Он долго молчал. Хмельницкий снова спросил его:
Как это понимать, пан Иван?
Понять их не столь сложно, пан гетман, ответил хорунжий.
Но что это такое?
Это предательство, прошептал хорунжий. На такие условия твой отец Богдан никогда бы не пошел!
Что? Ты сказал предательство?
Да, предательство! Царь отныне станет выбирать гетмана. Его гарнизоны будут во всех Украинских городах и крепостях. И у нас отняли право на отношения с другими державами!
Погоди, Иван. Царь не выбирает нам гетмана, но всего лишь утверждает его.
Но при твоем отце Москва в выборы гетмана не вмешивалась вообще, Юрий!
Молодой Хмельницкий мало, что понимал в делах и совершенно не видел тех пружин, благодаря коим государственная машина работает. Это был не гениальный Богдан, и не умный Выговский. Вот и сейчас он растерялся и ждал, что Яненченко что-то ему посоветует.
Но они потребуют от меня пойти на заключение такого договора. Так?
Так, пан гетман. Не просто так именно тебя хотели видеть новым гетманом. Хитер царь Алексей и его советники. Но и мы не глупее. К тебе прибыл еще один посланец, Юрий. Я поначалу не хотел про него говорить. Но теперь самое время после такого письма.
Кто такой? спросил Хмельницкий.
Полковник твоего отца Михаил Криса. Тот самый, что ушел к полякам и не согласился ставить подпись под договором с московским царем.
Изменник? спросил Юрий, так как сам слышал, как таким прозвищем некогда обозвал его гетман Богдан.
Отчего ты называешь полковника Крису изменником? Не он один тогда в 1654 не пошел за Богданом. И он привез тебе привет и пожелания здоровья от польского короля.
Но сноситься с королем за спиной у царяизмена! Вспомни, что было с Выговским. Он разорвал договор с царем и заключил союз с Речью Посполитой. И что получилось?
Но царь таким новым договором сам нарушает статьи Переяславского договора. Выслушать Крису стоит, пан гетман. Он ждет, когда ты позовешь его. Он поселился в Чигирине в простой корчме.
Но его могут опознать, Иван! И что тогда скажет воевода Шереметев? Скажет, что я с поляками снюхался. Здесь посланец Шереметева Ляпунов со своими людьми.
Крису никто не узнал и не узнает, гетман. Он вырядился купцом продавцом тканей. Вызови на завтра с образцами к себе. Кто про такое что подумает?
А если его узнает кто-нибудь? струсил молодой Хмельницкий. После такого меня воеводы московские прикажут схватить и в железа заковать! И многие наши полковники то решение поддержат. Сомко, Брюховецкий, и с ними многие предадут меня.
Пан гетман!
Я не хочу с царем ссориться, Иван. Пусть этот лист от царя мои полковники и генеральная старшина изучат и скажут, что делать надобно. У Шереметева здесь армия в 30 тысяч человек! И забывать про это не стоит, Иван.
Так пан гетман не примет полковника Крису?
Нет, нет. Я не хочу его видеть.
Значит, прогнать его?
Прогнать? Зачем же. Поговори с ним сам от моего имени, Иван.
Хорошо, пан гетман.
А потом расскажешь мне, чего хотят и что предлагают поляки.
2
Чигирин: ставка гетмана Юрия Хмельницкого.
Иван Яненченко зашел в комнату, где его ждал старый полковник Михайло Криса. Криса был худощав, небольшого роста, но крепко сбитый с широкими плечами и мощными руками. Некогда он был назначен гетманом Богданом Хмельницким переяславским полковником и являлся одним из самых деятельных помощников гетмана.
Но Криса был сторонником выгодного для Украины договора с Польшей, и когда Богдан пошел на обострение взаимоотношений с королем, он бежал от него к Яну-Казимиру. Хмельницкий объявил его изменником.
В стане Богдана тогда собрались много полковников и старшин, что были сторонниками независимой или полунезависимой казацкой державы. Такими кроме Крисы были Иосиф Глух, Юрий Немирич, Иван Выговский, Павло Тетеря. Особенно они противились договору с Москвой. И никто из них не явился в 1654 году в Переяславль.
Пан Иван, Криса учтиво поклонился Яненченко. Судя по тому, что ты пришел ко мне сам, твой гетман меня не примет.
Да. Гетман Юрий не может принять пана. Но я буду говорить от его имени.
