Арина ТепловаПленница
Несчастная любовь как проклятье… Хочется забыть, убежать, никогда не видеть объект своего обожания. Но все твое существо словно приковано нерушимыми железными оковами к тому, кто навсегда забрал твое сердце…
Кто мог любить так страстно,
Как я любил тебя?
Но я вздыхал напрасно,
Томил, крушил себя!
Не знатен я, не славен, —
Могу ль кого прельстить?
Не весел, не забавен, —
За что меня любить?
Я плакал, ты смеялась,
Шутила надо мной, —
Моею забавлялась
Сердечною тоской!
Во тьме лесов дремучих
Я буду жизнь вести,
Лить токи слез горючих,
Желать конца – прости!
Н. Карамзин
Часть первая. Каменное царство
Когда б имел златые горы
И реки, полные вина,
Все отдал бы за ласки, взоры
Чтоб ты владела мной одна…
Русская народная песня
Глава I. Чудотворная икона
Москва, Китай-город,
1771 год, Сентябрь
– А ну прочь с дороги! – раздался позади Вареньки грозный низкий голос. И тут же коренастый страшный мужик со злым лицом подстегнул лошадь, запряженную в телегу.
– Осторожнее, Варвара Дмитриевна, – заметила Матрёна и, ухватив девушку за локоть, подтянула ее ближе к себе.
Девушки проворно отошли в сторону, прижимаясь к домам, уступая дорогу большой телеге, запряженной дряхлой лошадью, которая проехала мимо. За телегой следовали четыре каторжника в черных робах, которые в руках держали железные палки-крюки. Мешки-колпаки на их лицах имели прорези для глаз и ртов. Замерев от ужаса, девушки оглядели телегу, доверху наполненную обезображенными чумой трупами.
В следующий миг Варя вздрогнула от сильного звона колокола, который разносился страшными громовыми ударами по всей округе.
– Слышите, барышня, опять в набат бьют! – с тревогой выпалила горничная, опасливо оглядывая неприглядную узкую улицу, которая вела в сторону Кремля, и посматривая на многочисленных мужиков, проходивших мимо. У некоторых из них за пазухой виднелись палки.
– Сколько народу, – бросила Варенька, поежившись. – Как бы нам до чудотворной иконы поскорей дойти.
– Домой, наверное, нам лучше вернуться, Варвара Дмитриевна!
– Нет, Матрёна. Мы только к иконе приложимся и сразу домой, не бойся, – пролепетала девушка, таща за собой горничную и протискиваясь вперед по грязной дороге, уворачиваясь от многочисленного гудящего простого народа, который двигался по улице наравне с ними.
– Говорила я вам, барышня, что не дело это, идти одним! Ведь батюшка запретил вам! – не унималась, ворча, Матрёна, но все же шла вслед за Варей.
– Матушка так больна. А вдруг чудная икона поможет, и зараза отступит? – бросила ей через плечо девушка.
Колокол на Спасской башне Кремля бил все тревожнее, и девушки, прижимаясь друг к другу, пробирались к заветной цели.
В те тревожные дни в Москве было неспокойно и страшно. По всему городу и окрестностям свирепствовала чума, занесенная в Российскую империю солдатами после русско-турецкой войны. Тысячи жителей умирали в городе ежедневно. Черный дым от костров, которыми окуривался от заразы воздух, охватил почти все кварталы и улицы. Во многих монастырях были открыты чумные лазареты и больницы. Власти города не могли справиться с ситуацией и остановить распространение страшной болезни, оттого бежали из Москвы в свои загородные имения и другие города, как и многие помещики.
Теперь городом, охваченным чумой, управляли военные во главе с генералом Еропкиным, пытаясь хоть как-то контролировать ситуацию. Для сбора и вывоза трупов были пригнаны колодники, осужденные на каторгу. Они обходили город и собирали на повозки трупы прямо с улиц и из домов, зараженных чумой, а затем свозили их на кладбища и зарывали в общих могилах без отпевания. Умерших, не успевали хоронить, а безвластие породило мародерство.
Семейство Вареньки Андреевской было одним из немногочисленных дворянских родов, которые еще не покинули чумной город и надеялись на то, что страшная болезнь не затронет их дом. Однако на прошлой неделе заболела чумой ее мать. Услышав от людей, что есть некая чудотворная икона Боголюбской Богоматери у Варварских ворот, дарующая исцеление, девушка решила отправиться к ней и помолиться. Сегодня, несмотря на строгий запрет отца, Варя, взяв с собой лишь свою горничную Матрёну, тайком улизнула из дома и направилась к Кремлю, где находилась икона Богоматери.
