Сначала он выбрал простую смесь, медленную простую пьесу собственного сочинения. Его левая рука медленно и уверенно двигалась по незнакомым ладам, его мозолистые пальцы хватали и давили с точным давлением, вызывая сладкую вибрацию от струн, когда пальцы его правой руки цеплялись за них.
Беседа вокруг него прекратилась. Также прекратилась заправка трубки марихуаной. Глаза повернулись к нему с удивлением и удивлением.
«Вау», - сказала Мэнди, глядя на него и признавая его существование, возможно, впервые в жизни. “Это очень хорошо.”
«Спасибо», - сказал Джейк, слегка улыбнувшись. «Я использую это как разминку, когда играю».
«Что это такое?» - спросил Кастро, широко открыв рот, с выражением лица человека, который только что увидел, как его домашняя собака начала с ним разговаривать. “Это Канзас ?”
«Нет», - сказал Джейк. «Ничего подобного. Просто разминка, чтобы размять пальцы».
Кастро, похоже, не мог понять эту концепцию. Ничего не было? Как такое возможно? Единственное, что могло выходить из гитары, - это либо случайный шум, либо что-то, что слышно по радио, верно?
Джейк начал играть быстрее и сложнее, его левая рука меняла аккорды, а правая играла сильнее. Как всегда, когда он играл, его пальцы, казалось, действовали независимо, без сознательного мышления, мгновенно преобразовывая ноты и ритм в его голове в музыку, исходящую от гитары.
«Вау», - услышал он шепот Мэнди рядом с ней, теперь в ее тоне было что-то вроде уважения. Она повернулась, чтобы лучше его видеть.
Он еще немного прибавил темп, его пальцы сильнее ударяли по струнам, быстрее меняя аккорды, по мере того как его уверенность увеличивалась. Он посмотрел на Кастро и был рад видеть, что его рот все еще открыт. И он был не единственным.
Он сделал своеобразное короткое соло, выбрав яркое путешествие вверх и вниз по шее, а затем снова погрузился в наигранную мелодию - инструментальную версию одной из песен, которые он написал. Он постепенно превратил это в импровизированный рифф, который он играл в течение минуты или двух, прежде чем включить его в первые такты All Along the Watchtower .
“Да уж!” кто-то крикнул из толпы.
“Играй, чувак!” - крикнул кто-то другой.
Джейк сыграл ее, его руки отбивали ритм под одну из его любимых песен, как они много раз играли раньше в уединении его спальни. Позже он не мог вспомнить, как принял сознательное решение начать петь. Если бы ранее в тот же день сказали, что он начнет петь перед группой из двадцати человек из школы (группа, которая росла с каждой секундой, когда люди из других групп слышали музыку и подходили, чтобы посмотреть, кто ее делает), он бы сочли кассира лжецом, сумасшедшим или и тем, и другим. Пение было для него тайной, как мастурбация, личным делом, как душ. Но когда вступительный такт песни снова начал звучать на гитаре, его рот открылся, и он услышал, как пропел:
“Должен быть какой-то выход отсюда”
“Сказал Джокер вору”
“Слишком много путаницы”
“Я не могу получить облегчение”
Его голос был таким же чистым и резким, как и всегда, несмотря на сигареты и пиво, которое он выпил сегодня вечером. Он владел им идеально, инстинктивно, используя все уроки, которые он извлек за эти годы, и сочетая их со своими природными способностями. Аудитория не смеялась над ним, как он всегда боялся. Они не смеялись над ним. Они никоим образом не издевались над ним, даже такие, как Кастро, как Джон Стэндман, которые были известны таким поведением. Они смотрели на него, их глаза горели, их рты были открыты, когда он сочинял для них музыку, и прежде чем он добрался до второго куплета, многие из них постукивали ногами в такт, кивали головами друг другу в растерянном уважении.
Он пел куплеты и играл вместе, красиво смешивая свой голос и гитару, никогда не упускал ни одного аккорда, никогда не забывал ни слова, никогда не смотрел на свои пальцы, чтобы найти правильный лад. Когда последний куплет был закончен, он выдал соло на акустической гитаре, его левая рука снова двигалась с размытой скоростью вверх и вниз по грифу, а его правая рука выхватывала каждую ноту. Примерно через тридцать секунд он снова начал бренчать, более медленную, более тяжелую версию начальных тактов, прежде чем, наконец, придумал причудливую струну, чтобы завершить песню.
