Кэтрин встала и медленно побрела к дому. Скоро подадут обед. А вечером ей нужно добраться до Норфолк-Хауса и показать братьям отцовское письмо.
Холодным октябрьским утром церковные колокола подняли радостный трезвон. Высунувшись из окна общей спальни, Кэтрин услышала, что на других, отдаленных церквах тоже бьют в колокола. Все небо звенело. Она побежала вниз.
Ты слышала? возбужденно спросила Малин, схватив Кэтрин за руку, как только та вошла в зал. Королева родила принца! У нас есть наследник престола! О, какой счастливый день!
Сияющая улыбкой герцогиня стояла на помосте в окружении своих придворных дам и дочерейграфинь Дерби, Оксфорд и Бриджуотер, которые как раз гостили в доме матери.
Лорд Уильям этим утром сообщил мне радостную новость, сказала она. Вечером мы должны устроить пир.
Кэтрин чувствовала, что рядом с ней стоит Гарри.
Великолепные известия! воскликнул он. Это значит, нам больше не грозят распри по поводу наследования престола и гражданская война.
Вы полагаете, миледи попросят нести принца к купели, как она несла леди Елизавету?
Гарри робко улыбнулся:
Сомневаюсь. Думаю, на этот раз преимущество будет отдано родственникам королевы.
Если герцогиня и чувствовала себя уязвленной, то виду не подала. А когда пришла весть, что герцог Норфолк будет крестным отцом, расплылась в улыбке. Это ли не доказательство, что Говарды снова в фаворе после охлаждения, последовавшего за падением королевы Анны.
Через две недели Кэтрин снова услышала звон: колокола били и в Ламбете, и в Лондоне. На этот раз бой был торжественно-печальный. Королева умерла. Это стало отрезвляющим напоминанием об опасностях, связанных с деторождением, и оживило болезненные воспоминания о матери. Она-то, Кэтрин, по крайней мере, успела узнать свою мать, помнила ее, а драгоценному крошке-принцу такого счастья не выпало. Сердце Кэтрин сжималось от жалости к малышу. А сама идея замужества вдруг показалась совсем непривлекательной. Если ей сейчас позволят выйти за Гарри, меньше чем через год она может расстаться с жизнью. Какой кошмар!
Герцогиня распорядилась, чтобы все облачились в траур и носили его, пока не закончатся похоронные обряды. Вскоре старуху постигло и личное горе: сперва ей сказали, что ее сына лорда Томасао радость! выпускают из Тауэра, и сразу вслед за этим пришло известие о его кончине от какой-то лихорадки. Герцогиня была убита, но не пролила ни одной слезинки. Сидя в кресле, прямая как палка, одетая во все черное, она сообщила Кэтрин, что леди Маргарет Дуглас выпустили из заключения и отправили в аббатство Сион.
Мне сказали, она тоже сокрушена горем. Но на все Господня воля!
Целый месяц Кэтрин пришлось носить старое черное платье, которое давило ей в подмышках.
Но вы так очень соблазнительны, сказал Гарри, когда она пожаловалась на однообразие в одежде.
Вечером Кэтрин взглянула на себя в зеркало. Гарри был прав. Простота в нарядах шла ей. Черное платье имело низкий вырез. Никаких украшений, волосы распущенывсе это производило поразительный эффект. На самом деле настолько поразительный, что ей пришлось буквально отбиваться от Гарри.
Мы должны скорбеть по королеве, с укоризной сказала ему Кэтрин.
Я пытаюсь позабыть печаль, с усмешкой отозвался он. Идите сюда, маленькая колдунья!
В дверь гостиной постучали. Кэтрин едва успела отскочить от Гарри, как вошел Уилл Эшби.
Для вас пришло письмо, мистресс Кэтрин, сказал он, бросив на нее понимающий взгляд, после чего передал ей послание и удалился.
Кэтрин увидела отцовскую печать. И сломала ее под пристальным взглядом Гарри. Чтение не принесло радости: похоже, никогда ей не попасть ко двору. Король лично отменил принятое на выборах решение о назначении отца мэром. «Он ни за что не согласится, чтобы меня допустили к должности мэра, писал лорд Эдмунд, и я не могу дольше оставаться в Кале без увеличения своих доходов».
Она протянула письмо Гаррипусть прочтет.
Мне так стыдно. Чем заслужил мой отец такое пренебрежение? Наверное, его полюбили в Кале, иначе не выбрали бы мэром.