– О Боже! – вскрикнула испуганно Матрёна, нечаянно запнулась за некоего человека в рубище, что полулежал на мостовой. Старик поднял на них лицо, обезображенное черной язвой, и простонал.
Девушки вскрикнули от ужаса и шарахнулись от него, поспешив быстрее вперед. Наконец они достигли окраины площади, и перед их взорами предстала огромная толпа. Вся площадь была заполнена недовольно гудящим разномастным народом. Некоторые горожане размахивали палками и топорами. Ворота в Кремль были настежь распахнуты, и девушки с ужасом увидели разъяренных мужиков, которые громили лавки и охранные посты.
– Барышня, надо идти домой! Я боюсь! – завопила горничная, схватив девушку за руку.
– А как же икона? – несчастно вымолвила Варя.
– Спрятали нашу икону! – раздался сбоку от них скрежещущий низкий голос старухи в рубище, которая зло окинула взглядом Варю, одетую в простое платье из дорогой ткани. – Этот проклятый епископ не дает увидеть нашу заступницу! Ну щас мужики ему покажут!
Девушки переглянулись, не понимая, что им делать. Не прошло и пяти минут, как на площади началась толчея и неразбериха.
– Сбежал! Сбежал епископ! Найти его! – кричали со всех сторон мужики, размахивая топорами и палками.
Епископ Амвросий, опасаясь еще большего распространения «черной смерти», запретил людям прикладываться к чудотворной иконе и для верности приказал снять Боголюбскую Богоматерь с ворот Кремля. Именно это и послужило поводом для яростного недовольства народа и последующих беспорядков в городе. Узнав, куда увезли чудотворную икону, разъяренная толпа хлынула в сторону Донского монастыря. На площади началась страшная давка, людская масса через пару минут стала неуправляемой.
Непонятно как Вареньку оттеснили далеко назад к домам, и она потеряла из виду Матрёну. Ее испуганный возглас с именем горничной утонул в многочисленном шуме взбудораженных голосов. Она испуганно озиралась по сторонам. Со всех сторон ее толкали и пихали люди с недовольными перекошенными злобой лицами. Варя пыталась сопротивляться, но все же оказалась вовлеченной в кричащий неумолимый людской поток. Сильно испугавшись разъяренных диких людей, которые, хаотично перемещаясь из стороны в сторону, громили все на своем пути, девушка попыталась свернуть направо, на соседнюю улицу, но ее вмиг притиснули к телеге с хворостом, едва не раздавив. Варенька закричала от боли, чувствуя, как на нее надавил грузный мужик, который пытался протолкнуться вперед.
– Чего орешь дура?! – прохрипел мужик, сверкая на нее недовольным взглядом. Вареньке удалось повернуться к нему лицом, и она испуганно прижалась к телеге. – Чего встала? Проходи! Всех бы вас, богачей…
Девушка испуганно замотала головой, видя, как страшный мужик с перекошенным от злобы лицом занес над ней руку с палкой.
– А ну не тронь ее! – раздался громовой голос рядом, и в следующий момент какая-то сила отдернула угрожающего мужика назад. Варя расширившимися от испуга глазами увидела, как высокий человек в темных неприглядных одеждах, ударив в лицо напавшего на нее мужика, отшвырнул его в сторону скобяной лавки. Тут же сильная рука мужчины, который вступился за нее, ухватила девушку за плечо и дернула ее в сторону. Варя отлетела за телегу, уткнувшись в стену дома, и резко обернулась, ничего не понимая.
– Здесь стойте, – разобрала она слова бородатого молодого человека в коротком простом кафтане, который спас ее от кровожадного мужика. Он встал между ней и потоком людей, и его высокое мощное тело, как бы отгородило девушку от кричащих, толкающихся людей. Округлившимися глазами Варенька, ничего не понимая, смотрела на человека, что стоял к ней лицом всего в двух шагах. Он с силой держался одной рукой за телегу, а другой упирался в стену дома чуть выше ее плеча. Она видела, что он получал по спине болезненные удары, люди, работая локтями, пытались протиснуться вперед, но незнакомец не позволял обезумевшей толпе придавить ее.