А потом все закончилось, и наступила тишина. Но только на секунду.
Ему не аплодировали, но только потому, что этого просто не было в такой неформальной обстановке. Вместо этого его встретили хором благодарных фраз. “Да уж!” самый распространенный, за которым следуют “bitchin ‘!”, “nice!”, и, это неизменно любимое “fuck yeah!” Несколько человек хлопнули его по спине, несколько других спросили, где он научился этому, а другие сказали, что он чертовски радикален. Реакция Мэнди на него тоже была весьма приятной. Она прижалась к нему, ее большая грудь прижалась к его плечу, ее ароматное дыхание Мауи Вауи мягко дул ему в ухо.
«Это было сложно », - сказала она ему. “Действительно чертовски туго”.
На этот раз именно пиво заставило его говорить совершенно неестественно. «Просто так, как мне нравится», - сказал он ей. Он автоматически начал краснеть, начал ругать себя за то, что сказал такую ??глупость, фактически готовился извиниться перед ней из простого инстинкта. А потом он посмотрел ей в глаза. Они светили ему, и это она краснела.
“Сделай что-нибудь еще!” кто-то крикнул, потребовал от него.
«Ага, - вмешались другие голоса. - Давайте послушаем еще».
Последовал хор соглашений, за которым последовало несколько выкрикиваемых просьб. ” Зепплин !” был, конечно, наиболее часто слышным. “Сделай какой-нибудь гребаный Zepplin , мужик!”
Леда Цепплина в толпе подростков 1976 года почитали не меньше, чем Иисуса Христа и Деву Марию в Ватикане. Джейк не был исключением из этого почтения. Хотя он не знал, как играть каждую песню, которую они выпустили, и некоторые из них не очень хорошо передавались на акустической гитаре без аккомпанемента, в его голове определенно был обширный и хорошо отработанный полк их работы. Итак, переполненный волнением открытия, впервые в своей жизни купаясь в лучах чего-то очень похожего на групповое обожание, он дал людям то, что они хотели. Его пальцы снова начали двигаться, перебирая вступительные аккорды рок-н-ролла .
Он играл , как легко и гладко , как он сделал Сторожевая башня до того , что его голос зазвенел в полной гармонии с гитарными аккордами. Люди теперь раскачивались взад и вперед, наблюдая, и некоторые произносили слова вместе с ним. Мэнди теперь полностью повернулась к нему, ее колено касалось его нижней части бедра, ее сиськи соблазнительно подпрыгивали вверх и вниз, когда она двигалась в такт. Во время игры он бросил на это зрелище благодарные взгляды, с черным возбуждением замечая, что трение ее движений (или, возможно, что-то еще?) Заставило ее соски встать под рубашкой. Она увидела, что он смотрит на нее, но не отвернулась с отвращением, поскольку, вероятно, у нее было бы всего десять минут назад. Вместо этого она улыбнулась ему в ответ, ее глаза беззастенчиво смотрели на него и, казалось, им нравилось то, что они видели.
Да , подумал он, наливая второй припев и готовясь к следующему соло, я думаю, может быть, мне это понравится . Я думаю, может, мне это очень нравится .
К тому времени, когда он закончил « Рок-н-ролл» , толпа вокруг него выросла до более чем пятидесяти человек, и еще больше устремилось в его сторону. В соседней машине были отключены стереосистемы, чтобы его было лучше слышно. Крики о большем, большем, большем продолжались, равно как и просьбы об определенных группах. Затем он поиграл в Foghat , выпустив Fool For The City и Slow Ride . Затем он немного смягчился, продемонстрировав свои навыки поиска пальцев, исполнив исполнение Dust in the Wind.. Некоторые парни слегка застонали от медленной мелодии, но эффект на девушек был тем, что он сразу же зафиксировал и поклялся повторять как можно чаще. Они почти потеряли сознание от него, когда он использовал свой голос с максимальной выгодой. Вспомнив кое-что, что его отец однажды сказал ему во время урока, намек на технику исполнения, он постарался взглянуть на публику во время пения, глядя в глаза нескольким девушкам, как если бы он пел им лично. Некоторые покраснели и отвернулись. Некоторые улыбались ему в ответ. Некоторые нервно закусывали губы, глядя на него. Казалось, никто не обращал внимания на его взгляд на них, особенно Мэнди, чей взгляд стал мечтательным, когда они смотрели друг на друга на протяжении всего второго припева.
