я гулял, безудержно пил, флиртовал со всеми девушками подряд… Я похудел, проспиртовался, стал изнеможённым от своего распутного отпуска и бессонницы. После того, как прошел месяц, моего веселья и оставалось пару дней отпуска. Ко мне наведался Шон, наш общий приятель с Бетти.
– ну как ты? Спросил меня он.
Мне никогда не нравился Шон, но что-то притягивало меня в нём, то ли его небрежность в одежде, а может его манера общения, он хоть и был сотрудником одной из галерей, но все же был своим человеком, но я ненавидел всю их шайку, как я говорил Бетти: " снова пошла к своей фальшивой шайке? Чёртовы лицемеры!"
А она отвечала сухо
– я и сама часть этой чёртовой шайки лицемеров.
Я не любил ее компанию, наверное, за то, что не мог найти с ними общий язык и как по мне, чем они занимались это, была лживая показушность, что мы такие творческие люди и пытаемся до вас плебеев до нести культуру и приобщить к искукусству. Шон излагался ясно, по-простому, без всего этого чванливого лексикона.
– да, как? Ни как, вот отпуск заканчивается, скоро на работу, снова на каторгу. Ответил я ему небрежно.
– работа – это хорошо, нужно работать, так легче, да и без бабок ни как, сам понимаешь. Как-то уклончиво сказал Шон
– слушай Шон, скажи зачем ты пришёл? Не поинтересоваться же, как я тут? Спросил я его прямо
– да, ты прав, короче у Бет, есть другой, я думаю лучше тебе узнать сейчас от меня, чем потом ты бы узнал сам. Сказал он немного нервным серьёзным тоном.
Меня ударило в жар, как так? У нее другой, в моих глазах потемнело, я готов разорвать сейчас Шона, я был бык, а он красной тряпкой.
– вали отсюда, лучше бы не приходил, орал брызжа слюной на него
– я просто хотел сказать, что… Не успел он продолжить, я вышвырнул его на улицу.
Мне стало больно, все мое нутро переворачивалось, я не понимал, как? Как моя Бетти с кем-то другим, я стал звонить ей, она не брала трубку, тогда, стал писать сообщения, но и на них она не отвечала, мне было плохо, я не знал куда деться, я ходил взад -вперёд, то включал чайник, то одевался, то выходил на балкон, то снова включал чайник и так в течении 6 часов, пока Бетти не ответила мне.
– насколько я знаю ты тоже долго не страдал по мне. Написала мне Бетти
я истошно орал в подушку и не понимал, как так получилось? Я ни с кем не спал, только ходил в те места, где могла быть Бетти или ее знакомые, флиртовал с девушками, уходил вместе с ними, но не спал! Мне казалось, что единственный дорогой для меня человек, просто взял и цинично предал, всадил ржавый нож в спину до такой степени, что достал им до самого сердца. Меня трясло, я снова ей написал, что ни с кем не спал, а только делал вид, чтобы она меня приревновала, но она не отвечала. Я бился в истерике, порвал на себе футболку, мне было больно невыносимо больно, я хотел увидеть ее обнять поцеловать, сказать, что я изменюсь, я изменюсь ради неё. Судорожно хватаясь за телефон, и не видя от нее сообщения я тут же швырял его в стену…
Телефон почти не сломался слегка корпус треснул.
Я решил пойти на крайние меры и написал, что если она не встретиться со мной, то я приду к ней. Спустя пару минут она ответила, что все конечно, у неё есть другой, который ее понимает. Я стал звонить ей и писать, и так без конца! На 67 звонок она подняла трубку.
– Бетти дорогая, милая я изменюсь, я ни с кем не спал, все это, чтоб только ты меня приревновала, хочешь мы будем ходить на все лекции, семинары, выставки, не буду больше зло шутить, не буду ходить надутым. Говорил я быстро без остановки в глубоком отчаянии.
Она молчала в трубку и тяжело вздыхала, после чего мне ответила
– пойми, ты мне дорог, но мы не подходим друг другу, ничего хорошего не выйдет, ты это ты, а я это я! Мы можем остаться друзьями, но не больше.
Я знаю, что тебе сейчас плохо, но, пожалуйста смирись, ты найдешь ещё миллион девушек лучше меня, которые будут тебя понимать.
Ты не плохой человек, но мы не можем быть вместе, извини.
Я не знал, что ответить, я был подавлен
– но мне не нужен кто-то другой мне нужна ты Бет, я люблю тебя! И хочу на тебе жениться.
