Отец не ищет вас?
Прежде чем ответить, девушка села на плоский валун, поворошила палкой угли в костре.
Я сказала ему, что уезжаю к тётушке. У неё ранчо на границе с Мексикой, неподалёку от Ногалеса. Все сроки уже минули и теперь он наверняка знает, что меня у тётушки не было. К сожалению, это не первое моё исчезновение из дома. Надо признаться, я и раньше заставляла его волноваться.
Генри решил, что самое время увести разговор в другое русло, туда, где этот аризонский грубиян почувствует себя неловко и будет вынужден помалкивать.
Выходит, когда вы были в Европе, спросил он. Ему было спокойнее?
Алисия ответила не сразусмотрела вдаль так долго, что Генри и Джед вынуждены были проследить за её взглядом.
В узкую щель между горизонтом и плоской лиловой тучей пробивался последний луч солнца, заполняя сочным красно-оранжевым светом длинные косые полосы между тенями кактусов и скал.
Закатный свет лежал не только на земле: он отражался в облаках, застревал в густых иглах кактусов чойя, очерчивая их светящимся контуром, а порой будто висел золотистой пылью в воздухе. Даже тень от небольшого валуна тянулась на несколько ярдов, а тени огромных сагуаро дотягивались почти до самого горизонта и именно там, у слияния этих теней остановился взгляд Алисии.
К сожалению, это правда, наконец, вздохнула она. Я никудышная дочь.
Я тоже в прошлом году был в Старом Свете, как бы невзначай бросил Генри, переводя взгляд от горизонта к девушке.
Алисия охотно откликнулась на новую тему.
Где именно?
Лондон, Париж, Мадрид.
Глаза девушки загорелись неподдельным интересом.
В Старом Свете много прекрасных городов, но Мадридмоя особая любовь.
Почему именно Мадрид?
Это родина моих предков. Я ведь испанка.
Вы хотели сказатьмексиканка.
Нет, испанка. Мой предок, о котором я вам говорилаАлисия осеклась, понимая, что едва не проговорилась и, натянуто улыбнувшись, пояснила Джеду: Я уже начинала рассказывать Генри о нашем древнем роде. Так вот, мой предок, конкистадор Аугусто Азеведо не вернулся в Испанию, а остался жить на этих землях. Женился на индианке, чем вызвал гнев не только своих родителей, но и всех многочисленных родственников. После смерти Аугусто родственники отняли у его жены обоих сыновей и увезли в Испанию, где воспитали их в духе нетерпимости к тому смешению кровей, которое ввёл на этих землях Кортес. Старший сын со временем вернулся в Америку и продолжал жить в замке, построенном его отцом, но с тех пор все наследники рода привозили себе жён либо из Испании, либо брали их из тех проживающих в Мексике древних родов, которые сохранили чистоту испанской крови.
Слышал я про эти чудачества, усмехнулся Джед.
Любовь к родине предков вы называете чудачеством? в голосе Алисии прозвучало искреннее непонимание.
Мои родители тоже были переселенцами из Европы. Отец ирландец, мать француженка, а Джед у них американец. Что мне теперь до той Европы, если я вырос в диких уголках Аризоны и Нью-Мексико. Нет, чем ни мани меня, а с этой земли я никуда не уеду. И страдать по другой земле не буду. А у вас Я же говорючудачества.
А язык своей матери вы знаете?
Французский? Ну разве что здравствуйте и до свидания.
А я знаю английский и испанский в совершенстве. И на французском, кстати, тоже неплохо говорю, и это при всём при том, что Аризону я люблю не меньше вашего. Поэтому я никогда не понимала людей, которые забывают свои корни.
Джед пожал плечами.
Здесь и понимать нечегосмотреть в будущее всегда лучше, чем в прошлое.
Генри кусал от досады губы Уму непостижимо! Этот неотёсанный аризонец увёл у него нить разговора. Но не на него злился молодой человек, а на Алисию, которая охотно поддерживала разговор. Так охотно, что в ту минуту это показалось Генри настоящим предательством.
А ваши предки, откуда родом? девушка наконец вспомнила о существовании Генри. Готова поклясться, откуда-нибудь из Скандинавии.
Из России.
