– Да, шопинг всегда помогает при проблемах на работе.
– Но если меня уволят, лучше начать экономить.
Лексия не была богатой. Лодка была дорогой. Она целиком зависела от денег, которые Сири платила за аренду. От мысли о потере работы у нее разболелся живот. Ей придется съехать. Работа и лодка были главными радостями в ее жизни. Тем, что делало ее взрослой Лексией.
– Так тебя уволят? – прямо спросила Сири.
Подруга не жеманничала, всегда говорила прямо. Она была беднее Лексии, у которой все-таки была работа. Сири не хотела брать кредит на образование, чтобы не быть ни перед кем в долгу. Вместо этого она подрабатывала.
Лексия сглотнула.
– Понятия не имею. Возможно. Не знаю. Может быть. Но если уволят, то это будет кошмар. Работа в рекламной отрасли на дороге не валяется.
Обе замолчали, обдумывая мрачную перспективу. Лексия жевала картошку фри.
– Какой он? – спросила Сири.
– Кто?
– Новый начальник?
Лексия вытерла рот и подумала об Адаме Нюланде.
– Властный, – ответила она и сунула в рот сосиску. При одной мысли об Адаме ей становилось страшно. Что, если он расскажет о том, что произошло в «Стурехофе»? Лично она собирается делать вид, что ничего не произошло. – Боже, мне нужно как-то произвести на него хорошее впечатление?
– Например?
– Рекламная кампания. Новая, роскошная.
– Хм… Моя новая девушка… она делает нижнее белье. И она только что распустила свое агентство. Может, это тебе поможет?
– Ты же говорила, она спортсменка?
– Да, но у нее и марка нижнего белья есть.
– А кто она?
– Офелия Оскарссон.
Лексия от удивления забыла про еду.
– Ты шутишь? Ты встречалась с «Оффи О»? Которая выиграла Олимпийские игры и все прочие соревнования, которые только существуют?
– Ты же знаешь, что я не интересуюсь спортом.
– Я тоже. Но она же знаменита на весь мир. Как вы познакомились?
– В баре.
Это была одна из подработок Сири. Лесбийский бар в центре.
– Что ты сказала про ее рекламное агентство?
Лексия усиленно вспоминала, кто делал последнюю рекламную кампанию «Оффи О».
– Не помню. Но она делает нижнее белье. И им нужно новое, поскольку прошлое было сексистское и гомофобное.
Это было просто невероятно. Лексия боролась с желанием залезть в гугл прямо сейчас. Но Сири ненавидела, когда ее слушали невнимательно. Допивая колу, Лексия чувствовала, как мозг снова начинает работать.
– Знаешь, как она работает? Принимает питчи?
Многие предприятия принимали питчи – предложения кампаний – от нескольких агентств сразу, вынуждая их конкурировать друг с другом. Это была изнурительная работа. Но важная. Очень важная для отрасли. Ради питча агентства в лепешку готовы были разбиться. Сделать кампанию для «Оффи О»? Что может быть престижнее. Их агентство будет на страницах всех профизданий. Только это может ее спасти и произвести впечатление на Адама. Лексия облизнула губы. В голове шумело.
– Откуда ты знаешь? Я ничего об этом не слышала.
– Думаю, это только что произошло, – ответила Сири уклончиво.
Лексия словно видела ее перед собой. Длинные пальцы, всегда в глине и краске, черный паж, темно-красные губы.
– Офелия приятная женщина. Мы разговаривали. Помимо прочего. Это у нее я ночевала. Впрочем, мы почти не спали. Хихи.
Лексия судорожно размышляла.
– Слушай, я знаю, что много прошу. Что это неприлично. И непрофессионально. Но я в отчаянии. Можешь поговорить с ней? Обо мне? Ты можешь отказаться, но я очень тебя прошу. Пожалуйста!
Она уже не помнила, когда кого-нибудь так умоляла.
– Может быть. Могу попробовать. Я ей понравилась.
Это неудивительно. Лексия еще не встречала женщину, которой бы не понравилась Сири. Если она была лесбиянкой, конечно.
– Если нам удастся сделать питч «Оффи О», меня не уволят и мы сможем остаться на лодке.
– Я поговорю с ней.
– Можешь поговорить сейчас? Сразу?
– Вечно ты спешишь. Хорошо. Я позвоню. Сообщу тебе потом.
– Спасибо.
Ожидая звонка Сири, Лексия доела картошку и вытерла с лица все следы вредной еды. Стоило ей закончить, как раздался звонок.
– Я поговорила с Офелией. Ты можешь ей позвонить, – сообщила Сири.
– Напрямую? – удивилась Лексия.