Я услышал, как она зарыдала, а потом стала мне быстро- быстро говорить
– почему ты мне этого раньше не говорил? Почему ты вел себя со мной так, словно я для тебя вещь или какая-то шлюха из бара? Ты захотел пришёл, удовлетворился ушёл, я была в тебя так влюблена и не видела, как ты пользовался мной, ты отравлял меня, каждый день нашей встречи.
– я … Я люблю тебя Бетти, я никогда к тебе не относился, как к шлюхе, старался дарить тебе себя, я думал у нас все хорошо, ты слышишь меня? Я не знал, что ответить я сам начал рыдать, по моему телу словно прошлись танком.
Она все молчала и плакала…
– давай попробуем все сначала, я изменюсь вот увидишь! В отчаянии говорил ей
Она все плакала и плакала
– я попытаюсь стать тебе тем, кого ты хочешь видеть рядом с собой!
Бетти ответила
– ты уже полностью закостенел в своем образе жизни и никогда не изменишься, не пиши и не звони мне, пожалуйста мне самой очень тяжело и больно, но знай я тебя любила, а теперь этой любви больше нет, я похоронила ее с помощью тебя и теперь у меня другой.
Я стал заводиться, во мне боролись отчаяние и злоба, я смог лишь задать ей последний вопрос
– кто твой новый?
С минуты 2-3 она молчала, а потом сказала, что ее знакомый по клубу, Стив. Я его не знал. Швырнув трубку в сторону, мои чувства смешались, а потом я заревел, валялся на полу, лег на бок, поджал к себе колени и лежал так какое-то время.
Более-менее успокоившись, ну как успокоившись, просто перестал рыдать, оделся и выбежал в магазин за спиртным. Я очень быстро напился, от алкоголя мне стало теплее, но накатило ещё сильнее, написав Бетти кучу сообщений, я получал ответы через долгое время и они были очень сухими и односложными, как мне хотелось поговорить с ней по душам, дурак-дурак, отчего я раньше так не делал? Боялся показать слабость? Мне было хреново, и в голову полезли дикие мысли. Я включил конфорки газа и залез в духовку…
Утром очнулся от будильника, голова жутко болела, меня стошнило. Я был весь ватный. В квартире воняло газом, я кое-как перекрыл газ, дополз до окон, распахнул их, в комнату зашёл свежий воздух, и я потерял сознание. Очнувшись почти в 7 часу вечера, я чувствовал себя еще более раздавленным, чем вчера. В телефоне висело сообщение от Бет
– с тобой все хорошо?
Честно, я не хотел ей отвечать, но ее забота меня так тронула, что я снова расплакался, стал проклинать свою судьбу, чёртову работу, людей, жизнь. Я не хотел с одной стороны, чтоб она переживала, а с другой стороны дико ненавидел ее и хотел, чтобы она почувствовала туже боль, те же чувства, что и я. Ни хочу, чтоб она переживала.
– да со мной все в порядке, в отличие от моей головы- шутливо ответил я
Ответа не последовало, меня снова стало трясти, боль с новой силой начала поступать, сердце начало болеть, а ногу, которую я когда-то ломал стало снова ныть. Все мои язвы, болячки, которые были когда-то вновь воспалились. Мне срочно нужно было утешение, мне нужно лекарство. Я кое-как накинул на себя одежду и снова купил спиртное, но теперь с запасом, люди смотрели на меня ошарашенно, кто-то обеспокоенно, а кто-то с пренебрежением, мне было наплевать, я взял алкоголь и умчался к себе… Мне надо унять боль, я открываю, бутылку и отпиваю из горла, мое нутро раздирает, меня вот-вот стошнит, но с усилием сдерживаю рвотный рефлекс… Так я допиваю бутылку, включаю проигрыватель, играет какая-то жалостная музыка, я снова заревел…В дверь позвонили, насилу заплетаясь я подошёл к ней и не спросив, кто там? Распахнул её, там стоял Дилан.
–паршиво выглядишь старик! Можно войти? Сочувственно произнёс он.
Я сделал приглашающий жест рукой, пройдя в гостиную, не спрашивая его налил стакан виски и предложил.
–спасибо, но завтра на работу! Ты же знаешь, что я не пью в будние дни.
– да, ладно тебе выпей, это чертовка свела меня с ума! Поддержи друга в трудную минуту. Кое-как запинаясь весь в говно, пьяный произношу ему.
– ты снова все о Бетти! Я думал месяц нашей веселой компании и девочки, выгнали ее из твоего сознания. Весело произнес Дилан.
– нет, не могу ее забыть, пытаюсь, но не могу! Я же люблю её, она моя Бетти.
– уже давно не твоя. Огрызнулся Дилан.
– да знаю, я говорю о прошлой Бетти, той, моей, понимаешь?
– нельзя жить прошлым! Нужно жить настоящим, будущим.