Прошло не более четверти часа, и Варя наконец ощутила, что может дышать свободно. Она подняла глаза на мужчину, который, словно стена, закрывал ее от дико кричащего людского потока. Его лицо, довольно молодое, с темной небольшой густой бородой и с яркими зелеными глазами, показалось ей суровым и неприятным. Увидев его пронзительный изучающий взор, направленный на ее лицо, девушка сжалась от неприятного озноба и сильнее вжалась в стену дома. Она не могла разгадать взгляд молодого человека в силу своей наивности и неопытности, но отчего-то подсознательно ощутила, что от этого мужчины исходит некая опасная сила.
Не понимая, зачем этот незнакомец защищает ее, Варя вновь перевела взгляд за его широкую спину и отметила, что поток разъяренных людей стал реже. Ощутив сильный запах пота, исходящий от мужчины, девушка брезгливо поморщилась, более не осмеливаясь поднимать глаза на незнакомца. Эта ситуация была ей противна и омерзительна. Она совершенно не хотела, чтобы этот крестьянин или мещанин спасал ее. Это было как-то глупо и неуместно, по ее мнению. Но Варенька осознавала, что мужчина защитил ее. И, возможно, она осталась цела и не пострадала только благодаря ему. Видя, что людей на улице стало совсем мало, девушка вновь взглянула на мужчину и быстро произнесла:
– Благодарю, далее я сама…
Она почти невежливо оттолкнула его руку, которая была справа от ее головы. Он тотчас же опустил ладонь и чуть посторонился. Варя вихрем устремилась через улицу, оглядываясь по сторонам и мучительно желая увидеть зеленое платье горничной.
Матвей долго настойчиво смотрел вслед юной девушке, которая, подняв длинный подол дорогого платья, лихорадочно перемещалась среди людей, до тех пор пока не потерял ее из виду.
Еще полчаса назад он заметил ее на противоположной стороне улицы. Молоденькая, темноволосая, стройная, с нежным цветом лица и алыми губами барышня тут же привлекла его внимание. Они с Устиновым стояли у домов, которые примыкали к площади, дожидаясь своего мастерового. Едва Матвей разглядел девушку, как удивленно вперился заинтересованным взглядом в эту юную прелестницу. Девушка была со своей служанкой и как будто оказалась здесь случайно. И Матвей уже не мог выпустить это чудесное существо из поля зрения. На вид ей было лет шестнадцать. Среднего роста, грациозная, в темно-синем платье со шляпкой, эта юная девица сразу же заинтересовала его, и он с настойчивостью разглядывал ее долгое время. Позже он увидел, как толпа, которая уже возвращалась из Кремля, увлекла девушку назад. Затем началась давка. Он отметил, что ее оттеснили к домам, и она закричала. Какое-то странное чувство завладело им – недолго думая, молодой человек поспешил на противоположную сторону бурлящей от народа улицы и оттолкнул грузного мужика, который хотел ударить ее.
Матвей помотал головой и нахмурился, пытаясь воссоздать перед глазами прелестное лицо девушки с золотыми глазами, которая только что была так близко от него. Молодой человек прекрасно понимал, что он простой приказчик на заводе и не может даже мечтать о подобных барышнях в шелках и бархате. Ибо никогда ни одна из них, не опустится до простого мужика, такого как он.
Варя, спотыкаясь о подол юбки и озираясь по сторонам, вдруг налетела на некоего господина.
– Варенька! Наконец-то я тебя нашел! – воскликнул Николай и схватил ее за руку. – Зачем ты ушла? Ты видишь, что творится на улицах!
– Ох, братец! – единственное, что пролепетала девушка и уткнулась пугливо в его широкую грудь. Он обнял ее и быстро произнес:
– Пойдем скорее домой. Мы должны сегодня же уехать из Москвы.
– Но матушка, она же больна.
