Дана посмотрела на Игоря, который даже не пытался скрыть свои душевные муки и неуверенность в себе. Он был не просто растерян, а раздавлен грузом обстоятельств, став, по сути, их заложником, так как ни повлиять на них, ни изменить не мог. И понимание этого усиливало его отчаяние и беспомощность.
– Ужасно ждать помощи, когда не в силах помочь сам себе, – думал Игорь, отгородившись от всего, что его окружало. – Лучше сражаться, чем вот так сидеть и ждать непонятно чего. Но с кем и с чем сражаться? С ветряными мельницами? Он никогда не думал, что может попасть в такую ситуацию, когда от него ничего не зависит, когда превратится в щепку, которую несет бурный поток неизвестно куда, а он может только одно: бессильно смотреть, как мимо пролетают берега, спасение, жизнь… Да, беспомощность – это, пожалуй, самое болезненное состояние, какое может испытывать живое существо. Если здесь есть те, у кого стоит искать помощи, то как их найти?
Погруженный в свои переживания, Игорь не сразу вник в то, что сказала ему Дана.
– Что? – переспросил он.
– Ты же, без сомнения, голоден, а я до сих пор не предложила тебе ужин, – повторила девушка, прибегнув к попытке вывести Игоря из шокового состояния, в котором он пребывал. От ее мягкого бархатного голоса повеяло домашним теплом, участием и сопереживанием, столь необходимых ему в настоящий момент, и он действительно вдруг почувствовал, что очень хочет есть.
Однако Игорь не поспешил встать с кровати. Уйдя в себя, он продолжал размышлять, забыв о предложении поужинать. Его поразило то, что в эту минуту открывшейся ей жестокой истины Дана предпочла позаботиться о нем, а не о себе, хотя находилась не в лучшем в положении. Она, не задумываясь, протянула ему руку поддержки и все свое внимание сосредоточила на нем, отодвинув собственные проблемы в сторону. Глядя на нее и в очередной раз и поражаясь ее удивительным сходством с Ланой, Игорь впервые за время их знакомства не только увидел, но и почувствовал разницу между ними.
Лану нельзя было назвать необыкновенной женщиной. Она была подвержена эмоциям, могла впасть в депрессивное состояние, часто сосредотачивалась исключительно на своих переживаниях, не задумываясь, выплескивала недовольство и брала больше, чем отдавала. Хотя в определенных ситуациях проявляла себя сдержанной и рассудительной. Между ними нередко возникали ссоры и выяснения отношений, и именно она была их инициатором. Но при этом не очень-то обращала внимание на то, что это его напрягает и оставляет неприятный осадок в душе. Он всегда прощал ей подобные срывы, принимая их как несущественные недостатки характера, с которыми вполне можно мириться. Вряд ли она смогла бы удержать себя на высоте, поменявшись местами с Даной.
А вот Дана смогла укротить свои эмоции, ограничиться их выплеском в отрывистом вскрике психологического потрясения и тотчас взяла себя в руки, как истинная леди несмотря на то, что сидела на кровати обнаженной рядом с незнакомым доселе мужчиной, с которым неожиданно испытала ни с чем не сравнимое чувственное удовольствие. Она достойно приняла удар судьбы, открыто не поддалась переживаниям, что потеряла контроль над собой и своими чувствами в период их интимной близости. К тому же она быстро справилась с собой и даже в мелочах избавила его от того, чтобы чувствовать себя виноватым перед ней. Больше того – прониклась к нему сочувствием, пониманием и, ни на что не сетуя, выразила готовность по мере сил помогать ему обрести душевное равновесие и уверенность в завтрашнем дне, хотя сама находилась на пределе психологических и человеческих возможностей. Дана, как убедился Игорь, была из той породы людей, которые живут не только ради удовлетворения личных интересов, а значит, всегда готовы дать другим больше, чем попросить что-либо для себя, и уж точно ни в чем не упрекнут и не выставят счет за каждую толику проявленного ими великодушия и оказанной помощи.
Вот и сейчас Дана ненавязчиво постаралась отвлечь его от горьких раздумий, ничего не требуя взамен. Ее глаза излучали доброту и искренность побуждений. Какое-то теплое чувство, которому не было пока названия, приятно наполнило сердце Игоря, и он с улыбнулся ей, легко и радостно. Она ответила ему мягкой улыбкой, преобразившей ее лицо сиянием внутренней красоты.
О чем-то задумавшись, Дана неторопливо встала с кровати, но поспешно села обратно, бросив на Игоря короткий смущенный взгляд.
– Отвернись, пожалуйста, – попросила она, натягивая простынь до самой шеи.
Игорь про себя усмехнулся, вспоминая, как совсем еще недавно она вполне естественно чувствовала себя в его объятиях, будучи обнаженной. Но ситуация изменилась, и он, щадя ее стыдливость и уважая стремление к уединению, молча вышел из спальни в холл
Глава 10. Спонтанное решение
Лана приехала на место за десять минут до назначенного времени, поднялась на второй этаж и позвонила. Дверь открыла миловидная брюнетка лет тридцати в бордовом платье, обтягивающем слегка полноватую фигуру, и на высоких шпильках, подчеркивающих стройность ее длинных ног. На шее поблескивала витиеватая золотая цепочка. Волосы, гладко зачесанные назад, на затылке были искусно завязаны узлом.
– Здравствуйте! Вы по записи на одиннадцать часов? – спросила она мелодичным голосом, и улыбка обнажила ровные белые зубы.
Лана подтвердила, отметив про себя броскую привлекательность женщины.
– Тогда проходите в правую дверь. Олег Александрович готов вас принять.
Лана вошла и в нерешительности остановилась. Комната напоминала собой шкатулку. Стены были оклеены однотонными темно-вишневыми обоями под бархат, соединенными на стыках серебристо мерцающими полосами. Подвесной потолок напоминал звездное небо, рассеивающее тусклый белесый свет. Окон в комнате не было. Ближе к стене напротив двери стоял стол, обтянутый мелкой ворсистой тканью под цвет обоев. На столе стояли разные изотерические атрибуты, среди которых сразу же бросились в глаза большой хрустальный шар и чуть меньшая по размеру пирамида. Мерцающие огоньки свечей в старинных подсвечниках усиливали ореол мистики, незримо витавшей в воздухе, и вырисовывали силуэт мужчины в черной накидке, словно выплывающего из мрака. Его лица Лана рассмотреть не смогла, но от общего впечатления от увиденного у нее по телу поползли мурашки.
Медиум, по-видимому, насладившись произведенным эффектом, приятным баритоном произнес, указав рукой на одно из двух кресел, стоящих у стола:
– Присаживайтесь, – и осмотрел ее пристальным взглядом.
Лана медленно пересекла комнату и осторожно присела на краешек кресла. Теперь уже она могла рассмотреть того, кто сидел перед ней. Это был мужчина лет пятидесяти с благородной сединой, посеребрившей его ухоженные темные волосы, волнистыми прядями ниспадавшими на плечи. Черты лица были тонкими, но более всего поражали его глаза, излучающие пронизывающий насквозь бездонный взгляд.