Офелия Оскарссон была суперзвездой. Сири, видимо, была единственной, кто об этом не подозревал.
– Да, напрямую. Я пришлю тебе ее телефон. Она ничего не обещает, но готова выслушать твое предложение.
– Спасибо, спасибо, спасибо! Я перед тобой в вечном долгу! Приготовить тебе ужин?
– Нет, я встречаюсь с Офелией. Мы только что договорились. Может, завтра.
Закончив звонок, Лексия открыла сообщение и сразу набрала номер.
Боже милостивый.
– Офелия.
– Привет, меня зовут Лексия Викандер. Я подруга Сири, работаю на агентство «Сандельман и Дюр». – Лексия успокоила дыхание и продолжила более естественным тоном: – Сири сказала, что я могу позвонить. Может ли мое агентство сделать питч для вашей компании? Я думаю, нам есть что вам предложить.
На другом конце была тишина. Лексия успела прогуглить Офелию Оскарссон, пока ела. Олимпийская чемпионка ее возраста. Крупная, серьезная.
– Должна признаться, я никогда раньше не слышала про это агентство до разговора с Сири.
Голос у нее был необычный, глубокий, с хрипотцой. Без особого энтузиазма. Наверное, такие, как Лексия, звонили ей по десять раз на дню.
– Это маленькое агентство. Но мы сделали несколько заметных кампаний.
Это было не совсем правдой, но Лексия решила, что на войне все средства хороши.
– Я пришлю информацию. И обещаю, что это будет что-то новое, совсем другое.
– Это именно то, что мне нужно. Что-то новое.
– У меня куча идей. – Тут Лексия не преувеличивала.
Реклама нижнего белья нуждалась в инновациях. В этом смысле «Оффи О» была для Лексии клиенткой мечты.
– Ты знаешь Сири?
– Мы живем вместе. Мы близкие подруги, – бесстыдно добавила Лексия в надежде, что это поможет. Обычно она не прибегала к таким методам, но ситуация требовала отчаянных мер.
– Не знаю… Мне нужно все внимательно изучить. Я поговорю с коллегами. И попрошу связаться с твоим агентством. – Лексия ждала. – Я ничего не обещаю, – сказала Офелия, и по тону ее голоса было понятно, что разговор закончен.
Последние силы оставили Лексию. Ей сразу стало холодно. Она ощутила, как от нее пахнет луком и грилем. Холод пробирал до костей. Девушка запахнула куртку и пообещала себе, что вечером приготовит настоящую еду, что-нибудь полезное и питательное. В офисе коллеги будут рыть землю, чтобы доказать, что они нужны компании. У нее не было сил даже думать об этом. Нужно собраться с силами и быть готовой к унижениям со стороны нового начальника из ада – Адама Нюланда. Боже, как ей хотелось, чтобы этот кошмарный день закончился.
– 6 —
Адам
– Это я предложил ужин сегодня, так что угощаю, – сказал Адам, просматривая меню. – Мы не виделись целую вечность. Как ты относишься к рыбе?
Лучший друг детства Адама Башир Амири взглянул на меню.
– Я здесь раньше не был. А названия «солея» и «удильщик» мне ничего не говорят. И можешь не рассчитывать, что я приглашу тебя в следующий раз. Эти цены не по карману полицейскому. Черт, как рыба может столько стоить? Как по мне, так мы могли бы пойти в бургерную.
– Пусть это будет выражением моей признательности шведской полиции, которой недоплачивают. Еда тут хорошая. Заказывай что хочешь.
Кончилось все тем, что Адам выбрал блюда для них обоих. Мидии на закуску и шведскую тюрбо с коричневым маслом в качестве основного блюда. От винной карты они отказались и пили пиво. Некоторые вещи не меняются, сколько бы денег ни было у тебя в кошельке. Когда Адам и Башир были детьми, Адам мечтал лишь о том, чтобы засыпать на сытый желудок, не зависеть от взрослых и не слышать, какой он бездарный и в школе и дома.
В «Ведхольмс фиск» – одном из лучших рыбных ресторанов Стокгольма – яблоку негде упасть. По большей части за столами с белоснежными скатертями сидели мужские компании. Они пили крепкий алкоголь, дорогие вина, мерились статусами. Тридцати секунд хватало, чтобы определить самого статусного мужчину за каждым столом – альфа-самца. Остальные были его свитой. Адам опустил пивной бокал. Он ненавидел такие группы громогласных мужчин. Адам видел их сегодня в конторе и много раз до этого. Белые мужчины, друзья по частной школе, доминировали в обществе, и никто не ставил под сомнение их компетенцию и привилегии.
– Это ужасно бесит, – сказал Адам, когда компания за соседним столом разразилась громким смехом.