– Вот именно, из-за нее. Алексей сказал, что императрица направила войска из столицы. И, возможно, уже завтра город будет закрыт. Тогда мы не сможем вырваться из этого логова чумы. Надо поспешить…
Глава II. Бал
Санкт-Петербург, особняк князей Хованских,
1772 год, Октябрь
Кокетливым взором Варенька прошлась по лицу молодого человека, который стоял рядом с нею, отцом и братом, и быстро опустила глаза. Поручик Алексей Олсуфьев был вызывающе красив. Его статная фигура, военная выправка и надменный взгляд серых глаз приводили девушку в смятение и неведомое доселе волнение. Алексей Иванович происходил из знатного рода, в свои двадцать пять лет уже имел несколько боевых наград и славился на весь Петербург умением с легкостью завоевывать расположение женщин. Он был сослуживцем ее брата Николая. Варенька была знакома с поручиком всего пару месяцев, однако уже все мечты и помыслы девушки были заняты лишь молодым человеком.
– Алексей Иванович, а вы были представлены императрице? – обратилась Варя к Олсуфьеву, вновь обратив заискивающий светлый взор на поручика, решив привлечь его внимание. Алексей оторвался от созерцания дам напротив и снисходительно посмотрел на девушку. Пожав плечами, он монотонно заметил:
– Да. В прошлом году на рождественском приеме в Зимнем.
Чуть прищурившись, Олсуфьев окинул взглядом юную красавицу со смоляными волосами и кокетливой чарующей улыбкой. Варенька была невероятно хороша. С нежной персиковой кожей, ямочками на щеках и пухлыми красиво очерченными губами. Ее глаза, золотые, необычные и яркие, с поволокой, словно у тигрицы, с темными пушистыми ресницами лишь на мгновение задержали его внимание. Но уже в следующий момент он холодно произнес, обращаясь к другу:
– Николя, прости, я должен поздороваться с Чернышевым, сто лет его не было видно.
– Я с тобой, – поддержал товарища Николай.
Олсуфьев быстро поклонился Варе и ее отцу и направился с молодым Андреевским в противоположный конец бальной залы.
Варя огорченно надула губки, провожая напряженным взором удаляющуюся спину Алексея, не понимая, отчего поручик даже не захотел пригласить ее на полонез, который должен был открывать бал. Однако недовольное выражение на ее прелестном личике оставалось недолго, ибо уже через миг она едва не вскрикнула от ужаса. Перед ней предстало вытянутое неприятное лицо князя Павла. Улыбка его с черными гнилыми зубами тут же вызвала у девушки приступ омерзения, и она еле сдержалась, чтобы не попятиться назад.
– О, дорогой князь! – воскликнул ее отец, пожимая руку князя Павла.
– Драгоценный Дмитрий Григорьевич. Могу я пригласить Варвару Дмитриевну на первый полонез? – князь перевел взгляд на Андреевского, а затем вновь окинул похотливым взором девушку.
– О, конечно, конечно, – кивнул Андреевский.
– Но полонез уже занят подпоручиком Бекетовым, – немедленно придумав увертку, выпалила Варя, пытаясь избежать танца с этим неприглядным человеком с серым лицом, который как-то гадко облизывал губы, смотря на нее.
– Может, тогда мазурку вы подарите мне? Она свободна? – не унимался князь.
– Свободна, – безапелляционно произнес Дмитрий Григорьевич и так грозно зыркнул на дочь, что последняя, опешив, решила промолчать.
Варя нервно посмотрела на князя и начала обмахиваться веером, так как ей стало дурно. Сегодня были именины князя Павла. Ему стукнул уже двадцать восьмой год, и именно этому торжеству был посвящен сегодняшний шикарный бал у Хованских. Родители Павла уже давно подыскивали молодому человеку хорошую партию. Однако Павел Антонович был невзрачным и даже уродливым. Невысокого роста, он уже имел довольно приличное брюшко и бледно-серое лицо с угревой сыпью. Его длинные несуразные руки, совершенно непропорциональные коротким ногам, были постоянно в движении. Маленькие глубоко посаженные глаза, узкие губы и нервная мимика делали молодого князя совершенно неприглядным. Он рано начал лысеть и уже имел внушительную плешь на затылке. Однако молодой князь был невероятно богат и слыл самым завидным женихом Петербурга. Будучи одним из сыновей очень богатых родителей, он уже сейчас мог похвастаться капиталом в несколько миллионов рублей.
Князь Павел был ценителем красоты. Все молоденькие красавицы столицы удостаивались его внимания. Однако который год он не мог определиться с выбором будущей жены. Последние несколько месяцев объектом вожделения молодого князя стала именно Варенька Андреевская. Но девушка совершенно не жаждала общения с князем, ведь ее сердце тянулось к совершенно другому человеку.