям, которые после него пришлось засекретить. Следующему умнику придется сначала добыть эти данные из других источников. А затем очень, очень внимательно их изучить, хорошенько подумать, да еще и подобрать статистические методы оценки.
Генри по-прежнему настроен скептически.
– Почему программы пометили этих двух из Лондона – Эдварда Брикля и Синтию Бонсант? Школьника и отсталую журналистку.
– Понимаю, – говорит Карл с ухмылочкой. – Здравый рассудок подсказывает, что их не стоит опасаться. Но, к счастью, мы к нему прислушиваться не обязаны. Данные говорят напрямую.
Карл доверяет лишь современным цифровым массивам, насколько помнит Генри, больше, чем человеческим ощущениям и логике. Ведь люди ищут причину. И часто ошибаются, потому что не располагают достаточным объемом информации. Они предполагают, что шеф разозлился на них из-за дискуссии перед докладом. А он на самом деле утром поссорился с женой. Или просто не выспался. Но им невдомек.
В современных цифровых массивах Карл не всегда находит причины. Но зачем заморачиваться из-за причин, когда алгоритмы предлагают решения?
– Проблема такая же, как с дихлофосом, сахарным песком и дизельным топливом, – говорит Карл. – Взятые отдельно, они безобидны. Но если их смешать, то они крайне взрывоопасны.
Карл открывает профиль Эдварда Брикля.
– Эдвард Брикль был лучшим другом Адама Денхама и очевидцем его гибели. Он тоже в эксперименте, на четвертом уровне. Средние изменения в объеме примерно шестидесяти процентов показателей.
– Значит, ему, возможно, бросились в глаза стремительные изменения, произошедшие с Денхамом, – размышляет Генри. – Следовательно, нельзя исключать, что он что-то заподозрил.
Карл кивает.
– Если бы он знал, что есть нечто потаенное, он с высокой долей вероятности взялся бы это выяснить.
– И смог бы?
– Брикль – ас в IT. Вероятность того, что он вскроет секрет, к сожалению, есть. Кроме этого, на него серьезно влияет Синтия Бонсант, с которой он хорошо знаком. К тому же он влюблен в ее дочь. Всегда, когда они рядом, его показатели заметно меняются: учащается пульс, снижается электрическое сопротивление тела и так далее.
Карл открывает файл Синтии Бонсант.
– Она не зарегистрирована во Freemee, но находящихся в свободном доступе сведений достаточно для наших целей. По профессии она журналист, и это уже плохо. В постоянном поиске сюжетов для историй. До рождения дочери она как фрилансер вела журналистские расследования. По некоторым показателям она по-прежнему далеко опережает своих коллег по цеху: любопытство, упрямство, неподкупность, открытость, ответственность, старательность. Этой женщине нравится создавать проблемы и самой в них попадать. Если она во что-то вцепится, то так просто не отпустит. Для тандема из любопытной Бонсант и умного Брикля вероятность того, что они вскроют проблемные случаи, составляет 19,38 процента. Она намного выше, чем у других.
В Генри просыпается беспокойство.
– Как будем действовать?
– Я изменю настройки Брикля и дочки Бонсант. Она тоже пользуется Freemee. Если верить показателям, она к Эдди Бриклю равнодушна, но, может быть, мне удастся заставить ее совсем от него отвернуться и у того пропадет всякое желание вынюхивать дальше.
Он открывает страницу, заполненную строчками кода, на которой Генри абсолютно ничего не понимает. С бешеной скоростью Карл меняет некоторые из них, другие стирает, добавляет новые.
– Теперь ваши программы-консультанты будут давать им «правильные» советы, отвлекать их, да так, что они и не заметят изменений настроек, – объясняет он. – Кроме этого, я увеличу уровень амбиций, чтобы программы и в других областях завалили их задачами и довели до исступления. Прежде чем изменения начнут действовать, пройдет, возможно, несколько дней. Я еще попробую воздействовать на Синтию Бонсант с помощью ее дочери. Но тут у меня не так много вариантов.
