Вечером, пока доехали до Ставенова — городка, где сидел воеводой теткин муж, сил на долгое разговоры уже не осталось. Либуше пани Мераной, нянькой и парой доверенных девушек разместили у тетки, остальных разобрали на постой горожане. Воевода Богувер приставил дополнительную охрану к повозкам с приданым и отправил всю честную компанию спать.
Наутро княжна имела возможность получше рассмотреть родню. Тетка Добыслава была статной молодой женщиной, смешливой и очень подвижной, несмотря на четырех почти взрослых детей. Ее муж, воевода Богувер, происходил из давнего княжеского родя глинян, так что сидел он воеводой, фактически, на своих собственных землях. Как он рассказал походя, их деревни лежали менее чем в дне пути от города. Как раз по берегу пограничной реки.
Старшие сыновья их, чтобы освободить место для гостей, были временно отправлены к дружине. И должны были подойти попозже, после тренировки. Как объяснила тетка, старший — Мечислав — будет сопровождать их и дальше. «Заодно, с невестой лишний раз увидится. Род ее отца тут недалече, за речкой сидит». Воеводич Воемир останется в городе, как и младшие — Людмила и Вельмир. Последний, хоть и доказывал изо всех сил, что он — уже совсем взрослый, но его отец высказался однозначно: «Нечего отроку у матери под ногами путаться».
— Надо попросить дружинных, чтобы заняли мальца, — со смехом пересказывала воеводина Добыслава утренние баталии, обихаживая племянницу. — А то ведь сбежит, как и собирался.
— А почему бы его и правда не взять? — Спросила Либуше, примеряя очередное платье. Сейчас ей предстояло принять поклоны и подарки от купцов и почтенных горожан, поэтому выглядеть надо было соответственно.
— Потому что делать мне больше нечего, за мальчишкой восьмилетним приглядывать, — походя отмахнулась тетка, самолично прилаживая на голове Либуше традиционный убор невесты. — Я и Людмилу потому не беру. По заксонским законам ей, конечно, рановато замуж. Но пристанет кто из знатных людей, отказывай потом, разгребай обиды… Пусть дома посидит, придет и ее время за рекой побывать.
Добыслава метнула строгий взгляд на открывшую было рот Людмилу и на понятливо промолчала. А тетка улучила момент, когда остальные женщины отвлеклись на свои сборы, и шепнула на ушко племяннице: «Ты бы тоже поменьше своих девиц за собой таскала. Я да Мерана — понятно, а чем меньше этих красавиц, тем спокойнее. А то братец ведь их не с полей понабирал, отвечай еще потом перед их родителями». Либуше ничего не стала говорить, только слегка склонила голову, показывая, что поняла. Убор невесты, при всей своей красоте, был нелегким и заставлял постоянно следить за собой, держа горделивую осанку, как пристало княжне.
После приема, уставшие гости и хозяева отправились на обед. А на вечер воеводина велела истопить баню.
— Попаришься напоследок, — ласково улыбнулась она племяннице. — Заксы — тоже народ чистоплотный, но наших бань строить не умеют. Будешь у них, как дитя малое, в лохани плескаться.
— Ничего, — утешил воевода Богувер, — подучим родичей, пусть у себя в имении баньку поставят. За реку тебе, княжно, конечно, хода теперь не будет. Сама понимаешь, не к удельному воеводе в жены идешь. Но вот родичей навестить на Пограничье, наверное, никто не запретит. Можно даже с мужем. Особенно, пока Эрих на троне прочно сидит, и ты не крулева у заксов, а только крулевна.
— Родичи… — Задумчиво протянула Либуше, попивая кисель, который, как и положено, подали в конце обеда. — Расскажите по них. Тата рассказывал кое-что, но сказал, что вам на месте виднее. Что за люди?
— Хорошие люди, — не задумываясь, в один голос ответили Богувер и Добыслава. — Он — из дружинников королевских, она — тоже, видать, ему ровня. Из пришлых.
— Из пришлых? — Либуше удивилась. В что у большой княжеской семьи могла остаться какая-то кровная родня в приграничных землях, она бы поверила легко. Но откуда взяться княжеской крови у пришлых? — Из заксов?
— Из них самых. — Богувер улыбнулся. Хоть и учил Любомир дочку десять лет, а учиться ей еще и учиться, чтобы не было впредь в новом доме таких оговорок. Но при всей родне напоминать об этом княжне не стоило. Лучше Добыслава как-нибудь потом на ушко шепнет. В дороге, как случай выдастся.
