«Ева, я бы хотела встретиться с Тони», – написала я сообщение и отправила, не раздумывая.
Спустя несколько глотков обжигающего чудесного капучино пришел ответ:
«Я завтра еду в клинику, где пробуду всю следующую неделю. Вы можете приехать в любой день. Она находится загородом, в лесном массиве. Я пришлю вам геолокацию, адрес вас только запутает».
Была ли то интуиция или лишь предательское заблуждение, но я чувствовала, что была нужна Тони. Каждый день из прошедших трех месяцев я убивалась собственным горем, храбро, как мне казалось, выкарабкивалась из цепких когтей Люцифера, пытавшегося затащить меня обратно в ад самобичевания и уныния. Но ни на секунду я не задумывалась о том, что может чувствовать Тони – такая же случайная жертва почти сверхъестественных обстоятельств.
Я склонилась над беззвучным телефоном в молчаливом искуплении.
Глава 12
Дорога казалась бесконечной, дворники в машине работали, не переставая. Из-за снегопада я несколько раз проскакивала нужные повороты, приходилось разворачиваться и искать заметенные малопопулярные проселочные дороги. Я старалась не думать о том, что меня ждет по прибытии в неизвестную закрытую загородную клинику. «Будь, что будет», – с такой установкой я садилась в машину два часа назад. Если бы не метель, наверное, я добралась бы быстрее, но все равно, я отправилась слишком рано, и не была уверена, что Ева приедет первой и успеет обсудить мой приезд с Тони. На мое утреннее сообщение, что я выезжаю, она так и не ответила.
Проезжая часть петляла меж заснеженных сосен, оставлявших узкий сказочно-красивый малахитовый коридор. Машину наполняла непринужденная музыка: я намеренно не хотела оставаться наедине со своими мыслями – лучшим решением было подпевать Эду Ширану и Maroon 5, составлявшим мне случайную компанию.
Я подъехала к высоким запертым воротам, к которым привел меня навигатор, и тут страх взял свое: мне пришлось провести несколько минут в медитативной тишине, чтобы вернуть зыбкое внутреннее равновесие. Я потуже намотала шарф и вышла на морозный воздух; хрустящий податливый снег мягко проминался под моими подошвами. Я нажала на кнопку звонка, ожидая, что меня спросят, кто я и зачем приехала, но вместо вопроса ворота медленно и почти бесшумно для такой махины начали сдвигаться в сторону, открывая необычное современное здание.
Во дворе было пустынно, а на парковке стояло всего три машины. Я словно тайный лазутчик опустила голову ближе к рулю и осмотрелась. Клиника больше походила на необычный загородный дом, будто несколько одноэтажных шале соединили в причудливом порядке, так, что каждый из «корпусов» образовывал уединенное пространство перед собой. Я заглушила мотор, когда увидела, что одна из дверей приоткрылась: видимо, меня там ждали. Может быть, Тони? В сердце кольнуло.
На пороге меня встретила незнакомая женщина в годах, она совсем не была похожа на лощеную холодную Еву.
– Как вы добрались? Такой снегопад! – первое, что спросила меня чуткая незнакомка. – Проходите сюда.
Она повела меня по светлому большому холлу: мрамор и лепнина, хрустальные, но не старомодные, люстры, современная живопись в тонких золотых рамах. Странное ощущение: в моем уме никак не складывался пазл – «элитный интерьер» и «психиатрическая клиника».
– Меня зовут Елена, а вы – Майя? – женщина остановилась у большого шкафа.
– Да. Очень приятно, Елена, – я кивнула и сняла куртку, не переставая изумленно оглядываться по сторонам.
– Вам придется какое-то время подождать, располагайтесь здесь, – она указала на небольшой диванчик у панорамного окна. – Давайте я принесу вам чай?
– Было бы здорово, – мне нравилась эта добрая пожилая леди.
– Вот и славно, девочка! – она скрылась за одной из белых дверей.
За окном, будто на огромной картине, представал великолепный пейзаж с заснеженным хвойным лесом. Один только вид мог исцелить душу. Но не мою и не сейчас. Мучительное предвкушение становилось едва выносимым, сердце уже даже не билось, но кувыркалось в груди. Вихрем начали просачиваться непрошенные мысли: «Что я ему скажу?», «Вдруг он не захочет меня видеть?», «А если сегодня будет вовсе не Тони, а тот, другой?» Я запоздало осознала, что нервно кусаю ноготь, и поспешила привести себя в более невозмутимый вид, тем более что в дверях показалась Елена с подносом.