Ещё минуту назад Генри триумфально перехватил бы нить разговора, но теперь от ощущения предательства он говорил без энтузиазма, желая быстрее прекратить этот разговор:
Мой дед был полковником русской армии. Тяга к новым неведомым землям заставила его уйти в отставку и отправиться в Америку. Взял себе имя Джон, в фамилии изменил только одну букву: был Шелдов, стал Шелдон и превратился в американца. Во время войны дослужился до чина бригадного генерала федеральной армии. Вы, должно быть, слышали это имя: Джон Бэзил Шелдон, командующий восьмой бригадой дивизии Митчелла.
Если я ещё что-то помню из истории Гражданской войны, девушка напряжённо сдвинула брови. Это имя связано с битвой при Чикамоге.
Да, это был он.
Не дослушав репортёра, Джед сплюнул между ног, неторопливо поднялся, взял флягу.
Пойду, наберу воды.
Когда он бесшумной индейской походкой спустился к источнику, Алисия пересела к Генри на ствол дерева.
Наши дела процветают,прошептала она, провожая Джеда взглядом.
В чём же вы видите их процветание? уныло спросил Генри.
Мне кажется, я начинаю иметь влияние на нашего незнакомца, а нам нужно контролировать его поведение.
Никогда не одобрял этих женских игр. С обиженным видом Генри за цепочку потянул из жилетного кармана часы, посмотрел на циферблат. Почему женщины всегда пользуются хитростью?
Женской хитростью, поправила его Алисия. Заметьте, Генри, это не то же самое, что хитрость лавочника.
Не поднимая головы, Генри раздражённо застрекотал заводным механизмом часов.
Хитрость лавочника не принесла человечеству столько бед, сколько хитрость женская.
Алисия не собиралась вступать в дискуссию по этому поводу. Поглядывая, как Джед с наполненной флягой возвращается к костру, она заботливо попыталась снять со щеки Генри упавшую ресницу.
Улыбнитесь мне. Пусть он позлиться.
Не честная игра, Генри возмущённым жестом отстранил от её руки голову.
Ну, вотв вас заговорила мужская солидарность. Не забывайте, что я стараюсь для нас двоих. Или вы хотите навсегда остаться в этой пустыне?
Лучше остаться здесь на съедение грифам и койотам, чем видеть, как вы заигрываете с этим мужланом.
Это всего лишь тактический ход, успокоила девушка.
У молодого человека возмущённо раздулись ноздри, но аризонец был уже рядом и Генри сердито поднялся, так и не высказавшись. Он пересел на одно из сёдел, лежащих в песке по другую сторону костра, достал блокнот и, наклоняя его к бордовому мерцающему свету пламени, по давней привычке принялся записывать впечатления прошедшего дня.
Он любил наблюдать окружающую жизнь: людские характеры, бытовые мелочи, особенности природы, поэтому и выбрал профессию репортёра, позволяющую увидеть жизнь во всех её нюансах. Сын богатых родителей, он мог строить карьеру в любой сфере деятельности, но сделал выбор, который вызвал недовольство родителей.
Конечно, можно было успокоить отца и мать тем, что столь непрестижная, с точки зрения нью-йоркского высшего света, работа временна и призвана помочь ему набраться жизненного опыта, но как можно было признаться в том, что кроме опыта ему нужен был материал для своих будущих книг. И уж совсем невозможно было признаться в том, что он твёрдо решил стать не просто писателем, а американским Вальтером Скоттом. Чтобы в светских салонах Нью-Йорка не было больше этих вечных вздохов: «Ах, где наш американский Вальтер Скотт». Чтобы всем было понятновот он! Наш! Американский!
Боялся он не насмешки, а той снисходительности с какой родители гладили его по голове, когда он в далёком детстве с непоколебимым убеждением заявлял, что станет американским президентом.
Из пустыни повеяло холодомперепады ночных и дневных температур в здешних местах бывали разительными. К счастью, позади сёдел на бандитских лошадях нашлась пара тёплых мексиканских пончо. Надев после ужина одно из них, Алисия снова пыталась разговорить Джеда, но тот отвечал односложно, и вскоре расстелил ко сну цветастое мексиканское одеяло, пристроил в изголовье седло.
На рассвете выступаем, сказал он. Советую хорошенько выспаться.
Обойдя костёр, Алисия присела на корточки возле своего саквояжа, достала щётку для волос, шепнула сидящему рядом Генри:
Будьте джентльменом, постелите мне одеяло, да поближе к своему.