— Ты не дивись, княжно. — Добыслава удивление племянницы поняла. Мы сами тут дивились поначалу, но все сходится. Где-то как-то кто-то… Замуж за реку, а дочку — за соседа, а тот — за приятеля… И нашлась нам родная кровь чуть ли не фразской границе. И в добрый час боги подсобили, а то смыло бы нам полгорода и деревни по реке.
— Их бы город тоже смыло, — заметил Воемир. Он еще немножко дулся за то, что его, «как маленького», оставляют в городе.
— И, все равно, не всякий за чужих людей не задумываясь на верную смерть пойдет. — возразил сыну воевода. — И не всякая жена за мужем в омут кинется. Да и человек надежный их проверял, его словам сам князь веру имеет.
— Но это еще не все, — Добыслава, не мешая мужчинам спорить, решила продолжить разговор. — Есть у тебя еще одна родичка, в самой столице.
— Принцесса их, — кивнула Либуше, — отец рассказывал.
— Да, принцесса. Она соседке нашей из-за реки — сестрыница. Так что не такой этот дружинник простой, как на первый взгляд кажется, раз его на крулевской родне женили. В общем, отец твой нас просил к новой родне присмотреться, да и тебя, наверное, тоже.
Либуше только кивнула, соглашаясь.
После бани тетка лично помогла племяннице переодеться в новую сорочку. «Вот и все», — вздохнула она. «Завтра уже в заксонском поедешь». Либуше только вздохнула. Заксонских платьев у нее был целый сундук. Е еще два или три сундука — с драгоценными тканями для них. Княгиня решила. Что нечего зря добро переводить, все равно за модой не угонишься. Но на первое время было и что надеть, и в чем жениху показаться.
Платья эти Либуше носила и дома, чтобы привыкнуть и не выглядеть потом на королевских балах ряженой. Но свои, вендские наряды были не привычнее. И, если так посмотреть, не уступали заксонским ни по богаству, ни по красоте. Только и того, что старые люди говорят: «Цо край, то обычай».
Уходя на ночь, тетка Добыслава весело подмигнула княжне: «Ну, на новом месте…». Либуше только фыркнула тихонько. Вот еще! Мало ей Предславы, готовой каждый день рассматривать и обсуждать портрет кронпринца, так теперь от него ее и ночью не избавиться? Вот только ночью княжне снился не жених. Точнее, может, и жених, точно она не помнила.
Княжна полночи прометалась на пуховых подушках, то ныряя в тяжелый сон, то снова выныривая в явь. Во сне она куда-то бежала, от кого-то спасалась. Кто-то тяжелым взглядом следил за ней, и от этого взгляда было одновременно и стыдно, и жарко.
Закончилось все тем, что нянька, разбуженная очередным вскриком подопечной, хорошенько взбила ей подушку и перевернула ее другой стороной, приговаривая: «Куда ночь, туда и сон. Куда ночь, туда и сон…» Только после этого девушке удалось уснуть уже нормальным сном.
Наутро воеводина Добыслава только ахнула, глядя на припухшие глаза княжны.
— Да ты что же, Либуше, всю ночь не спала, что ли? Куда теперь такую красавицу людям показывать?!
— Ой, лучше бы не спала, тетко, — пожаловалась княжна. Такая муть полночи снилась, что, думала, до утра не усну.
— Ой-йей! — Всплеснула руками Добыслава. — Сейчас сажу Мечку, чтобы волхва из святилища тайком позвал. Как бы не сглазили вчера на приеме.
Волхв пришел быстро. Шутка ли, княжеская дочь! Седовласый старик в вышитой оберегами рубахе долго водил руками вокруг княжны. Потом велел пить родниковую воду и долго смотрел в чашу.
— Ничего. — С облегчением сказал н наконец. Ему вторили не менее облегченные вздохи воеводиной и Мераны. Остальных, саом собой, в такое дело не посвящали. Нечего.
— А что же это было, Радославе? — Спросила воеводина. Женщине было неловко, ведь это в ее доме племянница должна была отдохнуть и отоспаться. А, получилось, наоборот.
— Испереживалась. — пожал плечами волхв. — С невестами такое частенько бывает. Да и, небось, заморочили дитя своими наказами. Знаю я вас, княжеских, — он позволил себе усмешку, — на каждый чих у вас свой совет.