– Травяной чай, успокаивающий, – Елена скромно улыбнулась, эта женщина видела меня насквозь. Или знала всю ситуацию, тогда нетрудно было догадаться, что я могу чувствовать.
– Спасибо, – без тени иронии ответила я. Аромат чая был невероятным. Если на секунду забыть о том, что я находилась в клинике для душевнобольных, можно было вообразить себя на отдыхе в уютном коттедже, затерянном в сказочном лесу. – Вы здесь работаете?
– Да, уже двенадцать лет, – она аккуратно передала мне полную чашку; на блюдце было заботливо положено два кубика сахара. – Моя семья живет неподалеку, поэтому, когда здесь началось строительство, муж стал подрабатывать плотником.
– А вы – тоже психиатр?
– Нет, что вы! – Елена тихонько рассмеялась. – Хоть за все годы работы я во многом стала разбираться, но моя работа связана с помощью другого толка: по хозяйству, по уходу за тяжелыми пациентами. Наше заведение не похоже на обычные больницы.
– Точно, – хмыкнула я довольно бесцеремонно, но Елена, кажется, не смутилась.
– Мне приходилось работать по молодости в городских больницах, хоть и не психиатрических. В психлечебницах, говорят, гораздо хуже: там пациентов за людей не считают, заставляют самих мыть пол, туалеты, убирать за другими, – она стиснула губы и разочарованно покачала головой, словно не могла представить столь бесчеловечного отношения к больным. – Здесь людям предлагают не только лечение, но и заботу. Мы стараемся облегчить им жизнь, помочь.
Мне очень хотелось верить этой женщине особенно после ее рассказа про другие места. Было невыносимо даже представить Тони в старой жуткой психушке, где его бы заставляли выполнять грязную работу.
– Вы могли бы рассказать мне о Тони? – шепотом спросила я, не уверенная, могу ли спрашивать у Елены о его состоянии.
– Он сам вам все расскажет, милая, – она легонько сжала мою руку, давая понять, что не может ответить даже на такой обтекаемый вопрос. Я понимающе кивнула. С учетом количества бумаг, которые пришлось мне подписать, я догадывалась, что и Елена должна были исполнять свои «контрактные» обязательства.
С каждым глотком согревающего чая мне становилось немного лучше. Елена почти сразу ушла заниматься своей работой, я же осталась сидеть в одиночестве в безлюдном холле. Я заметила небольшую беседку ближе к лесу, и предположив, какая из дверей может вести на задний двор, решила посамовольничать: никто же не запрещал мне здесь немного осмотреться. Оставив чашку не подносе, я накинула куртку, небрежно намотала шарф и нажала на ручку. Дверь поддалась. Пройдя по застекленной узкой веранде, я вышла на улицу. Снегопад почти прекратился, оставив о себе лишь напоминание в виде больших белых шапок на высоких соснах. К беседке, увы, не было никакой тропинки, и я побоялась утонуть в глубоких сугробах. Пройдя несколько шагов в сторону леса, я остановилась, любуясь неведомо знакомой картинкой из детства. Я начала замерзать, чудодейственный согревающий эффект чая быстро улетучивался. Осторожно развернувшись, чтобы в невысокие сапоги не засыпался снег, я начала движение в сторону дома, а когда подняла взгляд к крыльцу – увидела Тони. Несмотря на мороз, тело мгновенно обдало жаром.
Он стоял у приоткрытой двери веранды, в простом тонком белом свитере и темных джинсах. Мое сознание будто вышибло из тела, я увидела себя его глазами: маленькое хрупкое создание, бредущее по снегу на фоне величественного векового леса. Мои худые ноги в колготках цвета коры максимально резко контрастировали со статными стволами сосен, а желтая объемная шапка наверняка выглядела слишком неуместно в такой строгой монохромной картине. Я ускорила шаг, представив, как декабрьский холод обжигает незащищенную верхней одеждой кожу Тони. Когда я ступила на деревянное крыльцо, он сделал шаг ко мне навстречу, стеклянная дверь за его спиной захлопнулась.
– Майя, – почти простонал он мне на ухо. Я крепко прижимала его, едва осознавая, что забираю последние крупицы его тепла своими морозными объятиями.
– Пойдем внутрь, ты замерзнешь.