Не люблю, когда меня используют, шепнул в ответ молодой человек.
Что за глупости Генри, кто вас использует? Мы должны действовать сообща. Так ведь, компаньон?
Генри отложил блокнот, сердито вздыхая, поднялся, раскатал одеяла. Поглядывая на его работу, Джед крикнул:
Я бы на вашем месте лёг поближе ко мне, мистер Нью-Йорк.
Нет уж, мы как-нибудь здесь, недружелюбно ответил молодой человек.
Как знаете, бесстрастно сказал Джед, разворачивая лассо.
Он кольцом проложил верёвку вокруг своего одеяла, сел, стаскивая ковбойские сапоги. Заинтригованный Генри не осилил репортёрского любопытства.
Зачем лассо? Это какой-то ритуал?
Защита от змей, лаконично ответил Джед.
Змея не переползёт через верёвку? Генри фыркнул от возмущения. Я конечно, человек на Западе новый, не опытный, но это не значит, что мне можно скармливать детские небылицы.
Джед в ответ только пожал плечами, мол, как знаете.
Змей отпугивает запах верёвки, пояснила Алисия и, повысив голос, спросила Джеда. А здесь много змей?
Пустыняэто их территория, но место, где мы находимся, даже по меркам пустыни претендует зваться логовом ползучих гадов.
Алисия озадачено глянула на Генри.
Учитывая, что в нашей экипировке нет ни одного лассо, разумно было бы принять это предложение.
С этими словами она собрала своё одеяло, вошла в очерченный верёвкой круг.
Я вас не потесню?
Джед лёг, пристроив на седле голову.
Места всем хватит.
Генри, идите к нам, крикнула Алисия.
Но Генри не мог поступиться гордостью, презрительно усмехнувшись, он лёг, положил рядом с собой винчестер, завернулся в одеяло.
Джед спал или делал вид, что спит. Расчесав волосы, Алисия тоже улеглась, а к Генри сон всё не шёл. Осторожно привстав на локте, он испуганно прислушивался к вою койота, порывисто поворачивался на ночной шорох, вскидывал голову на крик пересмешника. Вскоре этих криков и шорохов стало так много, что Генри решил перебраться поближе к своим спутникам.
Он перетянул одеяло на середину расстояния отделяющего его от раскинутого лассо, но и здесь сна не было. Нащупав рукой винчестер, он долго и напряжённо вглядывался в лежащую на песке палку, принимая её за притаившуюся змею, прислушивался к едва слышному журчанию пересыпающегося песка и, поступившись гордостью, перетянул одеяло ещё ближе к Джеду и Алисии.
Под утро, когда сон наконец сморил его, одеяло лежало рядом с лассо, но постелить его внутрь круга он так и не осмелился. Генри снились серые глаза Алисиито смеющиеся, то строгие, то лукавые. А потом девушка придвинулась к нему, её рука неторопливо, но страстно заскользила по его телу снизу-вверх
От этого скользящего движения Генри проснулся.
Первый солнечный луч сочился в просвет между скалами, радужными искрами рассыпаясь в сонно смежённых ресницах молодого человека. На грани между сном и явью, Генри видел Алисию, спящую спиной к нему, а скользящее движение руки не прекращалось.
"Как жаль, что это не Алисия", сонно подумал он и вдруг похолодел от ужаса, на его груди кольцами сворачивалась гремучая змея. Генри замер, боясь дышать. Нестерпимо щекотливая капля пота ползла от виска к уху.
Змея подняла кончик хвоста, затарахтела им, будто кто-то быстрым взмахом пальцев запустил вращаться разболтанный револьверный барабан. В ту же секунду грохнул выстрел. Голова змеи разлетелась в клочья, и весь первобытный ужас выплеснулся наружу, Генри панически отшвырнул одеяло, вскочил, заплясал около безголовой, но всё ещё извивающейся змеи, будто ему стреляли под ноги, а он спасался этим нелепым подпрыгиванием от пуль.
Успокойтесь, раздался бесстрастный голос Джеда.
Аризонец стоял, прижимая одной рукой к груди охапку хвороста, а второй неторопливо опуская в кобуру курящийся пороховым дымком револьвер. Рывком севшая Алисия вскинула револьвер, взятый ею вчера из запасов бандитского оружия; озиралась, ничего не понимая со сна.
