И вот прозвенел колокольчик двери за последним покупателем. Все! Закрылись.
Поморщившись, Алена опустилась на стул в подсобке, вытянула из-под стула сапоги. Завтра снова смена и зачем она только согласилась?! Об этом она думала сейчас.
А что мне делать дома? – сама себе ответила угрюмо. – Высплюсь послезавтра, только и всего. Я как в лагере, сплошные смены, подработки, как наряды. Только наряжаю я сама себя.
Что-то гложет сердце. Вспомнила Антона. За весь день она ни разу не подумала как он там. Отец орал ужасно, очень жаль ребенка.
Она вот расплакалась в машине, думая о своем. Она и виновата… Женщина сильной быть должна.
Ее всегда первой выпускали. Знали – электричка не станет ждать.
Алена скомкано попрощалась в спешке, выбежала на мороз. Понеслась к метро.
Этот магазин удобен. Две станции метро и она на Курском. Там сразу в теплый вагон и если повезет, то можно почти час проспать…
Уже в вагоне электрички вытащила из сумки телефон. Надо было днем ей отпроситься, сбегать и купить себе другой. Поковырялась в сумке, вытащила смятые купюры.
«На, держи. На телефон», – вспомнились злые слова.
Насильно всунул деньги, а еще схватил ее, прижал к себе крепко.
Алена вздрогнула, поежилась отчетливо, припомнила и хватку зверскую, и взгляд, коим ее Стас окинул. Как желал убить, таким был взгляд.
– Что такое с ним? Кто его обидел? Бедный Антон, достанется ему. Я позвоню тебе, обязательно, как только куплю телефон…
И тут Алена вспомнила – мальчик же потерял мобильный.
Уставилась в окно. Во мраке за стеклом мелькали очертания строений. Не видно толком ничего. Электричка летела, вздрагивала и стонала, гулко стучали колеса, дергало вагоны.
– Завтра снова ехать. Днем нужно отпроситься у директора. Отец купил ему новый телефон. Антон, наверное, уже ждет звонка…
Вздохнула снова. Стало грустно. Обняла себя ладонями, сжалась вся. Отчего ей холодно и грустно? Ну что, что каждый день одна? Лучше быть одной, чем с кем попало. Это верно. Лучше, но все равно тоска…
Вспомнила, что завтра не будет директора. По понедельникам и, кстати, по воскресеньям, у директора выходные дни. Это ее Ольга Викторовна вышла в смену, так как отдыхала две недели. Это она называла так больничный у себя. Дел много накопилось, вот и вышла, ну а завтра ее не будет. Придется отпроситься все равно, но у админа и чужого.
У ее директора был пунктик. В админы она ставила мужчин. Может и правильно. Мужчины лучше разрешали ситуацию с покупателями и возвратом. С ними как бы меньше спорили все недовольные и вот, в другой смене Алену ждал другой админ мужчина – Саша Котов. Вроде неплохой мужик, но на нее смотрел он тоже косо отчего-то.
«Вот не стану даже заморачиваться, тем более, сейчас. На место администратора я не претендую, моя мечта ветврач, но тут никак. Я недоуч, я без профильного образования. Мое место торговый зал, не дальше».
– Так, – прошептала вслух. – На первом плане телефон. И завра мне, кстати, к двенадцати, так как подработка. С утра успею в салон связи заскочить.
«Интересно, – вновь думала Алена, – а этот «папа» уже купил ребенку новый телефон? А если симку поменял на новый номер? Все равно, только завтра днем узнаю точно, когда сделаю звонок».
– Еще есть вариант, набрать мобильный «папы». И спросить в лоб у него про сына. А то ведь так орал, и отчего же возбудился так… – бурчала себе под нос Алена.
Возбудился. Точно. Она заметила, что наросло там, в коридоре у него в трусах. Хмыкнула, прикрыла глаза. Вздохнула тяжело. Опасный тип и хорошо, что дело не дошло до приставаний. А она-то дура! Села в машину, он привез ее к себе. Зачем? Вопрос…
Со вздохом отметила, что он ей симпатичен, скорей всего ростом и тем, что выглядит здоровым. Не нравились ей тощие, худые мужики. У отца Антона тело как у атлета, правда курит и есть пивной живот, но кто сказал, что у него фигура не борца? Вот самбо или вольная борьба. Там вес и тело рыхлое, большое. У Станислава как его, Афанасова, как раз фигура борца. Глаза какого цвета, не разглядела. Волосы цвет тоже непонятен, короткий ежик, а еще с утра была темная щетина на лице.