После этого волхв ласково погладил княжну по голове, словно обычную девчонку с улицы или же собственную внучку. «Все будет хорошо, девочка. Боги тебе благоволят. Ты, главное, добрых советов слушай, а своим умом живи».
— Отец тоже так говорил, — слабо улыбнулась Либуше.
— Князь у нас мудрый, — степенно заметил волхв. — Не зря же его боги надо всем краем поставили.
Волхв ушел. Следом за ним побеждал отрок, нагруженный богатыми дарами для святилища, а Добыслава, велев племяннице на всякий случай посидеть с мокрым полотенцем на лице, велела собирать обоз в дорогу.
Когда все уже собрались и повозки выстроились в ряд, заняв почти всю улицу, Либуше вышла из дома и села в свой возок. В этот раз с ней ехали не девушки и нянька, а тетка и Мерана. До реки оставалось всего-ничего. А обедать они уже будут в доме королевского наместника.
На реке, прямо на пограничном мосту, свою будущую королеву встречали заксы. Наместник короля Эриха в этих краях и его рыцари стояли, словно на параде. Можно было различить дружинных рыцарей, которые жили со службы, и владетельных. Последние и одеты были каждый во что горазд, и кони с доспехом у них были разномастные.
— Смотри, — шепнула племяннице воеводина, — далеко от столицы, а народ не бедствует.
— Ага, у нас с заксами — мир, а их король войско на границе в готовности держит, — проворчала недовольно пани Мерана.
— Как и наш князь, — равнодушно пожала плечами княжна Добыслава. — Мой бы Богувер тоже со стыда сгорел, найди у нас князь на границе слабинку.
Либуше хотела прекратить это спор, напомнив, что наместник, скорее всего, отобрал для встречи самых лучших. Так поступал и отцовский воевода, отправляя в дальние дозоры самых негодящих перед приездом важных иноземных гостей. Но спор прекратился сам собой, когда наместник подошел приветствовать дам. А после обмена пышными приветливыми фразами карета поехала дальше, в дом наместника. За ней двинулся остальной обоз.
Единственное, что изменилось в укладе обоза, теперь впереди ехала дружина заксов, а не люди князя Любомира. Хотя совсем без защиты сородичей княжна не осталась. Люди воеводы Богувера заняли свои места в свите, на правах ближайшей родни. И если заксонскому наместнику что-либо не нравилось, его спрашивать никто не спешил.
Люди города толпились на улицах, в надежде получше рассмотреть невесту кронпринца. Поэтому княжне Либуше ничего не оставалось, как отодвинуть занавески и подвинуться поближе к окну, позволяя полюбоваться на себя всем желающим и, время от времени, приветствуя народ.
Во дворе наместника княжну уже ожидали почтенные горожанки, чтобы проводить ее в отведенные почетной гостье покои. С одной из них воеводина Добыслава тут же, не особо чинясь, обнялась под завистливыми взглядами остальных.
"Здравствуйте, здравствуйте, дорогая баронин! Как же я рада вас видеть! Как муж? А дочка как? Тоже в городе? Ну, и хвала богам, мой Мечислав тоже среди дружинных, дети хоть увидятся лишний раз. Пойдемте же скорее, я представлю вас нашей княжне!" — Добыслава уверенно подхватила знакомую под руку.
«Либуше, свет мой, позволь представить тебе мою сватью», — воеводина уверенно взяла процедуру представления в свои руки, ненавязчиво показывая стоящему рядом наместнику, с кем в этой компании стоит считаться. Если тому и случилось пару раз скрипнуть зубами, старый лис умело скрывал свою недовольство.
Он не зря давно подозревал, что назначение его на вендскую границу было вызвано не столько желанием наградить, сколько попыткой щелкнуть по носу слишком самоуверенного подданного. В отличие от близких и понятных фразов, венды со своей огромной родней и своими странными обычаями то и дело ставили в тупик. А местное рыцарство, похоже, предпочитало служить королю Эриху, но так, чтобы не ссориться с князем Любомиром. Вот, пожалуйста, он и не знал, что дочь одного из приграничных баронов просватана за княжеского племянника!
Вот сейчас оказалось, что сестра Любомира от младшей жены его отца (по заксонским меркам, считай, незаконнорожденная) имеет в свите княжны больший вес, чем командир обоза. Тот, в свою очередь, видя недовольство заксонского командира, только усмехался в пышные усы: «Бабам — бабье, дорогой барон. Мое дело — довезти княжну до мужа в целости и сохранности. Вот я и везу. А прочие мелочи меня не касаются, на то пани воеводина и пани Мерана тут».