Башир проследил за его взглядом, но его это явно не задевало. Друг Адама не знал, что такое комплекс неполноценности, они уже обсуждали это раньше. Оба родом из пригорода, но к своему прошлому относятся по-разному.
– Снова испытываешь вину белого человека? В полиции то же самое, если тебя это утешит. Я и парень из Кореи, которого усыновили, – единственные не белые во всем отделении. Вот наши утренние собрания тебя бы точно выбесили.
Башир приехал в Швецию ребенком из Афганистана. Он прошел долгий путь до работы полицейским в Стокгольме. Он многое успел повидать и был хорошо знаком с самыми мрачными сторонами шведского общества.
– Сообщу, если у меня возникнет такая потребность.
Адам на собственном опыте знал реальность, с которой Башир сталкивался каждый день на работе. Но они редко об этом говорили. Иногда Башир пытался, но Адам держал дверь в свое несчастное детство в пригороде крепко закрытой.
Официант принес закуску. Башир, постелив салфетку на колени, ел мидии с раковым айоли и грибами с серьезной миной. Первые годы жизни Башир голодал. На пути в Швецию он чуть не умер от голода. С тех пор как они познакомились, Адам ни разу не видел, чтобы Башир оставлял еду на тарелке.
– Вкуснотища, – похвалил Башир, откладывая вилку. На лице у него было написано блаженство.
Официант пришел убрать посуду. На тарелке Адама оставался кусочек хлеба, но осуждающий взгляд Башира заставил его поспешно сунуть его в рот, прежде чем официант унес тарелку.
Башир обвел взглядом ресторан. Его спокойные темные глаза видели все. Адам уже к этому привык. Где бы он ни был, Башир всегда изучал окрестности и оценивал обстановку.
– Видишь преступников? – пошутил Адам.
Башир пожал плечами. Преступники встречаются во всех слоях общества. По внешнему виду нельзя определить, кто ворует деньги, торгует наркотиками или спит с несовершеннолетними. Или бьет жену или сына. Изо дня в день.
– Ты останешься в Стокгольме? – спросил Башир.
– Пока да, – ответил Адам, гоня прочь воспоминания о прошлом. Теперь он взрослый мужчина. Он сам зарабатывает себе на жизнь. Он свободен. Адам повторил это как мантру.
– Пока да, – повторил он.
Он жил в Стокгольме, где у него была дорогая квартира. Но в последнее время Адам почти постоянно проводил время в Лондоне, где была корпоративная квартира, и занимался лондонским офисом «Кастнэса»: у компании были большие планы расширения в Европе. Он бы предпочел остаться в Лондоне, а не возвращаться в Стокгольм ради бесполезной рекламной конторки. Мысли его невольно обратились к Лексии. Нежной, светловолосой, некомпетентной Лексии. Адам схватился за бокал.
– Я буду тут до тех пор, пока Рой сочтет нужным.
Остается только надеяться, что это не займет много времени.
– Так Рой Ханссон теперь распоряжается твоей жизнью? Даже решает, где тебе жить? – Башир скрестил руки на груди.
– Рой мой начальник. Я ничего не имею против Стокгольма. Мне тут нравится.
Адам говорил правду. Ему импонировали природа, экология и энергия Стокгольма. И было приятно жить в собственном доме, а не в безликой корпоративной квартире.
– Знаю, ты не любишь Роя, но ко мне он относится хорошо.
– Я эту точку зрения не разделяю.
– Рой кажется тираном, но в глубине души он хороший человек.
Адаму часто приходилось оправдывать Роя перед другом.
– У него не все в порядке с головой. Не понимаю, как ты этого не видишь.
Адам провел рукой по отросшей щетине. День выдался долгий. Он работал допоздна и совершенно выдохся. Лучше не тратить последние силы на спор с Баширом. В мире большого бизнеса много ненормальных – нарциссисов, психопатов и просто придурков. Посмотрим, как с этим в рекламной отрасли.
– Можем обсудить это в другой раз?
Башир смягчился:
– Так тяжело?
– У тебя работа потяжелее, – ответил Адам. – Дело жизни и смерти.
Его проблемы были ничем по сравнению с тем, с чем Башир и его коллеги каждый день сталкивались на улице.
Подали горячее, и друзья дождались, когда офицант удалится.
– Полагаю, твоя работа погламурнее выездов на квартирные драки и бандитские разборки, но это не значит, что она легче, – прокомментировал Башир. Повозив картошку в коричневом масле, он отправил ее в рот и облизал губы.
– Понимаю, почему ты так любишь свою шикарную жизнь. Это намного вкуснее бургера. А теперь расскажи дяде Баширу, что тебя беспокоит.
