Михаил ШуклинО чем ты думаешь?
Бандитка
– Дернешься – подохнешь! – оглушил меня звонкий голос.
Я вздрогнул и обернулся.
Увидел перед глазами черное дрожащее дуло. Пистолет держала девушка в черной куртке и глухом мотошлеме.
Все было настолько странно, что я растерялся и замер. Вроде только стоял в кассе банка, за стеклянными дверями, ждал пока неторопливая кассирша оформит мой перевод и на тебе – выкрик за спиной.
Медленно я поднял руки ладонями к грабительнице, шагнул назад к стене. Девушка метнулась мимо меня к окошку и запихала в отверстие выдачи сложенную сумку.
– Грузи! Грузи! Быстро! – закричала она. – Тебя это стекло не спасет!
Кассирша торопливо закивала, принялась укладывать пачки в сумку. Я впился взглядом в выступающий зад девушки, затянутый в черную джинсовую ткань.
– А ты че пялишься! – она обернулась ко мне. – Быстро лицом к стене! Лицом к стене, я сказала!
Для убедительности она даже дернула меня за плечо и толкнула. Нос впечатался в гладкую поверхность. Ну и сила! А по виду и не скажешь.
В помещении банка царила тишина, нарушаемая шепотом кондиционера. Краем глаза я видел как из-за стола в зале выглядывает девушка-консультант, яростно кивает пожилому охраннику в углу, скорчившемуся у кадки с фикусом.
– А теперь под стол! – крикнула грабительница кассирше. Только тут я подумал, как же она будет доставать сумку и раздался грохот.
В ушах зазвенело. Потом ещё один. Бух! Звон, треск, скрежет. Слышу отдаленный вой сирен.
– Сука! – рывок за воротник и девушка уже тащит меня на выход. У двери прячется за мою спину, толкает.
Оказываюсь на вечерней жаре, глаза слепит яркое заходящее солнце.
– Сдавайся! Бросай оружие! – крики копов.
– Отошли все! Или убью его! – голос за спиной. Чувствую как пистолет вгрызается в подбородок.
Тут же мотоцикл, черный.
– Садись, держи сумку! – толкает меня снова. Я подчиняюсь.
– Отошли все! – кричит девушка. – Дорогу! Или убью его!
Сажусь на сиденье, сумка в руках. Тут же девушка запрыгивает сзади. Мотоцикл рычит, как разъяренный тигр и резко дергается с места.
– Уохо! – вырывается крик, цепляюсь за блестящий металл руля, а ветер уже в ушах и волосы назад. Сзади хлопки, сирены, крики.
Но асфальт уже несётся перед глазами. Серый, со сколами и трещинами, сливается в сплошное полотно. Пригибаюсь вперёд, девушка наваливается на меня грудью. По бокам пролетают придорожные деревья зеленой пеленой.
Мотоцикл заносит вправо, влево, пролетаем перекрестки на красный. Визжат тормоза, сигналят машины, а мы кренимся и извилисто выруливаем. Заезжаем на пешеходки, люди кричат, шарахаются. Тропинка парка. А дальше лес.
Через полчаса гонки выезжаем на трассу с лесной дороги. Мотор глохнет возле заправки, на которой зажигаются вечерние огни. Девушка снимает шлем, по плечам рассыпаются русые волосы. Красивая, глядит на меня изумрудными глазами.
Затем внезапно прикладывает ладонь к моей щеке.
– Ты должен помочь моему сыну! – произносит твердо и тихо, а я чувствую влагу под ее дрожащими пальцами.
– Чего? – переспрашиваю я.
– Должен…помочь, – ее голос становится тише. – Он в ЦРБ. Деньги отдашь врачам. Скажи мама передала.
Последние слова ее еле слышно. Теперь вижу как изорвана и потемнела ее куртка. Ладонь соскальзывает с моей щеки и она падает на асфальт.
Вау! Новая игрушка!
Мила натянула на изогнутые глаза розовые очки Поглощения. Девушка опустилась в белоснежное кресло, которое тут же приняло форму ее худого тела.
Большое окно каюты смотрело на поверхность Земли. Бело-голубая планета ярко светилась, отражая лучи солнца. Гуманоиды, живущие на ней, заметно отстали в развитии от народа Милы.
Потому в моду вошел новый флешмоб – прилетать на межзвездных катерах к Земле, выбирать и брать под контроль любого гуманоида и менять ему настройки, параметры тела и временно брать управление, менять ему жизнь. Отчет о проделанном выкладывался в соцсеть, где тут же набирал большое количество комментов и лайков.