Может быть, у короля есть другой кандидат на этот пост, которого он предпочитает, вот и все. Не расстраивайтесь, дорогая. Он посадил Кэтрин к себе на колени и потерся носом о ее ухо. По крайней мере, он сохранил свой пост. Быть ревизором в Калеэто немало.
Глава 8
1538 ГОД
Отец возвращался домой. Кэтрин сидела у теплого очага в своей комнате и медленно разбирала его послание. Новость о скором приезде лорда Эдмунда ее порадовала, но дальше она узнала, что его вызывает Совет короля, и задрожала. «Они говорят, я не выполняю распоряжений короля, писал отец, и теперь меня будут допрашивать относительно состояния дел в Кале». Там было еще много чего, но Кэтрин так разволновалась, что не могла читать дальше. Даже теперь она и в спокойном состоянии не слишком хорошо складывала буквы в слова.
В тревоге Кэтрин побежала искать Гарри и встретила его в длинной галерее.
Взгляните, требовательно сказала она и вложила письмо ему в руку, а сама стояла рядом, сгорая от нетерпения, пока он просматривал написанное.
Вдруг ответы отца не удовлетворят Совет? Его уволят? Или с ним случится что-нибудь похуже?
Гарри замялся, будто подыскивал правильные слова:
Если читать между строк, кажется, он не слишком хорошо справлялся со своими обязанностями, не более того. Я сильно сомневаюсь, что этим можно заслужить заточение в Тауэр.
Да, но он пишет, что его делают жертвой.
Дорогая, это отговорка, вздохнул Гарри.
Нет, он честный человек, запротестовала Кэтрин. Представьте, как тяжело ему сносить такие наветы.
Гарри ничего не ответил. Кэтрин почувствовала себя слегка уязвленной.
В следующем письме лорд Эдмунд сообщал, что его отстранили от должности. Он обжаловал это решение, напомнив мастеру Кромвелю о своей бедности и затратах, понесенных на содержание дома в Кале, и надеялся, что тот позаботится о возмещении ему убытков.
Кэтрин стало жаль отца. За что бы он ни брался, все заканчивалось провалом. Себя она тоже пожалела. Почему ей не выпало на долю иметь родителя богатого, преуспевающего и любимого королем? Она молилась, чтобы никто в Ламбете не узнал о позорной отставке ревизора Кале. Это было бы слишком унизительно.
Лорд Эдмунд вернулся домой в апреле. Его сестра графиня Уилтшир, мать покойной королевы Анны, умерла, и он как раз успел на похороны, где собрались все Говарды и Тилни. Кэтрин ужаснулась при встрече с отцом в Ламбете: он выглядел таким старым и изможденным. Ему, наверное, уже исполнилось шестьдесят, и жизнь не была милостива к нему.
Когда лорд Эдмунд поприветствовал братьев Кэтрин и она в свою очередь встала на колени, чтобы получить отцовское благословение, он поднял ее и крепко обнял:
Как приятно видеть тебя, дочь моя. Ты выросла и превратилась в юную леди. Я с трудом узнаю тебя!
Маргарет, мачеха Кэтрин, была мягка и дружелюбна, как и прежде, но, когда они присоединились к родне в покоях герцогини, то и дело бросала на отца тревожные взгляды.
Он неважно себя чувствует, тихонько сказала она Кэтрин. Проблемы с камнями в почках, да еще эта последняя неудача Такой тяжелый удар для него. Но он надеется, что сумеет убедить Совет и его восстановят в должности. Маргарет вздохнула. Я пыталась внушить ему, что пора уйти в отставку, но он меня больше не слушает. Он сделался любимчиком женщин Кале, и некоторым из них следовало бы последить за своим поведением.
Кэтрин положила ладонь на руку мачехи. Нелегко, наверное, быть женой отца.
Не переживай, мы справимся, сказала Маргарет.
Они сделали реверансы перед герцогом Норфолком, который по неотъемлемому праву занял трон своей мачехи и сидел на нем как василисквпивался в каждого орлиным взором, надменно поджав губы. Суровый вояка, в свои шестьдесят с лишком лет он не выглядел человеком, с которым можно не считаться. На мгновение его стальные глаза оценивающе задержались на Кэтрин, потом герцог кивнул и одарил ее и Маргарет подобием улыбки.
Приветствую, леди Эдмунд. Приветствую, Кэтрин. Норфолк знаком показал, чтобы они сели, и женщины заняли места рядом с отцом. Сидя на скамье бок о бок с братьями, Кэтрин чувствовала себя маленькой и незначительной среди этого грандиозного собрания родственников, облаченных в черный бархат, шелк и меха.