Оделся быстро, не стал бриться. Если бы чуть задержался, она бы не успела на электричку. Пришлось бы объяснительную писать, ведь позвонить с разбитого телефона она не могла.
Вздохнула снова, усмехнулась криво, рассматривая собственное отражение в темном окне. Шапку не сняла, в электричке села аккурат у двери. Дуло. Сильно. На улице метель, опять мороз.
«Тебе, подруга, надо меньше думать о мужчинах. Они тираны, использованных сук выбрасывают. Ты же помнишь. Однажды выбросили так тебя. Ты пострадала и забыла, и вот снова…» Алене не хотелось вспоминать, ни тиранов, ни историю ее взросления, ничего…
Забыли, стерли память, выключили нервы.
Опять представился Антон. Как он смотрел, как к боку прижимался, словно щенок. Потерянный щенок.
– Нет! Надо вызнать как Антон. Я обещала ведь, а обещания, тем более ребенку, надо держать.
Он точно ждет. Такой унылый взгляд… А этот… «папа» не дал ему выйти в коридор. Они не попрощались.
Перебирая в памяти события, ища хоть что-то приятное, думала о доме, в котором пришлось ночевать.
Такое ощущение, что дом снимают. Грязно, неуютно. А дом большой. Второй этаж не меньше первого. Крыльцо кованое, наверное, есть гараж и сад…
На кухне мебель деревянная, струганный стол, немного грубоватый, но он гармонирует с интерьером, эти полки, люстра на потолке. Кухня лучше всего в памяти отложилась. А еще большие, в пол окна. Кресло у окна, за окном снега намело. Темно… Наверное глухой забор, соседский дом не видно.
Больше ничего не вспоминалось, только взгляд, коим ее окинул хозяин дома. Взгляд неприятный, злой.
Красивым дом не назовешь, прокурен, пол грязен. Она ходила босиком, днем поняла, что колготки измараны. Других то нет. Весь день Алена чувствовала неудобство. Опять подумала про дом, про то, как дом бы изменился, если бы Алена в нем жила…
– Бред, – пробормотала.
Дом для семьи. Тебе зачем такой?
Сама с собой ведя унылую беседу, ответила: «Собаку завела. Колли с рыжей шерстью или дога, а можно, сенбернара с огромной головой. Нет, лучше бернского зененхунда, симпатягу».
Размечталась, улыбаясь и прикрыв глаза.
– Вот устану впахивать, уволюсь. Найду работу рядом с домом и тогда… рыбок заведу.
Рассмеялась.
Электричка протяжно загудела, начала сильно тормозить. Из динамиков раздалось: «Михайловское».
Часть 8
Если мужчина стирает носки, значит они у него последние.
Стас
В воскресенье надо отдыхать.
В понедельник на работу идти, а еще за выходной надо переделать по дому массу всего нужного и архиважного, например, перестирать белье и что-то выгладить. Вымыть полы, расчистить снег перед гаражом. Три дня он не может загнать в гараж машину, все потому, что снег идет и идет, а он работает и работает…
И в субботу он работал, а вечером…
Все! Не будет вспоминать про вечер субботы. Как начинает, сразу встает образ безбашенной, без меры наглой и языкастой девки, что подобрала Антона у станции. Нет, не девки, а девчонки по имени Алена.
Тело ныть начинает, член начинает дергаться в штанах. Самостоятельный однако, и ужасно! И не понять себя, родного.
Стояк конкретно на нее, на остальных его товарищ реагирует куда спокойней…
Да он и сам безмерно удивлен… такой реакции на образ. Хмыкнул. Звонить знакомой дамочке точно больше он не станет, не интересная она и его друг на нее ну очень вяло среагировал.
– Так мы с тобой, приятель, совсем завянем, – хмыкнул Стас, устроив поудобней член в штанах и потрепав его немного. – И перестань меня тревожить! Такое ощущение, что тебя тянет не на женский пол, а на конкретную бабенку.
Теперь-то уж он ее имя не забудет вовек!
Тут его телефон очнулся заковыристой трелью. Вытянул из кармана брюк мобильник. Не посмотрел на экран, уставился на огромную гору грязного белья в подвале дома. Хозяйственную часть, ну кроме кухонной плиты и уличной барбекюшницы, его родители разместили здесь – в подвале огромного дома, который его отец сам проектировал и можно сказать, сам и строил, следя за всеми работами от начала и до конца.
Стас глянул на высветившийся номер. Скривился. Номер незнакомый.
– Алло?
–Добрый день, это диспетчерская автопарка. Мы нашли телефон. Приезжайте!