И снова у наместника возникло чувство, что ему деликатно указывают его место. Дескать, встречай, охраняй, но в чужие дела не лезь. И, что самое обидное, спорить и доказывать что-либо, означало выставить себя еще большим дураком. Ничего, доедут до столицы, там Его Величество живо прекратит этот балаган. Наместник сильно подозревал, что половину вендов под каким-нибудь предлогом выставят из Люнборга еще до свадьбы. Но это будет уже не его забота, а ведомства Его высочества Гуннара. И хвала Творцу!
Наместник зря печалился. Часть вендов и так не собиралась двигаться дальше пограничного города. В основном, речь шла о мелких купцах, приставших к обозу в дороге. Торговали большинство из них вполне обиходным товаром, тащить который до самого Люнборга не было смысла. Его вполне можно было выгодно сбыть и здесь, благо, большая ярмарка по случаю приезда княжны выплеснулась за пределы рыночной площади и захватила набережную и все окрестные улицы.
Город шумел, а Либуше, окруженная женщинами и девушками из своей и заксонской свиты пыталась отдохнуть. Вечером наместник ждал гостей, желая оказать особой почет будущей королеве. Сама княжна с радостью отказалась бы от такого почета, чтобы пораньше лечь спать, но спорить было бесполезно. Все было проверено, договорено и улажено еще до ее выезда из Любице. Оставалось смириться и блистать.
Вопреки опасениям княжны, сам прием оказался не таким уж и страшным. Собралась куча народа, поклонились высокой гостье, раскланялись каждый с каждым. Все это не сильно отличалось от княжеских пиров дома. Тем более, что там, что тут, от нее самой ничего особо не тредовалось. Там — по малолетству, здесь — потому что девица, а не мужняя жена. За нее пока тетка да люди отца говорят.
Только однажды чинный ход приема нарушил воевода Богувер. Переговорив о чем-то с одним, потом с другим заксом, он подошел к группке рыцарей, которые держались немного в стороне. Судя по виду и манерам, были это владетельные, но не самые родовитые паны. С одним из них воевода заговорил, а потом чуть ли не кинулся обниматься. Наговорившись, он, буквально, за руку потащил смущенного мужчину туда, где на почетном месте сидели княжна и ее свита.
— Княжно! — Воевода склонился перед жениной племянницей. Здесь, у заксов, приходилось оглядываться и на их обычаи. — Вот наш родич, пан из Пехова.
Либуше с интересом оглядела статного воина средних лет. Светловолосый, с резковатыми чертами лица — закс как закс. Он и говорил на заксонском, правда, немного иначе чем местные, зареченские заксы.
— Здравствуйте, уважаемая принцесса! Арвид фон Роггенкамп и Пехов. Быть представленным Вам — честь для меня.
Либуше милостиво кивнула, вспоминая все, что ей рассказывали об этом человеке дома в Любице, и у тетки в Ставенове.
— Я тоже рада познакомиться, уважаемый пан из Пехова, — начала княжна, старательно подбирая заксонские слова.
Хотя она и учила этот язык с детства, говорить, когда к каждому тоему слову прислушиваются десятки ушей, было неловко. Почему-то сразу стало слышно, насколько отличается ее выговор.
— Мы, я и отец, безмерно благодарны пану за жизни наших людей. Такое не забывается.
— Пустое. — Воин немного нервно дернул плечом. — Его Величество Эрих и отправлял меня на Пограничье как мага-водника. Так что я делал только то, что требовалось по службе. К тому же, один бы я не справился. Со мной были мой друг — рыцарь Тилль, и мой брат — рыцарь Ян…
— И паньская жена. — Улыбнулась княжна Либуше, вспоминая, как ахали и охали в женских покоях, смакуя подробности. Надо же, прямо как в байке, жена за мужем в огонь и в воду! — Пани из Пехова здесь? Я бы с радостью познакомилась с родичкой.
— К сожалению, моя жена осталась дома. — Рыцарь склонился, искоса поглядывая на прислушивающихся заксов. — При доброй надежде, она побоялась пускаться в путь.
— Передайте мои наилучшие пожелания пани. — Снова улыбнулась Либуше. — Надеюсь, нам еще выпадет случай увидеться в столице.
— На все воля Творца. — Воин снова склонился, уступая место следующим собеседникам.
Уже принимая следующие приветствия, княжна краем уха слышала отголоски беседы воеводы Богувера и нового знакомца.