Это вы о романе мсье Жюля Верна? Михайлов недоумённо нахмурился. Как же, наслышан, только название запамятовал.
«Восемьдесят тысяч вёрст под водой». Там в одном из эпизодов капитан подводного судна помогает повстанцамдоставляет им золото и оружие. Золота у нас, правда, нет, а вот оружияполный пароход, причём превосходного.
Капитан-лейтенант некоторое время молчал, а когда заговорилв его голосе зазвучали весёлые нотки.
А знаете, лейтенант, мне ваша затея по душе. И ведь как красиво получаетсяесли я не ошибаюсь, этот ваш Немо тоже был индусом и боролся против господства англичан?
Не ошибаетесь, Леонид Васильевич. Так и было. Передадим этим каторжникам винтовочки и поможем перебраться назад, в Индию. А уж там они найдут способ посчитаться со своими палачами.
Михайлов кивнул.
Освобождать каторжниковтакое, конечно, ни одной международной конвенцией не предусмотрено, но Ладно, семь бедодин ответ! Уверен, офицеры клипера вас поддержат. Только вот что: на этой каторге, надо полагать, содержатся не только мятежники? Убийц, воров и прочих уголовных преступников тоже хватает?
Об этом пусть у англичан голова болит, беспечно отозвался Греве. С чего это нам об их швали думать?
И то верно. Вот что, голубчик, отправляйтесь-ка вы на приз и принимайте командование. Но особенно не размахивайтесь, теперь каждая пара рук на счету. Хорошо хоть, после Филадельфии у нас увеличенный состав команды, двести пятьдесят человек вместо ста девяноста девяти по штатамкак раз в рассуждении того, что придётся отряжать людей в призовые партии. Иначе уж и не знаю, как и выкручивались бы! Воскобойникова, боцмана, возьмите с собой, пусть подберёт молодцов понадёжнее. Придётся вам малым числом управляться.
Ясно, господин капитан-лейтенант! радостно встрепенулся Греве. Он явно не ожидал, что командир так скоро согласится с его прожектом. Лишнего не возьму. Позвольте исполнять?
Позволяю, добродушно отозвался капитан-лейтенант. Кстати, заодно присмотрите за этой дамочкой, вдовой судовладельца. Как там бишь её?..
И лукаво усмехнулся в усы.
Индийский океан
сентября 1878 г.
А ваша «Луиза-Мария» недурной парусный ходок, сказал Греве. Не ожидал такого от коммерческого парохода. Обыкновенно паруса на подобных судах играют роль вспомогательную, а тутсмотрите, она почти не уступает «Крейсеру»!
Они любовались пенными усами, разбегающимися от форштевня. Горизонт был чист; голубизна тропического неба могла соперничать своей бездонностью разве что с глазами Камиллытак звали новую знакомую барона. Он представился ей сразу, как только принял обязанности капитана приза, и получил в ответ холодную улыбку и сдержанный кивок: «Рада знакомству, мсье. Жаль, что оно состоялось при столь удручающих обстоятельствах»
Но обстоятельства обстоятельствами, а тропическое солнце быстро растопило ледок. На второй день пассажирка уже улыбалась, раскланиваясь с новым капитаном. На третийздоровалась, встретив во время утреннего променада. А на четвёртый прислала горничную-мулатку с предложением выпить вместе кофе под раскинутым над палубой тентом.
Чем они сейчас и занимались.
Мой покойный супруг начинал капитаном торгового брига, рассказывала женщина, и когда строили «Луизу-Марию», он настоял на том, чтобы она получила этот великолепный гардероб.
Греве кивнул. «Гардероб», как собеседница назвала парусную оснастку судна, действительно внушал уважение. «Луиза-Мария» гордо несла на трёх мачтах вооружение гафельной шхуны и при хорошем ветре демонстрировала отменные ходовые качества. Жаль было бы топить такую красоту
Женщина отхлебнула из крошечной, полупрозрачного китайского фарфора чашечки. Кофейный приборсеребряная бульотка и вазочка с коричневым тростниковым сахаромстоял на маленьком столике. Тот вместе с парой плетёных кресел помещался в тени кожуха вентилятора. Из раструба доносился сдержанный гул. Котлы поддерживали давление, но машина не работала«Луиза-Мария» и бегущий в её кильватере «Крейсер» экономили уголь, одевшись от палуб до клотиков в белоснежные полотнища.