– Дай мне еще секунду, – вымолвил Тони, не выпуская меня из рук. Я чувствовала, как он дрожит, но могла поклясться, что не только от холода. Он немного отстранился и начал рассматривать меня так близко, что я боялась поцеловать его в порыве нахлынувших эмоций. Если бы он поцеловал меня первым – я бы не отстранилась. Он не поцеловал, лишь тихо и очень печально сказал. – Прости меня.
Когда мы оказались внутри, интимность момента улетучилась, а ей на смену пришла неловкость. Я так ничего не ответила. Простила ли я его? Пожалуй, сначала стоило поговорить обо всем… Хотя мое тело, несмотря на все логичные доводы разума, уже знало ответ. Я хотела повесить свою куртку в тот же шкаф, но Тони предложил пойти в его комнату.
– А мне можно? – уточнила я.
– Мы же не в тюрьме, – он впервые с момента нашей встречи улыбнулся, но не так, как обычно: милые морщинки около грустных серых глаз так и не появились. – Пойдем.
Мы вышли из мраморного холла и прошли сквозь «корпус» по узкому коридору. Здесь все гораздо больше походило на привычную больницу: множество дверей и небольшие кушетки для ожидания.
– Здесь у нас кафе, – Тони приоткрыл одну из одинаковых дверей с номером «8». Небольшое пространство, три или четыре обычных стола и парочка совсем крошечных у панорамного окна с таким же видом, перед которым я ожидала Тони.
– Здесь мило, – я бросила кроткий взгляд на него. Он казался спокойным, равнодушным.
Войдя в очередной «корпус», Тони остановился у первой двери с окошком.
– Моя комната, – он открыл незапертую дверь и пропустил меня вперед.
Она больше походила на гостиничный номер, чем на больничную палату. Да вообще, все здесь больше было похоже на дорогой курорт или санаторий, чем на психиатрическую клинику. Справа от входа располагалась односпальная кровать, слева – небольшой диван и рабочий стол. Ноутбук, конечно, был включен, вероятно, Тони даже здесь продолжал работать.
Я подала ему свою куртку и заметила на себе нахмуренный долгий взгляд.
– Что? – беззлобно спросила я.
– Хочешь поесть? – услышала я довольно странный ответ, но догадалась, что скрывалось под его намеком. Я покачала головой. Тони больше никак не прокомментировал мой истощенный вид.
Решетки на окне были самым очевидным признаком того, что мы находились в психиатрической клинике, и создавали гнетущее впечатление. «Мы же не в тюрьме», – проплыли слова Тони словно успокоение. Хорошо, если так. Я расположилась на диване напротив Тони, севшего на кровать.
– Я очень рад тебя видеть, Майя, – он наклонился, и мне показалось, будто он хотел встать и подойти ко мне, но секундный импульс сошел на нет.
– Ева тебе сейчас рассказала, что я приеду?
– Вообще-то, вчера, – он облегченно выдохнул, будто камень размером с целую планету упал с его души. – Она не часто звонит мне, все наше общение проходит здесь вживую, поэтому вчера ее звонок предвещал что-то экстраординарное.
Он улыбнулся, но снова невесело, как-то непривычно обреченно, хотя я чувствовала, что он, действительно, был рад нашей встрече и, должно быть, был счастлив узнать от Евы, что я приеду. Мне отчаянно хотелось вернуть в его глаза и улыбку радость и свет, которые я так любила прежде. Я не уследила, как нелепая фраза слетела с моих губ:
– Мне очень страшно, Тони.
Непрошенное признание открыло внутри вентиль, который сдерживал мои эмоции последние сутки, если не месяцы. Я прижала руку ко рту, но невольный всхлип выдал зарождающееся рыдание. Тони вскочил и через мгновение оказался передо мной на коленях, крепко охватив мое вдруг ослабшее тело.
Я и не думала, что во мне накопилось столько непролитых слез, я буквально не могла остановиться. Близость Тони, его запах, знакомая колючая щетина, сильные руки, сжимающие меня надежнее всего на свете, успокаивающий голос – все заставляло меня переживать снова и снова чувства, которые, как я была уверена, атрофировались. Невыносимая нежность сменялась душераздирающей жалостью к Тони, когтистая обида за его предательство – болезненным непрочным спокойствием.