Иными словами твой гетман, пан, боится, что москали узнают про это и объявят и его изменником. Эх! Куда мы пришли, пан Иван? Московский царь диктует Украине свою волю. В Киеве его войска! О том ли мы мечтали в 1648 году, когда начинали восстание?
Что ворошить прошлое, пан. Думать надобно о будущем, вежливо прервал Крису Яненченко. С чем, пан, пришел к ясновельможному гетману?
От имени короля Речи Посполитой я предлагаю гетману новый договор! Ведь царь в Москве скоро навяжет вам новое соглашение взамен того, что было заключено с Богданом! И вы станете холопами московскими! Выход для вас одинобъединиться с королем и татарами против Москвы.
Объединиться? На каких условиях, пан Михайло?
Власть гетмана распространится, как и было прежде, на Черниговское, Киевское, Брацлавское воеводства. Выборы гетмана будут производиться на пожизненный срок генеральной старшиной Войска Запорожского и всеми полковниками. И король будет только утверждать гетмана избранного нами. На территориях подчиненных гетману будут учреждены посты канцлера, маршалка, подскарбия. Мы будем чеканить свою монету.
И что взамен потребует от нас король и Сейм?
Признать верховную власть короля Речи Посполитой и действовать совместно с ней против общих врагов. Обязательная война с Москвой!
А как же вера православная? спросил Яненченко.
Православная церковь в Речи Постолитой, частью коей мы снова станем, получит равные с католической церковью права. Греко-католическая церковь останется, но не будет распространяться на новые территории подвластные гетману. Киево-Могилянская академия получит статус университета. Архиепископ Киевский, епископы Львова, Луцка, Перемышля, Холма станут заседать в Сейме вместе с иерархами церкви католической.
А реестр?
Король согласен на 15 тысяч казаков! выпалил Криса. Но впоследствии мы увеличим его. Грядут войны, и казаки нам понадобятся. И ты пойми главное, пан Иван, Украине нужна твердая власть! Нужно покончить со своеволием холопов и старшины! Посмотри, что у нас делается? Да есть ли в каком государстве подобное? Все полковники грызутся между собой, а все холопы лезут в казаки, и не желают платить налогов. Если так пойдет, то скоро вообще работать станет некому. Нам нужен порядок! И нам нужно не допустить усиления Москвы. Царские бояре скоро вам на шеи сядут!
Но это предлагал и гетман Выговский. И что получилось из того?
Мы возьмемся за дело по-иному, и в этот раз все получится. Пусть только Юрий даст согласие на наш союз с королем. С Москвой все отношения нужно немедленно разорвать. Пусть гетман опирается только на тех полковников, кто желает блага нашей стране. А московских холопов гнать отсюда в три шеи!
Я доложу о твоих словах гетману, пан Михайло. Но сам понимаешь, что многие в его окружении будут против.
А ты сам? Криса посмотрел в глаза Яненченко. Ты сам как, пан Иван?
Я против Москвы, как и ты, пан Михайло. Но гетмана убедить в том будет не столь просто. Юрий боязлив.
То мне известно. Но тебя он слушает, пан Иван. Поговори с ним
***
Полковники Сомко и Брюховецкий на следующий день добились приема у гетмана. Они желали полного содействия московским войскам. Они знали, что Хмельницкий станет колебаться и его нужно заставить выполнить волю московского царя.
Худой и длинный Сомко, и полный Брюховецкий были уже не молоды и много повоевали на своем веку. Они доблестно сражались в армии Богдана и всегда верили в его авторитет и его слово, но после смерти гетмана стали ярыми сторонниками белого царя в Москве.
Сомко был порывист и гневлив, часто несдержан на язык, а Брюховецкий умел владеть собой и искусно маскировал свои чувства.
Ты, пан Яким, много не болтай, сказал Брюховецкий Сомку, когда они шли к молодому Хмельницкому. А то гетман твоих слов убоится. С ним нужно осторожно поступать. Пусть, он постепенно, благодаря нам, придет к мнению, что выгодно для нас.
Я думаю, что такого гетмана нам не надобно! Юрий слаб.
Ты пан, мнишь себя в роли гетмана? спросил Брюховецкий.
А чем я плох? вскипел Сомко. Ему наступили на больной мозоль. Ты сам также желаешь булавы для себя?! Разве нет?
Я и не скрываю того, пан Яким. Но это если мне ту булаву доверят.
Потому ты и перед царем лебезишь! Про себя токмо думаешь, пан Иван! А про казаков кто подумает? Про Украину кто думать станет? Про народ её татарами, да турками, да ляхами замордованный?