Адам скривился. Башир на год моложе его и был больше похож на поп-идола, чем на дядю. Если не смотреть ему в глаза. Во взгляде Башира всегда была грусть. Адам отрезал кусочек рыбы, уклоняясь от ответа.
Но Башир мастерски умел выводить людей на разговор, будь то подозреваемые, свидетели или друг детства из Акаллы.
– Ну давай, я знаю, что тебе нравится играть в молчанку. Но гораздо разумнее будет поделиться со мной своими переживаниями. Рассказывай.
Адам отложил приборы.
– Мне нужно будет произвести кое-какие изменения в компании, чтобы повысить эффективность. – Он уже успел все проанализировать и просчитать. – Нужно будет уволить людей.
Сегодня он пообщался с большинством сотрудников. Короткие эффективные встречи, в ходе которых им предоставился шанс рассказать о своей уникальности и пользе для компании.
– Ты же любишь это занятие, – напомнил Башир с легким укором.
Он был прав. Адаму нравилось это, он не имел ничего против увольнений. Он всегда увольнял в лучшем случае только некомпетентных людей, в худшем – вороватых. И никакого сочувствия к ним не испытывал.
– Это маленькая контора. Тут все по-другому.
Адам сомневался, что среди сотрудников есть мошенники. Нет, это совершенно обычные люди. И некоторые из них потеряют работу. Он съел кусочек рыбы и запил пивом.
– Порой мне кажется, что то, что я делаю, бессмысленно, – сказал он, уставившись перед собой.
Эти слова вырвались сами по себе, но он сразу понял, что сказал правду. В последнее время Адам все чаще задавался вопросом, что он вообще делает.
Башир изучающе посмотрел на друга.
– Что-то случилось?
– Нет, – ответил он. – Возможно. Я не знаю, – добавил он.
Башир выжидательно смотрел на друга.
– Там есть одна женщина, – медленно произнес Адам, сам не зная, зачем сообщает это другу. Это не имеет отношения к теме их разговора.
– Я понимаю, – нейтрально произнес Башир.
Адам замолчал. Он водил вилкой по тарелке, недовольный собой. Зачем он вообще о ней думает? Он насадил горошину на вилку, но так и оставил в тарелке. Эта женщина не дает ему покоя.
– Адам?
Он поднял глаза.
– Ты витаешь мыслями где-то далеко.
– Да?
– Да. Ты сказал про женщину и потом замолчал. Можешь рассказать поподробнее.
Башир вытер губы салфеткой и ждал ответа.
– Почему?
Друг склонил голову набок.
– Потому что ты уже много лет не упоминал женщин.
Адам потер затылок. Ему сложно было выразить свои мысли.
– Это не то, что ты подумал. Но в агентстве есть одна женщина. Она ведет себя непрофессионально. Она безответственная, ненадежная, избалованная.
Адам умолк.
– И в чем тогда проблема? Звучит так, словно она некомпетентна, но там явно есть что-то еще, не так ли?
В этом был весь Башир. Он суммировал информацию и задавал наводящие вопросы, чтобы получить недостающие детали.
– Не знаю. Наверно, только мои эмоции. Но я встретил ее в баре. В «Стурехоф».
Башир удивленно посмотрел на него:
– Но ты же вышел на работу сегодня, разве нет?
– Да.
– Так когда ты успел встретить девушку в баре?
– Я познакомился с ней вчера случайно. Мы разговорились. Она не знала, кто я. Я угостил ее коктейлем. Несколькими коктейлями.
Башир долго смотрел на него.
– Так о чем вы говорили? В баре, я имею в виду.
Адам снова взялся за вилку. Он не знал, что сказать, как объяснить. Это был просто нереальный разговор. Теплый, личный, веселый. И он не мог рассказать Баширу, что они поцеловались. Друг решит, что он спятил. Хотя, если быть точным, Лексия его поцеловала. Но разве это имеет значение? Важно, что поцелуй был. И он был как удар током. Жаркий, интенсивный, незабываемый. Адам поднял взгляд. И в этот момент пышная блондинка вошла в ресторан. Светлые волосы отразили свет, и он подпрыгнул на месте. Его тело отреагировало молниеносно. Но потом разум спохватился и сказал ему, что это не она. Не Лексия Викандер. Ну разумеется. Как он вообще мог вообразить такое? В Стокгольме должны быть тысячи блондинок. Вернувшись с обеда, Лексия склонилась над компьютером, и больше они не разговаривали. В шесть ее уже не было. Она ушла не попрощавшись. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Они не знали друг друга. Хоть и поцеловались. И кто знает, имел ли этот поцелуй для нее значение. Может, она уже его забыла. Девушка была сильно пьяна. Но он ничего не забыл.