– Расскажи мне все, – мой голос еще дрожал, но слезы уже не стекали ливнем по щекам. Тони положил голову мне на колени, я кожей чувствовала его тяжелое горячее дыхание. Я робко запустила пальцы в его волосы, словно несколько секунд назад не дала долгожданную волю рукам, неистово гладя его спину, сжимая тонкую ткань свитера. И все-таки этот жест был гораздо интимнее любых объятий. Дыхание Тони постепенно выравнивалось.
Глава 13
– Я оказался слишком самонадеянным, рассчитывая, что навсегда перевернул постыдную страницу своей жизни, – говорил Тони. Мы теперь вдвоем сидели на полу, прислонившись спинами к дивану. – Я должен был рассказать тебе все сразу. Еще лучше, вообще, было не заводить с тобой разговор тогда… в клубе.
Я весь рассказ не выпускала руку Тони из своей, то ли стараясь создать иллюзию спокойствия и непринужденности, то ли конструируя своеобразный живой барометр. На последней фразе он крепко сдавил мою руку, тяжесть его сожаления сделалась осязаемой. Я была так сосредоточена на его откровениях, но все же старалась не упускать и собственных эмоций: его слова о том, что лучше нам было не встречаться, неожиданно сильно задели меня. Я не подала вида.
– Значит, ты думал, что вылечился?
– Я не могу вылечиться, Майя. Я останусь таким до конца жизни. Я лишь надеялся, что смогу контролировать… его, – Тони с досадой сжал губы.
– Кто он? – почему-то шепотом спросила я, полностью отдавая себе отчет, что Тони может замкнуться, не желая выдавать щепетильные подробности. Я видела, как он борется с собой, но его решимость быть откровенным победила, и он продолжил.
– Его зовут Леон…
– Как героя в фильме с Жаном Рено?
– Я понятия не имею, Мэй, я никогда не смотрел такой фильм, но… – Тони отнял свою руку из моих и устало потер лицо, продолжая говорить сквозь пальцы, – но, возможно, он смотрел. Тебе, наверное, все кажется непонятным и жутким.
Я пожала плечами и вместо ответа вернула его руку на прежнее место: в свою.
– Хорошо, – продолжал Тони, однозначно восприняв мой бессловесный намек. – Он не был первым, как я понял намного позже. Сначала появился Ян, – Тони откинул голову назад и уставился в потолок. – Я не замечал, как выпадаю из реальности, потому что Ян просыпался ночами и писал. Как-то мой сосед по общежитию, Томаш, утром спросил, что я делал ночью за ноутом, но я понятия не имел, понимаешь… Первый раз я подумал, что он что-то напутал или ему приснилось, второй раз отшутился, что «лунатил», но тогда я проверил логи – компьютер, действительно, кто-то включал ночью. Даже потратил какое-то время, чтобы провести собственное расследование – кто мог пробраться ночью в нашу комнату, какие данные были украдены. Я абсолютно не обратил внимание на запароленную папку в недрах системы. Скорее уж кто-то что-то хотел украсть, чем создать, тем более, книгу…
– Ян – писатель?
– О да, и довольно неплохой, я тебе почитаю его книги. Надеюсь, он не будет против, хотя, кто его спросит, – Тони подмигнул мне, но потом сильно смутился. – Ладно… Ян довольно безобидный парень, в отличие от Леона. Последний – мое проклятье. Хоть он не был первым, но все началось именно с него: разбитые до крови руки, синяки и жутчайшее похмелье, о которых я узнавал наутро, незнакомые спящие девушки в моей кровати – все ввергало меня в полнейший шок, а когда все повторялось снова и снова, я начал думать, что схожу с ума. Томаш тоже был напуган: я то вваливался весь в крови, не говоря ему ни слова, то выгонял его из комнаты, чтобы…
Тони сглотнул и посмотрел на меня, я тоже не хотела, чтобы он договаривал, особенно с учетом «незнакомых девушек» в нашей с ним кровати.
– В общем, мне пришлось оставить учебу и вернуться домой. Мне не оставалось ничего другого, кроме как рассказать обо всем матери. Она каким-то чудом доставала меня из обезьянника, находясь за тысячи километров, – Тони вздохнул и облизал пересохшие губы. – Хоть мама была в панике, но я рад, что она не пошла по легкому пути – отдать меня в дурку. Она не понимала, что со мной происходит, но не хотела ломать мою жизнь в двадцать лет. Так она нашла Еву, обеспечившую мне полную конфиденциальность.