Мой супруг задумывал «Луизу-Марию» как особое судно, продолжала меж тем Камилла. Помнится, он говорил, что на её борту никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машинвсех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации.
Не слишком практично в плане коммерции, отозвался Греве. Беседа шла на английском языкекак и большинство флотских офицеров, барон владел им в совершенстве.
Таков уж он был. Став владельцем судоходной компании, Петер пользовался любым поводом, чтобы выйти в море. И в рейсах на «Луизе-Марии» он всегда брал особые грузы: ценные сорта дерева, животных, хлопок, фрукты, пряности, ткани, почту
А как же с нынешним содержимым ваших трюмов? Армейские винтовки с патронамиэто, согласитесь, не похоже на рулоны шёлка и чёрное дерево!
Мой супруг всегда был без ума от оружия. И даже вложил немалую сумму в акции льежских оружейных мануфактур, на которых, кстати, изготовлены эти винтовки. А его коллекция пистолетов и ружей соперничает с собранием короля Леопольда Второго!
Барон покачал головой.
Но, мадам, именно этот груз может стоить вашей компании прекрасного судна. Не жалеете?
Что вы, Шарль! женщина мило сморщила носик. Это так увлекательно! Сидя в сонном Брюсселе, я бы никогда не испытала подобного!
Лёгкий шквалик догнал «Луизу-Марию» полосой пенной ряби, сорвал с собеседницы шляпку, и та покатилась по палубе.
Камилла ойкнула, мулаткаона дожидалась шагах в десяти от собеседниковсо всех ног кинулась догонять беглянку. И не успелашляпка подскочила, ударившись о шпигат, и канула за бортом.
Какая ты неуклюжая, Лиззи! женщина огорчённо всплеснула руками. Это была моя любимая шляпка Простите, Шарль, мне надо привести себя в порядок. Вы же видите
И провела рукой по волосам. Греве судорожно сглотнул. Ветер растрепал каштановые волосы, уложенные в изысканную причёску, и Греве захлестнуло волной сладко-пряного запаха. Сандаловое дерево? Похоже
Сожалею, мадам, о вашей утрате.
Камилла поднялась. Мулатка была уже рядомона испуганно глядела то на госпожу, то на её собеседника.
По вечерам я обыкновенно пью у себя в каюте шоколад, сказала женщина. Если хотите, можете составить мне компанию. Я пришлю за вами Лиззи.
В котором часу, мадам?
Как это у вас называется женщина очаровательно наморщила носик в раздумье. Барон почувствовал, что его сердце пропустило удар. После седьмой склянкитак, кажется?
Семь тридцать пополудни, мадам. Я буду ждать.
Вот и чудесно, мон ами!
И упорхнула, оставив за собой дразнящий аромат сандалового дерева.
Впервые туда стали ссылать преступников ещё в тысяча семьсот восемьдесят девятом году, по решению британских властей Бенгалии, рассказывал Греве. Причём европейцев на Андаманские острова тогда почти не везли. А после восстания сипаев возникла необходимость куда-то деть осуждённых рядовых участников восстаниявот на островах и устроили каторгу самого строгого режима.
Кают-компания «Крейсера» была полна. После третьей полуденной склянки офицеры, за исключением вахтенных, разумеется, собрались, чтобы послушать доклад барона. Капитан-лейтенант Михайлов, следуя вечному армейскому принципу «инициатива наказывается исполнением», велел Греве извлечь из судовой библиотечки максимум сведений о цели будущего набега. Барон, перебравшийся по такому случаю назад, на клипер, два вечера просидел в кают-компании, обложенный книгами и подшивками газет, вздыхая про себя по прекрасной Камилле, скучающей на «Луизе-Марии» без его общества. Но время было потрачено не зряс результатами своих трудов он и знакомил сейчас офицеров «Крейсера».
Значит, Карл Гу э-э-э Францевич, каторжанеэто по большей части туземные солдаты, сосланные туда после беспорядков пятьдесят девятого года?
Старший офицер клипера (единственный, кто дал себе труд запомнить правильное имя-отчество барона) на правах хозяина кают-компании старался поддерживать интерес к теме. Не самое простое занятие: иные офицеры, настроившиеся перехватить часик-полтора сна после обеда, откровенно позёвывали, прикидывая, надолго ли хватит докладчика.