– какое на хрен настоящее, будущее? Без неё? В чем вообще смысл всего?
На кой черт мне сдалась эта работа, эта квартира, этот стакан, вообще эта жизнь? Чувствуешь, как газом воняет? Это я вчера сдохнуть хотел, но как видишь не получилось.
Глаза Дилана бегали из стороны сторону, словно пытаясь ими найти нужный ответ или дать просто хороший совет, тема смерти пугала его, так же, как и я. Не придумав более сносного решения, он ответил
– ты это давай брось, такое вытворять, ты же молодой! Тебе жить, да жить, а девушек будет ещё море, может тебе к психологу сходить?
Я готов был наброситься на него с кулаками, но состояние точнее тело было желейным, и я только зло ответил
– какие другие? Ты понимаешь нет, бестолочь, что шрамы пройти, то пройдут, а останутся навсегда и будут ныть, напоминая обо всём этом. К психологу? Чтобы на меня надели рубашку и кололи всякой херней? Жить, но быть овощем или умереть, но человеком! Ты же знаешь, что таких сразу ставят на учёт и все получите распишитесь, вот вам справка вы психопат.
– но ты же можешь обратиться к частному психологу! Ни как он не унимался.
– знаешь, Дилан, у этих придурков своих тараканов в голове куча! Я и без них справлюсь! Думаешь я не знаю, в чем заключается их работа? Ты сидишь у них на приёме, а кабинет такой уютный, обязательно должно быть окно, чтоб те, у кого клаустрофобия не чувствовал себя здесь не уютно, да и просто окно важно, оно показывает, что вас здесь никто не держит, не в плане, что нужно взять и выпрыгнуть, а для состояния свободы. Также обязательно должен быть стеллаж, пусть небольшой, но с умными книгами это даёт больному надежду, что доктор много знает, как и, впрочем, их диплом, который висит на стене перед глазами.
Будто они сами забывают, что всё-таки отучились на психолога. А вид ты их видел? Чаще всего деловой стиль, бывают конечно исключения, но обязательный атрибут, который завершает их образ – это очки.
– откуда ты все это знаешь? Недоверчиво ответил Дилан.
– телепередач насмотрелся. Рассмеялся я во весь голос, шучу, раньше приходилось сталкиваться, не важно. Не перебивай, вообще я ненавижу наше здравоохранение, если у тебя нет температуры, насморка, нога, голова короче говоря тело не болит, то ты должен идти работать, а если у меня болит Душа? А оно часть моего тела, следовательно, все тело, но как объяснить этим тупицам!
– а как же родители? Не унимался Дилан.
– а что они живут и живут, они не лезут в мои дела, а я в их. У нас ни очень хорошие отношения, я люблю их, но у них и своих забот полным-полно. Я налил ему ещё стакан и продолжил – Дилан спасибо, что пришёл, а то те мерзавцы только и готовы за мой счёт нажраться, ты один из всего этого сброда с кем можно поговорить по душам.
– спасибо конечно. Сказал Дилан и почему-то густо покраснел.
– не перебивай, я бы Билу и Теду начистил физиономии, это же отбросы, которым ни черта в жизни не нужно, в принципе я лицемер, я ни хуже их, а ещё больше моральный урод, вот кто я.
Дилан слушал меня внимательно его долговязое тело вдруг заелозило на кресле, а потом произнёс.
– ты извини меня старик, я все понимаю, но у меня к тебе такой вопрос?
Он замолчал и истошно стал смотреть в пол.
– говори же. Не вытерпел я.
Дилан нерешительно и тихо произнёс.
– не мог бы ты занять мне деньги, а то я Теду одолжил, а он всю получку потерял, когда пьяный был.
Я посмотрел на него внимательно, изучая как какой-то школьный предмет.
– сколько?
–400 долларов, я в следующем месяце верну. Мне просто взнос по кредиту необходимо внести. Нет ты не подумай, что я только за деньгами пришёл! Я пришёл, чтоб проведать тебя и узнать, когда ты выйдешь на работу.
Я достал из бумажника 4 сотни отдал их Дилану и произнес
– не знаю, а теперь, когда все сказано и выпито, не мог бы ты оставить меня одного.
Дилан, как подорванный вскочил с кресла, словно только и ждал, когда я ему предложу это
– да-да, конечно, но ты ведь ничего с собой не сделаешь?
– не знаю. Ответил ему, закрывая за ним дверь.
Мысли мои хаотично бродили в голове, наполненной спиртным. Я думал о Дилане, что он был хорошим человеком, а может и нет, он никогда много ни говорил, что творилось у него в голове, в душе? Почему он таким стал? Чужая душа потёмки, наверное, гораздо легче было бы, если мы все были единой сетью или просто не имели бы чувств.