– Как классно! – буркнул Стас, отдаляя трубку. – Интересно, во сколько оцените услугу, – пробормотал себе чуть слышно. Вернул мобильник к уху: – Диктуйте адрес и да, телефон потерял мой несовершеннолетний сын. Гаджет новый, я готов рассмотреть условия возврата.
В трубке хмыкнули и прозвучало:
– Приезжайте! Я дам вам координаты билетного кассира тридцатого маршрута. Это она мобильник нашла вчера вечером в конце смены. Можете ее отблагодарить.
– Записал, – через минуту буркнул он, делая росчерк на настенном календаре.
Вновь мрачно уставился на кучу грязного белья. Со вздохом принялся рассортировывать вещи по цвету. В прошлый раз он пропустил вот так новую красную футболку Антона, и вся масса засунутого в стирку белья окрасилась в розовый и еще какой-то малоприятный цвет. И новый цикл стирки не исправил ничего.
Злой на весь белый свет Стас выматерился тогда и только. Винить-то некого. Он живет один и точно больше не намерен впускать в свою жизнь кого-то женского полу.
Он справится, и если не хватит зарплаты, то он пойдет и снимет с карточки еще и купит им с Антоном все, что понадобится.
Он уже купил машину, так как без руля в деревне ну никак! И взял новую сразу, чтоб не мучиться с текущим ремонтом, оплачивая только техобслуживание. Купил машину у известного надежного дилера. Но с выбором модели не угадал – навороченный седан с низкой посадкой и длинной базой зимой буксовал в снежном месиве. Надо было брать полноприводной, но ведь так хотелось именно ее, беху серебристого, а вернее, жемчужного цвета с переливом.
Снова сердце всколыхнула злость. Он не умеет, не научился толком распоряжаться доставшимися ему от родителей деньгами. Он как юнец, только выпал из гнезда и уже наворотил, за одиннадцать лет, прошедших после школы, кучу дел, иначе и не скажешь! Машина, что?! Он жизнь себе сломал, он виноват во всем, и даже в смерти отца и матери, пускай и косвенно, но виноват. Его не было с ними рядом. Поздно… Осталось сохранить себя и сына.
Как освободился он сразу начал поиски ее, работы, чтобы было на что кормиться. Долго валандался. С судимостью, да еще по такой статье, его никуда не брали. Справка о трудовом стаже из зоны – вот и все достижения, так как до тюрьмы он успел только год отучиться в институте, а потом вылетел с первого курса и попал в армию. Ну а после армии Стас женился на Ирине…
Он обошел в районе все мастерские и заводы. Никуда не брали. Наконец, через три месяца мытарств его приняли в автомастерскую слесарем. За три месяца, пока был без работы, он озверел в конец, думал, что в дурку попадет, но как-то справился. Свихнуться окончательно на воле не давал Антон, а еще огромный дом, доставшийся ему в наследство.
Родители умерли на Кипре. Их лодка перевернулась, отец и мать могли бы спастись, если бы не скалы – их разбило, как и лодку, отнеся течением на скалистый уступ в непогоду. Жилеты не спасли…
Наследство – счета в двух банках и огромный дом досталось ему, но как содержать особняк Стас не знал…
Он рос ребенком в этом доме, потом вот резко повзрослел.
Стас твердо решил еще на зоне, когда пришла весть о смерти родителей, что заработанное ими тратить не станет. Оставит сыну, а сам будет жить своим трудом.
На зоне все мечтал вернуться к жене и сыну. Но жена с ним быстро развелась. А он писал ей письма каждые три месяца, писал и отправлял.
Появился, а она ему все письма и вручила. Не распечатанные. Ну хоть сына родила.
Антон его открыто сторонился. Действительно, как у волчонка взгляд. Цвет глаз серый, брови домиком и вечно он насуплен. Много плачет, не разговорчив, нелюдим. А еще вроде взгляд как бы косит.
– Ты его к врачу водила?
– Ты про глаза?
– Да…
– Это он специально. Он не косит. Хитрит, да, а еще ворует и сбегает.
Договорились почти сразу: он устроится, и сына будет забирать.
Освободился Стас в мае, в августе, наконец, нашел работу в автомастерской. И закрутилось. Работал день и даже часто ночью, старался и в чем-то даже преуспел. Мастер Коля его хвалил и в первый месяц выдал премию к окладу.
Как раз шли последние дни августа и вот, накупив подарков сыну, Стас заявился в гости к ним. В Иркину новую семью.
– Я с тобой хотела поговорить…, – увела его из дома во двор многоэтажки бывшая супруга.