Говорили только о бедной Элизабет, покойной графине.
Бедняжка так и не смогла пережить смерть королевы Анны, сказала герцогиня.
Заболела она раньше, напомнил ей герцог.
Потеря детей, да к тому же столь ужасная, ускорила ее кончину, добавила леди Уильям Говард, женщина милая, изысканно одетая, но, по общему мнению, глуповатая.
Не представляю, как справляется с этой утратой граф, произнесла герцогиня.
Томас Болейн пережил многих, заметил герцог. Помните, как он свидетельствовал против собственных детей, чтобы спасти свою шею? Сомневаюсь, что у моей сестры нашлось для него много слов после такого.
Хотелось бы мне тогда быть рядом с ней и утешить ее, сказал отец.
Собравшиеся на похороны выстроились в процессию и прошли в церковь Святой Марии. В часовне Говардов Кэтрин оказалась рядом с могилой матери. Она испытала чувство вины, что не приходит сюда чаще молиться за упокой души родительницы, но ей до сих пор невыносимо было думать, что здесь, под толщей земли, в хладном склепе лежит ее мать. Насколько иначе сложилась бы ее, Кэтрин, жизнь, если бы Джойс не умерла так рано.
Отец не остался на поминки.
Я еду в Сент-Джеймсский дворец, сообщил он жене и детям, когда они все вышли из церкви. Надеюсь увидеться с мастером Кромвелем.
Глядя ему вслед, Маргарет покачала головой:
Он никогда не сдается.
Участники похорон потянулись обратно к Норфолк-Хаусу. На поминальном обеде Кэтрин сидела рядом с мачехой. Как же ей хотелось, чтобы Гарри был здесь. Но он поехал в Стритхэм навестить родных. Они были любовниками уже больше года, а она продолжала считать часы до следующего свидания.
После обеда Кэтрин с мачехой задержались в зале, где слуги быстро убирали со столов.
Твой отец собирается поговорить с герцогиней о том, чтобы подыскать тебе мужа, сказала Маргарет. Он считает, что она слишком затянула с этим.
Кэтрин пришла в ужас. Ей не хотелось замуж ни за кого, кроме Гарри. Осмелится ли она открыться мачехе? Если Маргарет не одобрит порыва своей падчерицы, то может предпринять шаги к тому, чтобы воспрепятствовать ее дальнейшим встречам с Гарри. А самого его постарается лишить места! Нет, уж лучше ей помалкивать.
А если мне не понравится мужчина, которого для меня выберут, я все равно должна буду выйти за него замуж? спросила Кэтрин.
Нам, женщинам, редко выпадает случай выбирать, ответила Маргарет и взяла с еще стоявшего на столе блюда марципан. Но я сомневаюсь, что твой отец согласится на брак, который ты посчитаешь отвратительным.
Он, вероятно, будет благодарен любому мужчине, который женится на мне, пробормотала Кэтрин и закусила губу. У меня нет приданого, так что найти мне супруга может оказаться нелегко.
Приданоене единственное, что будут принимать в соображение. Многие не отказались бы породниться с Говардами. К тому же ты очень мила.
Кэтрин улыбнулась ей:
Спасибо вам. Просто мне хотелось бы выйти за того, кто нравится.
Маргарет внимательно посмотрела на нее:
У тебя уже есть кто-то на примете?
О нет! Я просто подумала, согласится ли на такое отец.
Думаю, если мужчина окажется подходящим, он будет готов подумать.
В груди у Кэтрин начала расцветать надежда.
А кого посчитают подходящим?
Кто-то все-таки есть, верно? надавила на нее встревоженная Маргарет.
Нет! Клянусь вам! запротестовала Кэтрин.
Мачеха ей не поверила.
Думаю, какой-нибудь молодой лорд или джентльмен со средствами и хорошей репутацией получил бы одобрение.
Со средствами. Гарри унаследует только дом своего отца и скромный участок земли вокруг. У него нет ни титула, ни родовитых предков.
Ну, надеюсь, герцогиня подыщет кого-нибудь, кто придется мне по душе, сказала Кэтрин.
В последовавшие за этим дни Кэтрин редко видела отца. Лорд Эдмунд плутал по коридорам Сент-Джеймсского дворца, выгадывая момент для разговора с мастером Кромвелем. Момент так и не подвернулся. Однако отец получил письмо от своего начальника лорда Лайла, представителя короля в Кале, с вызовом обратно и возликовал.