В общей сложности в тот вечер он исполнил двенадцать песен, в основном на Led Zepplin и Джимми Хендриксе . Он исполнил еще одну медленную песню - Yesterday , The Beatles - ближе к концу, а затем завершил сет тяжелой Tush от ZZ Top . Его аудитория, которая теперь включала почти всех присутствующих в Салинас Бенд в тот вечер, продолжала выкрикивать ему просьбы, но он мудро решил придерживаться одного из золотых правил выступления: всегда оставляйте публику желать большего.
«Мне сейчас нужно сделать перерыв», - сказал он с болезненным выражением лица. «Мои руки болят, а голос становится немного скрипучим». Это было вовсе не правдой. Он часто играл и пел в течение двух или более часов в своей комнате и обычно уходил из-за скуки, а не из-за усталости пальцев или голоса. протест.
«Чувак», - сказал Кастро, глядя на Джейка, как будто он был горячим. «Это было чертовски круто. Я не знал, что ты умеешь играть».
Джейк пожал плечами, возвращаясь к своей застенчивой персоне теперь, когда представление закончилось. «Я просто немного возился с этим. Спасибо, что позволил мне одолжить твою гитару».
«Немного возиться? Черт. Я имею в виду, что я довольно хорош и все такое, но ты даже лучше, чем я». Кастро сказал это так, словно это признание сильно его огорчило. “Ты тоже играешь в электричество?”
«Немного», - сказал Джейк, не упомянув, что у него были две электрогитары - дешевые копии Les Paul на тот момент своей жизни - в дополнение к четырем, принадлежащим его отцу.
«Нам придется когда-нибудь собраться вместе и джемовать, понимаете, о чем я? Вы когда-нибудь думали о том, чтобы присоединиться к группе?»
“Хорошо…”
“Эй, придурок!” Кастро крикнул Дагу прежде, чем Джейк успел ответить. «Где эта гребаная трубка? Дайте моему человеку здесь проклятый удар!»
Джейку дали не один прием мощного гавайского бутона, ему дали три, и вскоре он оказался в стратосфере. Кто-то еще протянул ему чашку свежего пива. Радио снова включилось, и большая часть толпы разошлась, но Кастро и его ближайшее окружение продолжали разговаривать с Джейком, рассказывая ему об этом концерте, на котором они были, той песне, которую они умели играть, о том, насколько знаменита их группа. быть, когда они собрались вместе. Джейк кивнул и ответил во всех нужных местах, но почти не слышал ни слова, сказанного ему. Вместо этого его внимание было сосредоточено на Мэнди, которая подошла еще ближе и теперь почти прижалась к нему, ее груди часто и, казалось бы, случайно касались его руки.
В конце концов разговор перешел от гитары и музыки к другим вещам, таким как автомобили, фильмы и наркотики. Фокус сместился с Джейка, а Кастро и другие правящие члены вернулись к своим более естественным образцам. Именно тогда Мэнди потянула его за руку.
«Давайте снова наполним наши чашки, пока не закончился бочонок», - сказала она.
«Э-э … конечно», - ответил он, вставая.
Они подошли к бочке и заняли позицию в конце очереди из примерно тридцати человек. Когда они медленно двинулись к крану, Мэнди собственнически держалась за его руку, прижимаясь к нему. Она не могла заявить о своем праве на его разговор так же легко, как на его личность. Все окружавшие его в очереди комментировали его выступление, задавая те же вопросы, которые ему задавали в группе, делая те же наблюдения. Еще два человека спросили его, не подумает ли он о присоединении к их группе, когда они соберутся вместе. Он ответил вежливо и односложно, более чем пораженный этим внезапным вниманием.
Наконец они достигли начала очереди, где бочонок хранился в мусорном ведре, заполненном наполовину растопленным льдом. Джейк заправил бочонок ручным насосом на кране. Он наполнил чашку Мэнди, а затем свою.
“Хочешь прогуляться со мной?” - спросила она, когда он протянул ей напиток.
Он нервно сглотнул. «Конечно», - ответил он, кивнув слишком сильно. “Это хорошая идея.”