Сомко почитал именно себя спасителем родины и думал, что он знает, как сплоить Украину в единый кулак. Он желал поднять на борьбу чернь. Брюховецкий же не хотел этого. Он опирался на старшину и на шляхетство.
Гневом дела не сделать, пан Яким. Нужно думать. Нам с тобой сейчас не собачиться надобно, а заодно стоять. Сам понимаешь, что единая для Украины, для Войска Запорожского есть защитабелый царь в Москве! С ним мы и поляков сломим, и татар, и турок.
Да разве я того не понимаю, пан Иван? И многие понимают. Но гетман Юрий.
Яким! Сейчас нам нужно его имя. Пойми это. Все же он Хмельницкий. Родной сын Богдана.
Сын он ему только по рождению, но не по мыслям! Богдан был голова! Нам решительного гетмана надобно. И нам и царю в Москве
Глава 3«Черная скала». (Январь, 1660 год).
1
Трапезунд: в имении Черная Скала.
Али сразу же приставил новых людей к работе на маслобойне. Она находилась в двух верстах от замка Черная Скала. Рабы с утра уводились под охраной пяти воинов, а поздно вечером возвращались обратно и их запирали в каменных подвалах замка.
Замок ранее не был крепостью и не имел даже защитной стены. Но после большого бунта каратюрков пятьдесят лет назад, когда войскам бейлер-бея удалось подавить его только спустя полтора месяца, новый хозяин позаботился о безопасности своего гнезда. Ныне Черная Скала при случае мог даже выдержать осаду настоящей армии.
Прошло три дня.
Вечером Федор, Василий Ржев и Минка устроились на кучках гнилой соломы в сыром подвале.
Ну как, Вася, додумался, как мы сбежать-то сумеем?
Нет. После работы на маслобойне думать не хочется, буркнул в ответ Ржев и отвернулся к стене.
Да, повертели колесо жернова всего три дня, а умаялись как. Я думаю, даже, что за веслом было легче.
Минка Иванов хохотнул и сказал:
Говорил я вам, что побег дело не столь простое. А вы мне про свою удачливость все толковали. Знаешь, сколь удачливых рабов на кольях жизни кончили?
Отстань, резко оборвал Минку Ржев. Давайте спать.
Да погоди ты со сном, Вася! вмешался Федор. Успеем отоспаться на том свете. Ты уже бывал на таких работах, Минка?
А как же. За десять годочков чего только я не пережил. И за веслом сидел, и на маслобойнях работал, и грузы таскал, и деревья валил, и днища кораблей чистил. И видал, как рабы побеги делали. Как они только не бежали. Сколь планов строили!
И что? Все побеги провалились? спросил Мятелев.
Отчего все? Кое-кому удалось сбежать, но как далеко я не знаю. А большинство рабов возвращали обратно и, самое малое, нещадно секли. Секли и меня.
Федор кивнул, поправил факел, чадящий над его головой, и сказал:
Из этого подвала не сбежишь. Стены толстые каменные и окон нет и двери крепкие железом окованные. За дверями охрана. На маслобойне за рабами надзор совсем не тот. И под вечер можно оттуда уйти, если подгадать момент!
С маслобойни? вмешался в разговор высокий раб по имени Матвей. Он был не из галерных рабов, а давно уже работал на маслобойне Дауд-бея. Поди сбеги!
Но охраны-то и вправду почти нет! возразил Матвею поляк Казимир, также из местных рабов. Мы не пробовали сбежать!
А, поди, попробуй! возразил еще кто-то из дальнего угла. Куда побежишь? Ну, уйдешь с маслобойни! И что с того? Далее куда?
К морю!
И что дальше? Море Черное не переплывешь! А на корабле тебя турки домой не доставят.
А если захватить галеру? предложил кто-то.
Больше в подвале никто спать не хотел, рабы стали строить планы побега. Ржев также в таком шуме заснуть не смог и дернул Федора за рукав.
Федька! Завел ты их не на шутку. Виш как расходились.
Все они не то говорят. Надобно не к морю идти. У моря вернее поймают. Стоит уходить в сторону гор. Там спрятаться до времени.
И что с того? спросил Василий.
А вот ты подумай, как они ищут беглецов. Сразу идут по горячим следам. А если укрыться и затаиться до времени? А потом, когда перестанут искать
И что потом?
Потом мы сможем уйти.