Э-эй, сеньорита, предупредил Джед, кидая у костра охапку хвороста. Полегче с револьвером, у вас курок взведён.
Облизывая пересохшие губы, заспанная девушка большим пальцем плавно сняла револьвер с боевого взвода.
Было бы глупо вскидывать револьвер, не взведя курок.
Я смотрю, вы кое-что в этом понимаете.
Кое-что, согласилась девушка, поднимаясь на ноги.
Джед поддел острым носком сапога безголовую змею, отшвырнул её в сторону, принялся разжигать потухший костёр. С трудом укротив сердцебиение, Генри утёр взопревшее лицо, потянулся за ботинками.
На вашем месте я бы вытряхнул их прежде чем обуть, посоветовал Джед, не оборачиваясь от костра и снова заставляя заподозрить себя в том, что у него есть ещё одна пара глаз на затылке. Не один беспечный путешественник погиб оттого, что поленился вытряхнуть сапоги.
Генри недоверчиво посмотрел аризонцу в спину, но совету всё же последовал, перевернул ботинок подошвой кверху, пристукнул ладонью по каблуку. Из ботинка выпал на песок скорпион. Молодому человеку снова пришлось отскакивать на безопасное расстояние. Пристраивая на разгорающемся огне кофейник, Джед иронично усмехнулся:
Добро пожаловать на Дальний Запад, мистер Нью-Йорк.
Генри не ответил, старательно выколачивая ботинок о скалу и подозрительно заглядывая в него.
Глава 4
Молодости свойственно быстро забывать несчастья и легко залечивать душевные раны, так и Генри на второй день уже смирился с гибелью товарища, вынырнул из омута мрачных мыслей и теперь всецело был захвачен духом большого приключения, в которое он попал волей обстоятельств.
Короткий серый сюртук и жилет были скатаны вместе с винчестерами бандитов в одеяло и теперь покоились позади седла. Рукава некогда белой, а теперь посеревшей рубашки закатаны по локоть. Носовой платок повязан на шею, на бёдрахоружейный пояс с кольтом сорок пятого калибра.
Генри восседал в седле, пытаясь копировать осанку аризонца. Всё было новым для него: и грандиозная природа Аризоны, и ожидание приключений, какое бывало только в детстве, когда родители укладывали его спать, оторвав на самом интересном месте от очередного романа Фенимора Купера. Лежащая под подушкой книга не давала заснуть, рисуя в мальчишеском воображении картины бескрайних диких лесов, индейские челноки на просторах озера Онтарио, деревянные частоколы военных фортов.
Теперь картины детства ожили наяву. Генри любовно нащупывал в седельном чехле позади своей правой ноги приклад винчестера, лихо надвигал на глаза потерявшую вид шляпу-котелок, и чувствовал себя героем Фенимора Купера, Соколиным Глазом новых времён.
А ещёкарта конкистадоров! Сколько загадок, сколько сладких ожиданий таилось в ней. Нет, не золотов этом Генри был солидарен с Алисией, а тайны древних индейских цивилизаций, тайны конкистадоровони в первую очередь манили его. Но и золото не помешает. Генри знал наверняка, куда потратил бы его: новые экспедиции, поиски древних цивилизацийвот куда пошло бы всё золото. Сердце сладко ныло от предвкушения Ах, загадочная Атлантида! Где ты?!
Язык не поворачивался назвать окружающий пейзаж пустыней, хотя именно так эта местность и была обозначена на картах. В понимании Генри пустыней были Сахара или Гоби, такими, какими он видел их на фотографиях Королевского географического обществабескрайние и безжизненные барханы песка. А здесь на склонах каменистых холмов росли целые леса кактусов, густо цвели весенние цветы, жужжали пчёлы, пели птицы.
Алисия хорошо знала местную растительность, а Генри всё было интересно, и вскоре он уже знал, что обманчиво похожий на мягкую детскую игрушку кактусэто чойя, ребристые кактусы, достигающие в высоту до тридцати футовсагуаро, цветущий розовый кустарникколлиандра. Среди камней поднимались кинжалообразные листья юкки; кусты опунции виднелись повсюду, напоминая издалека стаи сбившихся в кучу, навостривших большие округлые уши неведомых зелёных зверьков.