– Пора бы прекратить эксперимент и перепоручить всю эту мелкую возню другим, – предупреждает его Генри. – Ты не справляешься со своими основными обязанностями из-за таких неожиданностей.
– Да знаю я, – отвечает Карл. – Окончательные результаты эксперимента мне сообщат через четырнадцать дней, выборы мэра в Эммерстауне – через четыре дня. И они удивят всех, здорово удивят. Тогда мы приступим к воплощению главного плана.
Генри завершает звонок. Карлу в одиночку не справиться. Он делает еще один короткой звонок, вызывает собеседника к себе в поместье. До его появления Генри намерен закончить упражнения на концентрацию. Он покидает комнату через центральные из семи распашных дверей и выходит на мягкий газон на улице.
* * *
Син откидывается на спинку стула. На экране идет новое видео Зеро. Постепенно этот тип начинает ей нравиться.
– Ну-с, мистер президент, вот оно как, когда с тобой весь день носятся, вместо того чтобы дать тебе отдохнуть, – заявляет не поддающийся определению голос своеобразным речитативом, комментируя изображения бегающих в панике телохранителей.
В кадре возникает лицо президента, путем изощренных анимационных метаморфоз оно превращается в лицо премьер-министра, затем в лица руководителей ФБР, ЦРУ и АНБ под слова Зеро:
– Мы навестили президента во время его отпуска, хоть это нам и стоило нескольких милых маленьких игрушек. Видео ты можешь запросто найти в сети, – смеется голос. – Еще раз счастливого Президентского дня от Зеро! А мы предпочтем сохранить свою конфиденциальность! Кстати, мы считаем, что цифровых спрутов надо мочить.
– Фильм о фильме, – веселится Джефф. – Зеро залил его в сеть сегодня в обед.
– У него стальные нервы, – бубнит Чарли. – Он прекрасно понимает, что американцы ищут его как ненормальные. Вы следите за фондовым рынком? Он после их акции знатно обвалился.
– Американская паранойя, – говорит Джефф.
Син нужно привыкать к своим новым коллегам так же, как и к шумовой завесе, царящей в машинном зале, или, как его называет простой люд, ньюсфлор.
Джефф и Чарли чешут языки, когда им вздумается, не обращая внимания на то, что Син работает над статьей.
– Это, по крайней мере, перекликается со статьей, которую я пытаюсь писать, – ворчит она.
– Зачем ты занимаешься писаниной?
Вплотную у нее за спиной нарисовался Энтони. Руки в боки, он пристально изучает монитор Син.
– Мне нужны современные реализации! Анимированные графики, видео! Что за…
У Син звенит смартфон со старомодной трубкой.
– Сотовые в ньюсфлоре должны быть на беззвучке, – напоминает ей главный редактор тоном фельдфебеля.
Син отключает звук.
На дисплее появляется изображение Ви. Она уже хочет нажать на отбой, как Энтони великодушным жестом разрешает ей принять вызов.
Прежде чем Син успевает что-либо сказать, Ви разражается плачем. Сначала Син не понимает, о чем та говорит, лишь слова «застрелен» и «тяжело ранен» долетают до ее слуха сквозь всхлипы. Син ощущает, как паника охватывает все клеточки ее тела. Она хватается за спинку стула, чтобы справиться с дрожью, пробившей ее.
– Успокойся, золотце!
– Да не могу я успокоиться! – кричит она в трубку, заливаясь слезами. – Адама… Адама убили!
Син чувствует, как бледнеет. Адам – друг Эдди? Охрипшим голосом она спрашивает:
– Что с тобой? Где ты?
Ви сквозь рыдания рассказывает ей подробности произошедшего, и Син отвечает:
– Еду.
Трясущими руками она кладет трубку. Сердце выпрыгивает из груди.
– Это моя дочь. Похоже, она угодила в перестрелку. Мне нужно к ней.