Она увела его от парковок к реке. Пока они шли, разум Джейка пересмотрел все, что он знал об этой девушке, с которой уезжал наедине. Ей было шестнадцать, и, хотя она и не была самой красивой из девушек-стоунеров, она была одной из фаворитов среди парней, что объясняло ее принадлежность к правящей клике. Говорили, что она любила целоваться, любила, когда с ней играли свои сиськи, и вполне свободно делала оба этих занятия со всеми, кто мог оставить ее одну. Считалось, что добраться до третьей базы будет немного сложнее, но определенно в пределах возможного, если кто-то проделает достойную работу, проложив себе путь ко второй базе. Лишь немногие избранные действительно трахнули ее. Никто никогда не утверждал, что получил от нее минет, хотя время от времени поступали неподтвержденные сообщения о ручной работе. Джейку было интересно, что его ждет. Доберется ли он вообще до первой базы? Конечно, влияние музыки на ее отношение было довольно волшебным, даже почти сверхъестественным, но он больше не играл музыку. Будет ли заклинание длиться? Или она вдруг вспомнит, что она с виртуальным никем, и уйдет? Он не был уверен. Это было далеко за пределами его минимального опыта. Другие девушки, с которыми он целовался, были такими же застенчивыми, как и он сам.
Место запуска лодки было одной из самых темных частей парка. Он состоял из наклонного бетонного пандуса и пятидесятифутового причала, который выходил в реку. Здесь не было уличных фонарей, потому что объект не был предназначен для использования в ночное время. Они вышли на причал и сели в его конце, оба сняли обувь и носки и закатали штанины, чтобы ступни могли болтаться в полутёплой воде. Чириканье сверчков легко перекрыло шум разгула, доносившегося с парковки.
“Здесь приятно и спокойно, не так ли?” - спросила Мэнди, прижимаясь к нему и прижимаясь к нему своим теплым мягким телом.
«Ага», - нервно сказал Джейк, делая глоток пива в попытке унять сухость во рту. “Очень хорошо.”
Ее ступня стала тереться о его под водой, ее босые пальцы ласкали его. «Даже романтично», - прошептала она.
Он был застенчивым, но не тупым. Он обнял ее, притягивая ближе к себе. Она немного ворковала, кладя голову ему на плечо.
«У тебя такой красивый певческий голос», - сказала она ему. «Кто бы мог подумать? А когда ты мне пел« Пыль на ветру » …» - она ??немного вздрогнула. «Вау. Когда вы смотрели мне в глаза, пока пели … Я знал, что здесь есть связь. Я имею в виду … разве вы этого не чувствовали ?»
«Ага», - сказал он, придвигая голову еще ближе, прижимаясь носом к ее каштановым волосам. “Я чувствовал это.”
«Это такая романтическая песня», - напевала она. “Это просто заводит тебя, понимаешь?”
«Я знаю», - прошептал он, хотя песня « Dust in the Wind» была совсем не романтической. Наоборот, на самом деле. Это была мрачная песня о неизбежности смерти и о том, насколько бессмысленны действия простых людей в великой схеме вещей. Но Мэнди действительно не нужно было знать об этом, не так ли? Он думал, что нет.
Она повернулась к нему лицом, и он поцеловал ее. Ее губы были полными и мягкими, очень чувственными. Некоторое время они обменивались медленными нежными поцелуями, а затем ее язык скользнул из ее рта в его. Он провел по нему своим языком, не заботясь о том, что у нее был привкус пива и сигарет. У него был такой же вкус, он был уверен. Он обнаружил, что она прекрасно целуется, что неудивительно, учитывая количество ее практических навыков.
Прошло совсем немного времени, прежде чем она легла на скамью подсудимых, а он лег вперед, наполовину на ней. Они продолжали целовать друг друга, глубоко, языковой дуэли, обмениваясь слюнями французскими поцелуями, такими, которые дали «разборчивость» его имени. Его рука на какое-то время покоилась на ее бедре, а затем скользнула вверх и вниз по ее голой ноге под кромкой джинсовых шорт, ощупывая мягкую кожу. Это было очень приятно, очень женственно. Он ласкал здесь большую часть пяти минут, прежде чем снова переместить руку вверх, на ее живот.
«Мммм», - ворковала она ему в рот, когда он провел рукой по ее животу через футболку Black Sabbath, которую она носила. Он делал все большие и большие круги, пока не оказался чуть ниже ее груди на подъеме и чуть выше пояса на спаде. Он не рискнул пойти дальше. Никогда прежде девушка не позволяла ему такую ??свободу при первой встрече.
Мэнди пришла ему на помощь. Похоже, почувствовав его колебания, она прервала поцелуй и прошептала: «Можешь прикоснуться к ним, если хочешь. Мне это нравится».