Я стал набирать Бет было около 12 часов ночи, она не брала трубку, я стал писать ей, она не отвечала, меня разрывало, как же жалок я был тогда, находясь в душераздирающей агонии, мне хотелось только одного, обнять Мою Бетти, почувствовать тепло ее тепло. Мне снова стали лезть в голову дурные мысли, я взял бритву сломал ее, чтоб достать лезвие, потом посмотрев на свою левую руку представил, как полосну по ней этим ледяным осколком. Выпив ещё, приготовился, но мне не хватило духу, два часа я тщетно пытался себя порезать, но кроме маленькой царапины так и не смог, себя увечить. Вообще мой инстинкт самосохранения или был очень хорош или рассудок слишком трезв, я хотел сходить на кухню ещё за одной бутылкой, но сразу упал, нет рассудок тут не причем, значит инстинкт самосохранения виноват! я попытался снова пустить алый ручеёк, но перед этим решил посмотреть в телефон, там было сообщение от Бет, она спрашивала, чем может мне помочь?
Я конечно же в душе кричал:" давай начнем все сначала и будем вместе!" Но написал только
– Поговори со мной, пожалуйста
Так прошла ещё одна ночь.
На третий день боль не прошла, сердце ныло, мозги плавились, я говорил себе собраться не быть бесхребетным, слабым, немощным, но меня не хватило, у меня просто не было сил и никто мне не может помочь. Я был один совершенно один в этой проклятой клетке. Я ненавидел себя, Бетти, все человечество на свете. Мне хотелось только одно, притупить чувства. Телефон зазвенел, звонили с работы, но я не брал, я был в не том состоянии, чтобы трудиться, на этих извергов.
Я игнорировал звонки с работы, сразу подошёл к холодильнику и достал еще одну бутылку виски налил в стакан, понюхал, брезгливо отвернулся, а потом залпом выпил…и ещё выпил, и ещё, ненавижу алкоголь, как же мне противно стало от этой зеленой бутылки, от этой этикетки с надписью виски…я не понимал, что со мной происходит… В выходные дни, я мог пить литрами это дерьмо, а сейчас воротит от одной мысли от алкоголя, но я пил, пил, чтобы притупить своё состояние, я не знал, что мне ещё делать, кто мне может помочь? Никто, кроме моей Бетти, но ее уже нет осталась только Бет.
Я хотел позвонить ей, но здравомыслие взяло вверх и вообще решил удалить все ее контакты и номера так и поступил. Я стал слишком токсичным, одержим ею, это было не нормально. Я понимал, что нельзя с ней общаться, но от этих бесед мне было легче, хоть я и знал, что она с другим и ей очень тяжело даются такие беседы. Я я я Эго, мое эго, которое пострадало, задето.
Мне нужно было с кем-то поговорить, я хотел отправиться в бар, как ни где в этом месте могут тебя выслушать, поговорить с тобой по душам, но передумал. Хоть там все говорят по душам, но все думают о своих проблемах и так выходит, что ты говоришь об одной теме, например, о несчастной любви, а тебе рассказывают, как их начальник сегодня затрахал, но самое удивительное, что все друг друга понимают, просто все в своих мыслях и никто никого не слушает, думая о своих проблемах и только изредка отвечают: " да, понимаю…"
Я решил позвонить своей кузине Лилит. Ей было почти 30, разведена, муж изменял, детей нет, живёт одна в просторной квартире вместе с немецкой овчаркой по кличке Бейли. Все своё время она тратила на работу и пса. Она была очень красивой с тёмно-русыми волнистыми длинными волосами, с хитрыми зелёными глазами, с небольшим аккуратным носиком.
Шли гудки, наконец она взяла трубку
– привет, чего звонишь?
– привет Лилит, мне очень плохо приходи, пожалуйста нужно с кем-то поговорить!
– хм…а что случилось?
– я с моей Бетти расстался, и заревел прямо в трубку.
– в часов 6 вечера приду, жди и много не пей!
Я тщетно пытался снова собраться, взять себя в руки! Бил себя по лицу, кричал на своё отражение в зеркале, но ничего не помогало. Я был разобран, из меня вырвали часть моей души, я стал половиной себя. Мне было жалко смотреть на своё отражение. Я возненавидел этот убогий силуэт, что разбил вдребезги зеркало. Я снова налил себе стакан алкоголя, сел на кресло и включил телевизор, там шел какой-то балет. Боже мой, как красиво, столько чувств в этих движениях, я говорю, как Бетти, и начал нервно смеяться во весь голос, что мне стало страшно. Я уснул.