Ну, это вряд ли, Леонид Игнатьевич, ответил Греве. Всё же двадцать лет прошло, вряд ли многие остались в живых. Климат там ужасныйостров Росс, на котором расположена главная каторжная тюрьма, на две трети покрыт малярийными болотами. Москиты, ядовитые змеи, пиявки Кандалы, тяжкий, беспросветный трудкаторжники расчищают болотистые заросли для новых построекбыстро сводит в могилу любого здоровяка. А бежать некуда: аборигены, которых называют сентинельцами, имеют репутацию недружелюбных, опасных, диких людей. Они не желают приобщаться к цивилизации, зато охотно ловят беглецов и выдают их, вернее, их отрезанные головы администрации каторги. Возможно, отдельные счастливчики и сумели протянуть в таких условиях двадцать лет, но их наверняка можно пересчитать по пальцам. Впрочем, британские власти не дают каторжным баракам пустетьтуда ссылают и обычных преступников, и фанатиков-тагов, членов секты душителей, на которых англичане устроили настоящую охоту. В последние годы стали даже везти преступников из Англии, но немногоредкий европеец ухитряется протянуть больше лет трёх-четырёх, хотя бы и в должности надсмотрщика. Потому, кстати, охрана каторжной тюрьмы составлена по большей части из тех же индусов, а также из оштрафованных за разные провинности британских солдат. Так что, можно сказать, каторга там для всехи для осуждённых, и для тюремщиков.
Да уж, сущий ад, подытожил старший офицер. А теперьо том, что нам предстоит сделать. Прошу вас, Леонид Васильевич
Михайлов откашлялся.
Собственно, господа, замысел набега прост и прямолинеен, как гандшпуг. «Крейсер» врывается в гавань Порт-Блэра и высаживает десант. Портим, что под руку подвернётся, по возможности разоряем угольную станцию, после чего разбиваем из пушек казармы тюремной охраны на острове Росс и освобождаем каторжан.
Офицеры заперешёптывались. Лихое дело всем пришлось по душе.
А ежели в гавани окажется британский стационер? спросил старший артиллерист. В кают-компании он был самым старшими, как следствие, самым здравомыслящим.
Британцы сейчас собирают корабли и суда по всем колониям, ответил из дальнего угла штурманский помощник мичман Вахмистров. Они не станут держать в такой дыре ничего серьёзнее старенькой колониальной канонерки. Окажется там стационерраскатаем к псам!
А прочие суда? Сожжём?
Ну зачем же так? улыбнулся в ответ Михайлов. Постараемся найти для них более толковое применение. Вы говорили, Карл Густавыч, в гавани обычно отстаиваются мелкие суда?
Всё верно. В основном это шхуны торговцев, ведущих дела с жителями островов. Они же доставляют провиант и прочие необходимые товары для служащих каторги и заключённых. Кроме того, при известном везении в Порт-Блэре можно застать судно, доставившее из Калькутты очередную партию заключённых. Если верить газетам, барон постучал пальцем по пожелтевшей подшивке еженедельника «The Bombay Times and Journal of Commerce» за 1869 год, такие рейсы случаются раз в два-три месяца.
Будем надеяться, нам повезёт. Дело в том, господа, что с захватом этих судов начнётся вторая, самая рискованная часть нашего набега. Сколько винтовок на бельгийской посудине, полторы тысячи?
Тысяча четыреста сорок штук плюс триста офицерских револьверов, ответил старший офицер. К винтовкам по двести шестьдесят патронов на ствол.
Этого вполне достаточно. Полагаю, приговорённые к каторге индийские солдаты и офицеры не разучились пользоваться оружием
Андаманские острова.
сентября 1878 г.
Корабль её величества «Нимбл», деревянная канонерская лодка, сошедшая со стапеля в далёком 1860 году, не была, что называется, гордостью королевского флота. Одна из бесчисленных «колониальных» канонерок, она выполняла роль стационера в разных портах Индийского океана. А с 1869 по 1874 год исправно несла службу в Занзибаре, гоняясь за работорговцами, который уже век поставлявшими свой товар на невольничьи рынки Аравии, Персии, Индии. С началом Второй восточной войны (так с лёгкой руки лондонских репортёров стали именовать текущий конфликт) «Нимбл» перевели в Ост-Индскую станцию Ройял Нэви и назначили стационером в Порт-Блэр.