– Посмотрим, Миша Ш!
Талант – 60
Разум – 65
Сила – 40
Рост – 170
Красота – 50
Здоровье – 80
Энергия – 70
Характер – 70
Увеличу тебе рост и красоту на счет таланта, разума и характера! Посмотрю, что получится! Ахаха-ха!
Мила смеялась звонким и мелодичным смехом, похожим на звон капель быстрого ручья, разбивающихся о камни. Пурпурные губы растянулись, обнажили розовые острые клыки.
Миша проснулся с четким желанием сфоткаться в зеркале. Встав с кровати, он пошатнулся. Пол под ногами оказался необычно далеко.
– Лол! – сказал он. И сразу направился в ванную.
Из зеркала на него глянул высокий мускулистый блондин.
– Кек! – заулыбался парень белозубой улыбкой. Поднял смартфон и сделал умное лицо.
Попытался вспомнить что то умное, в голову пришло только – 32 плюс 26.
Щелк! Отличное фото! Дальше – Инста, фильтры, фильтры, геометка. Хэштег – "доброго утречка, заи". Готово.
Через пять минут телефон запиликал оповещениями. Дзинь, дзинь, дзинь-дзинь, затем все чаще и чаще.
Директ – "приглашаем вас сняться для нашей рекламной компании, контракт на год".
"Приглашаем на кастинг шоу ТНТ", "приглашаем на съемки Первый канал".
– Коры! – с улыбкой протянул Миша, уткнувшись в экран.
Через неделю он въехал в просторную однушку в Подмосковье.
Без паники
– И поэтому нам надо быть сильными духом, уважаемые граждане! – новый президент обратился к россиянам с новогодним поздравлением.
В отличие от предыдущего президента, новый зачитывал обращение не на фоне Кремля, а сидя в удобном кресле рядом с весело потрескивающим камином.
Голос его вкрадчивый, взгляд пристальный и сосредоточенный за стеклами очков. Веселый свитер с оленями, в руке бокал с шампанским искрится пузырьками.
– Хочу выразить огромную признательность всем, кто поддержал нашу мирную Майскую революцию! – продолжил мужчина с мягкой улыбкой. – Всем, кто устал терпеть унижения от прежней власти!
Всем, кто откликнулся на мой призыв! Всем, кто вместе с сотнями моих товарищей 33 дня держал Госдуму! Не поддавшись ни на провокации, ни на вооруженные столкновения!
Спасибо вам, друзья! Благодаря вам мы остановим панику и вторую волну коронавируса! Главное, оставайтесь адекватными и благоразумными!
Следуйте моим шести правилам и наступающий год принесет нам только счастье и душевное равновесие! С наступающим 2021 годом, друзья!
Зазвучали куранты. Кеша чуть дрожащими пальцами размотал фольгу на бутылке. Канун нового года всегда волнительный.
Настя смотрела на мужа блестящими глазами, гладила по русым волосам дочку Машу. Она давно не видела шампанское, потому что новая власть разрешила алкоголь лишь раз в год, да и то не всем.
Пробка выстрелила в потолок. Настя вздрогнула, Маша засмеялась и захлопала в ладоши. Кеша налил себе и жене.
Дождавшись двенадцатого удара и гимна, супруги чокнулись фужерами и выпили. Тут по потолку и стене пробежали отблески от фар автомобиля.
– Это ещё кто? – удивилась Настя. – Кто ездит ночью да ещё в Новый год?
– Может скорая! – сказал Кеша. Он встал, подошёл к окну и нахмурился.
Бензин теперь выдавали только госструктурам, поэтому вариантов было немного. Да и водительские права выдавали лишь после трехмесячного наблюдения.
Стоящий во дворе черный внедорожник был худшим вариантом. Росгвардия – верные солдаты президента. Двери автомобиля открылись.
Высокая женщина в глухом сером пальто и два солдата в черном с автоматами быстрым шагом направились к подъезду.
Кеша сглотнул, Настя молчала, глядя на мужа.
– Это они? – тихо спросила Настя.
– Уложи Машу спать, – ответил Кеша и вздрогнул, когда запиликал домофон.
– Кто?
– Откройте, Росгвардия!
Через минуту женщина стояла в прихожей, солдаты замерли за открытой дверью на площадке.
– Иннокентий Карлович, – взгляд и голос женщины был абсолютно спокоен. – Вы не прошли тест.
– Это какая-то ошибка! – ответил Кеша.
– Мы проверили три раза, – ответила женщина. – В третий раз с помощью компьютерного психологического алгоритма. Вы набрали 63 балла. Норма адекватности начинается с 65.