А потом был разговор и взгляд, и все слова… Стаса до сих пор мутило. Но от Антона отказываться он не стал.
И вот второй класс и в новой школе. Антон люто школу невзлюбил… Стас озаботился продленкой, забирал его из школы, отвозил на секцию дзюдо.
Ничего не получалось – сын его боялся или злился на то, что мать не разрешила Антону номер новый говорить. Сын понял как-то сразу все и от этого его, конечно, было жалко. Но Стас не умел жалеть. Его бы кто-то пожалел, да некому.
И вот так они и жили эти полгода в старом доме вдвоем. Соседка Елена и приходящие няни, все три от них ушли, и никакие деньги их не удержали…
– Ты когда доделаешь уроки?
Стас вышел из подвала и зашел в комнату Антона. Ребенок сидел за столом, обложенный учебниками.
– Я не понимаю, – буркнул Антон и показал ему тетрадь.
– Вот решение, перепиши и завтра у учительницы спроси правильно или нет?
– А разве ты не знаешь?
– Я правильно решил, но это я, вдруг вы во втором классе так не считаете еще?
Антон кивнул и сунул нос в учебник.
– Позвонили, нашелся твой телефон. Сейчас я съезжу за ним и привезу. Сиди дома и без глупостей!
На обратном пути Стас подъехал к станции, поднялся на платформу и посмотрел расписание электричек. Действительно, после без десяти одиннадцать тут не останавливалось больше ни одной, а значит, и автобусы не заходили.
– Как ты оказался здесь, Антон?!
Без ответа. Он расспрашивал сына о его маршруте. Он час с лишним ехал неизвестно куда, потом вышел из автобуса и снова сел на другой маршрут, который привез его к станции и тут он вышел уже без телефона на мороз и ветер. Встретил Алену…
Стас тряхнул головой. Мороз крепчал. Посмотрел на расписание опять. Вдруг захотелось ее встретить. Наверняка она приедет именно на ней, электричке, что останавливается без десяти одиннадцать в «Михайловском».
Часть 9
Бесят неуверенные в себе мужики.
Я лично всегда уверен, что у меня ничего не выйдет.
Стас
В супермаркете Стас накупил продуктов, сигарет себе, любимому, и упаковку баночного пива. Глянул на сложенное в тележку, решил, что нужно взять больше еды и воду, развернулся к стеллажам. Вновь пошел вдоль рядов с товаром. Фильтр засорился, нужно сменить его, но все руки не доходят. За сменным фильтром ехать надо в город, а это полдня терять. Сегодня уже поздно, а это значит, что всю неделю им с Антоном снова придется пить бутилированную воду. Затолкал в тележку две пятилитровые бутыли, покатил все к кассе. Телефон в кармане ожил. Не глядя на экран, ответил:
– Да!
– Привет! – раздался мягкий голос.
– Привет, – буркнул, держа трубку у уха и оглядывая зал.
– Чем недоволен? А ли снова пил с утра? И где вчера был Антон?
Три вопроса сразу. Да, Елена всегда так начинала разговор – с вопроса о его здоровье, настроении или об Антоне. И по первости, Стас на эту удочку клевал…
– Нигде. Приехал, и спать лег, я ему позже дозвонился…
– Да?! – Соседка помолчала. – Я видела, как ты приехал поздно, – не продолжила, примолкла, ожидая паса от него, но Стас молчал.
– Странно то, что ты не спишь так поздно, – наконец, ответил он. – И что случилось? Почему звонишь?
Раздался тихий смех в трубке.
– А ты догадайся!
Стас молчал. Из вежливости, верно, слушал этот женский смех, а внутри все закипало. Он ведь знает, почему звонит средь бела дня.
– Хочешь, я зайду?
– Нет, не хочу.
Отключился первым. Мрачно осмотрел сложенный товар и снова повернул в проход между рядами. Крепкий алкоголь решил купить и надо что-то сладкое Антону взять.
Елена не перезвонила. Стас, как ни странно был несказанно этому рад и вот сейчас решал, как рассказать теперь соседу и вообще, как теперь с соседом быть.
Надо отвлечься и начать о чем-то думать постороннем… Из вариантов думать хотелось об Аленке. Не Алене, а Аленке, как о шоколадке, не иначе, сладком для него.
«Хорошо еще, – скривился кисло, – ты не хочешь деву Олю вспоминать». – Рассмеялся.
С женщинами надо что-то решать, но как?! Даже временные требуют внимания и нервов. Ни внимания, ни нервов Стас Афанасов тратить не хотел.