В твоих словах есть кое-что, Федор. Но далее что?
В город Истамбул, что в переводе означает «Полный мусульман».
В Стамбул? удивился Ржев.
Я обещаю тебе, Вася, что оттуда ты попадешь домой.
Хорошо! Пусть так. Но для побега нужны деньги. От Трапезунда до Стамбула путь не близкий. Можно было бы выдать себя за турок спахиев спешащих на сбор войск. Султан как раз собирает войска. Но для этого нужны лошади, оружие и одежда. И деньги.
Все это имеется в замке Черная Скала, Вася.
Ты сошел с ума, Федор? Что с того, что в замке все есть? Кто нас снарядит в путь? Неужели сам бей или его здешний наместник?
Они нет, но мы сами можем взять все, что нам потребуется
***
Али Чернобородый расположился в замке в покоях самого хозяина. Дауд-бей в ближайшее время здесь не появится. Али собрал в покоях своих товарищей Мехмеда, Закира и Реджепа.
Они пили запрещенное мусульманам вино и говорили.
Закир сказал:
Работы на маслобойне идут хорошо. Скоро все гарнизоны наместничества будут снабжаться нами. И в наши карманы кое-что упадет. Особенно если ты, Али, будешь и дальше здесь за главного.
Пока так и будет, сказал Али.
Но тот, кто был до тебя, захочет вернуться. Он просто так не бросит прибыльного места А он наушник известный. Может Дауда против тебя настроить, сказал Закир.
Станет Дауд его слушать, отмахнулся Али.
Ты про что?
Хозяин сейчас занят совсем не тем, Закир. Что ему маслобойни!
Они дают такой доход! Не отказался бы я от такого куска.
Али засмеялся:
Есть куски и пожирнее.
И что это за куски? спросил Закир.
Дауд-бей метит высоко. Он станет торговать товаром для гаремов. А с маслобоен мы много чего сможем взять себе.
А что с товаром для гаремов? вмешался одноглазый Реджеп, осужденный на галеры за убийство, но спасенный Дауд-беем.
Здесь в имении у Дауа около тридцати молодых девок. Ну, десяток это совсем соплячки. В вот остальные могут принести нашему хозяину от 5 о 15 тысяч динаров за каждую.
Сколько? спросил Мехмед.
А может и больше. Так что Дауду сейчас на масло плевать. И нам с того прибыль. Скоро все гарнизоны санджака станут требовать масла. И мы сможем скупить соседние маслобойни.
Станут ли нам их продавать? спросил Мехмед. Может и нам заняться работорговлей?
Ты совсем сошел с ума, Мехмед? спросил его Чернобородый. Работорговля дело хозяина! Не пытайся наложить лапу на дело Дауда. Забыл, что для тебя сделал бей?
Нет. Но почему бы нам и о себе не подумать, Али?
Вот мы и подумаем. Пока хозяин занят торговлей рабынями, мы займемся маслом.
Но кто станет нам продавать прибыльные маслобойни, Али? спросил Мехмед.
Вот в этом и состоит ваша задача. И для этого я вас собрал! Эти маслобойни должны перестать приносить прибыль. Кроме маслобоен Дауд-бея. Понимаете про что я?
Не совсем, ответили Али его друзья.
По моей просьбе Дауд прислал сюда рабов-урусов. Часть из них могут сбежать и сжечь маслобойни наших конкурентов. Кроме того, они могут взбунтовать рабов соседей.
Все сразу поняли Али. Сожженные маслобойни! Тогда выработка масла в имениях соседей остановится. Количество заказов для имений Дауд-бея резко увеличится. И все свернут на бунтующих рабов.
Но как нам все это устроить? спросил Реджеп. Как нам устроить побег рабов?
Просто. Нужно им помочь сбежать и сказать, что делать! И этим займешься ты, Реджеп.
Я? спросил тот.
Ты. Для этого дела лучшего человека не найти
2
Маслобойня в имении Чёрная Скала.
Федор Мятелев и Василий Ржев с самого утра трудились, как и было положено рабам. Но сегодня они не вращали жерновов, как вчера, а подтаскивали к ним полотняные мешки с семечками. Солнце уже клонилось к закату. Часа через четыре работа закончится, и их поведут обратно в замок.
Эй! Урусы! услышали они крик из большого амбара.
Федор оглянулся и увидел девушку в турецких шароварах и пестрой рубахе. Её лицо до глаз было закрыто яшмаком, но все равно было видно, что она молода и красива.