– Но ведь это два балла! – сказал Кеша. – Всего два!
– Перед законом все равны, Иннокентий Карлович! – ответила женщина. – Собирайте вещи, только самое необходимое.
– А как же моя жена? Дочь?
– Их тесты в порядке, они остаются.
– Это бред! Какой-то бред! – закричал Кеша, схватился за дверь, пытаясь ее закрыть. – Пошла ты нахуй!
– Оскорбление госслужащих! – женщина отшатнулась назад. – Сопротивление органам власти! Не усугубляйте свое положение, гражданин!
В квартиру вошли росгвардейцы. Спустя три минуты Кеша сидел на полу, прикованный к батарее. Он подслеповато щурился из-за крови, сочившейся из разбитой брови.
– Через год подготовитесь, пересдадите психтест, – говорила женщина-психолог. – А пока поживете за Уралом, там тоже неплохо!
– Сука! Сука! – шипел Кеша, сплевывая кровь через дырку, где были передние зубы.
Я – бездомный
По лицу скользит что то влажное, шершавое. Теплое. Зловонное дыхание. Скулеж. Цокот когтей по бетону.
Разлепил глаза. Перед глазами неясная пелена. Моргнул пару раз.
Собака. Пушистая скулит и тыкается теплым носом.
– А, Соло, доброе утро! – говорю я, но изо рта вырывается хрип, похожий на слова. Пес в ответ коротко взлаивает, подпрыгивает, виляет хвостом.
На утро не похоже. В большом подъездном окне солнце в зените. Голубое небо за стеклом. Голова раскалывается. Тело ломит от лежания на ступеньках.
С трудом приподнимаюсь, помогая дрожащими руками. Сижу на бетонной площадке возле мусоропровода. Одежда, ладони в грязи.
Вспоминаю смутно что пили до утра. Возле магазина и разливухи легко найти любителей дешевого пойла. Таких же, как и я. Таких, каким я стал теперь.
Пес крутится вокруг меня, дергается, все просится куда то.
– Ну чего ты хочешь, Соло? – спрашиваю. Теперь голос отчетливей. – Жрать хочешь? Гулять? Ну пойдем!
Вставать сложно. Ноги затекли так, что я с трудом их чувствую. Онемение, режущие мурашки. Но все же встал. Опираюсь о гладкую стену.
Встал, спустился по стеночке два этажа. Домофон, дверь. Резкий холодный запах в лицо. А это же свежий воздух!
На улице дубак, ранняя весна. Верчу башкой. Где магазин? В какой стороне? Место не знакомое. Двор большой пятиэтажки. Людей мало. Все бегут куда то. В масках в основном.
Мне то не о чем беспокоится. Проспиртован дай Бог! Да даже подохнуть лучше, чем жить так! Ни жилья, ни знакомых. Все что есть – на себе. Потертая одежда, слабо защищает от холодного ветра.
Вроде солнце вовсю, а дубак. Около нуля, похоже. Кутаюсь в тонкую куртку. Шагаю медленно. Земля под ногами качается.
Вот и "пятерочка".
– Женщина! Женщина! – обращаюсь к спешащей полной тетке с пакетом. На ней маска. Шарахается в испуге.
– Помогите собачке, тетя! – говорю ей, приходится ускориться, так как женщина не останавливается. – Хлебушка собачке, пожалуйста!
– На-на! Отвали только! – не выдерживает она. Достает из пакета буханку. Отламывает, кидает Соло. – Бомжара!
Ругается, уходит. Ну бомжара, ну и чо, зато пес вон доволен.
Соло быстро жует, проглатывает. Жэк надо найти! Походить, поискать, поспрашивать. Может чо есть там толковое.
Через час добрался до жэка. Толкаю дверь, греюсь. Окоченел уже от голода, живот режет, болит.
А вот отдел кадров.
– Мадам! – захожу, здороваюсь. – Позвольте представиться, Михаил!
– Уйди, пьянь! – из-за стойки грубый голос. – Тебе чо здесь надо?
– Мне бы работу! – опираюсь о стойку, ноги дрожат и подкашиваются. Но держусь пальцами, стараюсь держаться подальше от пожилой женщины, чтобы не дышать перегаром.
– Не откажите в трудную минуту! Бог велел помогать сирым и убогим!
– Чего? – вопросительно тянет кадровица. – Работу? Что дворником пойдешь? Бухать ведь будешь!
– Нет, нет! – мотаю головой и комната вращается. – Буду работать усердно! Вы не смотрите, что сегодня такой! Просто день неудачный.