– Перестрелка? – переспрашивает Энтони воодушевленно. – Где? Захвати очки и сделай репортаж! Лучше в прямом эфире! Мы выведем стрим на главную страницу!
Син поднимает руку, чтобы влепить ему пощечину. Но в последний момент останавливается. Вместо этого она хватает сумочку и сотовый и пулей выносится из машинного зала.
За оградительной лентой, тянущейся по Мэр-стрит, толпятся зеваки. Полицейские следят, чтобы никто не проник на место преступления. В небе с треском кружит вертолет. Люди в униформах и бронежилетах со светоотражателями медленно курсируют туда-сюда, опрашивают свидетелей. От облегчения у Син наворачиваются слезы, когда она видит там Ви. Рядом с ней она узнает Эдди, он разговаривает с человеком в униформе. Она протискивается к женщине в полицейской форме.
– Вам туда нельзя, – объясняет ей женщина.
Спокойно Син показывает на Ви.
– Это моя дочь.
Она протягивает женщине свое удостоверение личности.
Женщина проверяет его, затем бормочет что-то по рации. Получает ответ, приподнимает ленту и пропускает Син в запретную зону.
Сначала Ви ее не видит, но когда замечает маму, зажмуривает заплаканные глаза и закусывает губы. Син обнимает ее, и впервые за последние годы та отвечает на ее объятия, и Син чувствует давление ее теплого, дрожащего тела. Полицейская, с которой разговаривала Син, терпеливо ждет.
– Мне тут надо все закончить, – объясняет Ви и вырывается из материнских объятий.
Она опускает глаза и признается:
– Твои очки конфисковала полиция.
Син поглаживает ее по рукам.
– Теперь это совсем не важно.
Пока Ви говорит с полицейским, Син осматривается по сторонам. Чуть поодаль криминалисты, ползая на коленях, собирают улики. Син подходит к ним, но человек в униформе ее останавливает.
Она объясняет, почему оказалась здесь.
– На погибшем парне были мои цифровые очки.
– Вам их отдадут, – отвечает мужчина. – Как только криминалисты их изучат.
Син слышит странное жужжание, догадывается, что это вибрирует ее смартфон в сумочке.
Главный редактор.
– С вашей дочерью все в порядке? – спрашивает он.
– Да.
– Отлично! Рад слышать! Есть ли новости с места событий? Конкуренты уже там? Вы могли бы по очкам провести парочку эксклюзивных интервью с полицейскими или вашей дочерью. Мы сейчас же запустим прямой эфир!
– Они перестали работать, – выпутывается Син. – Я больше не могу говорить.
Вот цирк будет, когда он узнает, что на самом деле случилось с очками, думает она.
Она незаметно озирается по сторонам, ищет следы, делает фотографии своим смартфоном. Видит лужи крови. Лин? Или… Адам?
Син нервно глотает. Она задается вопросом, как Ви со своей подружкой угодили в эту историю. И как им выпутаться из этой истории.
Наконец-то Ви закончила.
– Домой хочу, – говорит она голосом изможденного человека.
Эдди тоже закончили допрашивать.
– Здравствуй, Син, – приветствует он ее робко.
Они с Ви друзья с детского сада. Они ходят в одну школу, правда, в разные классы. Для Ви Эдди как брат. Кем является Ви для Эдди, Син уже думает пару месяцев.
Еще одна девочка присоединяется к ним. Ее светлые волосы мокрые от пота, глаза заплаканные. Салли – вспоминает Син. Она пару раз была у них в гостях.
– Не могу до родителей дозвониться, – говорит Салли.
– Поедемте все к нам, – решает Син.
Эдди заглядывает в свой смартфон и стонет:
– Нет, мне нужно домой. У меня дела.
Боковым зрением Син замечает на экране его устройства вереницу сообщений.
– Какие такие дела? – хочет она знать.
– Нужно учиться.
– Учиться? Сейчас? После всего этого?
Он протягивает ей свой сотовый.
Ты должен вернуться домой, чтобы позаниматься, Эдвард: математикой, физикой, географией, саксофоном.