Если бы командиру канонерки коммандеру Фредерику Ли сказали два года назад, что он будет с тоской вспоминать о Занзибаре, он рассмеялся бы шутнику в лицо. Но Андаманы с лихвой перекрыли самые скверные его ожидания. Можно только гадать, чем коммандер ухитрился так не угодить начальству, но факт есть факт: другую столь же отвратительную дыру в Индийском океане стоило ещё поискать. Команда сатанела от тоски и тихо спивалась, благо джин, настоянный на коре хинного дерева, служил хоть какой-то защитой от малярииза полгода болезнь свела в могилу пятерых матросов и мичмана Оллиндера. Пополнения на смену умершим не было, сколько ни слал коммандер Ли запросы на имя командующего Ост-Индской станцией контр-адмирала Корбетта. Порой казалось, что о «Нимбле» попросту забыли. Кто-нибудь из штабных офицеров поставил крестик на карте возле кружочка с надписью «Порт-Блэр», сделал запись в журнале перемещения боевых единиц, и всё: точка закрыта, думать больше не о чем, служите, пока не возникнет иная надобность
Вот коммандер Ли и служил. Поддерживал, как мог, расползающуюся по швам дисциплину, заставлял матросов неустанно драить и красить деревянный корпус канонерки, борясь с вездесущей тропической гнилью, регулярно устраивал артиллерийские и парусные учения и даже выходил время от времени в моредосматривал по запросу каторжной администрации шхуны торговцев на предмет запрещённых товаров и беглецов. Последних, впрочем, почти не случалосьсентинельцы знали своё дело, исправно сдавая охране по две-три свежеотрезанные головы в месяц в обмен на дешёвые стальные ножи и отрезы ситца.
Когда не намечалось очередных экзерциций или выхода в море, коммандер позволял экипажукроме вахты, разумеется, ночевать на берегу. Деться оттуда всё равно некуда, так пусть лучше надираются в двух имеющихся в Порт-Блэре кабаках, чем устраивают пьяные потасовки в кубриках. Вот и сегодня на канонерке кроме самого коммандера присутствовал дежурный офицер, второй лейтенант Мак-Кормик, боцман да дюжина матросов. И именно Мак-Кормик поднял тревогу при виде русского клипера, входящего с утренним приливом в гавань.
Упражнения и тренировки, которыми коммандер, борясь со стационерной скукой, изнурял своих людей, не пропали даром. Пары разводить даже не пыталисьбольшая часть машинной команды была на берегу, да и времени на это уже не оставалось. Клипер приближался, и Ли скомандовал занять места у орудиягладкоствольной шестидесятичетырёхфунтовки, составлявшей главный калибр «Нимбла». Ещё двое матросов под командой боцмана встали к антикварной медной карронаде левого борта. По случаю изнуряющей духоты матросы спали прямо на палубе, так что много времени на это не ушлок орудиям становились как были, босыми, в подштанниках, не натянув белые матросские рубахи.
Первой выпалила карронада, открыв первую в унылой истории Порт-Блэра морскую баталию. И не промахнулась: чугунное ядро угодило прямиком в грот-марса-рей «Крейсера», расщепив лисель-спирт и перебив брасы. На этом воинская удача коммандера Ли и закончилась. Бомба шестидесятичетырёхфунтовки бесполезно провыла над шканцами клипера, в ответ рявкнули шестидюймовкирусский командир, рассчитывая проникнуть в гавань тишком, держал «Нимбл» на прицеле. Две стальные бомбы, выпущенные с дистанции в три кабельтовых, угодили в несчастную канонеркуодна в машинное отделение, другая под фок-мачту на уровне ватерлинии. Следом рявкнули орудия помельче, но это было уже лишнее: «Нимбл» быстро погружался, кренясь на левый борт, и с палубы в чёрную воду гавани горохом сыпались люди.
Местный комендант, или как он там называется, о сопротивлении даже не помышлял, рапортовал барон. Его во главе отряда с «Крейсера» отрядили на захват казарм колониальной стражи. Собрал стрелков на плацу, а как только явились мыприказал сложить оружие. И сам подал пример. Ну, я усердствовать не стал: велел оставить офицерам и сержантам револьверы, а сверх того, каждую четвёртую винтовку. На острове полно дикарей, когда мы уйдём, они вполне могут учинить резню. Да и винтовочки, надо сказать, редкостный хлампеределочные «энфильды», вроде тех, из-за которых взбунтовались сипаи. А вот пушки мы забрали. Две медные полевые двенадцатифунтовки, ровесники «энфильдов». Помнят, надо думать, ещё Крымскую кампанию. Сейчас их грузят на «Сенегал».