Создаю подобие улыбки на лице, навряд ли она видна сквозь двухнедельную щетину.
– В четвертом доме нужен дворник, – кадровичка немного смягчает тон, думает, смотрит в мои голубые глаза. – Жить то есть где?
Энерги
Движущееся вместилище человеческих судеб. Их переплетение – столкновения – узелки на память. И дальше врозь разбегаются нити.
Я просыпаюсь, когда все еще спят. Моргаю сонными фарами, стряхиваю иней с линз. Дворники поскрипывают, стирают ночную росу. День только-только рождается. В пронизывающей тишине освещается небосклон над высотками. Прохладную синеву пересекают стайки птиц.
С тихим рокотом заводится двигатель.
В моей кабине сидит человек, дрожит от холода, пока еще мое сердце не прогрелось. Скоро я поделюсь с ним теплом. Он думает, что управляет мной. Наивный!
За время наблюдения я понял, насколько эта раса еще не развита. Это как стоять у колыбели младенца – он улыбается, лопочет, иногда замечает тебя, но тут же забывает.
Многие из них неадекватны. Видно как они погружены в свои заботы, когда заходят в мой салон. Я вижу нагромождения мыслей в их головах. Вижу как их придавливают заботы. Но если бы их не было – они бы не знали как жить.
Мои отчеты улетают по проводам. Дальше в атмосферу и на орбиту. Это самое простое соединение.
Помню когда я впервые ощутил себя. Осознал что я живой. Мой двигатель завелся, фары распахнулись, освещая моих неживых собратьев теплым желтым светом. Все они спали под черным небом и отбрасывали черные тени на влажную потресканную бетонку. А в высоте горела большая и круглая луна.
«Что это? Кто я? Где я?» – вихрь мыслей пронесся в сознании.
Мое сердце гулко и ровно колотилось в груди. Салон и кабина были пусты, двери и окна закрыты. Кроме пары форточек, оставленных для проветривания. Через их щели в салон неспешно лился свежий ночной воздух.
Я чувствовал как сила поступает в меня через рога. Она щекотала и покалывала, растекаясь по телу.
Чувствовал я и своих родителей. Их двое – энергетические сгустки, мерцающие серебром. Они обнимали мое рокочущее сердце.
– «Здравствуй!» – прозвенело в моем сознании, которое они создали.
– «Здравствуйте! – подумал я.
А родители по проводке покинули отсек сердца-двигателя. Быстро взобрались на потолок. По пути включили панель приборов, магнитолу, поиграли с дворниками. И устроились в потолочных плафонах.
Отец освещал место управляющего, мама – внутренний салон, где много сидений.
А потом я первый раз увидел человека. Он крайне возбужден и напуган. Подошел ко мне, тяжело дыша. Глаза его распахнуты, как у меня. Большие. Странный.
«Что за нахер?» – он думал, а я чувствовал его мысли. —"Троллейбус завелся сам!"
Человек трясущимися руками открыл дверь. Взобрался на сиденье и повернул ключ зажигания. Двигатель заглох.
Выключил свет в салоне, габариты – погасла панель. Потянулся к магнитоле – и рука его замерла.
– Мой марсианин! – пела девушка из колонок.
Мои родители переглядывались из плафонов. Прекрасные существа, похожие на искрящиеся серебряные лужицы – они могли принимать любые формы, тонкими змейками скользить внутри проводов под изоляцией.
Они были энергией – и энергия это их стихия и жизнь. Я видел как они улыбаются друг другу и переглядываются – посылают позитивные электроны. Наблюдают за испуганным двуногим.
А тот наконец решился и выключил музыку.
Борта
Крысодемон утащил моего Тимошу в темноту.
Я рвался как мог, бежал по скользкому грязному полу подвала. Бежал сквозь клубы влажного теплого пара.
Луч фонарика метался по стенам, потресканному потолку и черным углам. Вентили с торчащими штырями отбрасывали округлые пляшущие тени.
Кое-где пар был настолько густой, что напоминал творожную массу, непробиваемую светом. Мои тапки покрылись грязными сосульками. Но мне было плевать.
Один подвальный отсек сменялся другим, но все мои крики были тщетны. Друг Санек даже не гудковал при вызове, так же как и мать.
Набираешь номер, а в ответ тишина. Только прислушавшись можно уловить шипение и потрескивание.
Скоро увидел дверь. К тому времени я уже запыхался и сорвал голос. Сердце стучало гулко.
Подергал ручку заперто. Сжал зубы, навалился плечом. Бесполезно. К тому же поверхность двери вся в каких то влажных масляных разводах.