Они, должно быть, передумали и решили не увольнять меня! заявил он и принялся спешно готовиться к возвращению.
Кэтрин сомневалась, что он успел обсудить с герцогиней вопрос о ее браке или хотя бы серьезно поразмыслить об этом, и решила, что пока ей повезло.
Прощай, дочь моя, сказал ей отец в день отъезда. Да пребудет с тобой Господь! Надеюсь, мы скоро увидимся.
Маргарет обняла Кэтрин со словами:
Будь очень осторожны, и пожала ей руку.
В мае пришло письмо от Изабель. Сестры поддерживали переписку, хотя для Кэтрин выводить слова на бумаге было чистой мукой, а вот читать послания Изабель с новостями и отчетами об успехах юного Генри Бейнтона она очень любила. Однако в этом последнем содержались печальные вести. Сидя у окна в своей комнате, Кэтрин прочла, что Джон Ли, ее сводный брат, храбро перенес все тяготы паломничества в Иерусалим, а по возвращении был арестован за измену. «Его посадили в Тауэр, писала Изабель, и подозревают в том, что по пути домой он вошел в сношения с кардиналом Поулом. Молись за несчастного Джона».
Едва не плача, Кэтрин отнесла письмо в комнату Малин Тилни и показала ей.
Кто такой кардинал Поул? спросила она.
Сын графини Солсбери, кузен короля со стороны Плантагенетов, ответила ей Малин. Он уехал в Италию, потому что не одобрял развод его величества с леди Екатериной, и написал трактат с суровым осуждением его брака с Анной Болейн. Это так разозлило короля, что мистеру Поулу пришлось остаться в Италии, где папа сделал его кардиналом. Было бы действительно крайне безрассудно связываться с таким злостным изменником, но, насколько я знаю, мастер Ли вовсе не лишен рассудительности. Не унывай, Кэтрин. Все будет хорошо. Ты слышала, что мы отправляемся на лето в Чесворт?
Чесворт? Это был летний дом герцогини в Сассексе, Кэтрин провела там два лета в детстве. Она обхватила руками Малин. Так это же прекрасно! Я люблю Чесворт! Это волшебное место!
Ей стало значительно лучше. Все будет хорошо. Малин так сказала, уж она-то в таких делах разбирается. И Гарри Чесворт тоже понравится.
Как здорово было снова оказаться в чудесном Сассексе, да еще в такой прекрасный июньский день! Свита герцогини проехала Хоршем, и Кэтрин уже вся извелась: когда же, ну когда они доберутся до места? Осталась всего какая-то миля.
С дороги дом не видно, он хорошо укрыт за деревьями, но вот наконец они въехали в ворота, и Кэтрин оказалась в знакомом райском уголке: цветущий луг и старые живые изгороди, населенные ордами бабочек. Река Арун, которая брала начало в Лесу Святого Леонарда неподалеку отсюда, текла через поместье и образовывала часть окружавшего дом рва. Вскоре впереди, в конце длинной, обсаженной деревьями подъездной аллеи показался Чесворт-Хаус. Более старое крыло дома было выстроено из дуба, а то, что поновее, из красного кирпича. Его возвел дед Кэтрин, второй герцог Норфолк. Эту часть здания называли Цитаделью графа Суррея, потому что герцог носил такой титул, когда началось ее строительство.
Покои камеристкам отвели на верхнем этаже нового крыла, в просторной комнате с высоким потолком на толстых деревянных балках. Кэтрин заняла кровать у окна и, мурлыча себе под нос песенку, разобрала вещи. Потом сбежала вниз, чтобы посидеть на солнышке на террасе. Гарри уже был там, ждал ее; они вместе обследовали прелестный регулярный садик, а потом пошли прогуляться по роскошному парку.
Как же здесь хорошо! воскликнула Кэтрин, воздевая руки к небу и кружась на месте.
Гарри засмеялся, поймал ее руки и завертел вокруг себя еще быстрее; он не останавливался, пока они не повалились на траву, запыхавшиеся и хохочущие. Никого рядом не было, и вскоре влюбленные уже целовались и одаривали друг друга ласками, наслаждаясь восхитительным чувством свободы. Это было так упоительно, что оба они забылись, но вот Гарри усадил ее на себя, и она вдруг почувствовала, как что-то вонзилось в нее, вызвав невыносимо резкую, жгучую боль.
Нет! взвизгнула Кэтрин и подскочила. Ой, это очень больно! Она потерла себя рукой. Вы обещали, что не пойдете дальше касаний.